«Отток капитала в 2021 году будет под 75 миллиардов долларов. В этом случае трудно представить, как может расти экономика», — говорит экономист и банкир Олег Вьюгин. О том, почему государство не обойдется без социальной помощи, как выглядит «ковидоэкономика», что препятствует росту ВВП и каким образом якутские леса выбрасывают в воздух столько CO2, сколько вся российская экономика за год, Вьюгин рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».
Олег Вьюгин: «У нас в стране иногда нельзя объяснить, почему что-то так дорого стоит»
«Источником повышенной смертности при госпитализации было само лечение»
— Олег Вячеславович, подведем итоги 2021 года. 2020-й вы называли потерянным. Стал ли прошедший год лучше?
— По экономическим показателям 2021-й стал лучше. Возможно, что по итогам года реальные доходы населения чуть-чуть увеличатся. Плюс вырастет ВВП примерно на 4 процента. Но год прошел не без неприятностей.
— Например, каких?
— Во-первых, удручающе высокая смертность. Во-вторых, из «ниоткуда» взявшаяся инфляция, вот прямо неприличный рост цен.
— Высокая смертность — это следствие коронавируса. Можно ли сказать, что система здравоохранения не справилась? Хотя в 2020 году говорили, что мы переживаем пандемию чуть ли не лучше всех.
— По доступности койко-мест и ИВЛ, за исключением отдельных регионов, городов и небольших поселений, ситуация была под контролем. Но есть еще одна проблема, о которой не говорят, — качество и условия лечения, включая доступность эффективных препаратов. Например, хорошо известно, что использование моноклональных антител при цитокиновом шторме, как правило, приводит к выздоровлению. Но этот препарат стоит дорого. Если бы его всем выдавали, то такой смертности не было бы. А это вопрос немалого финансирования.
— Видимо, этот препарат в России не производится.
— Производится, он называется «Илсира».
— Почему так дорого?
— По себестоимости, думаю, цена, конечно, ниже. Но у нас в стране иногда нельзя объяснить, почему что-то так дорого стоит.
— Вы говорите, что с койками все в порядке. Значит, проблема в финансировании?
— Койки, ИВЛ большинство заболевших получили. Источником повышенной смертности при госпитализации было само лечение. Ну и за пределами госпиталей, конечно, огромную роль сыграл низкий уровень вакцинации и отношение людей к своему здоровью.
— Есть ли в планах реформирование здравоохранения, которое до этого все время оптимизировали, сокращали?
— Отрасль требует и финансирования, и продуманной организации. Но вопросы «Сколько и как?» — для специалистов. Я таковым не являюсь. Насколько мне известно, были осуществлены вложения в создание крупных оснащенных высокотехнологической медицинской техникой медцентров. Цель — повысить эффективность медицинской помощи. Однако это сопровождалось сокращением финансирования и ликвидацией небольших, территориально близких к людям медицинских учреждений. Это до сих пор спорный вопрос. Ненормально, когда мы узнаем, что, чтобы родить, надо ехать за сотни километров, равно как и получить элементарную помощь по несложным кейсам. Взяли курс на высокотехнологическую медицинскую помощь, но стали сокращать небольшие медицинские учреждения там, где мало людей живет. В результате читаем, что пациентам надо ездить за 30–40 километров, чтобы коленку полечить. Это странно, такого не должно быть.
— Например, в поселке, где живут мои родители, закрыли роддом. Так что ездить приходится почти за 300 километров.
— Вы привели пример еще круче. Потому я считаю, что это ошибочная политика. Почему ее приняли? Корень в приоритетах бюджетного финансирования. Экономим мы на здравоохранении.
«Когда уровень страха снизился, люди начали тратить деньги, экономика стала восстанавливаться, появились возможности зарабатывать»
«Человек, который держал деньги на депозите, не заработал, а потерял»
— Вернемся к итогам года. Вы говорите, что второй неприятный фактор — неприличная инфляция. Хотя в прогнозах на год сначала обещали даже меньше 4 процентов. Что случилось? Почему не работает таргетирование?
— Не учли, что норма сбережений во время карантина резко выросла — люди не тратили деньги из-за боязни за будущее. А в этом году «расслабились», стали тратить гораздо больше, норма сбережений сократилась. К тому же ограничения на перемещения лишили людей возможности путешествовать, траты переключились на товары.
— Так и ехать было некуда.
