Артем Хохорин: «Конвейер по разгрому ОПГ работает, и мы не остановимся…»

Артем Хохорин: «Год был таким, что много резонансных преступлений...»

СВЕРИТЬ ЧАСЫ

Встречи главы МВД Артема Хохорина со СМИ – явление нечастое. Сам министр в начале встречи в «Татмедиа», куда были приглашены руководители полутора десятков республиканских изданий и телеканалов, объяснил свою позицию на этот счет.

- Наверное, встречи с прессой нужны, чтобы сверить часы, – объяснил он. – Я не люблю самопиар. Через прессу, через сайт МВД, через пресс-конференции наше ведомство довольно неплохо представлено. Если говорить в целом про итоги – сегодня МВД работу продолжает не менее успешно, чем в прежние годы.

ПРОЦЕНТЫ ДАЮТСЯ НЕПРОСТО

– Каковы результаты? Над чем сейчас работаете?

– Ситуация по республике удовлетворительная. У нас количество преступлений по итогам 9 месяцев самое меньшее за 20 лет. Мы видим в этом результат многолетней профилактической работы.

Больше всего результаты заметны по таким преступлениям, как грабежи и разбои. В этом году по разбоям снижение на 16 процентов, по грабежам – на треть. Каждый процент дается непростой работой. Сразу скажу, что мы нисколько не изменили подход к учету статистики. Время от времени находятся у прокурора обоснованные к нам претензии. К ним вынуждают либо лодыри в наших рядах, либо те, кто не понимают, где они вообще находятся. Работа в этом направлении идет жесткая. Я за любую фальсификацию очень жестко спрашиваю. Наказанных очень много, есть и уволенные. Сейчас за неуспехи в работе наказываем куда мягче, чем за фальсификации итогов.

Что касается результатов, не хочу хвастаться, но по основным видам преступлений улучшение раскрываемости – одно из лучших в России. По тем же грабежам и разбоям динамика положительная, количество приостановленных дел уменьшается. В ближайшую пятницу будет подведение итогов за 9 месяцев, соберемся с руководителями управлений. По большей части обсуждаем недостатки, но не сказать в данном случае «спасибо» будет неправильно. Стабильным остается уровень раскрываемости по убийствам и причинению тяжкого вреда здоровью – за 90, даже ближе к 100 процентам…

ПИЛ, ГУЛЯЛ, ГДЕ-ТО УДАРИЛИ, ВСЕ ОТНЯЛИ, НЕ МОЖЕТ СКАЗАТЬ ГДЕ, КОГДА И ЧЕГО

- Год был таким, что много резонансных преступлений. Я не говорю о бытовых преступлениях, когда друг друга порезали. Но были и Василиса Галицына, и Новошешминск, где отец убил двоих детей и жену… Надо отдать должное, эти преступления были оперативно раскрыты. По той же Галицыной, конечно, не без помощи волонтеров и медиапространства, но и оперативные мероприятия настолько тщательно были проведены, что уже через несколько дней преступление было раскрыто.

Были серьезные изнасилования в Нижнекамске, несколько месяцев – девушек похищали на улице, отвозили в какие-то гаражи, где три-четыре человека насиловали. Было известно только то, что гаражи, скорее всего, где-то между Нижнекамском и ближайшими городами, и еще известна примерная марка машины. И все. Было отработано порядка 3,5 тысяч гаражей, 2,5 тысяч машин. Вернулись по второму кругу и вышли на группу «товарищей». Возраст порядка 30 лет…

Еще сегодня по всей России идет волна убийств пожилых женщин. Над раскрытием эти преступлений мы работаем с другими регионами, с Москвой. К сожалению, пока хвалиться нечем.

Пока, к сожалению, затормозилось раскрытие нападения на девочку в Елабуге. Несколько тысяч проб отобрано, образцы отправлены в Москву на экспертизу ДНК, она долгоиграющая. Где-то среди них ищем предполагаемого преступника. Параллельно работали и в Елабуге, в Менделеевске, в Нижнекамске, и в Казани – «поднимали» тех, кто мог нечто подобное совершить.

Остается пока нераскрытым нападение на женщину в Кировском районе (преступление, совершенное у озера Лебяжье – ред.). Одного мы задержали, один факт доказали, но есть подозрение о его причастности еще к двум фактам. Тем не менее после задержания было совершено еще одно нападение – другим способом.

