Алексей Плотников: «Германский фашизм и неонацизм бандеровского толка на Украине – это близнецы-братья»

Алексей Плотников: «Мы всегда были сильны двумя берегами — востоком и западом, и эти берега должны быть адекватным образом укреплены и адекватно представлены, в том числе и с точки зрения наших позиций. Реализация этой политики сейчас и происходит» Фото: Алексей Белкин

«Крокодил или монстр плох тем, что иногда первым убивает своего хозяина»

— Алексей Юрьевич, мы отмечаем 78-ю годовщину Великой Победы и снова воюем с фашизмом. Многие историки и политологи считают, что коллективный Запад, прежде всего Уинстон Черчилль, создал проект «Гитлер» и вырастил нацистскую, милитаристскую Германию для осуществления своих целей, главной из которых было сокрушение Советского Союза и расчистка Евразии для англосаксонских планов переустройства этого геополитического пространства. А потом по какой-то причине «дитя порока» вышло из-под контроля и начало осуществлять собственные агрессивные планы, что в итоге привело к развязыванию Второй мировой войны. Это правда?

— Все значительно глубже, сложнее и, скажем так, многоплановее. Я бы выделил здесь несколько главных моментов. Они тоже, наверное, не дадут подлинную картину и анализ всех причин, которые лежали в основе начала Второй мировой войны, но покажут те очевидные, которые присутствуют.

Начнем с того, что взращивание Гитлера самими западными странами — факт практически бесспорный. Более того, это факт, который сейчас, в период ведущейся против нас информационной, гибридной, какой угодно войны, связанной прежде всего с исторической памятью или отменой исторической памяти, главным образом и не нравится англичанам и французам, поскольку приходится признавать собственную ответственность за то, что они взрастили фашизм, за то, что они потакали вооружению Германии. Это то, что в исторической литературе получило устойчивое название «политика умиротворение агрессора», за которую Париж и Лондон несут прямую и непосредственную ответственность. Это самое неприятное для них. В итоге они сейчас дошли до того, что пытаются обвинить Советский Союз чуть ли не в равной с гитлеровской Германией ответственности в развязывании этой войны. Мы же будем исходить из того, что любой нормальный историк и политик знает, что Германия не смогла бы так быстро нарушить условия Версальского договора, так быстро и хорошо вооружиться, если бы не помощь и непосредственная поддержка Великобритании и Франции. Политика умиротворения агрессора началась примерно с 1935 года. Смысл ее был очень простой — дать Германии как можно быстрее обойти условия Версальского договора и вооружиться.

К сожалению, мы живем в такое время, когда нормальный обмен мнениями, исторический дискурс, как сейчас модно говорить, заменяется какими-то политическими штампами. Это все признак очень глубокого системного кризиса, не только политики Запада, но и вообще всей системы взаимоотношений, включая историческую политику. Но факт остается фактом — когда дискуссия все-таки происходит, то сами западные историки задаются вопросом: как, с точки зрения обычной логики здравого смысла, можно понять и объяснить то, что политики Великобритании и Франции, которые, безусловно, имели главную задачу натравить Германию на Советский Союз, не задумались над тем, что они взращивают монстра, крокодила, чудовище Франкенштейна, джинна в конце концов, который, когда выходит из бутылки, перестает подчиняться хозяину и начинает вести совершенно самостоятельную жизнь? Как они не понимали, что, взращивая этого монстра для того, чтобы он уничтожил Советский Союз, который они страшно ненавидели, причем, как сейчас выясняется, даже не СССР, а Россию как таковую, они смертельно рискуют? Ведь никто не давал им никаких гарантий того, что после уничтожения Советского Союза этот монстр не сожрет и их самих, потому что это крокодил, чудовище Франкенштейна, бес, которому все равно кого есть. И вот это, с точки зрения нормальной рациональной логики, объяснить очень сложно, потому что политиков Англии, Франции, да и вообще Европы того времени никак нельзя назвать людьми глупыми и малообразованными. Они все прекрасно знали и осознавали. Тем не менее Германия превратилась в то, во что превратилась, еще и в ускоренном порядке. Ответить на этот вопрос, наверное, можно так, что в силу каких-то невероятных умозаключений они полагали, что аппетиты германского фюрера ограничатся жизненным пространством на Востоке и после разгрома Советского Союза он их не тронет. Но в истории международных отношений такое случалось неоднократно.

— То есть можно сказать, что это было не умиротворение как таковое, не желание сохранить мир вообще, а игры со злом в попытке сделать его управляемым и направить в сторону истребления «недочеловеков», а в Европе, чтобы Гитлер удовлетворился малым и бескровным аншлюсом?

