«Он словно бросал вызов зрителям со сцены»

— Сергей, сегодня Иосифу Давыдовичу Кобзону могло бы исполниться 85 лет. Коллеги и слушатели в один голос говорят, что он был человеком-эпохой. Как вы думаете, почему? В чем состоит его главный вклад в советскую и российскую музыкальную культуру?

— Кобзон очень высоко поднял патриотическую тему на эстраде, такой артист обязательно должен быть на российской сцене. Кто-то называл его «кремлевским соловьем», певцом партноменклатуры. Иосиф Давыдович действительно много пел о Родине, о Ленине, о партии, но у него это прекрасно получалось. Его посыл не был вымученным, надуманным. Он верил в то, о чем пел (что очень важно), и остался верен этим идеалам до конца своих дней. Даже в 90-е, когда заветы социализма, ленинизма и СССР были опорочены в угоду буржуазному либерализму и новой России. Наоборот, Кобзон считал, что именно тогда пришло новое время для звучной, пафосной, патриотической лирики, ведь обновленное общество только формировалось, и ему были нужны этические, эстетические, нравственные, моральные идеалы. Тот же ленинизм — колоссальное наследие, к которому мир вернется еще не раз, так как в основе этой идеологии лежат добро и справедливость.

— Его репертуар в 90-е действительно звучал «как эталон высокой эстрады с ее обращением к вечным ценностям» — так вы написали в своем эссе о «кремлевском соловье». Не это ли в итоге сделало Кобзона живым классиком?

— Думаю, да. Тогда Иосиф Давыдович вкладывал в советские песни совершенно иной смысл. Он словно бросал вызов зрителям со сцены (с упоением поет):

«И вновь продолжается бой!

И сердцу тревожно в груди,

И Ленин такой молодой,

И юный Октябрь впереди!»

Сергей Васильевич Соседов — российский музыкальный критик, журналист, сценарист и телеведущий.

Обучался на факультете журналистики МГУ им. Ломоносова, параллельно посещал лекции по теории и истории музыки в Московской консерватории и режиссерские курсы в Московском областном институте культуры. В 1989 году начал журналистскую карьеру в железнодорожной газете «Гудок», опубликовав интервью с Эдитой Пьехой. С 1994 по 1996 год трудился внештатным корреспондентом в газете «Российские вести».

В 1997–1998 годах работал в пресс-службе концертного зала Российской академии наук. В 2001 году стал музыкальным редактором – обозревателем «Рок Державы». С 2002 по 2004 год сотрудничал с журналом «Хит-парад». Как приглашенный эксперт участвовал в телепрограммах «Канон» и «Акула пера», написал сценарии для нескольких выпусков ток-шоу «Под пресс», которые сам же провел.

Регулярно появляется на телевидении в качестве члена жюри конкурсов «Суперстар», «Суперстар! Возвращение», «Х-фактор». В 2021 году был в составе судей проекта «Х-фактор Беларусь».

Я присутствовал на одном из концертов. Это было так мощно, люди вставали и аплодировали. Легендарная песня не казалась устаревшей или анахроничной, а прозвучала с новым, еще более глубоким посылом. И все поняли правоту Кобзона. Позже, в нулевые, он тоже продолжал верить и не отрекся от патриотического репертуара. В этом была его невероятная сила.

— В том числе человеческая. Иосиф Давыдович пел до последних дней, даже когда имел все — славу, звания, премии, деньги. Что его мотивировало?

— Призвание. Уже будучи очень больным, он приезжал на сборные концерты в Кремль из палат Центральной клинической больницы. Привозил костюм и, переодевшись, никогда в нем не садился — парадный туалет предназначался только для сцены. Другие артисты пели одну-две песни под фонограмму, а Кобзон выходил со своим аккомпаниатором Алексеем Евсюковым и вживую исполнял 5–6 песен. Голос звучал тяжело, словно прорывался сквозь болезнь, но это было невероятно и производило сильнейшее впечатление. Пел он абсолютно бесплатно, а если платили, гонорар отдавал Леше, не заглядывая в конверт. Это было святое служение искусству, песне, сцене — я таких примеров на современной мировой эстраде больше не знаю (мы не берем военные «бригады» в лице Руслановой, Шульженко, Юрьевой). Сольные концерты Иосифа Давыдовича длились 8–10 часов, он знал наизусть 2 тысячи песен и пел по заявкам зала. Мощнейший, великий артист, что еще сказать?..