— Да, и ехать было некуда. Непродовольственные товары покупали по минимуму, в общепит не ходили. В результате спрос поднакопился, тем более правительство и ЦБ просубсидировали его. Как считает правительство, финансовая помощь бизнесу и домашним хозяйствам составила 4 процента ВВП, экономисты называют цифры поменьше. Но в общем суммы были существенными. Когда уровень страха снизился, люди начали тратить деньги, экономика стала восстанавливаться, появились возможности зарабатывать. А производство, которое приостановилось во время пандемии, не отреагировало. Но это нормальное явление: когда происходит скачок спроса, производство никогда скачком не реагирует, оно повышает цены, а только потом наращивает выпуск. Это классика рыночной экономики. В России данный фактор и сработал.
Наша страна сильно зависит от импорта, причем не только прямого, а косвенного: чтобы на российском предприятии что-то сделать, нужно частично закупить что-то за рубежом. Когда там по тем же причинам стала повышаться инфляция по доллару и евро, то, соответственно, давление начало нарастать на импортную составляющую. Российские компании, которые видят, что импортные товары дорожают, тоже поднимают цены. Так что в 2021 году совокупная прибыль компаний в России выросла в 3 раза: если в 2020-м было где-то 7 триллионов рублей, то в 2021-м — 20 триллионов. Это говорит о том, что на корпоративном уровне в среднем все не так плохо. А вот цены выросли. Сегодняшняя инфляция — следствие перечисленных факторов. Кое-что этому можно было бы противопоставить, но правительство сдержалось.
— Что именно?
— Например, временно отменить бюджетное правило, так как оно способствует ослаблению рубля. Если бы это сделали, то рубль укрепился бы, предполагаю, аж до 60 рублей за доллар, а то и еще сильнее. Тогда бы давление конкуренции со стороны импорта усилилось, а комплектующие для российских производителей стали бы дешевле. Можно было бы отменить антисанкции. Тогда такого роста цен не было бы. Плюс при таком укреплении рубля люди больше бы вывезли во время туристических поездок. Тогда давление рублевой массы на цены было бы снижено. На такой маневр, конечно, надо решиться. Он мог бы сработать. Но правительство решило жить в старой парадигме и бороться с инфляцией только повышением ставки.
— Тогда и кредиты в цене растут. А бизнес, хоть вы и говорите, что заработал высокую прибыль, снова жалуется на дорогие кредиты и просит не повышать ставки.
— Естественно, ставки постепенно будут расти. Готовимся к ипотеке по 10 процентов годовых. Хотя пока что они не очень отреагировали, потому что уж очень низкая стоимость фондирования была у банков. Они же предлагали депозиты по очень низким ставкам. По факту по отрицательным реальным ставкам, то есть вкладчики субсидировали банки. Человек, который держал деньги на депозите, не заработал, а потерял. Это один из «секретов» великолепной прибыли банков в 2021 году. Поэтому банки сильно не поднимают ставки по кредиту, они понимают, что лучше немного пожертвовать маржой, но сохранить объем бизнеса или даже его увеличить. Как раз эта политика сейчас смягчает действия ЦБ.
«Непрофессионалы все-таки предпочитают пассивный характер инвестиций на фондовом рынке, их, конечно, больше»
«Фондовый рынок будет для инвесторов трудным, а ставки по депозитам подрастут»
— В 2020 году говорили, что идет массовый переток клиентов из банков на фондовый рынок. Сейчас ключевая ставка растет. Не случится ли обратный процесс, если банки все-таки повысят ставки по депозитам? Или теперь банки зарабатывают на фондовом рынке, имею в виду, что у многих есть свои брокеры?
— Сыграло не только понижение депозитных ставок. Брокеры и банки создали удобный и необременительный путь для граждан, желающих купить ценные бумаги напрямую на бирже, — цифровые приложения для смартфона. Раньше, чтобы купить ценную бумагу, нужно было пойти к брокеру, подписать кучу бумаг, перечислить деньги и ждать, когда он по твоему приказу совершит какую-то операцию. Теперь есть такие мобильные приложения, где одним кликом можно купить любую ценную бумагу: хоть на российском, хоть на американском рынке. Эта простота доступа привлекла на рынок людей, которые могут отправить туда 10 тысяч рублей. Это не такие большие инвесторы, у них небольшие суммы. Когда у тебя 10 тысяч рублей, а тебе надо заморачиваться с брокером, это не стимулирует. А когда нужно нажать одну кнопочку — работает. Соответственно, энное количество клиентов с небольшими суммами ушли из депозитов на фондовый рынок.