— Пришедшая к власти в Германии Национал-социалистическая партия во главе с Гитлером изначально преследовала агрессивные цели. Она этого не скрывала. Это была борьба за жизненное пространство, которая предполагала захват Европы как минимум. Но этого англичане и французы странным образом старались не замечать, проводя свою политику умиротворения Германии. Лучше всего политику умиротворения агрессора охарактеризовал находившийся до 1940 года в оппозиции Уинстон Черчилль, у которого есть очень известная цитата. Он говорил: «Миротворец — это тот, кто кормит крокодила, надеясь на то, что крокодил съест его последним». Лучше не скажешь, но что произошло, то произошло. Англичане и французы, которые были главными гарантами Версальского договора 1919 года, ставившего цель как раз не допустить новой милитаризации Германии и новой мировой войны, сами помогли Берлину его обойти и быстро возродить опасную для всех военную мощь.

— Странные ребята, сначала этим договором лишили Германию всего, начиная от Рура, Саара и Верхней Силезии и заканчивая армией, а потом по-тихому начали помогать обходить свой же собственный драконовский мирный договор. Почему?

— Версальский договор был составлен не просто очень жестко, но и откровенно унизительно для Германии. Перестарались те же самые западные демократии в попытке низвести Германию до уровня какого-то ничтожества, которое никогда не сможет возродиться. Маршал Фердинанд Фош, который был главнокомандующим войск Антанты в 1918 году, подписавший Компьенское перемирие и капитуляцию Германии, когда прочитал этот договор, тоже произнес историческую фразу: «Это не мирный договор, это перемирие на 20 лет». Что, собственно, и произошло.

Ровно через 20 лет, 1 сентября 1939 года, у нас начинается Вторая мировая война. Этот факт унижения немецкой нации тоже сыграл определенную роль в таком быстром военном возрождении Германии после прихода к власти национал-социалистов. Факт есть факт — при всей многополярности мнений, существовавших в Веймарской республике, все немцы были едины в одном, что Версальский договор является беспрецедентно унизительным и тяжким для Германии и должен быть любым способом пересмотрен. В этом едины были все, начиная от коммунистов Эрнста Тельмана и заканчивая правыми милитаристскими организациями, которых в Германии того времени было достаточно много. Это тоже очень важный фактор, который нельзя сбрасывать со счетов. Когда вы пишете какие-то мирные договоры, вы должны понимать, что они на долгий период и, если сейчас вы победитель, то потом вы можете оказаться побежденным. И самое главное, вы не должны этим договором давать повода для реваншистских настроений. Англичане и французы это, очевидно, видели и понимали, поэтому хотели направить весь реваншистский пыл немцев на Восток.

— Фашизм ведь еще и никак не преследовался в той же Англии. Достаточно вспомнить многотысячные митинги с характерным вскидыванием руки в Гайд-парке в центре Лондона в 1934–1935 годах, которые устраивал лидер британских фашистов сэр Освальд Мосли. Выступления Мосли в крупнейших залах страны, в том же Манчестере, охраняла полиция. Была ли, после того как Германия начала действовать не по плану, возможность договориться с ней? Англия или Германия предпринимали такие попытки?

— Откровенно профашистские настроения царили не только в английском обществе, но и в королевской семье, чего англичане как истинные англосаксы признавать не любят. Они очень любят учить других, что такое правда и как нужно себя вести. Когда же что-то касается их грязного белья, то они ведут себя совершенно по-другому. Здесь мы опять возвращаемся к тому, о чем уже говорили выше и чего не смог предусмотреть даже прозорливый Черчилль. Крокодил, которого они выкормили и взрастили, вначале пошел и съел Францию в 1940 году, потом чуть было не съел Великобританию и только затем самым последним напал на Советский Союз. Крокодил или монстр плох тем, что иногда первым убивает своего хозяина, который его вырастил, а вовсе не того, ради кого его выращивали. После позорнейшего поражения Франции за четыре недели и падения Парижа 22 июня 1940 года у нас идет знаменитая операция «Морской лев», предусматривавшая высадку немецких войск в Британии, которая так и не состоялась. А не состоялась она потому, что Гитлер понял и осознал, каких затрат и потерь она будет стоить Германии. Поэтому было принято стратегическое решение, что с англичанами лучше договориться. Тактика вполне понятная. Немцы отнюдь не были идиотами. Они зачищали все вокруг себя, чтобы потом спокойно, не напрягаясь, напасть на Советский Союз, понимая, что СССР не Франция и там будет Totaler Krieg — война не на жизнь, а на смерть. И вот Франция на западном фронте зачищена, осталась Великобритания. Но с ней сразу не получилось. Высадка на острова была бы связана с большими жертвами. Поэтому считается, что были проведены тайные консультации и решено с англичанами заключить сепаратный договор. Вся логика событий говорит именно об этом.

