Виктор Литовкин: «Когда закончатся украинцы, пошлют вперед поляков»

Военный эксперт Виктор Литовкин: «Дмитрий Анатольевич Медведев сказал, что, когда мы будем освобождать Украину, мы дойдем до Львовской области, а Владимир Владимирович заявил, что мы не станем с поляками спорить за Львов» Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

«Мы их встретили во всеоружии»

— Виктор Николаевич, какова ваша оценка состояния линии фронта?

— Я думаю, она достаточно стабильная, прорывов нигде нет, украинское контрнаступление нигде не достигло даже первой линии обороны. Не получается у них, а на некоторых направления мы даже продвинулись вперед. Это в районе Купянска. На запорожском и южнодонецком направлении мы стоим прочно, так же как и в районе Херсона.

— Почему, на ваш взгляд, противнику нас подвинуть не удалось?

— Потому что противник, во-первых, не обладал всеми возможными средствами для этого. Во-вторых, действовал в нарушение всех возможных правил войны. Например, он перешел в атаку без завоевания господства в воздухе, а без него невозможно начать наступление, потому что иначе бронетехника, пехота будет расстреляна авиацией, ракетами, артиллерией и прочим. Тут однозначно.

Кроме того, проблема была в том, что ими руководили натовские, американские офицеры. А натовцы не способны преодолевать глубоко эшелонированную оборону равнозначного им по силе и мощи противника. Они имеют опыт войны с армиями третьего мира, которые они просто вбивали в песок и землю, бомбили со всех сторон и только потом переходили к наземным наступлениям и атакам. В некоторых случаях даже не переходили, как было, например, в Югославии, Ливии. А вот в Сомали, когда перешли быстро, оттуда убежали, потому что сомалийские туземцы и дали как следует прикурить, опозорили на весь мир и в первую очередь в Америке. А в Ираке именно так было, в Афганистане и Сирии тоже. Они просто оккупировали часть Сирии. У них не было такого опыта, и они гнали Украину по своим штампам, стереотипам ведения войны, по своим нормам на глубокоэшелонированную оборону российских войск. Они даже наши минные поля не умеют преодолевать.

Вот это причина основных потерь Украины, не только людей, но и боевой техники. Мы их встретили во всеоружии, и они за пару месяцев потеряли более 40 тысяч человек и 2,5 тысячи единиц боевой бронированной техники. Напомню, за 10 лет войны в Афганистане 40-я армия потеряла 15 тысяч человек. Можно сравнить. Причины потерь украинской армии, полагаю, очевидны.

— Почему западные кураторы Украины так не уважают нас как противника? 

— Ну они всегда считали, что американцы — это люди, а все остальные — нет. Даже к своим союзникам, вассалам из Европы, так относятся. А что тогда говорить о нас и украинцах? Украинцы — это пушечное мясо, а о России они очень плохого мнения. Они нас не понимают, то есть не знают. Когда президент США рассказывает, что у нас разорванная в клочья экономика, а Жозеф Боррель говорит, что мы разорванная в клочья экономика с ядерной боеголовкой, то сразу понятно, что они из себя представляют в своем интеллектуальном развитии, в своем высокомерии, наплевательском отношении к другим людям. Американские граждане — это граждане, а все остальные — это так, пыль.

— Если я в курсе, то после 2–3 недель неудачного наступления начинается остановка, перегруппировка и проводится удар на новом месте. Почему уже скоро три месяца, как они долбятся головой о нашу оборону с очевидным результатом?

— Потому что они не сами по себе, а их так гонят вперед американцы и натовцы, их инструкторы. Соединенным Штатам нужны «перемоги», какой-то успех, победы, которые они должны предъявить своему избирателю и населению. Они потратили более 40 миллиардов долларов на Украину, а оказывается, что она ни на что не способна, что западная техника, которую расхваливали на каждом шагу, говорили, что она шикарная, лучшая в мире (думаю, нет смысла перечислять виды этой техники, которую они так хвалили), оказалась неспособна помочь Украине достичь хоть какой-то победы. Я уж не говорю о том, что украинская армия даже до передней линии российских окопов не дошла. Отсюда все и происходит. Как вы верно заметили, не уважаешь противника — получаешь по зубам.

— Когда этот контрнаступ может остановиться, иссякнуть?