Но на встрече в ЦБ мне говорили, что со стороны ультрахайнетов (инвесторов с большими деньгами) по этой части рывка не произошло. Тем не менее финтех привел на рынок очень много инвесторов – физических лиц. Теперь если ставки по депозитам станут расти (какие-то банки уже 9 процентов предлагают) и будет коррекция на фондовом рынке (все индексы падают), то действительно может прекратиться поток. Решения по следующим деньгам у инвесторов будут преимущественно в пользу депозитов, что естественно. «Если я вижу, что на фондовом рынке мои 10 тысяч не увеличиваются, а есть еще 10 тысяч рублей, и банк предлагает 9 процентов, то, наверное, туда пойду», — в 2022 году эта логика сработает. Пока ставка у ЦБ однозначно смотрит вверх, равно как и ставки всех, за редким исключением, центральных банков мира, поэтому фондовый рынок будет для инвесторов трудным, а ставки по депозитам подрастут.
— А вы верите в тренд на инвестирование на фондовом рынке вдолгую? Грубо говоря, люди будут составлять долгосрочные портфели, копить себе таким образом на пенсию.
— Есть разные классы инвесторов. Например, трейдеры крутят довольно большие деньги и зарабатывают на краткосрочных колебаниях рынка. Таким образом, они тоже являются инвесторами, так как держат в ценных бумагах приличную сумму. Если она там находится, значит, инвестиция уже сделана. Они эти деньги не выводят, а просто совершают много операций. А есть пассивные инвесторы, которые ищут возможность составить портфель и ждать. Например, у моего знакомого стратегия инвестирования очень простая: когда у него появляются свободные деньги, он покупает индекс S& P через ETF, причем неважно, какое там движение. Логика такова: буду делать так 10 лет и не проиграю. Если посмотреть на историческую статистику, S& P падал и рос, но в итоге все равно увеличивался. Так что за 10 лет все равно заработаешь 5–7 процентов годовых, а может, если повезет, — еще больше. Вот долгосрочный классический инвестор, который составил портфель, добавляет туда что-то и не волнуется. Это две крайности.
— Какие преобладают?
— Долгосрочные инвесторы, потому что трейдинг требует много внимания, в этом надо жить, чтобы быть успешным, каждый день садиться за компьютер, анализировать, что происходит, и ловить компании, по которым можно заработать. Так могут только профессионалы. А непрофессионалы все-таки предпочитают пассивный характер инвестиций на фондовом рынке, их, конечно, больше.
— Возможно ли, что, допустим, власти возьмутся рекламировать такую стратегию как шанс накопить на будущую пенсию?
— Властям так рекламировать опасно, потому что инвестиции на фондовом рынке — без гарантии дохода и сохранения основной суммы инвестиций. Рекламировать можно депозит: если он в надежном банке, то ваши деньги не пропадут, они застрахованы, а вы еще и доход получите. А на фондовом рынке это не факт. Может, через год ваши инвестиции уменьшатся или увеличатся. Поэтому государство старается не рекламировать, но пытается стимулировать долгосрочность инвестиций косвенными методами, инструментами фискального регулирования, например. Даже президент страны на форуме ВТБ сказал слова, которые сейчас все пытаются разгадать: нужно подготовить предложения по стимулированию долгосрочных инвестиций в ценные бумаги.
«Экономика страны прошла (почти) период восстановления после ограничений и страхов, вызванных пандемией, которая, впрочем, еще не закончилась»
«Соцопросы показывают, что половина, если не больше, российских IT-специалистов посматривают на работу за пределами РФ»
— Как можно охарактеризовать состояние экономики? Тем более в 2021 году прогнозируют рост ВВ на 4 процента, а в 2022-м цифры уже скромнее. Что происходит?
— Экономика страны прошла (почти) период восстановления после ограничений и страхов, вызванных пандемией, которая, впрочем, еще не закончилась. В 2020-м, по моим подсчетам, мы упали на 4 процента (хотя Росстат говорил, что на 3,5 процента), а в этом году — плюс 4 процента. То есть упали, отжались — типичная форма V-образного восстановления, после того как все ограничения сняли. В 2021 году самым ярким ограничением стали, пожалуй, только «праздничные каникулы» в мае и ноябре в Москве и регионах, во время которых на самом деле большинство работало, а не отдыхало. В принципе, это были несильные ограничения для экономической активности. Поэтому экономика восстанавливалась. 2021 год показал, что ничего особенного с точки зрения экономических сил или потенциала в российской экономике не произошло: что потеряли, то и восполнили.
— В 2020-м был длительный карантин, а в 2021-м ограничились несколькими нерабочими неделями. Как думаете, это была правильная стратегия?
— Карантин в среднесроке достаточно бессмысленная вещь, как показал опыт. Власть вводит карантин лишь для того, чтобы отсрочить пик заболеваемости или растянуть его во времени, чтобы избежать коллапса системы медицинской помощи. Никто не может держать карантин все время, так как это убийственно для экономики и доходов домашних хозяйств. Приходится его отменять, и заболеваемость приходит все равно. Но если надо отсрочить пик очередной волны, то карантин можно использовать. Он дает возможность сделать медицинские приготовления, койки подготовить.