— Почему не получилось?

— К этому моменту в Великобритании взяла верх антифашистская партия Черчилля, которая соответствующим образом историю развернула. Все документы, способные пролить свет на эти события, в Великобритании до сих пор засекречены. Последний живой свидетель, который мог бы что-то об этом рассказать и прояснить, как там все было, Рудольф Гесс был ликвидирован английскими спецслужбами в 1987 году, поскольку вскоре мог выйти на свободу, и англичане очень боялись того, что он заговорит, а значит, станут известны очень многие нелицеприятные подробности, касающиеся роли Великобритании в становлении фашизма и начале Второй мировой войны.

«Это новый всплеск фашизма, который родился в Западной Европе, потом был побежден, загнан в подполье, а затем, когда он снова понадобился, его выпустили. Того же самого джинна, и он приобрел такие уродливые, очень злобные мелкие формы на Украине» Фото: © Стрингер, РИА «Новости»

«Идеи фашизма были рождены Западной Европой и никуда не делись»

— 28 января 2019 года украинское издание «Главред» вышло со статьей под названием «Почему нации под названием „россияне“ не существует». В ней пишут, что россиян нет как таковых, а есть лишь набор национальных республик с разными национальными этносами. Я посмотрел, что это во многом калька со статьи Геббельса в газете Das Reich от 19 июля 1942 года под названием «О так называемой русской душе». Как вы считаете, не выращен ли украинский монстр по образу и подобию немецкого, коль скоро наблюдается такая схожесть трактовок, позиций и прямая связь времен?

— Безусловно, и это тоже уже не подлежит никакому сомнению, что германский фашизм и нынешний неонацизм бандеровского толка на Украине — близнецы-братья. Это истоки одного и того же явления, которое называется фашизм. Родиной фашизма является Западная Европа. В Европе очень не хотят этого признавать, но это факт. Он появился в совершенно конкретных условиях начала ХХ века после Первой мировой войны. В его основе лежала та же самая идея исключительности одной нации, пренебрежение к другим нациям и политика уничтожения всех и вся, политика окончательного решения многих вопросов. Окончательное решение польского вопроса, пусть поляки об этом помнят. Окончательное решение еврейского вопроса, евреи об этом знают. Окончательное решение русского вопроса. И то, что доктор Йозеф Геббельс как главный пропагандист Третьего рейха писал подобные статьи, в данном случае не вызывает никакого удивления. Просто в музее истории на это показывают и говорят: «Вот смотрите, как работала пропагандистская служба Третьего рейха». Она не отличалась особым разнообразием методики, но, что называется, в бессильной злобе пыталась с нами каким-то образом воевать. То, что сейчас их жалкие, ничтожные, омерзительные и очень злобные последователи, которых я бы обозначил как последователей укро-бандеровской идеологии, воспроизводят лекала доктора Геббельса, абсолютно неудивительно. Это ученики, причем плохие. Если фашистская Германия все-таки была дьявольским государством, глобальным, с точки зрения масштабов проводимой политики, компетентности своих руководителей, того же доктора Геббельса, которого никак дураком нельзя назвать, то сегодня мы имеем дело с жалким, злобным, западенским, галичанским подобием. К большому сожалению.

Поэтому здесь тоже нет ничего странного. Наоборот, это все объяснимо и в определенном смысле облегчает нашу задачу в понимании того, с кем мы, собственно, воюем. Это новый всплеск фашизма, который родился в Западной Европе, потом был побежден, загнан в подполье, а затем, когда он снова понадобился, его выпустили. Того же самого джинна, и он приобрел такие уродливые, очень злобные мелкие формы на Украине. В подтверждение своих слов хотел бы процитировать человека, которого на Украине до сих пор считают национальным героем, хотя по большому счету они давно должны записать его на сайт «Миротворец». Это последний гетман Украины Павел Скоропадский, бывший генерал-лейтенант Русской армии, который в силу ряда причин и развала Российской империи некоторое время возглавлял украинское государство. Он был очень разумным человеком. Да, можно его назвать украинским националистом, он считал, что украинцам должна быть предоставлена бо́льшая автономия, но никогда не отделял Украину от России и всегда считал себя русским генералом. Когда он эмигрировал, то оставил очень любопытные воспоминания. Так вот, в них он писал, что никогда нам нельзя даже в мыслях допускать галичанской идеологии, галичины. Галичина — термин нарицательный. Сами украинцы понимали, что это что-то совершенно дикое, злобное и бесовское. И вот он писал, что если мы дадим этой идеологии укрепиться на Украине, то это будет гибель для страны. Будущее Украины только в тесном союзе с Россией. Мы составляем одно целое, но мы немножко разные.