Еще два преступления озвучены как нераскрытые. В том числе нападение на правозащитника – нельзя сбрасывать со счетов его деятельность как правозащитника, и эта версия тоже отрабатывается.

Еще есть несколько нераскрытых убийств. С прошлого года осталось 9 нераскрытых пока убийств девушек. Эти преступления не связаны между собой. Две девушки из Рыбной Слободы, одна – из Ютазинского района, одна – из Атнинского… Работаем, рано или поздно найдем преступников.

Если говорить о грабежах, которые остаются нераскрытыми, большая часть – пил, гулял, где-то ударили, все отняли, не может сказать где, когда и чего. Дела возбуждаем по таким фактам, работаем. Но перспективы… Даже если мы кого-то задержим – например, сотовый телефон «всплыл» – пострадавший все равно опознать никого не может.

«Количество преступлений по итогам 9 месяцев самое меньшее за 20 лет»

ГРУППИРОВКИ ПРОДОЛЖАЮТ «ШТАМПОВАТЬСЯ»

По ОПГ – в целом раскрытие их преступлений прошлых лет продолжается, как это было в прошлые годы. На сегодня где-то 1 тысяча подобных преступлений раскрыта. И это не предел.

Например, «Перваки». Ни у меня, ни у моих коллег, ни у вас, наверное, нет сомнений, что ОПГ «Перваки» существовали. Что не без участия тех, кто стоял во главе этой группировки, совершались убийства и много других преступлений. Другое дело, что это все требует доказательств. Кроме того, надо учитывать, что была принята новая версия Уголовно-процессуального кодекса, введен суд присяжных, и теперь некоторые из участников ОПГ могут быть оправданы. Человек может быть признан невиновным в двух случаях. Либо он действительно невиновен, либо мы не смогли доказать его вину. В первом случае надо разбираться, почему привлекли невиновного, во втором – каких доказательств не хватило…

Группировки продолжают «штамповаться». Уже в этом году возбуждено 6 дел по 209-й статье «Бандитизм». И по 210-й. И преступные экономические сообщества есть, и те, что занимались поставками наркотиков.

Так что мы работаем и по старым делам, и по новым, современным. Такие дела требуют большого ресурса оперативников, профессионализма следователей, как наших, так и следственного комитета, профессионального судейского корпуса… Конвейер работает, и мы не остановимся. Изымается оружие, арестовываются десятками бандиты… Где-то работаем, конечно, жестко, поэтому кто-то на нас жалуется…

Что касается наркотиков, 17 каналов поступления наркотиков перекрыли. В Бугульме был, например. Мы не ставим себе задачу изъять огромный вес. Задача такая: есть информация, мы ее отрабатываем. Самое плохое, что у нас практически ушел героин, и сейчас в основном синтетика. Много новых видов наркотиков, в том числе и тех, что еще не включены в список запрещенных. Этот список постоянно пополняется, в этом году около 10 новых наркотиков в нем появилось. Проблема есть, она уже пришла даже в сельские районы. Отдельный упор делаем на наркопритоны, 51 в этом году накрыли – при не очень простой процедуре доказывания.

«Ни у меня, ни у моих коллег нет сомнений, что ОПГ «Перваки» существовали. Что не без участия тех, кто стоял во главе этой группировки, совершались убийства и много других преступлений. Другое дело, что это все требует доказательств»

ЭКСТРЕМИЗМ И ТЕРРОРИЗМ ПРОНИКЛИ К НАМ НЕ ВЧЕРА

- Любимая тема последних лет – экстремизм, терроризм. В преддверии Универсиады мы вынуждены были отвлекать на обеспечение безопасности Игр очень серьезные ресурсы вместе с ФСБ. Сегодня можно говорить, что все прошло спокойно, но это спокойствие зиждется на нашей объемной и жесткой работе. К сожалению, могу сказать, что экстремизм и терроризм проникли к нам не вчера, и в Татарстане есть целый слой населения, который подвергся влиянию этих идей. И люди пытаются эти идеи распространять. Поэтому списки тех, кого мы должны контролировать, растут каждый год – процентов на 10 - 15. Но пока нам вместе с ФСБ удается попытки открытых проявлений терроризма сдерживать.

