На прошлой неделе в РТ начались массовые проверки частных пансионатов. Повод — нашумевшая история с «домом смерти» в Щербаково, о которой писал «БИЗНЕС Online». Сейчас в республике легально работают всего 7 подобных организаций — бизнес, говорят участники рынка, низкомаржинальный, «хлопотный», расценки ниже, чем у частных сиделок. Но самое удивительное в том, что, чтобы открыть частный дом престарелых, не нужны никакие лицензии. Сами участники рынка также жалуются на отсутствие четких требований, нехватку кадров и то, что их клиенты боятся осуждения. Детали «кармического бизнеса» — в материале «БИЗНЕС Online».
По данным министерства труда РТ, прямо сейчас в Татарстане только в государственных домах-интернатах для престарелых содержатся порядка 2 тыс. человек, но попасть туда сложно
Как работают государственные пансионаты в Татарстане?
Громкая история с «домом смерти» в Щербаково напомнила обществу о той части жизни, о которой не принято говорить вслух. По данным министерства труда РТ, прямо сейчас в Татарстане только в государственных домах-интернатах для престарелых содержатся порядка 2 тыс. человек, но попасть туда сложно.
Во-первых, «сдать бабушку» просто так, по чьему-то желанию, не получится. Пожилой человек должен быть официально признан «нуждающимся в обслуживании» (социальном, бытовом или медицинском). А еще у него не должно быть «трудоспособных детей или родителей», которые по закону обязаны его содержать.
Другими словами, если у условной бабушки есть близкие родственники и свое жилье, в государственный дом престарелых ее никто не возьмет. Потому и называются эти государственные структуры домами-интернатами для престарелых и инвалидов. «В основном в интернаты попадают те, кто в силу жизненных обстоятельств остался без жилья, без родственников: освободился из мест лишения свободы, нуждается в постоянном постороннем уходе», — объяснили «БИЗНЕС Online» в минтруде РТ.
По данным минтруда республики, в РТ функционируют 26 домов-интернатов для престарелых и инвалидов. Все они числятся в официальном реестре поставщиков социальных услуг на сайте министерства труда: там можно посмотреть отчеты о работе этих домов, а также данные о заполнении. Общая мощность этих домов-интернатов — 1 905 койко-мест.
Кроме того, в Татарстане работают 6 домов-интернатов для граждан с психическими расстройствами (старше 18 лет, в том числе и пенсионеров).
Сейчас в сумме в этих учреждениях, по данным минтруда РТ, проживают 4 402 гражданина пожилого возраста и инвалида.
Что нужно, чтобы пожилому человеку предоставили место в таком доме-интернате? Есть федеральный закон от 28 декабря 2013 года №442-ФЗ «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации», где сказано, кому предоставляется соцобслуживание. А признают граждан нуждающимися в соцобслуживании территориальные органы соцзащиты, которые руководствуются в свою очередь приказом минтруда от 31.08.2018 №825 «Об утверждении Административного регламента предоставления государственной услуги по признанию гражданина нуждающимся в социальном обслуживании».
Во-вторых, чтобы попасть туда, нужно встать в очередь. «БИЗНЕС Online» изучил данные, которые предоставляют эти учреждения по количеству мест: у них есть квоты по госзаданию и даже предусмотрены места «в рамках предпринимательской деятельности», т. е. на платной основе. Но редко в каком учреждении можно найти одно-два свободных места (причем как бесплатных, так и платных). Участники рынка частных пансионатов, с которыми беседовали наши корреспонденты, говорят, что в государственные интернаты попросту не попасть: бывает, что стариков отдают в частные дома престарелых, пока ждут очередь в государственный.
Сария Сабурская: «Сейчас очень хорошие условия: дома компактные, там есть и одноместные палаты. Это не дома, где «доживают», там идет очень активная жизнь, даже семьи создаются»
Впрочем, официальные лица утверждают, что проблем с этим нет. «Очереди в государственные дома-интернаты были, наверное, лет 7–8 назад, когда шли реконструкции этих домов, — сказала в беседе с „БИЗНЕС Online“ уполномоченный по правам человека в РТ Сария Сабурская. — В настоящее время никаких очередей нет. Там сейчас очень хорошие условия: дома компактные, там есть и одноместные палаты. Это не дома, где „доживают“, там идет очень активная жизнь, даже семьи создаются».
«Зданий, находящихся в ветхом или аварийном состоянии, нет», — сообщили в минтруде РТ. Впрочем, там же добавили: скоро планируется стройка дома-интерната для престарелых и инвалидов на 120 койко-мест в Зеленодольском районе. К слову, в Казани такого дома-интерната нет: ближайший — в Верхнем Услоне.