— Если в 2020 году во время карантина большинство действительно не работало, то в 2021-м, по моим ощущениям, все было наоборот.
— Действительно работали, кто открыто, а кто втихую. Но мы говорим о классической ситуации, когда не работают и сидят дома. Это просто означает, что пик заболеваемости придет позже, после того как карантин отменят. Мне кажется, российские власти это понимают. Потому нерабочие дни вводили в страхе, что пик может быть настолько сильным, что ничего не успеют сделать, а умерших людей начнут подвозить к мэриям, требуя похоронить. Думаю, был такой мотив.
— В 2022 году экономика России возвращается в стагнацию? Всемирный банк понизил прогноз роста российской экономики с 2,8 до 2,4 процента. В чем причина замедления?
— Да, будет существенно более слабый рост, дай бог, чтобы прогноз банка сбылся. Причина в том, что не видно сил, которые бы толкали экономику к росту. По трудовым ресурсам дефицит. Здесь и длительные циклы потерь связаны с войной, когда падала рождаемость. Плюс высокая смертность, она тоже выкашивает, умирают не только пенсионеры, но и люди, которые в активном экономически возрасте. При этом Россия пытается отказаться от большого притока неквалифицированных мигрантов, понимая, что наращивание неквалифицированного труда не приведет к росту производительности. А квалифицированные ресурсы, наоборот, утекают.
Следующий фактор — дефицит инвестиционных финансовых ресурсов. Вроде все выглядит красиво: у банков много денег, они кредитуют промышленность, у которой хорошая прибыль. Но экономический рост и рост производительности труда — это долгосрочные прямые инвестиции, которых для существенного экономического роста очень мало. К тому же Россия испытывает постоянный отток капитала. В 2021 году он будет под 75 миллиардов долларов. По прямым иностранным инвестициям баланс близок к нулю. Для роста ВВП на 4–5 процентов последние 10 лет не было и нет достаточных объемов эффективно и правильно сделанных вложений.
Третий фактор — интеллектуальный капитал. Россия испытывает большой отток интеллектуального капитала. Наиболее производительные люди, особенно в IT-сфере, стараются по возможности начать проекты и работать вне российской юрисдикции. Но не все, есть уже когорта людей, которые работают там, где государство дает деньги на развитие цифровых технологий, но они решают специфические задачи. Соцопросы показывают, что половина, если не больше, российских IT-специалистов посматривают на работу за пределами РФ.
Получается, по трем составляющим (трудовые ресурсы, финансовый и интеллектуальный капитал) Россия испытывает дефицит. В этом случае трудно представить, как может расти экономика. Она нам это и показывает последние 10 лет.
— Что же тогда делать, раз никто в Россию не едет, никто не вкладывает? Запретить вывоз капитала?
— Прагматичные люди бы задумались, в чем дело, честно, не в бюрократическом стиле (как бы лучше доложить наверх), ответили на этот вопрос и поразмыслили над тем, что же нужно изменить. Дело, как всегда, в политике. Это не только про нашу страну, всюду экономика и политика тесно переплетены. Предприниматели и коммерческие корпорации всегда преследуют цели расширить производство, завоевать рынок и увеличить доход. Поэтому если у них будет убеждение, что в этом месте, здесь и сейчас, есть все условия для такого, то станут делать тут. Если же нет, вы их не заставите.
«В 2021 году выплаты были политически мотивированы, но есть и экономическая подоплека. Если бы эти деньги не выплачивали, то по итогам 2021-го мы бы имели отрицательный прирост реальных доходов при росте ВВП»
«Без социальной помощи государство не обойдется. Более того, ее придется увеличивать»
— Удастся ли в 2022 году сдержать инфляцию в пределах 4 процентов?
— Я думаю, что шансы придержать инфляцию в 2022-м, наверное, есть. Правда, существует одна неизвестная в глобальной экономике проблема в цепочке поставок. После пандемии захлебнулись транспортные артерии, производство ключевых продуктов, например чипов, которые нужны для автомобилей, смартфонов и так далее. Понадобится весь 2022 год, чтобы предложение быстрее реагировало на спрос. А сильных факторов роста спроса уже не будет, потому что, как объявила ФРС, тейперинг (сворачивание мер количественного смягчения — прим. ред.) закончится к марту, а ставка будет повышена трижды в течение года. Российский ЦБ уже неоднократно повышал ставку в уходящем году и продолжит в 2022-м. То есть будем ожидать некоторого охлаждения спроса.