— Почему фашизм так быстро распространился в Германии, а затем и по Европе, завоевал умы и сердца европейцев? Почему потом на всем континенте от Испании и Франции до Румынии и Хорватии у фашизма нашлось столько ярых сторонников, добровольцев, желающих ехать убивать русских?

— Это очень глубокий вопрос, требующий дополнительного исследования. На него просто так, что называется, навскидку, не ответишь. Это нечто, что заложено в некую когнитивную составляющую того, что называется западноевропейской идентичностью. Это что-то глубинное, глубинный Танатос. Некий ген разрушения, который заложен в психологию, менталитет Западной Европы. В определенный момент он пробуждается. Западная Европа себя позиционировала как центр цивилизации и ее исток, а потом вдруг выяснилось, что она родина фашизма. Опять-таки, появлению фашизма начиная с 20-х годов ХХ века, преимущественно, конечно, способствовал ряд факторов, почему это вышло наружу. Это Первая мировая война, принесшая очень большие жертвы и разрушения, тяжелое состояние, в том числе и ментальное, в котором пребывало западное общество, все это родило такие уродливые формы. Это было неким отражением времени. Старые институты рухнули. После войны весь мир переформатировался. Это был рубеж. Старая Европа XIX века с монархиями, своими правилами рухнула. Стало нарождаться что-то новое. И вот в рамках этого чего-то нового появились идеи нового мира. Я в данном случае не хотел бы пропагандировать идеи фашизма, но смысл их был очень простой: мы покончим с бедствиями народа, устроим некое бесклассовое общество, где не останется безработицы, будут сильные вожди, потому что все предыдущее, что было в Европе, себя дискредитировало. Это, конечно, поверхностный подход, но более глубокий анализ требует серьезных научных конференций и дискуссий.

Почему в Западной Европе это возникло? Потому что западный менталитет был к такому готов. Это тот монстр, джинн, который, вдруг освободившись, вылез из каких-то глубин западноевропейского сознания. Почему он захватил так много стран? По одной простой причине — он был востребован. Германия являлась очень мощным фактором на фоне тех тяжелых событий, которые переживала Европа в 1920–1930-х годах, все пробудилось. Сон разума рождает чудовищ.

А то, что добровольцы из разных стран писали на поездах: «Едем убивать русских», — это подразумевало: «Едем убивать большевиков». Я бы сосредоточился на этом, потому что главным жупелом немецкой, фашистской, милитаристской пропаганды было якобы неприятие большевизма. Что большевизм — главное зло, которое несет исстрадавшимся после войны народам еще бо́льшие тяготы и неприятности. Это тоже часть некоей пропаганды. Потому здесь я бы поставил знак равенства: «едем убивать русских» равно «едем убивать славян»; «едем убивать русских» равно «едем убивать евреев», «едем убивать русских» равно едем «убивать всех несогласных с тем, что мы Übermensch — сверхчеловеки, а underman — недочеловекам — нет места в этом мире или есть место только в качестве наших слуг».

— Сейчас добровольцы из Европы, которые едут опять убивать «русьню», как они говорят, — это не то же самое, что было?

— Это проявление фашизма-2. Версия «фашистская Германия 2.0», как сейчас любят делать, только с более примитивными злобными нюансами, связанными с тем, что в данном случае источник — Украина. В основе тот же самый фашизм, неонацизм, та же самая ксенофобия и неприятие всего того, что считается чужеродным. Это та самая злобная природа фашизма, те самые демоны, которые были выпущены на свободу, но в очень неудачном месте, поскольку Украина не Западная Европа. Даже Западная Украина не Европа. Это что-то особенное, не имеющее никакого отношения к такой классической холодной западноевропейской ментальности. Но просто в силу ряда причин так получилось, в том числе и по нашей вине. Это уже отдельный разговор, почему мы допустили, что этот джинн сначала вылез из бутылки, а потом его не прихлопнули и он превратился в то, во что превратился.