С 1 января появилась административная ответственность за использование не только нацистской символики, но и экстремистской. Но списка символики до сих пор не существует. Хотя есть постоянно обновляемые списки запрещенных организаций экстремистской направленности, деятельность которых признана незаконной…

Мы в этом направлении продолжаем работу, чтобы создать судебный прецедент в республике, чтобы экстремистские знаки признали таковыми. Возбуждено несколько уголовных дел об участии и создании экстремистской организации. Несколько человек арестованы. Все они были активными участниками и организаторами массовых акций (прежде всего речь шла о активистах «Хизб ут-Тахрир» – ред.). Работа здесь набирает обороты.

ОДНИМИ ШТРАФАМИ С НЕЗАКОННЫМИ ЭМИГРАНТАМИ НЕ СПРАВИТЬСЯ, НАДО ВЫДВОРЯТЬ, НАДО ЗАПРЕЩАТЬ ВЪЕЗД

- Тема экстремизма и терроризма опять же связана с темой миграционной политики в стране. Я даже внутреннюю миграцию не беру. У нас в этом году 250 тысяч въехавших, понятно, что кто-то уехал, кто-то въехал заново. Треть из приехавших – граждане Узбекистана. В разы снижены квоты по привлечению трудовой силы, но проблема миграции существует. Количество выдворенных граждан уже превысило 1300 человек. Это в три с лишним раза больше, чем годом ранее. Единственное, что нас сдерживает в этой работе, – то, что задержанных негде содержать, забиты все спецприемники. А содержать надо, пока собираются документы, покупаются билеты. Многие специально паспорта теряют. Многие сидят у нас месяцами, кто-то даже объявляет голодовки. На данный момент 79 человек находятся в спецучреждениях по всей республике уже больше двух месяцев, есть два человека, которые сидят по 8 месяцев.

Такие люди отбывают наказание там же, где и те, кто, например, наказан за пьянку за рулем, за хулиганство. Поэтому открытие специального центра для эмигрантов несколько снимет остроту проблемы, но саму проблему не решит. Хотя, когда в Казани появится подобное учреждение на 300 мест, станет полегче. Одними штрафами с незаконными эмигрантами не справиться, надо выдворять, надо запрещать въезд.

– Задержанные мигранты содержатся на бюджетные деньги?

– Мы охраняем их, содержим и кормим за деньги МВД. А отправка идет за счет службы судебных приставов.

– Много преступлений совершают мигранты?

– Очень мало. В отношении них совершается менее 1 процента, ими совершается менее 2 процентов. Но есть же такие преступления, что и одно – это уже достаточно много. К тому же надо понимать, что мигранты живут закрытыми группами. И мы не всегда знаем о преступлениях, совершенных ими или в отношении них. Они чувствуют себя бесправными и боятся заявлять о преступлениях. Я понимаю, что в свое время был демографический провал, но надо смотреть, кто к нам приезжает. Там специалистов нет. Все больше приезжает молодежи, у которой вообще никакой профессии нет. Более того, они не знают культуру России и не собираются ее соблюдать, они привозят свою субкультуру…

Когда они приезжают, у них обычно много детей, потом приезжают родственники, потом друзья. Когда их количество достигает критической массы, они начинают поднимать голову и создавать свои порядки. Естественно, возникает негативная реакция с другой стороны, и не всегда находятся правовые решения. Здесь, наверное, власти должны принимать больше участия. Но как? Запретить мигрантам покупать дома? По закону это не запрещено.

В НУРЛАТСКОМ РАЙОНЕ ВЫЯСНЯЛИ, КТО КРУЧЕ И КТО КОГО ДАЛЬШЕ ПОШЛЕТ

- Каковы причины той массовой драки между местными жителями и приезжими, которая произошла в Нурлате?

- Все началось несколькими годами ранее, когда в Нурлатском районе были фактически разгромлены сразу три крупные преступные группировки. Их участники были осуждены и получили серьезные сроки. В итоге в районе образовался своеобразный вакуум криминальной власти. Вот его и попытались заполнить две оставшиеся маленькие группировки. Причем и той, и в другой был примерно одинаковый национальный состав: несколько дагестанцев, татары, чуваши и русские. При этом все участники группировок долгое время жили в Нурлатском районе, их нельзя причислить к мигрантам. Но у одной из группировок стало лучше получаться выстраивать деловые отношения с местными органами власти – с администрацией, прокуратурой, органами внутренних дел. Они активно помогали чиновникам по мелочам, например с ремонтом. Постепенно у них возникли доверительные отношения с властью, и это не замедлило сказаться на бизнесе – они стали получать выгодные контракты. Только за 2012 год прибыль местной компании, подконтрольной этой группировке, составила 23 миллиона рублей, что по меркам Нурлатского района является немалой суммой.

