Шамиль Идиатуллин: «Кто-то может узнать в этом городке Заинск, Нижнекамск или Челны»

«ВСЕ СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ»

- Шамиль, роман, который вышел в первых числах июля, как я знаю, у вас не первый…

- Пятый.

- Он только вышел, и многие его еще не успели прочесть. О чем он?

- Авторское название романа было другим: «Варшавский договор». Я полагал, что некоторая перекличка названий четче обозначает что-то вроде нечаянно образовавшейся трилогии: первый роман назывался «Rucciя» (правда, опубликован под названием «Татарский удар»), второй – «СССР™». Но в издательстве сочли мой вариант не очень уместным – мол, от книги «Варшавский договор» читатель будет ждать исторической публицистики, а потому особого внимания не обратит. И появилось название «За старшего».

Это типичный для меня остросюжетный триллер, на сей раз не с военной или социальной, как в двух первых романах, а со шпионской подкладкой, – это с одной стороны. А с другой – «За старшего» – роман о ценностях семьи и рода, и эта сторона для меня даже более важна, хотя не слишком очевидна. Потому что войны, шпионы и рейдерские захваты с перестрелками – это, конечно, интересно, но встречается не во всякой жизни. А мне интересно и важно писать о том, что происходит здесь, сейчас и с нами. Семейная тема касается каждого из нас. На уровне подкорки мы понимаем, что семья, чада и родители, проблемы отцов и детей, принадлежности к роду – это самое важное. Ни для кого из нас нет никого ближе родных людей и нет никого страшнее родных людей. Потому что только от них все неприятности, но и от них все счастье и смысл жизни. Примерно об этом и книга.

Что касается фабулы, она такова. В татарстанском городе на Каме, в котором, в зависимости от упорства и желания, можно угадать Менделеевск, Заинск, Нижнекамск или Челны, есть градообразующее предприятие, работавшее на «оборонку». В результате рейдерской атаки оно оказывается под контролем гигантского оборонного концерна, а его владелец и директор – в СИЗО по обвинению в двойном убийстве. И вокруг этого пустякового по нынешним временам события начинают водить хороводы самые разные персонажи: оперативники следственного комитета, СВР и ФСБ, наглые чиновники, американские бизнесмены, зареванные наследницы, обаятельные диверсанты, что стреляют с обеих рук и остаются неуловимыми, и еще более неуловимые и практически незаметные ребята, которые существуют на периферии сюжета, а потом вдруг… Впрочем, это уже спойлер, а спойлерить грешно, тем более когда речь идет о собственной книге.

Меня в свое время уговорили не ставить к романам уведомление о том, что все совпадения случайны и все герои вымышлены. Я и не ставлю, но, пользуясь случаем, повторю: все совпадения случайны, кто бы вам что ни доказывал.

- Каков тираж вашего романа?

- Тираж небольшой, но по нынешним временам традиционный для качественной литературы – 3 тысячи экземпляров. Книгу со значком 18+ на обложке выпустил издательский дом Мещерякова (ИДМ), который вообще-то прославился детскими книгами.

С этим связана любопытная история. ИДМ существует несколько лет, и все это время активно, умно и агрессивно меняет рынок. Сейчас все радостно спорят о том, как скоро умрет печатная книга, при этом считается, что детская если и умрет, то последней. Это излишне оптимистичный подход. Детская книга умрет неминуемо и сравнительно быстро, если будет некачественной: неинтересной, плохо придуманной, скверно сделанной, аляповато разукрашенной и криво напечатанной. И вот именно издательский дом Мещерякова, на мой взгляд, эту печальную кончину отодвигает. Он постоянно придумывает и развивает очень интересные, качественные и инновационные проекты: запустил серию «Книга с историей» (это такие искусственно состаренные роскошные фолианты), вернул в оборот научно-популярные книги 60 - 70-х годов прошлого века, причем продолжил эту познавательную линейку современными работами, развернул по стране сеть «Лавочек детских книг», запустил производство детских открыток и даже литературного шоколада.

А в этом году ИДМ решил расширить спектр выпускаемых книг взрослыми сериями, в том числе «умного триллера», штучного что по содержанию, что по оформлению. Чему лично я страшно рад – не только потому, что эта серия стартовала романом «За старшего» (изданным просто превосходно, кстати, макет и полиграфия заставляют вспомнить подарочные американские издания, разве что бумага не кремовая, а белоснежная), но и потому, что сам такую литературу очень люблю (иначе не писал бы) и буду внимательным читателем следующих книг.

«У МЕНЯ С ИЗДАТЕЛЯМИ ПОЛУЧАЕТСЯ УДАЧНО»

- Вы просто пришли в это издательство с улицы?