— Нужно ли нам таргетировать инфляцию в районе 4 процентов?
— Таргетировать инфляцию надо. Когда стабильность цен есть, ее не замечают, а когда исчезает — все начинают шуметь, кричать и быть недовольными. Стабильность цен — важный фактор для экономического развития. Если власти решаются на инфляцию, то есть другие веские причины. Например, в 1970-х годах, когда Ричард Никсон пришел к власти, США резко поменяли политику. Была идея, кстати, похожая в каком-то смысле на идею Байдена о том, что надо резко повысить конкурентоспособность американской экономики, а для этого нужно влить большие деньги в различные инвестиционные проекты. В итоге после 1970-х США отказались от Бреттон-Вудского соглашения, стали печатать деньги, и 10 лет в Штатах была очень высокая инфляция, а фондовый рынок восстановился лишь к началу 90-х. Возможно, какие-то задачи были решены (трудно сказать), но в конечном счете ФРС пришлось принять совершенно драконовские решения, чтобы подавить инфляцию. Ее подавили, и через какое-то время начался золотой век американской экономики, ценовая стабильность, огромный приток капитала в страну.
— Кажется, в России пока не работает похожий сценарий.
— В Штатах это не сработало, в РФ — тем более. Поддержание ценовой стабильности — необходимость. Ценовая стабильность способствует экономическому росту, если речь идет о рыночной конкурентной разумно управляемой экономике — рано или поздно это всегда приводит к процветанию.
— Значит, России еще надо много над чем поработать.
— Я бы сказал так: отказаться от активной работы там, где скорее наносится ущерб.
— Вы отметили, что все будут работать на охлаждение спроса. Значит ли это, что можно не рассчитывать на выплаты типа 10 тысяч, чтобы собрать ребенка в школу, или 5 тысяч на Новый год? Недавно Эльвира Набиуллина говорила, что увеличение программ субсидирования и господдержки приводит к более жесткой денежно-кредитной и бюджетной политике. Стоит отказаться от помощи людям?
— Без социальной помощи государство не обойдется. Более того, ее придется увеличивать. Огромное неравенство доходов, проистекающее от монополизации экономики, отсутствия настоящих профсоюзов и общественных организаций, которые могли бы защитить права работников, пассивность государства в этих вопросах — все вместе будут настоятельно требовать увеличения социальной поддержки семей с низким уровнем дохода. Самый большой объем помощи был выплачен осенью 2021 года — 700 миллиардов рублей, то, что было в виде единовременных выплат пенсионерам, на детей перед школой и силовым органам. Но если мы посмотрим, какие суммы идут на финансирование силового и оборонного блоков, где речь идет о 5–7 триллионах рублей в течение года, то социальные выплаты — это совсем небольшие суммы.
Куда я клоню? Да, в 2021 году выплаты были политически мотивированы, но есть и экономическая подоплека. Если бы эти деньги не выплачивали, то по итогам 2021-го мы бы имели отрицательный прирост реальных доходов при росте ВВП. Нонсенс! Это говорит о том, что правительство проводит социальную политику по остаточному принципу, придерживаясь иных политических целей.
«Когда увидим, что получается, — можно на федеральном уровне принять закон, который заставляет вакцинироваться»
«Возможно, еще год будем терпеть убытки из-за вируса»
— Социальную стабильность, мне кажется, сейчас расшатывает также добровольно-принудительная вакцинация.
— Да. В мире антиваксеров тоже полно.
— Антиваксеры были всегда. Но сейчас, мне кажется, в их число записались и те, кто раньше к прививкам позитивно относился, однако конкретно эту отечественную прививку против коронавируса делать не хочет.
— Да, мне трудно что-либо ответить. Я знаю вроде бы разумных людей, которые не хотят делать прививку. Не из тех, кто верит в конспирологические теории о том, что нас Билл Гейтс чипирует. Логика этих людей проста: «Вакцина не проверена, последствия неясны. У меня есть пример, что человек сделал прививку и умер. Поэтому не буду ставить вакцину, тем более я уже переболел». Это люди, которые достаточно логично рассуждают. Что такому противопоставить?
Поэтому власти многих стран пытаются не агитировать, а принудить, например, когда без «зеленого паспорта» (QR-кода) нельзя войти в общественный транспорт. Потому тактика властей в России проста: пусть это делают регионы. Когда увидим, что получается, — можно на федеральном уровне принять закон, который заставляет вакцинироваться. Думаю, Кремль станет внимательно смотреть за процессами, чтобы ответная реакция не была политически слишком сильной.