— По их желанию он вряд ли остановится. Желание у них любое может быть, но есть желания Джо Байдена, натовцев, глубинной Америки, как говорят, которая хочет, чтобы Украина достигла каких-то побед. Как следствие, никто желания украинцев не спрашивает, они назначены пушечным мясом и будут расходоваться до последнего человека. А сама Украина остановиться не может.

— Я скорее о планах со стороны натовского командования. Им же тоже невыгодно всю украинскую армию пустить под нож. Чем они дальше будут воевать тогда?

— Когда закончатся украинцы, будут поляков использовать, пошлют их вперед.

— А поляки согласны?

— Они уже много раз говорили, что готовы войти на Украину. Конечно!

— Это правда, но они вроде готовы дойти не дальше Винницы.

— А что, мы отказываемся от Винницы? Мы будем смотреть, как они идут туда, как они занимают Львов и Ровенскую область? Я не думаю, что мы спокойно на это будем смотреть. Вы не читали, что уже 10 тысяч поляков погибли? Газета «Польская мысль» об этом сообщала. Так что, сколько еще поляков на Украине воюет в качестве наймитов или техников? Мы же точно не знаем. Сергей Шойгу назвал цифру 2,5 тысячи, но может быть больше, а может быть меньше.

— Мы с вами будем против того, чтобы поляки занимали наши Львов и Тернополь…

— Я точно против! Дмитрий Анатольевич Медведев сказал, что, когда будем освобождать Украину, мы дойдем до Львовской области, а Владимир Владимирович заявил, что не станем с поляками спорить за Львов.

— Вопрос дискуссионный получается. Украинцы все время разгоняют «перемоги». Были «Байрактар», HIMARS, Abrams…

— Leopard еще были, сейчас F-16, Storm Shadow, да и многие другие виды. Даже гаубицы «три топора» они считали оружием «перемоги».

«Нужно знать английский военный язык, надо терминологию военную знать, читать показания приборов на F-16 как «Отче наш», чтобы от зубов отскакивало» Фото: Presidential Office of Ukraine/ThePresidentialOfficeUkraine / www.globallookpress.com

«F-16 им еще никто не дал, говорить пока не о чем»

— F-16 могут что-то реально изменить, хотя бы по воздуху?

— Ничего. Во-первых, им еще никто F-16 не дал, говорить пока не о чем, только обещают. Во-вторых, чтобы летать на этом самолете, нужно знать язык, не просто фразы «Здравствуйте», «До свидания», «Как мне пройти в библиотеку?» и «Где здесь туалет?» и прочие. Нужно знать военный английский язык, военную терминологию, читать показания приборов на F-16 как «Отче наш», чтобы от зубов отскакивало. Не просто уметь сесть в самолет, лететь и приземлиться, им надо уметь воевать в одиночку, в паре, в звене, в группе. Этому надо учиться год-полтора-два.

Я уж не говорю о наземном персонале. А на каждый F-16 нужны 30–40 специалистов, если не 50, которые тоже должны отлично знать английский язык, технический военно-инженерный, уметь обслуживать самолет, знать номенклатуру запасных частей. Кроме того, самолет — это часть комплекса, необходимо иметь хорошо оборудованный аэродром, это не просто взлетно-посадочная полоса, самолет может сесть на шоссе и взлететь с него. Нужно иметь командирскую вышку, где будут люди, управляющие полетом летчика, должны быть радиолокаторы, которые будут видеть дальше самолета на 400–500 километров, чтобы знать, где его угрозы, где его цели, передавать эту информацию на командирскую вышку, а оттуда — пилоту. Нужно иметь технико-эксплуатационную часть, по сути, мини-завод с запасными частями и оборудованием, где самолет будет проходить обслуживание перед полетом и после возвращения. Необходим завод по приготовлению воздуха высокого давления, по производству и очистке авиационного керосина, требуются ангары с ракетами «воздух – воздух» и «воздух – поверхность», а также ангары для самого самолета.