Ну и в-третьих, если все сойдется, то предстоит, наверное, самый долгий по времени этап — сбор документов. По данным на сайте министерства труда республики, для помещения пожилого в государственный дом-интернат надо будет предоставить документы по 18 пунктам (анализы, справки от нарколога, психиатра, справка о размере пенсии и копии различных документов). Если копии можно сделать на месте, то некоторые справки придется оформлять по несколько месяцев — например, об установлении инвалидности. Конечно, частные пансионаты при устройстве вашего родственника тоже потребуют аналогичные справки, но при этом готовы будут ухаживать за стариком, пока вы все эти документы оформляете.
Для полноты картины: по данным Сабурской, в этом году в минтруд Татарстана было 345 обращений по вопросу определения в дома-интернаты. Аппарат уполномоченного по правам человека, например, помог определить всего трех граждан по обращениям. Еще двое сейчас проходят процедуру оформления документов. Помогают пристраивать пожилых в дома-интернаты и в благотворительном проекте «Приют человека», где зачастую оказываются старики без места жительства.
Впрочем, как указывают в минтруде РТ, большим спросом пользуются и сиделки. «Такая форма обслуживания предпочтительнее, так как гражданин остается у себя дома, в привычной обстановке, к нему ежедневно приходит социальный работник, оказывающий услуги по уходу», — напомнили в ведомстве. Как рассказала Сабурская, сегодня в Татарстане почти 400 человек, за которыми ухаживают «государственные» сиделки: в основном это лежачие пожилые, рядом с которыми соцработник находится в течение четырех часов в день. Кроме того, по ее словам, сейчас в республике около 18 тыс. пожилых, которые в принципе уже получают помощь со стороны социальных работников.
Все вышеназванное приводит к тому, что в социалку включается бизнес.
Даже с учетом того, что никаких лицензий для начала деятельности получать не надо, в республике частные дома престарелых негласно делятся на тех, кто работает вбелую, открыто для всех контролирующих органов, и тех, кто никаких данных о себе не подает
Частные пансионаты в Татарстане: кто их может открыть?
Как оказалось, сегодня в России теоретически каждый может открыть подобный пансионат для стариков. «Организация деятельности по предоставлению услуг пожилым гражданам и инвалидам в стационарной форме на сегодняшний день не является лицензируемым видом деятельности. Соответственно, любой человек имеет возможность открыть учреждение подобного типа», — сообщили в минтруде РТ. Собственно, как это и сделала Чулпан Мифтахова, хозяйка «дома смерти» в Щербаково. При этом стоит отметить, что изначально ее пансионат располагался в поселке Залесном, а после проверки, которая вскрыла нарушения пожарной безопасности, съехал в Щербаково. Почему бы и нет — законом это не регламентируется.
Но даже с учетом того, что никаких лицензий для начала деятельности получать не надо, в республике частные дома престарелых негласно делятся на тех, кто работает вбелую, открыто для всех контролирующих органов, и тех, кто никаких данных о себе не подает. Так, по данным министерства труда Татарстана, в РТ всего 7 организаций, которые открыто предоставляют услуги частных пансионатов. В сумме, по оценкам участников рынка, в них содержатся не более 800 человек.
«Когда мы открывали пансионат, ставили в известность о начале деятельности Роспотребнадзор, а также пожарный надзор», — говорит основатель одного из первых в республике частных пансионатов «Добрые истории» Альбина Сергеева. В Татарстане работает 8 учреждений данной сети (ближайший от Казани — в Куюках) начиная с 2016 года. Старожил данной сферы в РТ — сеть пансионатов «Сердце гармонии», у нее четыре учреждения в республике, из них три в Казани, самое «старое» работает с 2014-го. Т. е. этому бизнесу в Татарстане всего 10 лет.
Альбина Сергеева: «Когда мы открывали пансионат, ставили в известность о начале деятельности Роспотребнадзор, а также пожарный надзор»
«Добрые истории» и «Сердце гармонии» — два самых крупных пансионата в РТ: в первом сейчас находятся порядка 230 постояльцев, во втором — около 200.
В минтруде республики не предоставили список частных пансионатов, ведущих в РТ открытую деятельность, хотя сообщили, что таких организаций 7 (из них 6 — в Казани, есть также пансионаты на территории Пестречинского, Высокогорского, Рыбно-Слободского муниципальных районов). Поэтому мы попытались составить его самостоятельно, со слов участников рынка.
1) Вышеупомянутые «Добрые истории» работают в форме АНО — автономной некоммерческой организации. Учредитель первой — Альбина Сергеева, по образованию юрист, первое место работы — ГАИ, а социальным бизнесом она занялась вместе с мужем после рождения ребенка. У сети 8 пансионатов в районах Татарстана.
2) «Сердце гармонии» работает как группа компаний. 10 лет назад пансионат открывал предприниматель Сергей Ощепков вместе со своим младшим братом, а затем управление передали Ильсие Шайхиевой, которая по сей день развивает сеть пансионатов. Опыт создания частных учреждений подобного типа они увидели в Германии. «На тот момент визиты в зарубежные пансионаты для пожилых помогли мне увидеть радикальную разницу в уровне оказания услуг по уходу за старшим поколением и поставить перед собой цель», — говорил Ощепков о создании подобных учреждений в республике. Три пансионата расположены в Казани, один — в Рыбно-Слободском районе. Также у «Сердца гармонии» скоро откроется филиал в Осиново.