Такое укрепление конкурирующей группировки вызывало зависть у второго преступного сообщества, в которое входила преимущественно местная молодежь. Причем эта вторая группировка начала разыгрывать карты по-другому. Им было выгоднее поднять вопрос межнационального конфликта, и они стали распространять подобную информацию через интернет. Изобразили себя забитыми, обиженными…

Тлеющий конфликт перешел в открытую фазу. По большому счету, они не делили ни предприятия, ни бизнесы. Они выясняли, кто круче в этом районе, кто кого дальше пошлет. Именно на этой почве в районе произошла пара бытовых конфликтов, которые вылились в итоге в массовую драку с участием десятков человек. Один из дагестанцев вызвонил своих друзей, кинул клич, что «бьют мусульман», хотя с другой стороны тоже были мусульмане. И те поехали. Естественно, кто будет разбираться? Они собрались и поехали. Мы перехватили ехавшую подмогу. Кто-то говорил, что это экстремисты ехали, но на самом деле все было просто: у дагестанцев хорошие связи с земляками из других районов. У ехавших в Нурлат были изъяты бейсбольные биты, монтажки… Полиции удалось предотвратить столкновение, которое могло привести к печальным последствиям – мы могли получить массовую драку с битами и арматурой…

ПРАВИЛА ИГРЫ ЕСТЬ, ОНИ ВСЕМ ОБЪЯВЛЕНЫ, КТО ЗА НИХ ЗАСТУПИЛ – УХОДИТЕ

– Есть ли в вашем министерстве сегодня кадровый дефицит?

– У нас нет кадрового дефицита. У нас некомплект стабильно 3 - 4 процента. Я считаю его рабочим. Число уволенных достаточно большое, причем по отрицательным мотивам. Правила игры есть, они всем объявлены, кто за них заступил – уходите. Добровольно или принудительно. 101 человек за этот год уволены по отрицательным мотивам, в прошлом году было 50. Причины – пьянка за рулем, фальсификация материалов, негативная информация. Большинство из уволенных отработала служба собственной безопасности…

Порой говорят, что повышение зарплаты полицейским оказалось бесполезным – мол, за 10 тысяч не работали, за 20 тысяч тоже не работают. Это не так. К тому же у нас есть и те, кто пришел в 2012 - 2013 годах, зная высокие требования, которые к ним будут предъявляться в МВД. Количество желающих поступить на службу, оно процентов на 20 больше, чем количество вакансий.

Так что с кадрами проблем нет. Мы пошли даже на то, чтобы, например, в уголовный розыск не брать людей с улицы, только тех, кто уже имеет опыт работы в МВД.

Повторю: требования сегодня жесткие. С тех, кто нарушает, можно спросить, почему нарушил? Если кто надеется, что не попадется – напрасно. Он может попасться сегодня, а может попасться через три месяца. Но он все равно попадется...

Главное, что ни я, ни мои заместители, ни другие руководители в МВД не намерены закрывать глаза на какие-то безобразия, покрывать насилие. Этого нет. Мы сегодня работаем открыто – пожалуйста, приходите, смотрите. Жалобы все равно идут. Наш «контингент» теперь выбрал такую линию защиты, легко же написать, что меня избивали… В этом случае просто берется для проверки видеозапись, по ней все видно, что и кто делал... Проще в этом плане стало прокуратуре и следственному комитету. Это то же самое, что все патрульные машины, ДПС подключены к видеорегистраторам двусторонним. Патрульная служба почти вся ими оснащена, охрана вся оснащена. Потом вся информация анализируется.

- А если подчистили?

- Рифкат Нургалиевич (Рифкат Минниханов – начальник управления ГИБДД МВД РТ – ред.) уже неоднократно ловил своих. Он жестко за это наказывает. Там есть система навигации, данные анализируются, и если окажется, что без необходимости машина ГИБДД ехала 150 километров, за это тоже наказывает.

- Куда идет видео с УВД, из кабинетов?