«Кобзон — свежая, новейшая история музыкальной эстрады, будет ли он популярен в будущем, судить сложно. Но и сейчас у него много почитателей всех возрастов» «Кобзон — свежая, новейшая история музыкальной эстрады, будет ли он популярен в будущем, судить сложно. Но и сейчас у него много почитателей всех возрастов» Фото: Anatoly Lomokhov/Global Look Press / www.globallookpress.com

Кобзон VS Дронов

— Как вы считаете, Кобзон — продукт своего времени или его искусство будет актуальным и в будущем? Например, сейчас, в условиях патриотического тренда, могут ли советские песни в исполнении Иосифа Давыдовича обрести популярность среди молодежи?

— Любой артист — продукт своего времени, он выражает его мысли и чаяния и, безусловно, воплощает содержание эпохи. Великая эпоха дарит нам великих артистов, более спокойная — средних или ниже среднего. С другой стороны, настоящее искусство существует вне времени и востребовано всегда. Кобзон — свежая, новейшая история музыкальной эстрады, будет ли он популярен в будущем, судить сложно. Но и сейчас у него много почитателей всех возрастов. Как бы ни сложилась «судьба» творчества Кобзона, это никак не умалит заслуг Иосифа Давыдовича перед искусством и перед страной. Он делал все, что мог, и даже больше, оставив колоссальный след в сердцах людей.

Современные патриотические песни, например хит Ярослава Дронова «Встанем!», уходят корнями в советскую эстраду, и мы видим неожиданное продолжение традиции. Никто не думал, что сейчас появятся такие композиции, что их будут петь молодые артисты. Но это случилось.

— Недавно по части репертуара вы уже сравнивали Дронова (SHAMAN) с нашим героем, отметив, что для достижения кобзоновского мастерства SHAMAN еще предстоит пройти долгий путь. Можно ли считать Дронова наследником Кобзона и займет ли он в будущем схожее положение на нашей эстраде?

— Я не говорил, что Дронов вокально уступает Кобзону, потому что их нельзя сравнивать. Ярослав — мощный, талантливый артист, у него крепкая школа, интересный тембр, отменная дикция, яркая подача. Он понимает, о чем поет, и прекрасно передает смысл песни. Мне, правда, не очень нравится имидж Дронова, но это дело вкуса — в 30 лет мужчина еще может позволить себе дреды. А уж как он распорядится своим творческим ресурсом, не возьмусь судить.

У Ярослава пока небольшой репертуар, но это проблема всей современной эстрады. Найти по-настоящему хорошую песню сегодня сложно. В СССР была великолепная композиторская школа. Тот же Кобзон пел песни Александры Пахмутовой, Микаэла Таривердиева, Эдуарда Колмановского, Давида Тухманова, Никиты Богословского. Альфреда Бренделя, если говорить о зарубежных авторах. Сегодня нет такой плеяды композиторов и поэтов (вспомним прекрасные песни на стихи Долматовского, Матусовского, Ошанина, Танича, Шаферана), поэтому загадывать, что будет с тем или иным артистом, трудно.


«Нет ни одного известного артиста, которому Кобзон бы не помог»

— Несмотря на верность советским идеалам, Кобзон всячески ратовал за развитие молодой, современной ему музыки. Поддерживал группу «Машина времени», давая им свою аппаратуру для концертов. То есть он был продвинутым в музыкальном плане человеком?

— Дело не в продвинутости. Он был очень порядочным человеком и помогал всем — Александру Розенбауму, Льву Лещенко, Софии Ротару… Кажется, нет ни одного известного артиста на нашей эстраде, которому Кобзон бы не помог так или иначе. Он не менял судьбы, те, кого я назвал, — большие величины, заявившие о себе и без Кобзона. Но Иосиф Давыдович действительно делился аппаратурой, помогал аккомпаниаторам, отстаивал честь и достоинство музыкантов, используя свои возможности и связи.