3) Единственный частный пансионат в самом центре Казани — «Милена». Его учредитель — Азат Гилялов. Учреждение раньше функционировало в поселке Вознесение, а в разгар ковида, в 2020-м, переехало на Тази Гиззата. Работает пансионат под ИП, филиалов у него нет. Сейчас там живут чуть больше 70 человек — почти стопроцентное заселение.
4) Центр социального обеспечения «Спутник» на Складской работает с 2020 года, там сейчас 23 постояльца (а всего 27 мест). Открыл учреждение бывший пожарный Сергей Никишин — опытом с ним поделился его товарищ из Калининграда, который тоже трудился управляющим такого частного пансионата. «Спутник» также работает под ИП, у него одно помещение.
5) Пансионат «Дубравный» находится в Адмиралтейской слободе, на Мало-Московской улице, а назван так потому, что изначально располагался на одноименной улице. Работает пансионат больше пяти лет, его руководитель и директор — Андрей Сорошкин. Пансионат может принять до 40 человек, а сейчас там живут 28 постояльцев.
6) В Набережных Челнах с 2018 года работает пансионат «Милосердие» (11 постояльцев), а с прошлого — пансионат «Ярдэм» для тяжелобольных людей (на 37 мест). Основатель пансионатов — Полина Петрова, она же создатель ресурса по поиску сиделок на дом и в больницу «Центр Содействие».
7) Самый молодой частный пансионат — «Древо жизни». Работает он чуть больше года, раньше располагался в Юдино, а совсем недавно переехал в Салмачи, открылся там буквально месяц назад, 2 августа. Скоро планируется открытие еще одного дома — в Лаишево, пока что там идет ремонт. Владелец пансионата — Азат Низамов. В «Древе жизни» сейчас находятся 35 постояльцев, это полная загрузка.
Почему владельцы пансионатов решили заняться именно этим бизнесом? Истории у всех разные. Так, по словам Сергеевой, первый пансионат «Добрые истории» они открыли по совету тети, которая работала в медицине и знала о таком опыте за границей. В Татарстане подобных учреждений тогда не было, и они изучали, как частный опыт развивается за рубежом или, например, в Москве или Санкт-Петербурге. Когда Андрей Сорошкин открывал пансионат «Дубравный», первопроходцы на этом рынке в Казани уже имелись, но все равно, по его словам, ему удалось собрать «все подводные камни». А Сергею Никишину (центр социального обеспечения «Спутник») о частных пансионатах рассказал товарищ из Калининграда — и тогда он решил заняться благородным делом. Полина Петрова («Милосердие», «Ярдэм» в Набережных Челнах) рассказывает, что изначально они предоставляли услуги сиделок на дому, а затем — как альтернативу из-за нехватки рабочих руки — открыли пансионаты — и у людей такие учреждения начали пользоваться большим спросом.
Пансионат «Ярдэм» в Челнах пользуется большим спросом
«Когда мы начинали свою деятельность, то проверяющие органы вообще не знали, что мы за организации такие», — говорит Сергеева. По словам одного из собеседников на рынке, было и такое, что изначально их считали чуть ли не «черными риелторами». Сейчас ситуация меняется: представителей частных пансионатов в республике даже приглашают в минтруд на совещания. Но здесь получается замкнутый круг: госорганы могут общаться только с теми владельцами пансионатов, которые сами о себе сообщили всевозможным контролирующим органам.
Для открытия пансионата понадобится в лучшем случае как минимум 3 млн рублей — оплатить аренду за пару месяцев, закупить продукты, мебель, гигиенические принадлежности, нанять сиделок и т. д., оценивают участники рынка
Сколько зарабатывает частный пансионат в Татарстане?
Участники рынка, с которыми мы беседовали, предпочитают не говорить о финансах, отмечая, что все-таки бизнес социальный, зарабатывают они, что называется, «на людях», но добавляют, что деятельность ведут не в убыток. Так, например, Гилялов, директор пансионата «Милена», оценил маржинальность своего бизнеса в 10%, Сорошкин («Дубравный») — примерно в 15%. «С учетом аренды, коммунальных услуг, зарплатного фонда маржинальность минимальная — нельзя сказать, что мы шикуем», — делится Гилялов. Никишин рассказывает, что его пансионат работает практически в ноль: учреждение само по себе небольшое, а весь «бюджет» уходит на оплату услуг (аренда, ЖКХ, сиделки, готовка еды, стирка и т. д.). «Окупаемость очень долгая, гораздо легче заняться другим бизнесом. Тем не менее, как я всегда говорю, каждому свое, — говорит Петрова. — Это очень „кармическая работа“, даже не бизнес, наверное».
