«Евтушенко любил Казанский университет и заслужил бюстик недалеко от него»

Алексей Остудин: «Отечественная культура занимает особое положение в мире. Она зиждется на взаимодействии традиций Востока и Запада. Таким был и Евтушенко» Фото: Алексей Белкин

«У Евтушенко было два таланта»

— Алексей, со дня рождения Евгения Евтушенко минуло всего 90 лет, а во всем мире он уже признанный классик. Знаменитого поэта ценят и любят поклонники литературы, а исследователи скрупулезно изучают его стихи. В чем, по-вашему, секрет актуальности и долговечности наследия Евтушенко?

— Евгений Александрович впитал в себя всю предшествующую культурно-поэтическую базу, включая творчество революционных поэтов 1920–1930-х годов — Павла Васильева, Иосифа Уткина, Бориса Корнилова, Леонида Мартынова. Я уже не говорю о Светлове, Прокофьеве, Заболоцком и Багрицком. Он продукт своего времени. Также Евтушенко ценят за умение писать на любую тему, легкий язык, широкий спектр переживаний, в том числе гражданских. Сегодня чувство гражданственности наконец возвращается. Еще недавно считалось неприличным быть патриотом своей страны.

Отечественная культура занимает особое положение в мире. Она зиждется на взаимодействии традиций Востока и Запада. Таким был и Евтушенко. Ему нравилось ездить на Запад, но с той же охотой он путешествовал по России. Евгений Александрович безумно любил свою страну, этому следует поучиться нынешним литераторам. Без ощущения себя частью Отчизны не станешь настоящим поэтом или прозаиком.

У Евтушенко было два таланта — большого поэта и замечательного исполнителя своих текстов. Это редкость. Также он умел пиариться. Думаю, в СССР были авторы не намного хуже Евтушенко, но они молчали в тряпочку. А Евгений Александрович мог себя подать, возможно, поэтому и обрел широкую известность.

— Вы познакомились с творчеством Евтушенко в отрочестве, когда в читальном зале Ленинской библиотеки переписали его первую книгу «Разведчики грядущего». Какими были ваши впервые впечатления от соприкосновения с творчеством мастера?

— С поэзией Евтушенко я познакомился с подачи Марка Зарецкого, который возглавлял литобъединение при музее имени Горького и впоследствии стал моим учителем. Я пришел в нашу «Ленинку» и переписал всю книгу, даже год выпуска, тираж и номер качества бумаги. (Смеется.) Жаль, из-за переездов записи не сохранились. Слог Евтушенко мне сразу понравился, хотя сейчас понимаю, что «Разведчики грядущего» — его не самая лучшая юношеская лирика. Но для 16–17 лет — очень сильно. Книга была нужна Евгению Александровичу для поступления в Литературный институт, и сам он ее не любил. В юности все пишут искренне, но небрежно, а с возрастом — аккуратнее, только не так чувственно, появляется некий холодок профессионализма, что ли.

Мне нравится малоизвестная книга Евтушенко «Шоссе энтузиастов», которую он издал в 25 лет. Она похожа на первую книгу Ахмадулиной «Струна», в ней автор «плывет» сквозь документальные картины настоящего. Евтушенко пишет очень точно обо всем, что фиксирует его взгляд, ловит каждое неповторимое мгновение окружающей его жизни. Это филигранное бытописательство, реализм, пропущенный сквозь призму собственного внимания. Как бы сейчас найти такие стихи! Моих ровесников и младших современников больше увлекало собственное эго и необязательный нарратив вокруг него. Есть, конечно, исключения, типа замечательного поэта из Киева Александра Кабанова, тонкого лирика, обладающего к тому же яркой социальной рефлексией.

— Лично познакомились с Евтушенко в 1980-е. Будучи студентом Литературного института, подкараулили его в Центральном доме литераторов и прочитали свои стихи. Сложно было решиться подойти к знаменитому поэту? 

— Ну я не познакомился, а нарисовался. (Смеется.) Мы сидели с братом в кафе при ЦДЛ, где часто перекусывали именитые литераторы. И тут входит Евгений Александрович с друзьями. Обритый наголо, он тогда играл роль Циолковского в фильме Кулиша «Взлет» и приготовил площадку для парика. Я ломанулся к нему на дрожащих, негнущихся ногах. Было страшно, ведь слава Евтушенко была сравнима со славой звезд первой величины, сейчас в литературе такой фигуры не наблюдаю, к сожалению. Он много ездил по стране и за рубеж и заботился о своей популярности: собирал публику, общался с журналистами (лучшее интервью в трех частях с ним сделал Соломон Волков). Интересно было прикоснуться к таланту.