Почему едут туда добровольцы? Потому что мир разделился, и я бы стал говорить о добровольцах с двух сторон. С их стороны это опять легионы Ваффен-СС. Давайте вспомним, что французская дивизия «Шарлемань» воевала на стороне гитлеровцев. Не против нас конкретно, а против всех тех, кто был против фашизма и гитлеризма. Далее дивизия СС «Галичина», о ней и говорить нечего. Это западенщина и галичина, которую так боялся Павел Скоропадский. Вот они с миру по нитке, давайте применим термин «недобитые фашисты», снова воспрянули. Они где-то на глубине сознания были задвинуты, а потом это стало можно. А то, что они едут убивать русьню, — непосредственное выражение бандеровцев-галичан, самых злобных, самых мерзких и отвратительных, которых только можно найти. В этой связи я хотел бы процитировать известного западноукраинского историка, писателя, первую жертву этих бандеровцев уже в мирное послевоенное время. Его звали Ярослав Галан. О бандеровцах он говорил, что это самое худшее, что может быть. Никакого отношения к строительству украинской нации, к украинскому духу галичане не имеют. Это что-то совершенно отдельное, демоническое, злобное, на которое ни в коем случае нельзя делать ставку, потому что это те демоны, которые приведут к уничтожению нормальной Украины. Это абсолютно разрушительная сила. Ему принадлежат слова: «Ничего не может быть хуже и страшнее западноукраинского национализма, всегда тупого, бессмысленного и жестокого». Я цитирую практически дословно. Будучи сам западноукраинцем, он являлся категорическим противником бандеровщины. В результате его зарубили топором в его львовской квартире два юных бандеровца, которые пришли таким образом с ним расправиться. Вот вам, пожалуйста, характеристика этих людей. Они могут только убивать и разрушать. Они не способны ни на какое конструктивное взаимодействие. Поэтому убивать «русьню» — это то, что они могут.

Западные добровольцы все разные. Кто-то едет за деньгами, кто-то — за острыми ощущениями и адреналином, кто-то таким образом самоутверждается, кто-то — за компанию и так далее. Я вас уверяю, никакого идеологического фактора, специфического антирусизма, воспитанного и взращенного, кстати говоря, в очень небольшом проценте украинского населения, но который сейчас доминирует в качестве государственной политики на так называемой Украине, у них нет.

«Убивать и разрушать. Они не способны ни на какое конструктивное взаимодействие. Поэтому убивать «русьню» — это то, что они могут» Фото: © Kay Nietfeld/dpa/www.globallookpress.com

«Кричать: «Убивайте «русьню» и «Мы их разгромим», поскольку весь цивилизованный мир с нами, — это просто часть информационной войны»

— В ночь с 15 на 16 декабря 2022 года Генеральная ассамблея ООН большинством голосов приняла внесенную Россией резолюцию под названием «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». Но 50 стран проголосовало против. Среди них практически весь Запад — от США до Болгарии, включая бывшие фашистские страны, такие как Германия, Италия, которые до этого никогда не голосовали против этой резолюции, и ориентирующиеся на них Украина, Грузия, Молдавия и бывшие прибалтийские республики СССР. Что все это значит? Они хотят возрождения национал-патриотизма, фашизма, моноэтнических государств или они нам хотят этим что-то продемонстрировать?

— Это ясный признак того, что идеи фашизма были рождены Западной Европой и никуда не делись. Сейчас идеи фашизма в силу определенной исторической и политической ситуации снова востребованы. Поэтому маски с них слетели, цивилизационная лакировка упала, и они стали голосовать так, как они думают об этом. Кроме того, здесь очень важен фактор так называемой западной солидарности. Им было сказано, что проголосовать против России можно и нужно в любом контексте. Даже если вы голосуете против резолюции, осуждающей возрождение нацизма. Таким образом они лишний раз подтверждают, что внутри них всегда этот ген оставался и существовал. Сейчас они таким образом говорят, что неслучайно, что фашизм начался именно в Западной Европе. Ничем другим это объяснить и прокомментировать нельзя. Но я вас уверяю: как только ситуация изменится, значительное число этих стран будет голосовать правильно, потому что они не самостоятельные, они лишь воспроизводят ту политику, которую задают крупные, великие державы, а они на нее ориентируются.

— Хорошо, вот Европа сейчас не скрывает свою позицию, которую они обозначили так: «Надо громить Путина». Должна быть полная победа на поле боя, военный разгром России, ничего другого быть не может, ничего обратно в наших отношениях вернуть нельзя. И что дальше может быть при таком подходе? К чему мы идем? Как они себе представляют разгром ядерной державы, у которой только тактических ядерных боеприпасов порядка 5 тысяч штук?

