«Исламский «Версус Баттл»: средневековье против модернизации»

По-настоящему звездный состав собрала «Школа мусульманского лидера», работавшая в КФУ на этой неделе Фото: Рустам Батров

«НОРМАЛЬНАЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ТЕОЛОГИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ В РОССИИ ТОЖЕ ЕСТЬ»

«Mahalla 2.3. Школа мусульманского лидера» – уникальный проект ресурсного центра по развитию исламского и исламоведческого образования КФУ (руководитель – Хайрутдинов Рамиль Равилович). Уже четвертый год на площадке ведущего вуза Поволжья собираются мусульманские деятели из разных регионов страны, где встречаются с интересными лекторами. В этом году организаторы Mahalla  решили усилить свой успех, пойдя на интересный и отчасти рискованный эксперимент – публичные дебаты по самым острым проблемам мусульманской повестки дня. И, надо признать, эксперимент этот в целом удался.

Тема первых дебатов была сформулирована с оттенком легкой провокации: «Современный модернизм: „грани разумного“». Толчком для этой дискуссии, к слову, стал цикл публикаций в газете «БИЗНЕС Online», который вызвал огромный резонанс в мусульманском сообществе России. «Первое обсуждение посвящено, – написали об этом сами организаторы дебатов, – относительно недавно оформившемуся в религиозном пространстве Республики Татарстан, воспетому в светских, нерелигиозных средствах массовой информации, так называемому мусульманскому модернизму». Не будем придираться к подобным не совсем корректным формулировкам, все-таки главное в другом – исламский «Версус Баттл» состоялся.

На сцене актового зала ИЭУФ КФУ был собран без преувеличения звездный состав. Модернизацию ислама был приглашен представлять профессор Тауфик Ибрагим из Москвы. В его оппоненты вызвался ректор Болгарской исламской академии профессор Рафик Мухаметшин. Ему на подмогу был прикреплен известный мусульманский богослов и переводчик Корана из Азербайджана Эльмир Кулиев. Роль модератора дискуссии была поручена известному российскому журналисту Орхану Джемалю. Правда, последний практически сразу отказался от нейтральной позиции модератора и активно включился в дискуссию, атакуя Ибрагима даже больше его официальных оппонентов. Получилось, трое против одного. Но даже при таком асимметричном раскладе чувствовалось явно неравное соотношение сил, и дополнительная подмога не помешала бы консерваторам.

Как будто бы понимая это, Кулиев и особенно Мухаметшин критично долго не появлялись в зале. В результате дискуссию пришлось начинать без них. Получилась немного комичная и скандальная ситуация: дискуссия без оппонирующей стороны. Впрочем, присутствующие усмотрели глубокую символичность в том, что противники модернизации исламской доктрины опоздали на встречу – словно это была практическая иллюстрация к тому мировоззрению, которое они представляют. В результате Ибрагим выступал более часа. Мухаметшин уложился почти в 15 минут и минут 5 внимания аудитории занял Кулиев. Впрочем, от такого временного расклада дискуссия только выиграла.

«В какой-то степени это напоминает теологические дискуссии, которые проводились в средневековых европейских университетах, – охарактеризовал инициативу КФУ во вступительном слове модератор Джемаль и заметил. – Часто говорят, что вся интеллектуальная жизнь в исламской теологии за рубежом. Нет! Подобные дискуссии – это признак того, что нормальная интеллектуальная теологическая жизнь в России тоже есть и это ее проявление».

«ЕСЛИ МЫ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ НАШИХ НАУЧНЫХ ДОСТИЖЕНИЙ, ТО ПРИ ЧЕМ ЗДЕСЬ ВЕЛИКИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ?»

Свою пространную речь Ибрагим начал с замечания касательно желательного характера полемики: «Ас-саляму алейкум! Я приветствую сам факт такой дискуссии. Это хорошее начало. Цель дискуссии не должна сводиться к тому, чтобы кто-то победил или доказал другому, что тот не прав». Профессор в данной связи вспомнил пример имама Абу-Ханифы, который отказался от занятий каламом (мусульманским богословием) и даже стал отрицательно относиться к данной дисциплине, поскольку многие его представители в рамках богословских дискуссий первостепенной своей задачей ставили поражение противника, доведение его до ошибки, а не поиск истины. «Здесь позиция Абу-Ханифы для нас ориентир, – подытожил свою вступительную часть профессор Ибрагим. – Наша цель не победить в споре, а помочь друг другу понять логику оппонента и договориться, как из наших разногласий выйти на объединение мусульман».

Далее ученый перешел к изложению собственно своей позиции, начав с самых общих положений. «Почему модернизация? – обратился он к публике. – Мусульманский мир в целом находится в очень отсталом состоянии: научном, технологическом, экономическом, политическом, культурном – в любом отношении. Если где-то и есть экономическое процветание, то прежде всего благодаря нефти и газу, которые открыли и закупают представители иных конфессий или вообще нерелигиозные люди. А в последние годы стало еще хуже: мусульмане хотят поссориться со всем миром и жестоко воюют между собой».