Потом Евтушенко наверняка забыл о моем существовании, но все-таки позднее мне удалось уже в Казани попасть с ним в одну компанию и пообщаться плотнее.

«Евтушенко искренне любили, на его выступления не надо было сгонять» Фото: © Владимир Родионов, РИА «Новости»

«Вслед за Маяковским Евтушенко воспринял Казань как архетип»

— Это было в 1987 году, в один из многих приездов поэта в столицу республики. Он читал лекции в Казанском университете, которые вы посещали в качестве студента. Что и как он рассказывал публике?

— Евгений Александрович приехал в Казань с молодой женой Машей, девушкой с лицом камеи. Выступал не только в университете, но и в редакции «Вечерней Казани». Я не всегда попадал на вечера Евтушенко, потому что уезжал из города. Помню, как в зале сходки университета он читал свою поэму «Мама и нейтронная бомба». Такая скукотища была. К 80-м годам Евтушенко сдулся как поэт. Он стал гражданским лицом, начал писать политические статьи. Из его последних работ мне нравится только «Утренний народ». Так бывает не только в поэзии — вспомним The Beatles, Андрея Макаревича и группу «Машина времени». У Гете есть поэма, где молодой художник растратил свой талант. К таланту нужно относиться бережно, это стоит знать всем молодым литераторам. Евтушенко очень активно использовал свой дар и, к сожалению, исчерпал его.

— Так считали и остальные слушатели в зале?

— Знакомые с первых рядов его активно приветствовали. Студенты, как и я, скучали, но хлопали. Хотя это было всего один раз. Евтушенко искренне любили, на его выступления не надо было сгонять. В нулевые годы на Сахалине он собрал огромный зал, люди висели на окнах. А накануне там пела Ротару и заполнила зал лишь на треть.

Сейчас все изменилось, появилось понятие «административный ресурс». В 2008 году казанский поэт Равиль Бухараев перевел Коран на английский язык и представил его в Институте истории АН РТ. В мэрии города дали команду университету и на презентацию загнали студентов. Я сначала не понял, кому интересна английская версия Корана? Но в определенный момент вся молодежь встала и ушла. Осталось человек 7 татарских аксакалов.

— Вы сказали, что во время командировок в Казань Евтушенко обзавелся приличным кругом знакомых. С кем он общался здесь?

— С Марком Зарецким, с редактором «Вечерней Казани» Андреем Гавриловым, с певцом Эдуардом Трескиным и его женой, поэтессой Галиной Свинцовой. Эдик — наш общий друг, он вел все вечера Евтушенко. С Евгением Александровичем они знакомы с 1960-х годов, неоднократно гостили друг у друга. В мемуарах Трескин описывает несколько казанских эпизодов жизни Евтушенко. Почитайте, это интересно.

— Мы уже упоминали, что Евтушенко не раз бывал в Казани, в том числе в 1969-м и в 2014-м. Как вы думаете, чем его привлекала столица РТ? Какие места в городе посещал ваш легендарный коллега?

— У Евтушенко есть книга «Поющая дамба». В один из приездов он жил в привокзальной гостинице «Волга» и вышел прогуляться вдоль реки Казанки. В это время на дамбу после выпускного вышли школьники, прощаться с юностью. Звучали песни, Евтушенко был в восторге от веера молодых лиц, от пронзительной юности, которая витала в воздухе. Также он был поклонником Маяковского, который часто приезжал в Казань общаться с футуристами «Всадника» (наверное, помните его «Стара, коса стоит Казань…»). Евтушенко вслед за Маяковским воспринял город как архетип. И, конечно, его привлекал Казанский университет.

— У Евтушенко есть поэма с таким названием. 8 лет назад, на последнем литературном вечере поэта в Казани ей аплодировали стоя. На ваш взгляд, какое место «Казанский университет» занимает в творчестве поэта?

— Он попытался написать масштабную поэму, но не охватил суть университета. Ведь у нас кто только не учился — и Короленко, и Толстой, и Лобачевский. Казань была азиатской границей России, отсюда начинался знаменитый Сибирский тракт. «Казанский университет» Евтушенко создал на выхлопе после «Братской ГЭС», и ему не хватило силенок. Хотя задумка была хорошей.