— Они хотят добиться над нами военной победы и расчленения на многие маленькие государства. Но при этом они все прекрасно понимают, что войну на Украине им не выиграть. К этому надо так и относиться. Потому мы должны прежде всего ставить себе цель, что нам нужна только победа, может быть, не сразу, но победа в противостоянии, в которое нас втянули. Борьба предстоит трудная. Поэтому все должно быть настроено на победу. Самое главное, что там нормальные, мыслящие люди тоже это прекрасно понимают. Но пропагандистская война есть пропагандистская война, поэтому кричать: «Убивайте „русьню“» и «Мы их разгромим», поскольку весь цивилизованный мир с нами, — это просто часть информационной войны.

— Если они не добиваются победы военным путем, но при этом уже на весь мир неоднократно заявили, что с Путиным никакого компромисса, никакого мира не будет, и что тогда? Это же тупик? Как из него выходить?

— С точки зрения западной, особенно англосаксонской политики, никакого тупика здесь нет. Они как ни в чем не бывало стряхнут руки, сделают вид, что ничего не произошло, и будут с нами разговаривать. Это исторически тоже все объяснимо и неоднократно доказано. Ничего личного, только бизнес. Последний не получился, ладно, будем с другой стороны работать. Никакой стратегической сверхзадачи в те пропагандистские лозунги, которые они сейчас бросают, на самом деле не вкладывают. Лозунги — это всего лишь часть информационной войны. А на войне позволено все. Противник самый плохой, он самый слабый, никчемный, мы его обязательно разобьем и уничтожим. С нашей стороны должна быть тоже адекватная, агрессивная, наступательная информационная политика. А мы здесь немного запаздываем. Но известно, что мы долго запрягаем, но быстро ездим. Так что, я думаю, в ближайшее время мы все это должны увидеть.

«Американцы давали понять при Трумэне, что мы им больше не союзники, поэтому решили продемонстрировать, что у них есть в боевом исполнении такое сверхоружие и оно может быть применено против Советского Союза» (на фото: атомное облако над Нагасаки) Фото: By US gov - US gov, Public Domain, commons.wikimedia.org

«Удары были направлены не против Японии, а в большой политический игре против Советского Союза»

— Теперь о дальневосточном направлении, на котором вы специализируетесь. В завещании, которое Гитлер продиктовал своей секретарше Траудль Юнге в апреле 1945 года, он пишет, что Япония преподнесла настоящий подарок США, атаковав Перл-Харбор, поскольку после этого все в Америке захотели воевать. Разве страны «оси» не согласовывали друг с другом свои стратегические планы и атака японцами Перл-Харбора стала для Гитлера неожиданностью? Америка же вступила в войну с Германией в декабре 1941 года.

— Все эти завещания то ли были, то ли нет, я их никогда не видел, не знаю, поэтому комментировать не могу. Я думаю, что, скорее всего, это выдача желаемого за действительное. Вряд ли такое завещание, с точки зрения логики, могло появиться. Не было никакого смысла в том, чтобы Гитлер что-то там писал где-то.

Вопрос в другом. Накануне войны сформировалась агрессивная ось — Берлин, Рим, Токио. Сначала, в 1936 году, был антикоминтерновский пакт, потом тройственный пакт 1940-го. И вот эта фашистско-милитаристская агрессивная ось, собственно, и начала войну. У каждого были здесь свои роли и причины. Спорят, был ли в Японии фашизм. Там был ультранационализм и милитаризм — это примерно то же самое. Япония являлась таким же участником этого агрессивного блока и тоже хотела расширения своего жизненного пространства. Она хотела расширить его в Восточной Азии и отхватить наши территории Приморья, Прибайкалья, Камчатку. Да, она была в тандеме с фашистской Германией, но выполняла свою совершенно отдельную функцию и роль. Самое главное и опасное, что могло для нас произойти, — это война на два фронта, которую в силу разных причин, которые тоже требуют отдельного серьезного анализа, нам удалось избежать. Япония всегда любила таскать рыбку сама для себя. Она очень корыстная. В декабре 1941 года Япония решила: поскольку война с Россией у Гитлера не получается, блицкриг провалился, не взяты ни Москва, ни Ленинград, то зачем нам ввязываться в войну на Дальнем Востоке? Тем более у нее был негативный опыт очень серьезного поражения на Халхин-Голе в 1939 году. Они знали, что СССР — это крепкий орешек и, что называется, на халяву тут победить не получится. Потому они решили ударить на юг.