«В чем причина этой отсталости? – задался вопросом выступающий. – Течение, которое я представляю, как бы его ни назвать – обновление, реформаторство, модернизм – неважно, говорит, что одна из главных причин, хотя и не единственная, – это неправильное понимание нашей религии. Начиная с XIII века по христианскому календарю или с VI века по хиджре или даже чуть раньше в мусульманской культуре победил антирационализм, антиразум. Разум был вытеснен. После великих основателей мазхабов на протяжении уже почти тысячи лет нет ни одного выдающегося имени. Как будто все вопросы решены! Хуже всего, что мы не только не сохранили наши достижения, а создали самую передовую в мире культуру во всех отношениях – научном, философском, материальном, но и отказались от них. Европа взяла от нас очень многое, а мы сами себе ничего не оставили! Значит, мы должны вернуться и переосмыслить нашу традицию. Надо восстановить право разума».

Обозначив таким образом проблему, профессор тут же предложил искомое решение: «Какие основные положения нашей религии? Наша религия – это религия разума, общественного блага и прогресса. Любое другое положение, которое противоречит этим трем основным, мы должны считать неправильным. Если положение, противоречащее этим трем критериям, встречается в Коране, то мы считаем, что было допущено неправильное толкование Корана. Если подобное положение дается со ссылкой на хадисы и Сунну нашего Пророка, то мы полагаем, что либо данные хадисы были неправильно поняты, либо они неаутентичные и не принадлежат устам нашего святого Пророка».

Позднее, отвечая на возражение модератора, профессор, повторно подчеркнув, что искаженное понимание ислама – далеко не единственная причина отставания мусульманского мира от западного, заметил, что тем не менее она является важнейшей причиной: «Если мы отказались от наших научных достижений, то при чем здесь великие географические открытия? Если европейцы взяли Ибн-Сину и его труд был настольной книгой у врачей в Европе до XVIII века, а ни в одном мусульманском религиозном медресе его даже не преподавали, то виноваты евреи, крестоносцы или монголы? Легче всего свалить вину на других. Виноваты те, которые говорили, что все науки только в Коране и нам не нужна никакая светская наука, являющаяся, по их убеждениям, наущением сатаны. А ведь в рамках этой ментальности мы жили в течение тысячи лет».

Орхан Джемаль Фото: Ирина Ерохина

«НУЖНО ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ТАКФИРА»

Перечислив критерии обновления исламского учения, профессор обозначил главную проблему, которая на протяжении практически всей истории существования ислама сковывала творческую и критическую мысль – такфир, практика обвинения в неверии всякого, кто мыслит иначе. «Нужно отказаться от такфира. Такфир – это меч, который мешал мусульманам начиная с раннего ислама. За любое отклонение от того, что они считают правильной верой, отсекают голову. Я не хочу тиражировать соответствующие мрачные картины и очень надеюсь, что вы меня не заставите этого делать». И продолжил: «Как отказаться от такфира? Элементарно. Есть основные положения веры. Они любому нормальному мусульманину известны: вера в Бога, ангелов, пророков, писания и Судный день... Есть основные положения культа, известные как пять столпов ислама. Есть общеизвестные запреты: вино, свинина и т. д. Здесь у нас нет споров. А во всем остальном ты можешь что угодно говорить о человеке, что он ошибается, заблуждается, несет чушь, только, пожалуйста, не употребляйте слова „ересь“, „вышел из ислама“, „муртад (вероотступник – прим. ред.)“. А таких случаев было очень много. Даже великие имамы пострадали от этого. Известный пример – мутазилиты, которые отрицали извечность Корана. За это их вешали с огромным наслаждением. Это что? Коран об этом говорит? Пророк об этом говорит? Нет! Это мнение богословов. Более того, если внимательно посмотреть, то имам Бухари, имам Муслим, имам ат-Табари тоже учили об этом. В конце концов, и все ашариты, и матуридиты, по сути, пришли к тому же самому, считая, что словесное оформление Корана возникло во времени, а его смысл, дескать, извечен. А разве проверили у мутазилитов, что они считали принципиально иначе? И это лишь один пример. Мы до сих пор в течение 1400 лет не определи список вещей, признание которых человека делает мусульманином и за пределами которого даем свободу. Пока этого списка не будет, не ждите ничего хорошего».

Профессор в данной связи вспомнил великого татарского богослова Габденнасыра Курсави: «Ученые Бухары, которые были ханафитами и матуридитами, приговорили его к смертной казни. За что? У матуридитов 8 атрибутов Бога. Курсави сказал, что не будет ограничивать число атрибутов 8: у Бога их может быть больше. Только за это приговорили его к смертной казни, от которой ему чудом удалось спастись». Множество разных мнений, считает профессор, это нормально и встречается повсеместно. «Если 10 экономистам дать данные, то у них будет 11 мнений по этому поводу», – отметил он.