«Я всю дорогу стеснялся и молчал. На вокзале Евтушенко сказал мне: «Что ты жмешься вбок? Иди сюда, Марк нас сфотографирует!» Фото из личного архива Алексея Остудина

«В жизни Евтушенко не умничал. Он говорил об обычных, милых вещах»

— Вернемся в 1987 год. Тогда Евтушенко привез в Казань свою фотовыставку. Что это была за экспозиция?

— Она базировалась в центре живописи. Евгений Александрович, как и многие поэты, увлекся фотографией, общался с казанским фотографом Фаритом Губаевым, делал снимки в поездках. Снимал в Штатах и в Чили, однако больше всего любил фотографировать россиян. Он явно тяготел к портретам.

— После окончания командировки Евтушенко вы с Зарецким, который, к слову, был редактором «Казанского университета» в 1970-е годы, провожали поэта на поезд. Каким маэстро был в обычной жизни? О чем говорили по дороге на вокзал?

— Я приехал в молодежный центр, где он жил. Гаврилов подогнал свою «Волгу» для проводов. На столе стояла бутылка коньяка (Евтушенко мог выпить, но не был алкоголиком). Евгений Александрович разлил напиток по рюмкам, мы выпили и поехали. В жизни Евтушенко не умничал. Он говорил об обычных, милых вещах, например, с кем пил. А заумь берег для разговоров с публикой. Я всю дорогу стеснялся и молчал. На вокзале Евтушенко сказал мне: «Что ты жмешься вбок? Иди сюда, Марк нас сфотографирует!» Он посоветовал мне быть наглее, но я не последовал его совету. Мама учила меня быть скромным, поэтому я не люблю наглецов.

— Опишите ваш памятный снимок. Он сохранился?

— Да. Мы в обнимку стоим на фоне поезда Казань – Москва. Он в кепке, я обалдевший 25-летний парень. Также у меня есть фото, где Евтушенко сидит в вагоне у окошка.

— На том самом литературном вечере в 2014-м Евтушенко в последний раз был в Казани. Вы застали его там или, возможно, общались с поэтом после мероприятия?

— Аж в 2014-м? А было как вчера… На вечер я не успел, потому что был не в городе. Позвонил Трескин и предложил пообщаться с Евгением Александровичем после концерта. Когда я приехал, Евтушенко уже с отрезанной ступней после гангрены сидя беседовал со студентами. Я пытался пробиться, но меня отрезала охрана. Трескин не отвечал на звонки, а потом я наблюдал, как он ведет Евтушенко в машину. Лично мы так и не встретились. Это был последний раз, когда я его видел.

У нас с Евгением Александровичем много общих друзей — Олег Хлебников, Юра Поляков. Они много раз приглашали меня в Переделкино, обещали застолье с Евтушенко. Но я все не мог доехать, прямо тормоза в небесах. Может, это и не нужно мне в жизни, а достаточно было нескольких капелек общения с ним.

— Вы уже высказали свое мнение о «Казанском университете». А какие же ваши любимые стихи Евтушенко?

— Мне нравится его ранняя лирика, начиная с «Шоссе энтузиастов». Он умел точно попасть в ситуацию, прекрасно интонировал (а ведь именно интонация берет за сердце!), создавал потрясающие образы, в том числе игровые. Когда Евгений Александрович был молодым, все это совпадало. 

«Я на сырой земле лежу в обнимочку с лопатою,

Во рту травинку я держу, травинку кисловатую.

Такой проклятый грунт копать — лопата поломается,

И очень хочется мне спать, а спать не полагается…»

Время — честный человек. Что бы о Евтушенко ни говорили, он большой поэт и останется в истории.

«Реакцию Евтушенко на спецоперацию предсказать сложно, но он бы точно не уехал из России»

— Одна из ведущих тем в творчестве Евтушенко — тема войны. Несмотря на отъезд и сотрудничество с оппозиционными журналами, он не был диссидентом и сохранял связи с государством. Если бы поэт дожил до военной спецоперации, какой могла быть его реакция? 

— Не знаю. В конце 80-х Евтушенко был депутатом Совета Федерации от Харьковской области. Для него в России и Украине проживал один народ. Я с ним согласен: сейчас идет гражданская война. Что бы говорил Евтушенко, предсказать сложно, но он бы точно не уехал из России. Возможно, впал бы в кому квазипатриотизма. Я терпеть не могу «лапотников» и неумных патриотов. После выступлений во Львове и Киеве спорил с бандеровцами, думал, что они шутят. В каждом их слове я чувствовал фальшь. Нормальный человек спокойно любит свою страну. В этом вопросе важно быть объективным, но в истории часто все получается спонтанно и очень кроваво.