— Долго ли фактор коронавируса будет определять экономическое развитие, влиять на него? Например, в ходе соцопроса жители Казани в апреле 2020-го отвечали, что распространение коронавируса закончится в ближайшие 2–3 месяца. Сейчас на тот же вопрос отвечают, что не раньше, чем через год, а есть и те, кто считает, что все продлится два-три года и дольше.
— На этот вопрос даже профессиональные эпидемиологи и вирусологи не могут четко ответить. Но можно сослаться на то, что и раньше существовали эпидемии, например испанка, которая выкосила 50 миллионов человек. Было несколько волн заболевания в течение трех лет, а потом она превратилась в обычный грипп. Поэтому многие эпидемиологи надеются, что коронавирус тоже через какое-то время превратится в новый грипп. Может, штамм «Омикрон» уже и есть первый шаг в сторону вируса, который не приводит к высокой смертности. Верят, что все это уйдет в циклическую сезонную заболеваемость и точно не потребует ограничений и карантинов, а это ключевой вопрос для экономики.
— Или можно как-то подстроить экономику, чтобы жить с таким жестким вариантом коронавируса, как сейчас?
— Так и происходит, потихоньку подстраиваемся. Три года еще не прошло, возможно, еще год будем терпеть убытки из-за вируса. Не было в мире каких-то пандемий, которые бы не прекращались. А ведь вакцин тогда не существовало, даже от испанки, не говорю уже о чуме. Приходила пандемия, косила людей и уходила. Здесь, наверное, так же. Уже больше признания, что коронавирус носит природный характер, а не является биологическим оружием, которое создали в лаборатории.
— Надеюсь.
— Вирусологи так говорят. Значит, остался еще год, а то и меньше.
— Можно ли сказать, что уже сложилась «ковидоэкономика», сектора медицины, услуг и всего прочего, которые работают исключительно на пандемию? Насколько сейчас прибылен этот сектор?
— Крупнейшие фармкомпании работают на выработку препаратов против COVID-19. Но также появляется очень много новых препаратов от онкологии, болезни Альцгеймера, не говоря о сердечно-сосудистых заболеваниях. Фармкомпании создают много новых лекарств, а ковид — дополнительная возможность для того, чтобы хорошо заработать.
В основном сдвиг произошел в формах управления бизнесом, когда стали активно внедрять цифровые технологии, удаленную связь. Дальше мы еще увидим метавселенную, когда через сложные системы можно эмулировать совещания в комнатах, отслеживать датчики производства, не находясь там. То есть оторвать человеческую активность от места работы. Пусть за нас аватар поработает (шутка, конечно). Причем речь не только о белых воротничках, но и о производствах тоже, где удаленно можно управлять роботами. Минимальное количество людей должны находиться на месте, чтобы, условно, гайку подкрутить. Надо сказать, IT-компании уже так работают.
На Московской бирже пандемия показала, что достаточно непосредственно держать на рабочем месте 10 процентов от общего количества сотрудников. Все остальные могут работать удаленно, при этом запускаются торги, расчеты. Единственная проблема — кибербезопасность. Одно дело, когда ты в контуре интранета компании защитил информацию, а когда пользуешься каналами входа с персональных компьютеров вне контура, то нужны дополнительные решения. Но это решаемые вещи, просто стоит дорого, но зато можно экономить на другом. Многие компании данное направление приняли и движутся.
— Год назад вы говорили, что настало время самообороны от коронавируса: маски, дистанция, вакцинация. Сейчас вакцина есть, и не одна. Как думаете, в 2022-м отношение людей к вакцинации изменится? Или сопротивление продолжится?
— Настроение изменится. Это тоже нормальный психологический процесс. Всегда есть протест против нового.
— Изменит ли ситуацию признание «Спутника V» ВОЗ или допуск в Россию иностранных вакцин?
— Все выглядит так, что признание «Спутника» похоронили, кто и почему — вопрос остается открытым. Поэтому в позитивную сторону ситуацию может изменить допуск иностранных вакцин. Ведь надо в первую очередь думать о людях и их жизнях. Это ненормально, когда российские граждане пытаются всеми путями добыть зарубежные вакцины, для того чтобы иметь возможность свободно передвигаться. Тенденция такова, что скоро без «зеленого паспорта» никуда не пустят. А как же тогда бизнес? Я даже не говорю о туристических поездках. Поэтому всеми правдами и неправдами вакцины Pfizer, Moderma, AstraZeneca добывают.
Если бы добились взаимного признания вакцин, это было бы хорошо. Удивительно: китайская вакцина Sinovac признана, хотя у нее эффективность ниже, а российская — нет.
— Значит, это опять политические игры. Вы можете сделать прививку Pfizer и путешествовать по миру, но в России вас никуда не пустят.