- Почти. У меня с издателями всегда получается почти случайно и очень удачно. 9 лет назад, когда я написал первый роман «Rucciя», я в издательском бизнесе не знал вообще никого, поэтому просто веером разослал текст по полутора десяткам издательств. Большинство не ответило, несколько мгновенно сообщило: «Триллеры не печатаем». А питерское издательство «Крылов» книжку одобрило и выпустило практически сразу – вот только название другое придумало. Со вторым романом забавно вышло: я просто решил посоветоваться о том, куда бы его пристроить, с одним из лучших российских переводчиков Сашей Гузманом (он гениально перевел «Осиную фабрику» Иэна Бэнкса и кучу других шедевров). А Саша сказал: «Пришли, посмотрим». И в итоге роман «СССР™» вышел в питерском же издательстве «Азбука», в котором даже не было редакции отечественной прозы, а редактором книги выступил как раз Саша, который работает сугубо с книгами высоколобых иностранцев. Вот тут бы мне и задуматься, ан нет.

Кстати, оба раза я как бы задал, прости Господи, тренд. После выхода «Татарского удара», описывавшего американские бомбежки Казани и наоборот, тема американской оккупации на пару лет стала чуть ли не самой модной у массовых издательств. А «СССР™», где описывался конфликт вокруг пекущего девайсы и электромобили наукограда в географическом центре России, был опубликован за пару месяцев до запуска проекта «Сколково», выглядевшего вполне пародийным парафразом на заданную тему, как и Ё-мобиль, кстати. На «Сколково», между прочим, массовые издательства тоже пытались оттоптаться, целая книжная серия появилась, почему-то про хронопутешественников, но надолго не хватило ни издателей, ни читателей.

В «Азбуке» же, и опять под редакцией Гузмана, вышли роман «Убыр», а затем его продолжение «Убыр. Никто не умрет», которое я изначально и не планировал. А вот «Варшавский договор», написанный между двумя «Убырами», издательство, в котором сменились совладельцы и руководители, взять не рискнуло. Мне сказали: «Старик, ты опять молодец, написано классно, но ооочень сложно! Мы-то поняли, хоть с трудом, а вот народ не поймет». Я вкручивал, что народ – он мудрый, он все поймет, но меня не услышали. И возникло издательство Мещерякова. Его владелец и глава Вадим Мещеряков исторически был старшим вице-президентом Росбанка, но на пике карьеры вдруг ушел из финансов, чтобы развивать именной издательский проект.

Мы общались с Вадимом сугубо как фанаты качественной детской литературы: я цеплялся к нему то в форумах, то на выставках и клянчил: «Ребята, есть замечательная советская книжка Александра Семенова про агентов Ябеды-Корябеды, ну переиздайте ее, ну что вам стоит, и есть новая прекрасная книга Павла Калмыкова про всемирную школу медвежат на Камчатке – ее тоже издайте, ну пожалуйста».

Обе книги, что характерно, вышли весной. На этой почве мы с Вадимом не то чтобы сдружились, но общение поддерживали. И как-то я упомянул, что лежит у меня рукопись, которая Мещерякову не годится, потому что совсем не детская. Мещеряков сказал: «А приноси, посмотрим!». А потом сказал: «А берем». Вот так все и вышло.

- Василий Аксенов когда-то сказал, что первая книга автора – она про него самого. Сколько вас в ваших книгах?

- С одной стороны, много. Гуру учат, что писать следует про то, что знаешь лучше всех, или про то, чего не знает никто, а лучше всех человек, естественно, знает самого себя, и никто другой этим похвастаться не может. Я начинал писать человеком не совсем молодым, но в литературе не слишком искушенным, зато далеким от идеализма. Для меня не было особой разницы, кого совать в очередную неприятную ситуацию – персонажа выдуманного, срисованного с приятеля или с себя самого. А ситуации обречены быть неприятными в силу специфики триллера. И даже себя, любимого, я не могу изображать сверкающим героем, который выпрыгивает из любой передряги без ущерба для здоровья, физиономии и гордости. Не бывает такого, да и просто неинтересно это.

Персонажей в моих книгах много, и кто из них я, угадать трудно, хотя многие думают, что наоборот, особенно когда повествование идет от первого лица. В первом романе, например, контур одного из героев был срисован с автора – возраст, работа, все такое. При этом я сделал его не очень удачливым, не очень разумным и не очень умеющим делать многие вещи. Возможно, это лишь усилило сходство, но это пусть читатели судят. В «Убыре» главный герой – мальчик 14 лет, который в основном срисован с моего сына, немножко с меня, но в результате не слишком похож на обоих. А в романе «За старшего» повествование вообще не ведется от первого лица. Всех обманул, короче.

- Ваши романы обладают хорошей интригой, киношники на вас не выходили с предложениями их экранизировать?