Полезными контактами он делился с Муслимом Магомаевым. Тот вспоминал, что однажды они встали в 8 утра и поехали по разным домам. Кобзон знакомил Муслима с влиятельными чиновниками, сотрудниками министерств, людьми из КГБ и крупных ведомств, объяснял, по каким вопросам и к кому лучше обращаться. Это сегодня можно найти и купить что угодно, а в СССР был дефицит всего и вся. Чтобы получить машину или квартиру, требовалось записаться и отстоять очередь, купить жилье было нельзя, а можно было только заработать или выбить. Были государственные жилищно-строительные кооперативы, но не всякий мог их взять. Кобзон возил Магомаева по встречам до поздней ночи, и после Муслим сказал: «Я так устал, лучше бы дал три сольных концерта».

— До сих пор в сети не утихают споры о вокальном «противостоянии» Кобзона и Магомаева (чье 80-летие со дня рождения мы отметили в августе). Эти артисты составляли полярные полюса советской эстрады, но часто пели одни и те же песни. Голос у Магомаева объективно мощнее, а какие преимущества были у Иосифа Давыдовича? Известно, что он не боялся конкуренции с именитыми коллегами по сцене.

— Никакого противостояния не было, все это раздуто ради пиара, рекламы порталов, людей, зарабатывающих на якобы сенсациях и скандалах. В СССР работали худсоветы и государственные концертные организации — «Росконцерт», «Москонцерт», «Ленконцерт», филармонии. У каждого артиста были свои концертные ставки и свое лицо.

Кобзона и Магомаева можно сравнить по масштабу личности, я считаю, что это равновеликие артисты. У Муслима другая харизма — он был восточным красавцем, секс-символом, невероятно щедрым и добрым человеком. Всегда оплачивал банкеты. У Кобзона было амплуа патриотического артиста, хотя он пел и романсы, и любовную лирику, и русские народные песни. Они совершенно разные по исполнительской манере, хотя оба имели шикарный голос, тембр и чувство сцены. Возможно, успеха у Магомаева было больше — он собирал стадионы, пленял сердца поклонниц по всему Союзу. Но и Кобзон имел успех.

— Говорят, что Иосиф Давыдович помогал даже своим почитателям.

— Да, он поддерживал совершенно незнакомых людей. Всегда сам подходил к телефону. Кобзону мог позвонить солдат Афганской войны или пенсионерка, он выслушивал их проблемы и по возможности помогал — выбивал квартиры, устраивал в больницы, покупал протезы, доставал редкие лекарства, давал деньги… И все это делал по зову сердца. Такой был человек.

«Столь совершенных с художественной, музыкальной и поэтической точки зрения песен сейчас уже не напишут, поэтому они должны жить» «Столь совершенных с художественной, музыкальной и поэтической точки зрения песен сейчас уже не напишут, поэтому они должны жить» Фото: Anatoly Lomokhov/Global Look Press / www.globallookpress.com

«Не вижу ни одного эпигона»

— Некоторые молодые артисты, в том числе выходцы из шоу «Голос», намеренно подражают Кобзону, исполняя знаменитые песни из его репертуара — «День победы», «Мгновения», «Русское поле», «И вновь продолжается бой». Нужны ли российской эстраде такие певцы-«клоны» или им стоит начать формировать свой стиль и репертуар?

— А кто сегодня подражает Кобзону? Не вижу ни одного эпигона… Старые композиции обязательно нужно петь, это вечная классика, подлинные произведения искусства, и пусть новое поколение певцов осваивает их в меру своего таланта и способностей. Столь совершенных с художественной, музыкальной и поэтической точки зрения песен сейчас уже не напишут, поэтому они должны жить. А молодые артисты должны переосмысливать советское наследие, расставлять в нем иные акценты, исполнять так, как чувствуют и понимают.

— Кобзон всегда выступал на сцене живьем, а в свое время добивался того, чтобы российским артистам законодательно запретили петь под фонограмму. Прав ли он был? Ведь такой закон до сих пор не принят…

— Абсолютно прав, здесь не может быть двух мнений. Артист обязан петь живьем, особенно на сольных концертах. Еще можно простить фонограмму на съемках, где она «облегчает» телеверсию концерта и выравнивает звук. Хотя в 60-е и начале 70-х годов все «Огоньки» и «Песни года» шли в живом звучании под оркестр, это можно увидеть на старых записях студии «Останкино». Фонограмма на телевизионных концертах появилась уже в середине 70-х. А сольные выступления должны быть только живыми, ничто иного не предполагается.