— Поэтому людям приходится делать две вакцины, чтобы быть свободными здесь и там. Но это неправильно. Я считаю, что государство не выполнило тут свою миссию — сделать для людей удобно и с точки зрения бизнеса, и с точки зрения частных человеческих интересов и жизней людей.
Со временем сопротивление антиваксеров упадет. Допустим, будет 90 процентов вакцинированных в Германии или Великобритании, все увидят, что болеют меньше, не умирают. Процесс в мире пойдет так: все развитые страны, включая крупнейшие по численности населения, вакцинируют бо́льшую долю населения. Но это не решит проблему пандемии до конца, так как нужно вакцинировать всех от мала до велика. Вакцин будет много, на всех уже хватает, вопрос лишь бесплатно распространить на те регионы, где вакцинированных меньше. Это займет год-два. После этого ковид в том виде, что есть сейчас, перестанет быть проблемой.
— Вакцинировать — это одно, надо успевать ревакцинировать.
— Дело в мутациях, а их причина в невакцинированных, которые носят в себе этот вирус. «Омикрон» — хороший пример.
«Если будет создана совершенно другая технология для производства энергии, то это прогресс и выиграет от него тот, кто подобное сделает первым и качественно»
«Пожары в Якутии выбросили в воздух CO2, который равен годовому выбросу всей российской экономики»
— Какие, кроме пандемии, есть вызовы для российской экономики в 2022 году?
— Низкая производительность труда и темпы роста. Демографический вызов тоже есть, его надо как-то решать. Но как? Привлечь неквалифицированную рабочую силу, разными способами завозить людей из Средней Азии? Тогда надо решить проблему высококвалифицированного труда — если не создать условия сохранения и притока квалифицированных специалистов, результата не будет.
Главный вызов — слабая эффективность экономики и низкие темпы роста. Подобное означает отсутствие прогресса в благосостоянии домашних хозяйств. Это вызов, потому что имеет долгосрочные политические последствия.
— Так опять деньги раздадут.
— Чтобы раздавать, надо, чтобы они были. Да, можно активно использовать ФНБ (фонд национального благосостояния), но пока правительство придерживается стратегии, что если уж использовать, то на государственные инвестиции. Тогда это даст экономический эффект и скажется на доходах. Но пока и оно идет со скрипом. Несмотря на такую риторику, из ФНБ больших денег не потратили. Возможно, дороги будут строить. В общем, много говорят, понемногу тратят. Но механизмы несовершенны и потенциально опасны для принимающих решения.
— Сейчас модно рассуждать на тему энергоперехода. На ваш взгляд, экономика России к этому готова?
— Надо хорошо понимать мотивы. Формально движение по устойчивому развитию связано с тем, что преобладает мнение, что использование традиционных источников энергии приводит к глобальному потеплению. Но это недоказанный факт. В огромной истории Земли были периоды сильного потепления, похолодания: то тропические фрукты росли в средней полосе России, то здесь лежали ледники. И такое не было никак связано с выбросами. Это гипотеза, что выбросы приводят к потеплению.
Политики и экономисты считают, что риторика энергоперехода на самом деле попытка сменить источники энергии: от карбоновых перейти к возобновляемым — это следующая технологическая революция. Мир пережил первую промышленную революцию, когда появились машины, стали производить электроэнергию, сейчас мир переживает цифровую революцию. Следующей, возможно, станет энергетическая, которая создаст совершенно новые альтернативные карбоновым технологии производства энергии. В основе всей человеческой деятельности лежит энергия — от костра до атома, вся цифровая экономика без энергии ничто. Если будет создана совершенно другая технология для производства энергии, то это прогресс и выиграет от него тот, кто подобное сделает первым и качественно. Вот в чем соревнование, в которое вступает Россия в плохом состоянии.
Конечно, РФ — крупный производитель карбоновых источников энергии, она не обладает технологиями, которые уже существуют в Европе по производству энергии. Она здесь аутсайдер. Россия ставит на водородную энергетику, здесь у нашей страны есть технологические возможности. Мы ищем, где внедриться в общий поток технологического прогресса так, как умеем. А также спорим о ядерной энергии, считается ли она чистой, но тут есть вопрос утилизации отходов. Если ядерная энергетика будет принята в мире как чистая, то у России есть козыри. Еще называют козырем леса, но для этого надо уметь управлять лесным потенциалом. Не должно быть таких пожаров, как летом в Якутии. Они выбросили в воздух CO2, который равен годовому выбросу всей российской экономики. Так что от леса не польза получилась, а загрязнение.
— Как можно использовать лес в этом смысле?