— Не разбудили ли они своим нападением спящего гиганта? Не было бы удара по Перл-Харбору, может быть, Америка и не ввязалась бы в войну. И опять же, зачем они держали в Маньчжурии миллионную Квантунскую армию без дела? Если собирались воевать с США, почему не задействовали этих солдат и офицеров, технику вплоть до 1945 года?

— Здесь все понятно и транспарентно. Япония хотела завоевывать жизненное пространство в Восточной Азии, и для этого ей требовалась Квантунская армия, чтобы полностью захватить Китай, захватить все вплоть до Индии. И второе, Квантунская армия нужна была для нападения на Советский Союз и удара на север. Это все укладывалось в военную стратегию Японии. Все было сформулировано и не скрывалось. Это был главный резерв — более чем миллионная группировка, которую они держали в Маньчжурии для решения последующих задач. Ну а война на Тихом океане с американцами и англичанами — это была отдельная стадия политики Японии по завоеванию своего жизненного пространства.

— То есть они надеялись сначала разгромить Америку, а потом взяться за Китай, Индию и за нас?

— Конечно. Просто по ходу войны менялись приоритеты. В Японии в 1940–1941 годах стоял вопрос, куда ударить сначала — на север или юг. У японцев были планы разгромить англичан и американцев, установить свой полный контроль над Тихим океаном, что означало захват их колоний в этом регионе — Филиппин, Гавайских островов, Юго-Восточной Азии. Это был один план. А второй — завоевание жизненного пространства на севере, то есть отвоевывание наших территорий, о которых я уже сказал. Это было два разных стратегических направления. Но в данном случае был выбор, на кого нападать первым. Японцы решили, что нападать на миллионную советскую группировку, стоявшую на Дальнем Востоке и, несмотря на всю тяжесть войны с Гитлером, не перебрасывавшуюся на Запад, для них будет очень затратно во всех отношениях. Потери станут огромными. А японцы очень прагматичные люди. Поэтому они решили разделаться сначала с более слабым противником. То же самое, что делал Гитлер: сначала разделался с Францией и как минимум блокировал на островах Англию, а потом уже напал на Советский Союз. Это говорит о том, что все наши зарубежные враги прекрасно понимали, что СССР — самый большой, самый сильный и самый главный противник. Это будет война не на жизнь, а на смерть. Или побеждаете вы, или побеждают вас. Именно этим объясняется их первый удар по США, по Перл-Харбору, но они при этом ни в коем случае не отказывались от нападения на Советский Союз. Просто решили сделать это на втором этапе.

— Скажите, атомные бомбардировки стали для руководства Японии неожиданностью? Они не знали о существовании у США атомного оружия? Их разведка плохо сработала или в чем была проблема? В 1905 году они прекрасно были осведомлены обо всем, что делает и собирается делать противник — Российская империя. А сейчас в чем было дело?

— Это специфический вопрос. Не могу на него ответить ни да, ни нет. Наверное, есть какие-то дополнительные исследования, связанные с тем, знал ли японский генеральный штаб о том, что предполагаются бомбардировки японских городов ядерным оружием, но здесь вопрос совершенно в другом. Эти удары были направлены не против Японии, а в большой политический игре против Советского Союза. Для устрашения нас. Они были произведены в начале августа, когда стало понятно, что СССР скоро нападет на Квантунскую армию на стороне союзников. И вот американцы все очевиднее давали понять при Трумэне, что мы им больше не союзники, поэтому решили продемонстрировать, что у них есть в боевом исполнении такое сверхоружие и оно может быть применено против Советского Союза. Поэтому бомбардировки Хиросимы и Нагасаки — это такое стечение обстоятельств. Американцам было абсолютно все равно, у них никогда не было угрызений совести от того, что в результате этих двух взрывов погибли от 129 тысяч до 226 тысяч человек. Они продемонстрировали силу. У них было всего две бомбы, и они их применили, сбросив на Японию. Почему? Потому что Япония являлась последним очагом сопротивления государствам-победителям. Но удар, еще раз повторяю, был направлен не против Японии, и в Токио это все прекрасно знают.