«Сердце гармонии», старейший частный пансионат в Татарстане, работает под ООО «СГЦ „Авангардная“» и ООО «СГЦ „Вера“». По данным сервиса «Контур.Фокус», первое из них закончило прошлый год с чистой прибылью в 1,26 млн рублей при выручке в 41 млн рублей, второе в 2023-м показало убыток в 12 млн рублей.
По данным сайта «Контур.Фокус», ИП Гилялов (пансионат «Милена») через онлайн-кассы получил в прошлом году 7 млн рублей. Таким образом, по его оценкам о маржинальности в 10%, доход составил 700 тыс. рублей. Годом раньше через онлайн-кассы предпринимателя прошло 11,9 млн рублей, соответственно, при маржинальности бизнеса в 10% чистый доход может оцениваться в 1 млн рублей. Учитывая, что сами участники рынка называют этот бизнес «хлопотным», выручка, о которой отчитываются легальные пансионаты, выглядит довольно скромной.
АНО «Добрые истории», судя по графам, отчитывается в упрощенном порядке (бухгалтерский баланс и отчет о целевом использовании средств), и доход от деятельности оценить по этим сведениям невозможно. АНО «Центр содействие» Петровой по итогам прошлого года показало убыток в 9 млн рублей при выручке в 3,8 млн, данных о финансовых результатах ИП нет. У ИП Сорошкина («Дубравный») и ИП Никишина («Спутник) такие данные не отображаются.
Аренда — это самая большая статья расходов частных пансионатов в республике. «Стройка одного помещения под пансионат, которое полностью отвечало бы всем требованиям, обойдется в 60–70 миллионов рублей», — оценивает Сергеева. По словам Петровой, пансионат «Милосердие» они возводили с нуля — на это ушло порядка 40 миллионов (это по ценам 2018 года).
Поэтому все предпочитают арендовать готовые помещения, хотя и таких на рынке мало — чтобы и соответствовало всем условиям, и по цене подходило. Так, по словам Сергеевой, сейчас за аренду помещений они в среднем платят 800–900 рублей за квадратный метр. Таким образом, аренда здания в 1 тыс. кв. м может обойтись до 900 тыс. рублей в месяц. Владелец «Милены» Гилялов рассказал, что за аренду здания, в котором пансионат занимает три этажа, а на цокольном и мансардном этажах располагаются помещения для персонала, он ежемесячно платит 670 тыс. рублей. Выходит, за год набегает приличная сумма — 8 миллионов.
Пансионат «Милена»
А если помещение переоборудовать самим? По словам Сергеевой, ремонт и переоборудование одного из арендных помещений обошлось им как-то в 12 млн рублей — в разы меньше, чем стройка с нуля, конечно, но тоже недешево. Если же не ремонтировать помещение, а въехать уже в готовое, для открытия пансионата понадобится в лучшем случае как минимум 3 млн рублей — оплатить аренду за пару месяцев, плюс закупить кровати, гигиенические принадлежности, нанять сиделок и т. д., оценивают участники рынка.
В пансионатах предусмотрены экскурсии: прежде чем заселить пожилого человека, показывают, как и где он будет жить (на фото: «Сердце гармонии», оно расположено в здании, где раньше был детский приют)
Как пансионаты выгоняли из жилых домов
Отметим, что в свое время многие частные пансионаты в Татарстане начинали деятельность с обычных жилых домов — коттеджей, однако спустя несколько громких пожаров в пансионатах по всей России такие учреждения запретили размещать в жилых домах. Т. е., в принципе, в коттедже открыть пансионат можно, но только если первый оформлен как нежилое помещение.
Череда громких пожаров в частных пансионатах случилась в 2020 году. В апреле 2020-го в Москве погибли четыре человека, еще 16 пенсионеров пострадали. Спустя месяц, в мае, случился похожий пожар в подмосковном Красногорске — там в огне погибли 11 постояльцев пансионата-хосписа, еще 7 пострадали. В августе 2020 года в результате пожара в Красноярске погибли три человека. В ноябре 2020-го в Санкт-Петербурге при пожаре погибли три человека, еще троих госпитализировали. А в декабре 2020 года пожар случился в селе Ишбулдино в Башкортостане. Частный пансионат работал в небольшом деревянном доме, который сгорел дотла. Трагедия унесла жизни 11 человек.
Прокуратура Татарстана тогда инициировала проверки государственных и частных учреждений. Заглянули специалисты и в пансионат «Милена», который только-только переехал в центр Казани. Тогда же проверяющие нашли в Нижнекамском районе частный жилой дом, в котором велась «незаконная, по сути, предпринимательская деятельность по размещению пожилых людей», сообщал прокурор отдела прокуратуры РТ Рамиль Ахметзянов. В то время пансионат закрывали через суд.