— Сегодня некоторые деятели культуры уезжают из России по собственному желанию или даже по чьему-то совету. Как вы считаете, у Евтушенко был выбор или обстоятельства вынудили его перебраться в США?

— У Евгения Александровича был выбор. Он уехал за рубеж зарабатывать деньги, как и многие другие литераторы. В Штатах Евтушенко был приглашенным профессором, это условное звание. Он вел на филфаке университета факультативы для общего образования. Если американскому профессору платили условно 60 тысяч долларов, то Евгению Александровичу — 3 тысячи, плюс обеспечили жильем и питанием. Но все равно это было больше, чем в России.

— Отчего Евтушенко так не любили многие русские эмигранты третьей волны? Например, Сергей Довлатов порой весьма уничижительно о нем высказывался…

— О Довлатове не скажу, но Бродский действительно был с Евтушенко в конфликте. Ходил слух, что Евгений Александрович сотрудничал с КГБ. Тогда они вызывали к себе всех литераторов и художников. Но это не значит, что человек «стучал» или писал письма под псевдонимом «Тюльпанчик». Для чего ему было «стучать»? С финансами у Евтушенко было все в порядке. Он был достаточно острым на язык, чтобы утопить недоброжелателей лично. Но чем невероятнее ложь, тем охотнее в нее верят. На этот слух попался мнительный, рефлексирующий Бродский. Евтушенко прекрасно к нему относился, возможно, КГБ и внес смуту в их отношения.

«У меня остались о нем только светлые воспоминания» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я не верю сплетням, которые распространяют о Евгении Александровиче его завистники»

— И в США, и в России Евтушенко активно преподавал, читал просветительские лекции. Сложилась ли в литературе некая «школа Евтушенко»? Есть ли у него поэтические наследники, и если да, относите ли вы себя к ним?

— Специальной школы нет, но у Евтушенко много эпигонов, причем его же ровесников. Среди них много талантливых. Они переняли его технику и продолжили традицию. Это не всегда плохо, любой юный поэт ориентируется на Пушкина, Лермонтова, Фета, Бродского… Главное, чтобы из этого микса пробивался свой голос. Большая школа проглатывает человека. Это нужно пережить как школьную болезнь и идти дальше. Любители, публикующиеся на сайте «Стихи.ру», пусть реализуют себя как угодно. Они же не претендуют стать классиками российской литературы. Но профессионалов за эпигонство бьют по рукам.

Я видел лишь внешнюю сторону Евтушенко и не мог перенять его личность. Но перенял его технику. Когда я прочел ему свои стихи в Литинституте, он сказал: «Вы пишете, как будто отбиваете чечетку». А ведь он и сам так писал. Это проходит, с годами меняются мировоззрение и техника поэта. Неизменна лишь способность воспринимать мир. Пушкин сказал: «Горит восток зарею новой», а Пастернак — «Я был разбужен спозаранку щелчком оконного стекла». До них так никто не говорил.

— Евтушенко любил мир, возможно, поэтому и прожил такую длинную жизнь. А, на ваш взгляд, в чем причина его долголетия?

— Я надеялся, что он проживет больше. Что такое 84 года для художника? Но когда я видел его в последний раз, он выглядел лет на 90. Нуждался в помощи при ходьбе. Это неудивительно, ведь Евтушенко жил на полную катушку, был постоянно в движении… Сначала истощился талант, а потом и его оболочка.

У меня остались о нем только светлые воспоминания. Я не верю сплетням, которые распространяют о Евгении Александровиче его завистники, и не знаю, почему многие в литературных кругах отзываются о нем через губу, с небрежением. А вот от его друзей и людей, близко знакомых с Евгением Александровичем, слышал только хорошее. Начинающим поэтам он всегда помогал, где словом, а где и делом, помогал публиковаться, рекомендовал в союз писателей. С каким упорством он разъезжал по стране, собирая строки малоизвестных, но талантливых поэтов с мест для поэтической антологии «Строфы века». Разве плохой человек мог посвятить такой благородной задаче остаток жизни?

— Уже прошло пять лет со дня смерти Евтушенко, но в нашей стране ему до сих пор установлен лишь один памятник — на родине, в Зиме Иркутской области. Может быть, стоит увековечить образ поэта в одном из его любимых городов — Казани?

— Я только за. Евтушенко действительно любил Казанский университет, написал о нем выдающуюся поэму и, наверное, заслужил бюстик недалеко от него. Мест много, скульпторов тоже, было бы желание! Идею стоит подкинуть в ректорат вуза, пока есть люди, которые помнят Евгения Александровича.