«Пекин демонстрирует, что с Москвой восстанавливаются практически те очень близкие отношения, которые были у нас с КНР в 50-х годах прошлого века, и что этот альянс имеет очевидную цель — противостоять гегемонии США» (на фото: Си Цзиньпин встречается с Владимиром Путиным в Москве) Фото: © The Kremlin Moscow/ The Kremlin Moscow/www.globallookpress.com

«Китай, очевидно, смотрит на нас почти как на союзника в главных внешнеполитических вопросах»

— Трехдневный визит министра обороны Китая генерала Ли Шанфу в нашу страну, который состоялся вскоре после пребывания у нас с официальным витом главы КНР Си Цзиньпина, а затем министра иностранных дел Ван И с чем был связан? Подробностей нет, но он же наверняка приезжал не для того, чтобы посмотреть нашу Академию Генштаба? Зачем, да еще на три дня?

— Так бывает, когда нужно продемонстрировать очень прочные, почти союзнические отношения. Это были абсолютно политические визиты. Они так и были восприняты. Западу все это должно очень не понравиться, а Китай, очевидно, смотрит на нас почти как на союзника в главных внешнеполитических вопросах. Потому эти визиты имеют абсолютно понятную составляющую с подчеркнутой военной направленностью, что мы будем всесторонне укреплять сотрудничество не просто для того, чтобы противостоять гегемонии Америки в сфере финансов, торговли и так далее, а еще и в военной сфере, учитывая то, что в воздухе витает такой важный для Китая вопрос, как тайваньский. Американцы, с точки зрения КНР, ведут себя в этом вопросе плохо. Потому Пекин демонстрирует, что с Москвой восстанавливаются практически те очень близкие отношения, которые были у нас с КНР в 50-х годах прошлого века, и что этот альянс имеет очевидную цель — противостоять гегемонии США.

— Во время этого визита, с 14 по 20 апреля, была организована внезапная проверка Тихоокеанского флота и береговых войск Дальневосточного военного округа. Такого масштаба проверки не было с советских времен. Зачем это вдруг понадобилось и существует ли какая-то связь между этим событием и визитом китайского министра обороны? Мы хотели что-то продемонстрировать китайцам или кому-то еще?

— Конечно, просто так ничего в нашей жизни не бывает, тем более в международных отношениях. Безусловно, это демонстрационный, показательный акт. Он имеет несколько составляющих. Первая — показать, что броня крепка и танки быстры на Дальнем Востоке. Вторая — продемонстрировать Японии, что если она будет слишком сильно позиционировать себя как непотопляемый авианосец американцев, то рискует в определенный момент получить от нас соответствующий военный ответ. Третья — это, безусловно, поддержка Китаю. Мы уже неоднократно проводили с ним совместные учения и продемонстрировали, что масштабы их могут быть в принципе увеличены, а практическое военное сотрудничество есть куда развивать и углублять. Посещение Ли Шанфу нашей Академии Генерального штаба тоже шаг в этом направлении. Четвертая — в рамках СВО показать, что у нас находятся в хорошем, боеспособном состоянии не только войска в Европе. Потому, с точки зрения международных отношений, это абсолютно закономерные шаги, которые были восприняты совершенно адекватно и правильно во всяких «вашингтонских обкомах» и всеми, на кого они были рассчитаны.

— Мы сейчас везде говорим о повороте на Восток. Мы на протяжении XVIII и XIX веков активно осуществляли свою восточную политику. Достаточно вспомнить тот же Транссиб, КВЖД, Порт-Артур, русский Харбин, то, что Корея просилась в русское подданство, и так далее. В ХХ веке у нас пошел поворот на Запад. Начало XXI века, пожалуй, стало кульминацией нашей прозападной политики. Теперь снова поворот на Восток. Но с каким багажом и какими целями мы туда поворачиваемся? Раньше мы шли туда как цивилизаторы, строители и просветители, теперь Восток нас явно и во всем превосходит. Идем туда в качестве «младшей сестры»? И ждут ли нас там вообще?

— Вообще, никто нигде никогда никого не ждет. Но мир не терпит пустоты, и всегда существует конкуренция за жизненное пространство и так далее. Мы просто начинаем реализовывать извечную русскую, советскую, обычную, нормальную имперскую политику. У нас изначально существовали и существуют два направления — Восток и Запад. На Восток мы крайне незначительно обращали внимание из-за своей вестернизации, которая окончилась крахом. Поэтому сейчас мы начинаем адекватно восстанавливать свой восточный, дальневосточный сегмент внешней политики, военной политики, геополитики как таковой. Так что здесь ничего странного нет. Мы всегда были сильны двумя берегами — востоком и западом, и эти берега должны быть адекватным образом укреплены и адекватно представлены, в том числе и с точки зрения наших позиций. Реализация этой политики сейчас и происходит.