— Лес не источник энергии, а источник производства кислорода и поглотитель углекислого газа. Но тут много тонкостей, хорошо поглощает CO2 только молодой лес, старый лес это делает плохо. Сложнейшая проблема — как управлять лесами, чтобы они были фактором устойчивого развития.
Так что у России есть проблемы, но имеются и некоторые преимущества. Сложность в основном в том, что технологически российская экономика пока проигрывает в создании чистых источников и неэффективно управляет теми чистыми ресурсами, которые есть. Существует еще термоядерная энергетика. Американская компания сообщила, что к 2025 году начнет производить термоядерную энергетику. Посмотрим. Мир над этим работает уже лет 50, возможно, что будет все-таки прорыв.
— Так есть ли все-таки у России шанс конкурировать?
— Технологически только в некоторых направлениях. В целом мы отстаем даже от Китая, который является сильным загрязнителем воздуха, но страна технологически лучше подготовлена к переходу.
«Нынешняя политика администрации Байдена сильна в риторике, но пока этим и ограничивается»
«Внешнеполитическая парадигма, в которой находится Россия, как говорят политологи, — это ялтинский синдром»
— Какие риски у РФ в 2022 году на международном направлении?
— Риски конфронтации. Барак Обама вообще не хотел тратить политические ресурсы в отношении России, называя ее региональной державой. Дональд Трамп и сейчас Джо Байден как-то пытается решить проблему противостояния с РФ. Попытки делаются. Но мне кажется, что внешнеполитическая парадигма, в которой находится Россия, как говорят политологи, — это ялтинский синдром. После Второй мировой войны руководители США, Европы и СССР собрались в Ялте и договорились, как они поделят мир на зоны влияния. Этот статус-кво так или иначе держался до распада Советского Союза. Россия хочет к такому вернуться. Американцы считают, что это умершая конструкция, у них другой подход: каждая страна сама решает, с какими международными структурами она хочет сотрудничать, а не две крупные державы определяют, как поделить мир и кто с кем должен сближаться и сотрудничать. Такое мировоззренческое противоречие Россия, США и ЕС не могут никак разрешить, и это породило конфронтацию и, как пишут СМИ, угрозу войны, что, конечно, для экономики раковая опухоль. Потому я могу лишь выразить надежду, что взаимное приемлемое решение будет найдено. Подход, когда у нашей страны появилось слишком много «врагов», — это очень плохо для экономики. Надо искать «друзей», а не «врагов».
— Что-то существенно изменилось с приходом Байдена? Стала ли политика США, как вы в прошлом году ожидали, более взвешенной?
— Пока де-факто идет поиск компромиссных вариантов. Какой она станет, если компромисс не будет найден, вопрос открытый. Трамп делал комплименты России, но действовал, невзирая на них. Все основные санкции приняли при нем, и жесткие действия американских военных в Сирии, когда расстреляли российских «вагнеровцев», были при нем. Нынешняя политика администрации Байдена сильна в риторике, но пока этим и ограничивается. Некоторые политологи называют это умиротворением России, ищут какие-то политические решения, которые бы прекратили конфронтацию, и США сосредоточились бы на других проблемах, в том числе на конкуренции с Китаем.
— Если честно, я сомневаюсь, что в 2022 году идеологическое противоречие будет разрешено.
— Тогда мало не покажется. В этот раз наши «партнеры» готовы к санкциям даже в ущерб себе.
— Что насчет противостояния между США и Китаем?
— При Байдене тоже есть поиск какого-то компромисса с Китаем. Экономически КНР и США развестись очень трудно, их связь весьма чувствительна для обеих экономик. Потому только это и препятствует жестким действиям Китая и Америки на международной арене, в том числе по Тайваню. Экономическая зависимость очень сильная, потому любой провал будет чувствителен как для китайской, так и для американской экономики. Но общий тренд американской политики — попытаться ограничить конкурентоспособность Китая, которая, как считают американцы, во многом была основана на заимствованиях технологий как прямым, так и косвенным образом у американцев. Поэтому они пытаются оттеснить со своего рынка китайские компании, которые получают доступ к технологиям, когда находятся там. Их пытаются вытеснить с фондового рынка, чтобы уменьшить финансирование. На самом деле в основном пока это мирная конкуренция.
— Ваши пожелания и совет нашим читателям. Что делать? Вакцинироваться?
— Да, вакцинироваться. И модернизировать свои знания и специальности, учиться, если есть возможность. Очень быстро меняется ландшафт профессиональной деятельности. Я уже вижу и понял, что если не впитывать все новое (имею в виду не бытовые вещи, а в экономике, технологиях), то очень трудно сохранить себя на рынке и свой доход.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 103
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.