Все это нужно создавать для самолета на Украине, и не один аэродром, чтобы его российские «Калибры» не накрыли сразу же после строительства либо на финальных этапах. Надо сделать таких аэродромов штук 6, чтобы самолеты могли перелетать с одного на другой, как сейчас оставшиеся у них Су-24 петляют, бегают, как зайцы, чтобы их не разнесли на одном аэродроме. Для этого нужно время и огромные деньги, чтобы все создать. А где взять обслуживающий персонал, который будет работать на F-16? Стоимость полета этого самолета равна 15 тысячам долларов за один час. Где взять деньги, чтобы обеспечить самолет такими средствами? Здесь очень много вопросов. Говорить, что F-16 прилетит и все изменит, — это смешно, это для дилетантов. Я уж не говорю о том, что на Украине им места не найдется. А если они будут на территории Польши или Румынии (эти самолеты предназначены для несения атомных бомб свободного падения B61), то мы совершенно справедливо станем наносить удары по аэродромам, откуда они взлетели.

Самая последняя вишенка на торте: F-16 — достаточно старый самолет, несмотря на то, что он прошел неоднократную модернизацию. У него все равно нет вектора изменения тяги, которая у наших самолетов Су-30 и Су-35 есть. Поэтому они могут крутиться на одном месте, падать вправо и влево. Это сделано не для того, чтобы впечатлять кульбитами в небе, а чтобы уходить от ударов ракет, совершать противоракетный маневр. У F-16 подобного ничего нет. Чтобы ему совершить противоракетный маневр, ему надо прочертить полнеба. Потому появление этого самолета над Украиной, где небо принадлежит нашим самолетам-истребителям и ПВО, — печальная история, кто бы там за штурвалом ни сидел. Украинские, немецкие, польские или итальянские летчики — все равно, кого они там берут.

— У нас есть некоторые сведения об украинской системе ПВО. Она работает не так уж хорошо, даже хваленые Patriot отстрелялись в пустоту…

— Действительно, «хваленые» системы. На самом деле это очередной американский пузырь. Это достаточно плохой комплекс, который не видит цели, летящие на высоте от земли до 100 метров. Поэтому йеменские хуситы нападают на саудовские заводы Saudi Arabia и наносят ущерб, устраивают пожары на этих заводах, которые охраняют Patriot. Не буду говорить, как в 2003 году они защищали Израиль, а старенькие советские ракеты Р-17, принадлежащие Саддаму Хусейну, долетали до Израиля. Patriot попадали по ним, но головная часть пробивалась и наносила ущерб. Этот комплекс восхвалили, он красиво выглядит, но на самом деле его эффективность слишком низкая. Более того, если наши ракеты комплексов С-300 или С-400, да даже «Тор-2М» стартуют строго вверх, а уже потом разворачиваются на цель, то ракеты комплекса Patriot стартуют под углом к горизонту, и, чтобы закрыть ему 360 градусов, нужно как минимум 6 или 7 батарей поставить по кругу. Это все реклама — двигатель американской мечты. С реальностью и эффективностью имеет мало общего.

— Почему американцы поставили всего пару штук? Согласно открытым данным, у них в запасе около 1 тысячи таких комплексов?

— Потому что они не хотят рисковать своими комплексами. Две батареи они уже потеряли, потом заменили, вытащили их из европейских стран для того, чтобы позор был минимальным. Кроме того, чтобы владеть Patriot, нужно иметь расчет, человек 80, которые знают английский язык и умеют владеть данным комплексом. На Украине таких нет. В этих комплексах сидят немцы и американцы или кто-то еще из натовцев.

«Сеть ПВО — это не только системы зенитно-ракетные, ракетно-пушечные, но еще и самолеты-перехватчики» Фото: © Кирилл Брага, РИА «Новости»

— А другие аналоги, например немецкий IRIS-T?

— Так же работают. Они хорошие, но не абсолютное оружие. Абсолютного оружия вообще нет, да и закрыть небо Украины они не могут, их недостаточно, они не соединены в единую сеть ПВО, не перекрывают друг друга. Сеть ПВО — это не только системы зенитно-ракетные, ракетно-пушечные, но еще и самолеты-перехватчики.

— Есть информация, что у противной стороны не хватает боеприпасов. Это так?

— Не могу сказать, я такой информацией не владею. А то, что говорят… Знаете, в Москве кур доят и коровы яйца несут. Тут вопрос в том, что можно жаловаться на все что угодно, лить крокодиловы слезы, чтобы выделяли больше денег для закупки.

