Эмиль Гатауллин: «Катастрофа в том, что Навальный сам ли, волей ли властей стал воплощением оппозиционности как таковой»

ПРОКУРАТУРА СО ВСЕХ НОГ КИНУЛАСЬ ОБЖАЛОВАТЬ ВПОЛНЕ ЛОГИЧНЫЙ АРЕСТ

Ключевым событием минувших суток явилось взятие Алексея Навального под стражу в зале суда, а вовсе не обвинительный приговор сам по себе. Именно картинка надевания наручников на популярного блогера произвела наиболее сильное впечатление как на его сторонников, так и на его противников.

После этого начались странности в поведении обеих сторон процесса: сторона фигуранта сначала заявила о снятии кандидатуры Навального с выборов мэра… и сразу же дезавуировала это заявление. Прокуратура же со всех ног кинулась обжаловать выглядевший вполне логичным арест. Эти события легче всего объяснить конспирологически: Навальный пока суд да дело должен быть оставлен на свободе до выборов, и поэтому ему пообещали отмену ареста в обмен на отказ от снятия своей кандидатуры с выборов. Конспирологичность этой версии, конечно, вовсе не означает ее неправильности.

Но я думаю, все объясняется проще. Прокуратура вовсе не хочет отмены ареста, а хочет его затвердить в вышестоящей инстанции. А поспешность вызвана чисто тактическими соображениями: не дать как следует подготовиться к рассмотрению этого вопроса стороне защиты.

Снятие-неснятие же своей кандидатуры Навальным можно объяснить понятной затрудненностью установления связи с ним для окончательного подтверждения решения о снятии.

На фоне этих интересных событий было бы любопытно разобраться в мифологии самого Навального.

Эмиль Гатауллин

НАВАЛЬНЫЙ – ГЕНИАЛЬНЫЙ ЮРИСТ

Вопреки расхожему мнению я считаю Навального слабым юристом. Его судебные победы над монстрами типа ВТБ и «Роснефти» меня, как и других, впечатлили. Но только тем лишь, что они вообще могли иметь место в российских условиях. Само наличие такого рода побед внушало дилетантам, не знакомым очно с российской правоохранительной системой, ложные надежды на то, что маленькому человеку в его споре с государством или частно-государственным монстром можно добиться правды в суде. Надо только быть «как Навальный».

Эти его победы поразительным образом укрепляли веру в некоторые государственные органы. Такие, как суд. Или антимонопольная служба, куда Навальный и его группа целыми простынями строчили доносы на начальников средней руки, вздумавших подворовывать из бюджета.

Впечатление о ненатуральности побед над крупными противниками, имеющими серьезные юридические службы, утвердилось у меня после того, как я возымел возможность оценить уровень правовой подготовки Навального на вполне конкретных примерах.

Было такое дело Степанова против Навального о защите чести и достоинства. В этом процессе Навальным была сделана наивная попытка получить с помощью суда документы, подтверждающие истинность сообщенной им информации. Однако в процессах подобного рода соответствие действительности порочащих сведений обязан доказать сообщивший их ответчик, а суд – исходя из определенного законом бремени доказывания и принципа состязательности сторон – не имеет права ему в этом помогать. Суд в данном случае не может использоваться в качестве инструмента верификации домыслов или догадок клеветника. Я обозначил эту проблему в блоге Навального. Но он не понял даже и самой проблемы, ответив в духе: «А что в этом такого-то?»

Но в гораздо большей мере некомпетентность Навального проявилась в связи с этим его знаменитым «партия жуликов и воров». Произнесение этой фразы непременно и последовательно сопровождалось прибавлением: «Это мое оценочное суждение». Как будто присовокупление этой фразы волшебным образом превращает утверждение о факте в оценочное суждение! Это как убить и заявить: «Это моя самооборона». Ага, и сразу же дело будет закрыто.

Кроме прочего, представлялось все так, что за сами оценочные суждения вообще никакого взыскания быть не может. Ну да, ну да, говори что хочешь, прибавляй время от времени «это мое оценочное суждение», и будет тебе счастье. Тут очевидным образом Навальный не понимает довольно примитивную вещь: да, причинение вреда чести и достоинству оценочным суждением не может повлечь за собой их опровержения на основании ст. 152 ГК РФ. Но это не означает, что эти блага вообще остаются без своей защиты. Можно, например, требовать денежной компенсации.

НАВАЛЬНЫЙ – БОРЕЦ СО ЗЛОМ КОРРУПЦИИ

Про избирательность этой его деятельности уже говорено много, я сейчас не об этом. Я о том, является ли коррупция злом при любых обстоятельствах? Коррумпированность, например, госаппарата нацистской Германии, позволившая совершить побег военнопленным, – это как, зло или нет? Оскар Шиндлер, кстати, за взятки покупал свободу и саму жизнь евреям, вызволяя их из концлагерей за деньги.

В случае монополизированной экономики (чем не наш случай?) коррупция позволяет внедрить в экономику элемент конкуренции и тем самым обеспечить тенденцию к ее эффективности. Так, по крайней мере, полагает Натаниэль Лефф (Nataniel Leff) – профессор Колумбийского университета.

Возразите, что Навальный боролся с хищениями бюджетных средств? Извольте. Но как это вяжется с его же посылом о том, что вся собственность и сам бюджет находятся в нашей стране под контролем кучки людей? Получается, «РосПил» денно и нощно старается для того, чтобы сгрести расползающиеся денежки обратно в олигархическую кучку. По мне так пусть лучше их отпилит себе начальник среднего звена, в моем городе их истратит, в магазине чего-нибудь купит, квартиру приобретет. Пусть и уродливое, но хоть какое-то перераспределение средств.

НАВАЛЬНЫЙ – ПОЛИТИК

Вот был он на госслужбе. Ничего не могу сказать по «Кировлесу». Но как Навальный показал себя в период своего советничества у губернатора Кировской области Никиты Белых? В следственных прослушках одни производственные матюки, никакого креатива. Ни-че-го.

Тщеславие, отсутствие внятной программы, самолюбование, этические проблемы с соратниками. Это политик?

Но самое страшное не это. Катастрофа в том, что сам ли, волей ли властей он стал актуальным воплощением оппозиционности как таковой. Нет оппозиции без Навального. Как «если не Путин, то кто?» во власти, так и «если не Навальный, то кто?» в оппозиции. Вождизм, обусловливающий уязвимость российской власти на всех ее этажах, – родовая болезнь и оппозиции тоже.

И вот уже не Навальный в неволе, а вся оппозиция да и сами надежды на лучшие перемены.

И что, правильно это?

Да, достоин сожаления. Как и всякий, кто у нас сидит, если понимаете, о чем я.

Да, вел себя отважно, с улыбкой шагая навстречу могильной сырости неизбежного заключения.

Но это не основание для верификации мифа о вожде и сакрализации его противоречивой фигуры.

Эмиль Гатауллин