- Запись идет в МВД.

- А где установлены видеокамеры?

- Холл, дежурная часть, комната для разбора, куда доставленных приводят, и комната приема заявлений. Можем пройти ко мне в кабинет и посмотреть, что происходит во всех наших подразделениях без исключения, во всех подразделениях Казани, во всех районах города. Я иногда выборочно перещелкиваю, контролирую.

ФУТБОЛЬНЫХ БОЛЕЛЬЩИКОВ ТОЖЕ НАДО КОНТРОЛИРОВАТЬ

- Артем Валерьевич, возвращаясь к теме религиозного экстремизма, недавно газета «БИЗНЕС Online» опубликовала материал о том, как ВТОЦ и мэрия разошлись в маршрутах, как исполком Казани не согласовал татарским националистам шествие 12 октября до Кремля…

- Кроме ВТОЦ, у нас еще есть и группа организаторов Русского марша. Они тоже меня обвиняют: наш марш «замочил», привлек к ответственности (4 ноября 2012 года сотрудниками МВД в Казани были задержаны 75 человек, собиравшихся провести Русский марш – ред.). Мы одинаково жестко работаем и с ними, и с теми, кто традиционно отмечает день взятия Казани.

Я читал ваш материал, в том числе и отзывы, народ-то уже давно все понимает. И мы же, в общем, договорились, что в Казани никто не перекрывает движение, вообще не перекрывает движение, кто бы ни проводил шествие – левые, правые или спортивный праздник... Поэтому мы все объяснили представителям ВТОЦ: ребята, пожалуйста, для вас есть вариант собраться у театра имени Камала и провести шествие по улице Каюма Насыри. Если попробуете по другим улицам пойти, там будут силы ОМОН. И будет прямой ответ. Вняли, нормально провели и митинг, и шествие.

У нас точно такая же проблема с футбольными болельщиками, их тоже надо контролировать.

- Муссировалась мысль о том, что спортивным клубам надо создавать свою собственную службу безопасности…

- Есть закон, который вступает в действие, по-моему, с 1 января 2014 года. И внутри чаши обязаны будут работать сами СК. Это нормальная практика.

- Вы сами на футбол ходите?

- Хожу регулярно. Может, заметили, на матчах полицейских практически нет. Мы используем войсковую часть. Перед Универсиадой провели серьезную работу, мы укрепили специалистами и техникой особый батальон для казанского мероприятия. Я считаю, что нет смысла ставить на футбол, на какие-то другие массовые мероприятия людей кабинетных, неподготовленных в плане профессиональном, в плане того, как себя вести. Есть профессионалы, их всего несколько сот человек. Отдельная форма у них, отдельное оснащение, отдельная подготовка. И один такой сотрудник стоит пятерых тех, кого подняли из кабинетов. Если что-то случается, то профессионалы, они же готовы к любым ЧП на любых мероприятиях.

Это не ОМОН, я так понимаю, ОМОН – это федеральный резерв федерального уровня, у нас он то в Чечне, то на саммите в Санкт-Петербурге, то в Москве, то брали его в Саранск. Команда пришла – 50 человек с транспортом поехали в Саранск. Но такой ОМОН, он сегодня есть здесь, а завтра его нет. Поэтому мы решили, что у нас будет свой батальон. Тем самым мы перестали дергать на мероприятия людей с участков, с уголовного розыска. Пусть они работают на своих участках, их работа – раскрытие преступлений…

- Вопрос по игровым салонам. Какая там сегодня ситуация, что-то непонятно. Насколько вас устраивает законодательство? Потому что видишь, как изымают автоматы у одного и того же владельца по полсотни раз! Неужели нет способов, чтобы их каким-то образом это пресечь?

- Не спорю. Ситуация такова, что уголовная ответственность есть, но чтобы привлечь к ней, это требует от нас огромной скрупулезной работы. Потому что все нужно же задокументировать... Более того, уголовная ответственность там минимальная, человека не приговаривают к лишению свободы. Но мы работаем, во многом на ощупь… И, конечно, понимаем, что игровые салоны – это большое зло. Из-за них по Казани грабежи были, в Челнах было двойное убийство... Мы неоднократно направляли свои предложения об ужесточении ответственности, пока результатов нет.