Все дело в требованиях пожарной безопасности — к объекту с круглосуточным пребыванием граждан они более строгие, чем к жилому дому: определенная ширина лестничных проемов, отделка, оборудование сигнализацией и т. д. «Мы, как и многие, тоже начинали в свое время с коттеджа, — говорит Гилялов. — Мы и там не скрывались, открыто работали. Но потом в МЧС сказали: в жилых домах больше нельзя. Мы съехали, долго искали место и в итоге 30 августа 2020 года переехали на Тази Гиззата».
Ильсия Шайхиева: «У нас есть и такие, кто уже 5–6 лет в пансионате живет. И родня к ним все это время приезжает, навещает»
Так где сейчас размещают пансионаты? «У нас в Татарстане сейчас нет таких объектов, которые были бы построены именно под пансионаты. У нас все объекты приспособлены под пансионаты: строились изначально под что-то другое, а в итоге их переделали, реконструировали», — говорит Сергеева. Например, в Рыбной Слободе пансионат «Сердце гармонии» расположен в здании, где раньше был детский приют, рассказывает гендиректор сети Ильсия Шайхиева.
Пансионат «Сердце гармонии»
Пансионат «Дубравный» находится в помещении, где раньше располагался мини-отель. В здании, где находится пансионат «Милена», ранее тоже была гостиница. «Сейчас очень много требований к зданиям, — говорит Гилялов. — В обычном, „общественном“ здании не откроешь — и в этом самый основной момент. Здание нужно специализированное: по моему мнению, это должно быть больше похоже на больницу. Может быть, с „домашней“ отделкой — все-таки это дом. Моя мечта — построить пансионат по плану нашей новой инфекционной больницы, чтобы все было оборудовано кислородом и чтобы мы могли, допустим, до приезда скорой помощи оказать какую-то доврачебную помощь в экстренных случаях».
Самое главное — в каждом из вышеперечисленных пансионатов предусмотрены экскурсии: прежде чем заселить пожилого человека, частные пансионаты пускают к себе внутрь и показывают, как и где ваш родственник будет жить.
Бывают и такие, кто бросает своих стариков в частных пансионатах: сначала платят за них, а потом пропадают
Что с ценами?
По словам участников рынка, мнение, что в дома престарелых обращаются только богатые люди, — это миф. «Обычно думают, что у нас какие-то состоятельные люди оставляют своих бабушек и дедушек, но это далеко не так: зачастую это обычные люди, оказавшиеся в безвыходной ситуации», — говорит Сергеева. По словам Шайхиевой, бывает и такое, что влияет даже 100 рублей в ценнике: и подобное повышение цен может побудить родственников искать другой пансионат.
При всем этом цены на рынке отличаются. Например, сутки в пансионате «Сердце гармонии» в Рыбной Слободе — от 1 195 рублей. Это минимальный ценник при условии, что пенсионер ходит сам и живет в «общем» номере (не одноместном). В пансионате «Добрые истории» сутки стоят от 1,8 тыс. рублей, в челнинских «Милосердии» и «Ярдэме» — от 2 тыс. рублей. Цены зависят от того, ходит ли пенсионер самостоятельно или он лежачий, размещен в отдельной комнате или в комнате на несколько мест.
«В любом случае есть клиенты, которые могут, наверное, по 2–3 тысячи в день платить, но большинство клиентов — это обычные люди, которые работают каждый день, у которых безвыходная ситуация, — говорит Гилялов. — По сути, у нас никто не контролирует ценообразование, но мы сами пытаемся его контролировать, чтобы все было „по рынку“». Наш собеседник поднимает цену проживания для постояльцев с октября месяца на 200–300 рублей в сутки (минимальная цена от 1,6 тыс. рублей). «Посмотрите, на сколько подорожал даже хлеб за последнее время. Соответственно, здесь всегда нужны какие-то дотационные вещи [от государства], чтобы снимать финансовую нагрузку на клиента», — делится директор пансионата «Милена».
«Мы чуть подняли цены — и у нас случился определенный отток клиентов, — говорит Сергеева. — Потому что даже плюс 300 рублей к цене за сутки — это плюс 9 тысяч рублей в месяц. Для того чтобы оплатить проживание, обычно родственники складываются сами, сдают квартиру, а также „складывают“ пенсию».