Вы можете представить балерину, танцующую под видеофонограмму? Или солиста Большого театра, поющего под запись? Это невозможно, так почему же на эстраде певцы позволяют себе обманывать публику? Подобные трюки не выступления, а прослушивание фонограммы в присутствии артиста. Другой вопрос, что немногие сегодня могут качественно петь вживую, ведь профессионализм музыкантов упал. Некоторые поют живьем, но лучше бы включили фонограмму, потому что это не пение, а пердеж, надругательство над слухом.

Живой звук — это колоссальная нагрузка на организм, певцы часто теряют несколько килограммов после таких выступлений. Но если фонограмму запретить, к сожалению, концертные залы будут простаивать и элементарно не смогут зарабатывать, так как артистов, которые могли (и могут) петь живьем, очень мало. Сегодня простойка залов — дорогое удовольствие, в том же Кремлевском дворце съездов есть творческие и технические коллективы, которые нужно содержать. А если нет концертов, кто будет за все платить? Государство? Нет, потому эту тему и прикрыли. Кто-то поет живьем, кто-то — под фонограмму, но обуздать ее полностью не удается по рыночным соображениям.

«Памятник Кобзону, безусловно, нужен, тем более в Москве его до сих пор не было. Монументов заслуживают не только великие ученые, конструкторы и политики, но и великие артисты» «Памятник Кобзону, безусловно, нужен, тем более в Москве его до сих пор не было. Монументов заслуживают не только великие ученые, конструкторы и политики, но и великие артисты» Фото: Alexander Rekun/Global Look Press / www.globallookpress.com

«Он объединял народы и был великим гражданином большой страны»

— Иосиф Давыдович был тесно связан с кинематографом. Он сам снялся в 9 фильмах, а о нем сняли несколько документальных картин. Допускаете ли вы появление художественной ленты о Кобзоне в ближайшее время?

— Я против художественных фильмов об артистах, потому что не вижу ни одного хорошего примера, снятого в последние годы. А сняли уже обо всех — об Эдите Пьехе, Людмиле Гурченко, Алле Пугачевой, Анне Герман… Все это жалкие потуги, притянутые сюжеты, непохожие актеры, ненатуральная игра, словом, дешевка; я больше одной серии смотреть не могу. Цель этих картин — сыграть на популярности больших артистов, получить рейтинг за счет их успеха, а не за счет таланта режиссера, драматурга и актеров. То есть идет эксплуатация имени. Нужно снимать документальные фильмы, основанные на видеокадрах и воспоминаниях современников.  

— Какой документальный фильм о Кобзоне можете посоветовать нашим читателям? Или, может быть, лучше снять новый?

— В радиофонде огромное количество материалов о Кобзоне, в том числе современных. Его много снимали, и я буду рад появлению нового документального фильма, в котором бы звучал голос Иосифа Давыдовича. В советское время документалисты создавали прекрасные картины о музыкантах и артистах, пусть эта традиция живет. А художественный фильм не нужен, зачем профанировать великие имена?

— Хотя Кобзон родился на Украине, в политическом конфликте он всегда поддерживал Россию и говорил, что не хочет быть гражданином страны, в которой действует фашистский режим. Если бы он дожил до спецоперации, его мнение бы не изменилось?

— Нет, Кобзон всегда был верен себе. Для него существовала единая страна — Советский Союз, он даже сделал прощальный тур по всем 15 республикам СССР. Иосиф Давыдович никогда не разделял народы. Он их объединял, в отличие от многих нынешних деятелей якобы искусства, и делал это до конца жизни. Объединял своим голосом, своей позицией, своими песнями. Он был великим гражданином большой страны и оставил нам важный завет — сплотиться и не враждовать.


— В апреле Сергей Собянин поручил установить памятник Кобзону в Оружейном переулке в центре Москвы, торжественное открытие постамента состоялось 9 сентября. Нужен ли памятник такому артисту или в памяти слушателей он должен остаться живым?

— Памятник Кобзону, безусловно, нужен, тем более в Москве его до сих пор не было. Монументов заслуживают не только великие ученые, конструкторы и политики, но и великие артисты. Я бы поставил памятники Клавдии Ивановне Шульженко, Лидии Андреевне Руслановой, Людмиле Георгиевне Зыкиной, Изабелле Даниловне Юрьевой. Достойных людей всегда должны помнить.