— Есть информация, что противник уже пустил в бой свои бригады, оснащенные БМП Marder и танками Challenger-2. По слухам, это последний резерв для контрнаступа, насколько это верное представление?

— Поживем — увидим. У нас много чего говорили и про Leopard, и про Abrams, и про HIMARS — все это оказалось очень далеким от истины. Есть резерв у Украины, вот пусть она отправит его вперед на наши боевые позиции, на нашу оборону, исчерпает себя в ноль, а мы посмотрим, что делать дальше.

— У нас в начале спецоперации было мало беспилотников. А теперь есть и «Ланцет», и «Орлан», и «Иноходец», и многие другие. Насколько, на ваш взгляд, изменилась ситуация с этим родом войск?

— Это не род войск, а система обеспечения боя. Изменения есть, но, насколько, сказать не могу. Однако если мы их активно применяем, значит, этих систем у нас достаточно, как и операторов, которые могут их применять. У нас когда-то был центр по обучению операторов БПЛА в Коломне, думаю, и сейчас там находится. А вот серийных заводов по производству не было. Сейчас один в Дубне в Московской области построили, где-то еще есть. Калашников делает беспилотники, Zala — тоже. Не могу сказать, насколько они увеличили производство беспилотников, цифрами не владею, но активное применение на поле боя — это прекрасно, результативно. Для чего беспилотники нужны? Для того чтобы, скажу цинично, экономили наших людей, наших бойцов, чтобы они не подвергались ударам противника.

«Наши танки легче и быстрее западных, маневреннее, у них кроме снарядов есть возможность стрелять противотанковой управляемой ракетой, снарядом с лазерным наведением, у западных ничего этого нет» Фото: © Максим Блинов, РИА «Новости»

«Коалиция-СВ» — очень хорошее самоходное орудие»

— Есть мнение, что поставленная Западом артиллерия более дальнобойная, чем наша. Наши пушки стреляют на 30–35 километров, а западные — на 40–45. Это так?

— Но их пушки после определенного количества выстрелов начинают портиться. Стволы изгибаются, выгорают, а наши стволы работают и работают. Так что да, у нас с артиллерией, чувствуется, не очень хорошо, но я думаю, что будет лучше. Работы по этому направлению ведутся. Обратил бы внимание, что мы танки используем для стрельбы с закрытой огневой позиции. Это танкам не свойственно и тоже говорит, что артиллерии не хватает.

— У нас, по слухам, сейчас тестируется на отдельных участках фронта САУ «Коалиция-СВ». Насколько она может изменить баланс?

— «Коалиция-СВ» — очень хорошее самоходное орудие, лучше любых западных аналогов. Но о том, что она уже тестируется на отдельных участках фронта, я не слышал, не доходило до меня такой информации. Вы первый, кто об этом сказал. Да, они проходят испытания, но то, что они есть на фронте, не могу подтвердить. Вообще эта пушка должна стрелять на 70 километров, а активно-реактивным снарядом — даже на 80 километров. У нее есть много других преимуществ. Скажем, у нее полностью автоматизированный выстрел, полностью защищен расчет, всего в расчете три человека — это огромная боевая машина. Очень хороший компьютер, в который можно заносить данные о плановых целях и, прибыв на точку привязки, наносить удары по различным целям в автоматическом режиме. Это очень хорошее оружие, но сколько у нас таких «Коалиций-СВ» и как много их будет на фронте — большой вопрос. Пока у нас работают гаубицы «Мста-С» и «Мста-Б» в первую очередь. Они отработаны, выпускаются серийно, а «Коалиция-СВ» на конвейер не поставлена.

— У нас сейчас активно в массовое производство ставится танк Т-90 «Прорыв», он идет на замену Т-72Б3, соответственно. А в чем принципиальное отличие этого танка и почему мы не ставим на серийное производство Т-14 «Армата»?