![Сергей Никишин: «У некоторых людей, наверное, даже возможности такой нет [платить за пансионат]. Ну не можем мы даже меньше [полутора тысяч в сутки] сделать! Условный номер в гостинице будет стоить 2-3 тысячи рублей за сутки»](https://stcdn.business-online.ru/v2/24-09-24/65600/sergey-nikishin-foto-socseti-kopiya.jpg "Сергей Никишин: «У некоторых людей, наверное, даже возможности такой нет [платить за пансионат]. Ну не можем мы даже меньше [полутора тысяч в сутки] сделать! Условный номер в гостинице будет стоить 2-3 тысячи рублей за сутки»")
Сергей Никишин: «У некоторых людей, наверное, даже возможности такой нет [платить за пансионат]. Ну не можем мы даже меньше [полутора тысяч в сутки] сделать! Условный номер в гостинице будет стоить 2–3 тысячи рублей за сутки»
«У некоторых людей, наверное, даже возможности такой нет [платить за пансионат], — рассуждает Никишин, ЦСО „Спутник“. — Ну не можем мы даже меньше [полутора тысяч в сутки] сделать! Условный номер в гостинице будет стоить 2–3 тысячи рублей за сутки. А здесь мы человека размещаем, полностью обеспечиваем уход, питание, регулярные гигиенические процедуры: мытье, смена нательного, постельного белья, стрижка волос, ногтей. На каждого подопечного заводим личную карточку, в ней ведем мониторинг здоровья, температуру тела, измеряем давление, у диабетиков [измеряем] сахар в крови, контролируем прием медикаментов, производится еженедельный осмотр терапевтом…»
Центр социального обеспечения «Спутник»
С ним солидарен и Сорошкин. «Хоть маржинальность у нас небольшая, мы не имеем право взвинчивать цены, — говорит он. — У нас сфера деятельности социальная, у наших постояльцев пенсия, которой, естественно, не хватает, дети помогают деньгами, поэтому удорожание тоже себе не можем позволить. Но надо учитывать, что все дорожает, инфляция, а потому повышение стоимости — это вынужденная мера: порой мы приходим к тому, что не можем продолжать работать по старому прайсу».
Более того, указывают участники рынка, даже нанять на дом или в больницу частную сиделку и то выйдет дороже. По их оценкам, сиделки сейчас берут от 300 рублей в час, или от 2,5 тыс. рублей за сутки. Мало того что они дорого стоят, так их еще и дефицит на рынке, отмечают наши собеседники, — квалифицированных кадров катастрофически не хватает, приходится обучать. Да и не слишком охотно идут люди на такую работу.
Пансионат «Добрые истории»
В каждом пансионате, говорят наши собеседники, есть клиенты, которые остаются даже после повышения цен. «У нас есть и такие, кто уже 5–6 лет в пансионате живет. И родня к ним все это время приезжает, навещает», — рассказывает Шайхиева из «Сердца гармонии».
Впрочем, не всегда все так радужно. Бывают и такие, кто бросает своих стариков в частных пансионатах: сначала платят за них, а потом пропадают. Как говорят источники, в «доме смерти» в Щербаково было как минимум три таких старика, за которых дети не платили долгое время. Более того, рассказывают осведомленные источники, один из родственников, забравший дедушку из Щербаково после скандала (точнее, из больницы, куда его определили), буквально через день отдал его в другой частный пансионат. Там согласились взять пенсионера, но попросили забрать его домой, пока все анализы не будут готовы. Тот попросту отказался и не приехал за своим дедулей.
Сейчас участники рынка буквально живут надеждой на то, что скоро для частных пансионатов введут лицензирование
Есть ли правила на этом рынке?
«Нам достаточно сложно работать от того, что к нам нет четких требований», — говорит Сергеева. К пансионату на 20 и на 200 человек проверяющие предъявят одинаковые требования. При этом, по словам владельцев пансионатов, новые правила для работы появляются буквально каждый год, причем почти всегда — после каких-то ЧП.
Наверняка так будет и в этот раз, у многих уже прошли проверки. К кому-то заглянули участковые, где-то собирают списки постояльцев, а где-то даже проводят опрос: мол, добровольно ли вы оказались в этом пансионате? «У нас одна бабушка ответила: „Конечно! Моим детям за мной тяжело смотреть, а тут мне и попу моют, и кормят, и умывают, и одевают“», — говорит Шайхиева.
Кроме того, владельцев частных пансионатов, которые работают открыто, пригласили в минтруд на совещание. По словам собеседников, знакомых с его ходом, там буквально было сказано, что нельзя допускать того, что произошло в Щербаково. Но вот парадокс: владельцы пансионатов, которые были на совещании, такого и не допускают — к ним же каждый год приходят проверки. А как донести это до тех, кто работает как ИП Мифтахова, которую в этой среде даже никто и не знал?
Сабурская вспоминает, как два года назад вместе с полицией проверяла так называемые частные реабилитационные центры, где держали наркоманов. «Оттуда периодически поступали жалобы, что там насильно кого-то удерживают, применяют жестокие методы. Но мы по закону не имели права просто зайти к ним и что-то проверить — это же частная территория! — говорит она. — Мы составили список этих „центров“ и смогли посетить где-то 10 из них, куда нас пустили просто познакомиться. И по частным пансионатам такая же история: если о них никто не знает, к ним никто не придет. И они могут нас просто не пустить». Т. е. главная проблема, по словам уполномоченного по правам человека в РТ, — необходимость выявить нелегальные организации, которые работают, маскируясь под разные гостиницы.