В СОЦСЕТЯХ МЫ ПРИСУТСТВУЕМ

- Артем Валерьевич, в МВД республики традиционно было сильное техническое подразделение. Вы сейчас интернет и блогосферу контролируете? У вас есть программы, которые позволяют отслеживать экстремистские случаи?

- Это секретная информация.

- Все равно же понятно, что все мониторится… А как сейчас обстоят дела с соцсетями – не с точки зрения контроля, а с точки зрения работы? Там можно найти много информации, особенно по потерявшимся, то есть по людям, которые пропали.

- Блогосферу, соцсферу мы мониторим, используем информацию...

- А какой программой? Или вручную? (смеются)

- Программ много. И работы много. Я просто вам говорю, что мы там присутствуем… У нас хорошее техническое оснащение. Во многом раскрытию преступлений, в отличие от других регионов, помогает именно то, что у нас хорошая техническая подготовленность. У нас есть персонал, который обучен, которому интересно этим заниматься, и они ни на что эту работу не променяют. И у нас наработаны методики…

В ЧЕМ ДЕЛО-ТО ВООБЩЕ? ЖУЛИКИ ОСОБЕННЫЕ? ГЕОГРАФИЯ ОСОБЕННАЯ?

- Расскажите, как обстоят дела с поиском пропавших людей?

- Для начала хочу напомнить, что в нашем обществе, если выплескивается какая-то тема, сразу все начинают об этом писать и говорить. То же самое с пропавшими людьми. Пропал какой-то человек – и вдруг об этом пишут все СМИ…

В качестве плюсов работы по поиску пропавших могу сказать, что мы не смотрим процент, потому что он по-разному считается, мы смотрим, каково ежегодно количество оставшихся неразысканными. И оно у нас уменьшается, это самое главное. Пусть немного, но уменьшается. Это при том, что вновь пропадают люди, одних мы разыскиваем, других не можем сразу найти.

Среди тех, кто пропал, многие идут на это сознательно: кто-то, например, сводит счеты с жизнью… Я больше скажу, сейчас очень жесткий надзор следственного комитета по факту пропажи людей, чуть что, какие-то неясности – сразу возбуждается дело по убийству. И хотя по-старому, по большому счету, нет никаких оснований для таких постановлений, но возбуждают.

Не так давно, об этом писали СМИ, пропала девушка в Кировском районе, ученица спортшколы. Тоже возбудили дело по убийству, дело просуществовало где-то неделю. К счастью, оказалось, что девушка жива, ее нашли и вернули родителям. Но, к сожалению, такие чудеса бывают редко, поэтому и возбуждается после пропажи человека дело по убийству…

Может быть, мы не совсем правильно ставим ориентиры, больше опираясь на цифры, на какие-то показатели. Хотя, по большому счету, мы на сегодня не ставим себе каких-то цифровых целей, просто не ставим. Я руководителям говорю так: самое главное – вы должны стараться раскрыть преступление. Потому что за этим преступлением стоит, с одной стороны, потерпевший, которому нанесен ущерб; с другой – тот, кто совершил преступление и может совершить и второй раз. Мы заняли сейчас жесткую позицию в этом отношении.

У нас много фактов, когда есть серийные грабители, в Челнах, например, было 6 или 7 ограблений. И когда квартирные воры попадаются, угонщики, мы стараемся их задержать и потом через суд арестовать. Попался – все, не отпускаем. Это нормально.

Возвращаясь к теме показателей, повторюсь, задача стоит – раскрывать каждое преступление. Понятно, что мы особо контролируем наиболее серьезные преступления, наиболее тяжкие. Но общая система выстроена так, чтобы каждый материал брать в расчет. Извините, если один сельский район имеет раскрытие 60 процентов краж, а практически такой же соседний район – 20 процентов, то ты поясни, в чем дело-то вообще? Жулики особенные? География особенная? Или ты просто работать не хочешь? Из этого и идет большая раскрываемость. То есть когда предметно занимаешься, цифры сами собой начинают улучшаться... Это не заслуга каких-то порогов, каких-то планов, которые мы включили. Порой бывает так – видишь, что много грабят пьяных. У меня возникает к начальнику территориального отдела вопрос: у тебя пьяных грабят, а задержаний за появление пьяного в бесчеловечном виде на улице нет совсем. Так сделай так, чтобы дома пили, тогда и грабить не станут. Пить-то он все равно будет.