- Выходили. Несколько продюсерских компаний почти толпились, когда вышел «Убыр». Я за этим пристально не следил, потому что права на экранизацию принадлежали издательству. Насколько я понял, переговоры угасли на ранней стадии. Искушенные люди, успевшие прочитать «За старшего», обозвали и этот роман идеальной основой для напряженного сериала и вроде бы подсунули книжку кому-то из режиссеров. Но ждать конкретики пока рано, конечно.

- Как при напряженной работе в газете вы находите силы и энергию что-то писать?

- А все довольно просто. Из журналистов я довольно рано вырос в редакторы и начал не столько свои тексты генерировать, сколько редактировать чужие. И это помогало вырабатывать некое раздражение: «Ну кто же так пишет?» – и желание в рамках существующей газеты или журнала показать, как надо писать. А первый роман я начал через несколько дней после того, как был избавлен от необходимости выдавать еженедельную колонку для газеты «Время и Деньги», в которой тогда работал. И после этого в интенсивную журналистику, предполагающую выгонку значительных объемов разнообразных текстов, я вернулся лишь однажды, когда на год с небольшим стал обозревателем журнала «Коммерсантъ-Власть». Вот там было уже не до прозы. Теперь я снова редакторствую, и стало попроще. Не то чтобы времени больше – писать все равно приходится по ночам, в выходные и в праздники, в ущерб отдыху и немножко семье. Зато есть возможность в себе что-то накопить, и это накопленное выдавить: ситуации, повороты, образы, просто смешные случаи.

«ФЭНТЭЗИ НЕ ПИШУ»

- Считается, что основные потребители современной литературы на рынке – это женщины, а женщины традиционно предпочитают любовные романы. Вы не хотите отойти от фэнтези и попробовать себя в этом жанре?

- Хочу ответственно заявить, что фэнтези я не пишу, не читаю и вообще всячески презираю. А фантастику я люблю читать, но писать не умею. Я пишу триллеры, фантастический элемент в которых отсутствует или почти отсутствует. Исключение составляет дилогия «Убыр» – мистический триллер, построенный на фольклорных элементах – из татарской, русской, финно-угорской мифологии. Но и это не фэнтези, которое эскапизм, мечи и магия, драконы и принцессы, чего у меня нет и не будет. Что касается гендерного вопроса, то я всегда считал, что пишу брутальную мужскую прозу. И был потрясен, обнаружив, что наиболее вдумчивые и понимающие читатели моих книжек, если судить по отзывам, – женщины 25 - 45 лет, как правило, с филологическим образованием, а то и степенью, то есть любящие слово и ценящие его. Примечательно, что девушки чуть помоложе, случайно столкнувшиеся с любым моим текстом, как правило, проникаются к нему неудержимым презрением и рассказывают всем встречным, какая этот ваш Идиатуллин-Измайлов ерунда и шняга недостойная. Потом девочки взрослеют и проходят какой-то жизненный цикл, и ситуация радикально меняется – иногда. Полученный портрет совпадает с портретом российского активного читателя вообще, и этот факт должен мне сулить большие горизонты, тиражи и гонорары. Пока этого не произошло, но, будем надеяться, произойдет. Хотя я в это сильно не верю.

- Кстати, о гонорарах. Они серьезные?

- У меня ни разу не было гонорара, который бы превысил мою месячную зарплату. И это не потому, что у меня такая большая зарплата, хотя грех жаловаться. Роман пишется от года до пяти, а гонорар за книгу сопоставим с заработком за период от недели до трех. Серьезные они, в общем.

- Несколько романов вы издали под своей фамилией, а несколько – под псевдонимами. Почему?

- Это было желание издательства «Азбука», которое решило отделить роман «Убыр», который про детей, довольно камерный и как бы линейный, хоть и с тройным дном, от предыдущего романа «СССР™», который про взрослых, с кучей сюжетных линий, интриг и обыгрышей. Издательство, посоветовавшись с книготорговцами и маркетологами, предложило мне придумать псевдоним. Я пытался спорить, говорил, что исходная фамилия смешная, но хорошая, она мне от папы досталась и так далее. Но меня все-таки уговорили. Я всегда исхожу из того, что издатель прав: он рискует своими деньгами, он выступает на своем поле, и чего я буду учить сапожника тачать сапоги. Вот тут и пригодилась девичья фамилия мамы.

- О чем будет следующая книга?

- Не знаю. Я немного надорвался, темп, взятый в последнее время, не то чтобы переутомил сивку, но все же для меня нетипичен. За два года вышли три романа, а в августе в «Азбуке» выходит солидная антология рассказов современных классиков на детскую тему, куда почему-то пригласили поучаствовать и меня. Мы славно поработали и славно отдохнем, в общем, пока мне удается не писать, пока нет берущего за горло желания, вернее, невозможности не писать, я писать не буду. Что касается того, когда я к этому занятию вернусь, то есть несколько заброшенных черновиков, есть файлы, которые пухнут от сюжетов. Ну и есть надежда придумать что-то совсем интересное. Доживем – увидим.