Сейчас участники рынка буквально живут надеждой на то, что скоро для частных пансионатов введут лицензирование — наконец рынок очистится от подобных тому, что был в Щербаково. При этом законопроект о лицензировании уже был разработан минтрудом РФ в прошлом году и прошел стадию общественного обсуждения. Последняя опубликованная редакция законопроекта датирована 2 сентября нынешнего года, но информации о дате рассмотрения нет. Впрочем, участники рынка готовы и к тому, что лицензии появятся с 2025-го — так предполагает законопроект.
Да, было, что люди привозили стариков с надеждой, что «немножко поживет» и умрет — хоть не дома», говорили участники рынка на условиях анонимности
«Мы не хоспис, не принимаем тяжелых»
Пожалуй, одно негласное правило, которое есть на рынке, — не брать тяжелобольных и умирающих людей. «Мы не хоспис, не принимаем тяжелых. Такому человеку нужен медицинский уход, а мы не медицина. Мы никаких медицинских манипуляций не проводим, только ухаживаем, присматриваем: моем, памперсы меняем, развлекаем», — объясняет Шайхиева. С ней солидарна Сергеева. «Зачастую очень тяжело отказывать, тем более что знакомые на нас выходят, — говорит владелица „Добрых историй“. — Но мы не имеем права брать тяжелобольного, умирающего человека. Хотя таких много, кто звонит, плачет, в отчаянии…» Какие варианты предлагают человеку? Хоспис либо сиделку на дом.
«У нас мотивация настолько прозрачная и прямая: чем дольше у нас человек живет, тем больше мы получаем оплату, если уж говорить грубо. Поэтому мы, как никто другой, заинтересованы в улучшении качества жизни, продолжении жизни этого человека», — объясняет Петрова. Хотя, по ее словам, бывает, что у людей, которые уже получили наследство от своего пожилого родственника, «сомнительная мотивация», чтобы бороться за его жизнь.
Полина Петрова: «У нас мотивация настолько прозрачная и прямая: чем дольше у нас человек живет, тем больше мы получаем оплату, если уж говорить грубо. Поэтому мы, как никто другой, заинтересованы в улучшении качества жизни, продолжении жизни этого человека»
«Были такие случаи, что родственники привозят и ждут, что умрет, хотят быстрее избавиться. Бывало, напрямую говорят, чуть ли не до того, что, мол, кольнуть, может, чем... Бывало, препараты не хотели покупать. Бывало, что мы перепроверяли, какие препараты принесут, ну мало ли, может, что-то такое, чем можно отравить, — говорит один из участников рынка на условиях анонимности. — Да, было, что люди привозили стариков с надеждой, что „немножко поживет“ и умрет — хоть не дома. А у нас зачастую, наоборот, пенсионеров выхаживают, на ноги ставят. У нас даже спрашивали: „Вы что с ним сделали?“ Таких, конечно, мало, в основном все счастливы и благодарны».
«Я бы не стала сразу с плеча рубить, что частные пансионаты — это плохо. Но если сам человек порядочный, но не может справиться, тяжело… Ситуации бывают разные, — рассуждает Сабурская. — Жестко говорить: „Вы негодяи, сдали человека“, — тоже нельзя. У каждого своя жизнь, свои проблемы». В то же время, отмечает татарстанский омбудсмен, в России действует Семейный кодекс, где сказано, что совершеннолетние дети обязаны содержать нетрудоспособных родителей, которые нуждаются в помощи. «Государство может заботиться и должно заботиться об одиноких людях, у которых нет ни родных, ни близких. Но когда у них есть дети…» — говорит уполномоченный по правам человека в РТ.
По словам владельцев пансионатов, им самим приходится работать с «эмоционально истощенными» клиентами, которые приходят к ним, опустив руки, потому что самостоятельно ухаживать за пожилым, больным в силу возраста человеком бывает крайне сложно. «Люди некоторые даже плачут, когда приходят. Или извиняются перед нами, когда приводят своих родственников, как будто стыдятся. Потому что для нас это в целом новшество, пока общество такое не приняло. Но лучше они будут здесь, в хороших условиях, чем дома и черт-те что творить дома в одиночку», — говорит Шайхиева.
«Вселенная все всегда выворачивает по-своему, жизнь всегда сложнее. Всем родителям желаю здоровья и не повторять путь моего отца»
«Я не хочу положить свою жизнь на то, чтобы папа жил со мной…»
Но легче всего понять, что такие пансионаты существуют не только для «распила» наследства пожилых людей и реализации прочих чаяний девиантных членов семьи, на конкретных примерах. Собеседнику «БИЗНЕС Online» Ильнару около 40 лет. Он сделал неплохую карьеру: сейчас занимает руководящую должность на одном из крупных предприятий в сфере промышленной экспертизы Татарстана. Известен в своей отрасли, считается авторитетным специалистом и экспертом. Всего этого Ильнар добился вопреки непростому детству. «Наш с сестренкой папа является алкоголиком», — говорит он.