ХОТЯ ВСЕМ ОЧЕВИДНО, ЧТО ТАКОЕ НАРКОМАН ЗА РУЛЕМ...

- У нас народ такой, что даже серьезное повышение ответственности, скажем, за нарушение правил дорожного движения не сильно повлияло на количество нарушений. Число нарушителей чуть-чуть уменьшилось, на 24 процента. Хотя 30 тысяч штраф, 50 тысяч штраф... Ежедневно, вот я могу сказать за вчерашний день, выявляют 25 пьяных за рулем, в среднем до введения индексации было 32.

…Наша задача определяется законом. Мы должны не допустить, чтобы человек, официально стоящий на учете как наркоман, мог управлять транспортом и так далее. Но те механизмы, которые есть на сегодня, не срабатывают. Он сегодня получил права на управление транспортом, а через две недели подсел на иглу. Все – приехали. И мы несколько лет уже пытаемся таких водителей выявить. Раньше ежегодно первый залп был по несколько человек, а сейчас – 50 человек... Обнаружили, а дальше только в судебном порядке лишаем его прав. То есть автоматом этот механизм не работает. Хотя всем очевидно, что такое наркоман за рулем...

- Убийца.

- У нас такая страна, что человека лишили прав управления, а машина у него осталась. И ему плевать, он сел за руль и опять поехал. Вот я только что был в Беларуси, в Минске, батька Лукашенко там придумал очень хороший закон. Кстати, во Франции действует такой же закон. В Беларуси с 24 октября вступает в силу указ: если второй раз пьяный за рулем, то, во-первых, несет уголовную ответственность, а во-вторых, у него изымается и с молотка продается машина, вне зависимости от того, кому она принадлежит: взял у друга, у соседа, своя машина… Все!

ОТНОСИТЬСЯ СОВСЕМ УЖ БЕЗОГЛЯДНО К ИТОГАМ ТАКИХ ОПРОСОВ – ЭТО БУДЕТ НЕ СОВСЕМ ПРАВИЛЬНО

- Вопрос по уровню доверия к полиции: оно выросло?

- У нас по федеральным правилам раз в год учет общественного мнения. В федеральном формате сделали форму опроса, и опросы единовременно проводят во всех регионах специально нанятые федеральные агентства. Результаты иногда удивляют… Так вот, когда у нас случилось ЧП в «Дальнем», рост доверия был в нашей республике больше всего в стране. Парадоксально?

- Много говорили и писали, поэтому…

- Традиционно в Татарстане по различным вариантам опроса уровень доверия высокий. Мое отношение к этому: не смотреть данные я не могу, но принимать их за чистую монету тоже... Я пытаюсь на своем уровне, насколько это возможно, повлиять, чтобы поменять критерии оценки. Важно, кто будет оценивать, по каким критериям будет оценивать, что хорошо, что лучше, где предел роста доверия и где минимальный уровень доверия, ниже которого, мы считаем, полиция работает плохо. Все это относительно. И мы договорились рассмотреть несколько взаимосвязанных направлений. Потому что, хотим мы или не хотим, корректная правовая статистика или не очень корректная, но все страны мира ей пользуется, поскольку она отражает и динамику, и результаты работы всей правовой системы. Никуда от этого не денешься, и не смотреть на результаты – это совсем неправильно. Наверное, ее нужно смотреть в связи с динамикой результатов изучения общественного мнения. Если мы по одним и тем же критериям с одинаковой выборкой изучаем мнения, и вдруг ни с того, ни с сего что-то начинает резко изменяться, наверное, это вопрос какого-то внутреннего разбирательства: что же произошло? То ли попали не в тот сектор выборки, то ли были какие-то другие причины. Дальше. Надо понимать, что общественное мнение в нашей стране поддержано внешними факторами. Можно после Сагры (поселок, в котором 1 июля 2011 года произошла массовое столкновение со стрельбой между местными жителями и приехавшей из Екатеринбурга бандой – ред.) опрашивать население в Татарстане на предмет того, что полиция работает хуже. Но какое отношение Сагра имеет, в принципе, к Татарстану? То есть на результаты может влиять поддержанная тем или иным образом – не хочу никого обидеть – например, PR-кампания в интернете... Поэтому относиться совсем уж скрупулезно, безоглядно к итогам таких опросов – это будет не совсем правильно.