— Для начала мы не ставим на замену, а ставим на дополнение. У нас модификаций танков Т-72 около 2,5 тысячи. Будет неразумно выбросить, тем более в ходе боевых действий. Мы туда даже танк Т-62 бросили, потому что задачи, которые нужно, он решает. Да, старые танки, но боевые задачи выполняют. Можно рисковать старым танком, пускать его в расход, но поберечь новый. «Армата» — это дорогая машина. Она у нас в войсках почти не представлена, их всего штук 100. Зачем их расходовать, когда есть другие танки, которые решают задачи лучше западных танков? Ни у одного западного танка нет автомата заряжания, которые есть у всех наших танков. Наши танки легче и быстрее западных, маневреннее, кроме снарядов у них есть возможность стрелять противотанковой управляемой ракетой, снарядом с лазерным наведением. Я уж не говорю, что их танки тяжелые, за 60 тонн, они малоподвижные на украинском грунте, а у нас 40–46 тонн, почти на 20 тонн легче и почти на метр ниже, а ведь чем больше цель, тем легче попасть.

— Читал, что у нас ПТУРы бьют на 8 километров, а западные на существенно меньшее расстояние. Это так?

— Это действительно так, но давайте отделим котлеты от мух. ПТУРы наши на вертолетах Ми-28 и Ка-52 действительно бьют на 8–10 километров. Почему? Потому что они сверху вниз бьют, видят цель и могут по ней нанести удар, тем более наши ПТУРы сверхзвуковые. Ни у кого на Западе нет сверхзвуковых ПТУРов. Те, которые у нас на земле, бьют на более короткое расстояние, но не потому, что они не могут стрелять на 8–10 километров, а потому, что не видят цель.

В чем прелесть ПТУРа, его особенность? Он бьет по прямой наводке, а из-за изгиба земной поверхности вы не можете видеть цель на расстоянии 8–10 километров, вам нужно подняться на высоту. Поэтому на расстоянии прямой видимости стреляет любой наш ПТУР, более того, он пробивает броню любого западного танка. «Корнет», «Фагот», «Метис», «Хризантема» способны пробить броню толщиной в метр, ни один западный ПТУР на это не способен. Даже хваленые американские Javelin такое не могут сделать. Единственное достоинство Javelin в том, что они могут наносить удар по броне сверху вниз. Они подлетают, поднимаются и бьют сверху по башне или моторному отделению, там танки наименее защищены броней, там она тоньше, чем лобовая или бортовая. Но у нас есть активная броня, а есть пассивная, наши танки выдерживают удары Javelin и других средств, того же NLOW, да и других ПТУРов. Естественно, это зависит еще не только от техники, но и от мастерства экипажа, от умения увидеть.

Нужно понимать, что танки не действуют сами по себе на поле боя, им обязательно нужны боевые машины поддержки танков, беспилотники, вертолеты, которые прикрывают с неба, нужна пехота, которая справа и слева. Главный недостаток танка при всей его защите и мощи — его экипаж плохо видит поле боя. Происходит это из-за того, что сделан упор на защиту. Даже панорамные прицелы, триплексы имеют «мертвые» зоны, чем может воспользоваться противник. Например, в 2007 году израильские танки Merkava, считающиеся наиболее защищенными в мире, горели от ударов наших РПГ-7, оснащенных двойным снарядом, тандемным взрывателем, которым пользовались бойцы «Хезбола». Они таились за кустом или за камнем и наносили удары по Merkava вблизи. Экипаж танка не видел этих парней. Танк не может наступать сам по себе, он должен быть прикрыт и защищен справа и слева, ему должен кто-то подсказывать — и командиру, и наводчику даже. Повторюсь, панорамные прицелы, которые есть на танке, и другая оптика, локаторы полностью вопрос не решают. Если танк правильно используется, то он становится грозной, неуязвимой силой, ударной силой сухопутных войск, как это написано в боевом уставе.

— Общее мнение, что противнику не хватает инженерной техники, это верно?

— Если они застревают в минных полях, то, конечно, у них не хватает инженерной техники. Если они идут в атаку через минные поля, не проделав проходы, это прямо очевидно. Это объективный показатель того, как у них обстоят дела с инженерной техникой. У нас — наоборот, мы можем минные поля восстанавливать почти мгновенно, просто потому, что у нас есть такие вещи, как «Земледелие», «Торнадо-С», «Смерч», которые могут стрелять кассетными снарядами с минами. Мы можем устанавливать минное поле мгновенно. Они проделали проход, а мы тут же восстановили все этими системами залпового огня. И потом у нас есть и «Солнцепек», и «Буратино» с барическими снарядами, которых у украинцев нет, а это страшная сила. Когда попадает такой снаряд в окоп, то мало что там остается, кроме пепла и обгорелых костей.