Бесчисленное число запоев, вызовов скорой помощи, дней, проведенных в наркологии, — ничего не помогало: отец выходил из клиники и на следующий же день снова отправлялся в беспросветное пьянство. Так прошло детство и юность нашего собеседника.
Семья фактически разрушилась. Мама Ильнара ушла от отца, а родственники предпочли закрыть глаза на недуг близкого человека. Не отвернулись только только сам Ильнар и его сестра. Они регулярно навещали папу, привозили ему продукты и до глубокой ночи в дни запоев отпаивали лекарствами. Пару раз пьянки приводили к сердечным приступам, приезжала скорая, но врачи каждый раз говорили: «Зачем вы нас к алкоголику вызываете?»
Несколько лет назад ситуация обострилась. Ильнар с сестрой уехали по делам, а отец перестал отвечать на звонки. Дети забили тревогу. С порога дома застали картину: почти в бессознательном состоянии лежащего отца и пустые бутылки водки рядом, выпитые на голодный желудок. Мужчина находился в белой горячке, перестал узнавать детей, думал, что на дворе 80-е. Врачи констатировали серьезное поражение мозга. Несколько месяцев он провел в реанимации одной из казанских больниц. За состоянием отца круглосуточно следили дети, лишь изредка нанимая ночную сиделку по 1 тыс. рублей за смену.
Но обоим было понятно, что так дальше продолжаться не может. Эта экстренная госпитализация стали финалом 20-летней истории жизни с пьяным человеком. После больницы врачи прописали много лекарств и постоянный уход. Еще одна капля алкоголя — и необратимые последствия для мозга, распад личности, смерть. Ильнар с сестрой долго думали, как быть дальше. Как ухаживать за отцом-алкоголиком, за которым нужен глаз да глаз, взрослым детям, у которых есть уже свои семьи и ответственная работа, было решительно непонятно. Везти его домой к соседям-собутыльникам не вариант. Нанимать сиделку 24/7 не по карману. Тогда на горизонте появился второй путь — отдать отца в специализированное учреждение.
«Я не хочу положить свою жизнь на то, чтобы папа жил со мной… — говорит Ильнар. — Это моя личная прививка от проявления лишней чувствительности». Так их отец попал в частный пансионат для престарелых.
С 2018 года папа Ильнара побывал в четырех пансионатах, сейчас до сих пор находится в одном из них. По словам нашего героя, отцу становилось лучше, они периодически забирали его домой понянчиться с внуками. Все как в обычной счастливой семье. В какой-то момент дети даже подумали вернуть папу из дома для престарелых насовсем, но врачи, приходившие в пансионат, строго-настрого не велели этого делать, мол, такое приведет к скорой деградации пожилого мужчины, а в доме для престарелых среди сверстников тому будет лучше, чем в четырех стенах своей квартиры. Наш собеседник вспомнил, как как-то раз отец, будучи в пансионате, пытался украсть у медиков спирт…
Ильнар рассказывает, что в 2018 году содержание папы обходилось в 1,3 тыс. рублей в сутки, или чуть больше 40 тыс. рублей в месяц, плюс 7–12 тыс. рублей расходовалось на лекарства. Сейчас их отец находится в другом пансионате близ Казани, содержание обходится чуть больше 2 тыс. рублей в сутки плюс лекарства. Квартиру папы сдают в аренду, пенсия уходит на оплату пансионата.
Наш герой столкнулся и с текучестью кадров в одном из пансионатов, где был его отец. «Сами понимаете, когда под уходом несколько десятков стариков, часть из которых совсем в плачевном состоянии, в деменции… Однажды приходил навестить папу, а там какая-то бабушка шла по коридору, остановилась, спустила с себя штаны и давай делать свои большие и малые дела прямо в коридоре. Текучесть кадров объяснима. Там нужно иметь просто железобетонную нервную систему, чтобы 24 на 7 взаимодействовать», — рассказывает он.
С родственниками отца Ильнар перессорился. Многие близкие и знакомые осуждают его за то, что он отдал родного отца в дом для престарелых. В психологии есть такое понятие, как жестокая любовь, говорит собеседник «БИЗНЕС Online», когда любовь — это не помощь родным в их проблемах, например закрытие их долгов. «Любовь к зависимым — это другая любовь. Моя любовь к отцу в том, что он просто не умер, не брошен, чист, у него хорошая одежда, его кормят по третьему столу, он нами навещаем и не забыт, — говорит Ильнар и обращается ко всем, возможно, его осуждающим. — Если бы мне еще 10 лет назад кто-то предложил отдать папу в дом для престарелых, я наверняка бы набил ему морду. Но Вселенная все всегда выворачивает по-своему, жизнь всегда сложнее. Я всем родителям желаю здоровья и не повторять путь моего отца».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 77
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.