«В ДРУГОМ ХАДИСЕ ГОВОРИТСЯ, ЧТО ЧЕРНАЯ СОБАКА – ЭТО САТАНА И ЕЕ НАДО УБИТЬ»

Далее Ибрагим перешел к рассуждениям касательно того, как отказаться от ригоризма во взглядах и как следствие прийти к признанию инакомыслия. «Коран и Сунна – это текст. Надо перестать морочить всем нам голову в данной связи: у нас нет шариата, у нас есть фикх. Шариат – это то, что от Бога. Он зафиксирован в Коране и в аутентичной Сунне. Да, эти тексты есть. Только как понимать эти тексты и интерпретировать – это уже фикх. Поэтому мы имеем не шариат, а ханафитский мазхаб, шафиитский мазхаб и т. д. То есть мы имеем человеческое понимание божественного шариата, поэтому не стоит выдавать свое человеческое понимание божественной истины за то, что действительно является таковой. Всем нам надо быть скромнее, ведь мы ведем с вами речь всего лишь о нашем, человеческом, понимании божественной истины».

Профессор продолжил: «И то же самое насчет акыды (догматики – прим. ред.). Да, основные положения акыды оговорены в Коране и Сунне. Но то, что мы имеем под названием Тахавийя, Насафийя, Васатыйя и прочее, – это всего лишь некоторые дополнительные положения богословов, людей. Я ничего не имею против них, если это будет их мнение относительно того, как надо понимать исламское вероучение. Но на основе этих мнений люди резали друг друга. Ханафиты и шафииты сегодня говорят, что они живут дружно. Слава Богу! Но чего это стоило? Целые города уничтожались из-за споров между ханафитами и шафиитами. Счет убитых иногда шел на сотни тысяч! Поумнели, и слава Богу! А сколько будем ждать, когда все поумнеют по остальным вопросам?»

Ученый заключил: «Поэтому фундаментальное положение должно быть следующим: восстановить коранический принцип „нет принуждения в религии“. Что имеется в виду?  Есть „права Бога“, есть „права человека“. Если кто-то покушается на мою жизнь, имущество, честь и т. д., то он покушается на права человека. Здесь уместно применение принуждения в части восстановления нарушенного права. Мое право требовать это, и закон обязан мои права реализовать. Каков есть Бог, каковы ангелы, рай, ад и прочие вещи – это уже „права Бога“. Бог сильнее вас. Если Бог хочет наказать как-то за это, Он сам накажет напрямую. Любое нарушение „прав Бога“ – это Божье дело. Одни фразу „Бог утвердился на Троне“ понимают буквально, другие – как метафору. Ваше право понимать так или иначе. Мы можем с этим не соглашаться, считать ваше толкование чепухой, но ни в коем случае не должны за это казнить. Поэтому давайте договоримся, что не будем оскорблять ничьих религиозных чувств: ни внутри, ни вне ислама».

Профессор привел несколько примеров богословских мнений, которые порой выдаются за божественный шариат, что абсурдно. «Шафииты считают, что если мусульманин убил христианина, то его нельзя казнить, потому что он мусульманин, – сказал он. – Абу-Ханифа не соглашался с таким подходом, ибо сказано: „Душу за душу“, т. е. без религиозного различения». «Какое мнение из этих двух – шариат?» – риторически спросил Ибрагим.  

«Другой пример, – продолжил он и  обратился к аудитории. – Здесь в основном ханафиты, давайте проверим на всех вас. Если я совершаю молитву и не читаю Фатиху, то будет ли такая молитва по Абу-Ханифе считаться действительной?» «Нет!» – крикнули из зала. «А Абу-Ханифа сказал, что да, – парировал профессор и добавил. – Надо отличать шариат, который является священным, и людское понимание шариата, которое не является таковым. Мнение Абу-Ханифы и Шафии уважаемо, но не священно. „Уважаемо“ – то есть мы можем ориентироваться на него, пока оно работает, но как только оно перестает работать, надо подумать над тем, что его, наверное, стоит переосмыслить. Шариат – это одно, а мнение людей по его поводу – это уже другое. Мы не спорим о шариате. Мы спорим о том, как правильно его понимать».

Профессор привел еще несколько интересных примеров. «Какой срок беременности у женщины по всем четырем мазхабам? – спросил он и сам же ответил. – По ханафитскому мазхабу – до двух лет, по другим – до четырех, а некоторые вообще считают возможный срок беременности неограниченным. То есть если умер муж и его жена через 10 лет родила, то она, согласно подобным взглядам, может сказать, что это его ребенок и, соответственно, претендовать на отцовское наследство. Это что? Такое положение фикха вы предлагаете считать шариатом Бога? Вот о чем мы говорим!»

Несколько примеров ученый взял из ложно приписанных Пророку, но при этом в средневековом хадисоведении считающихся достоверными, хадисов. «В хадисах говорится, что Адам был ростом в 60 локтей, и с тех пор люди преуменьшались по росту, – сказал он. – Даже по самым малым меркам это 35 метров. А некоторые полагали, что имеется в виду локоть самого Адама, тогда получается еще больше. Даже величайший имам ас-Суйюты говорил, что не может понять, как такое вообще возможно. В другом хадисе говорится, что черная собака – это сатана и ее надо убить. Люди даже сегодня гордятся тем, что убили черную собаку. В другом хадисе говорится, что если муха попадет в вашу тарелку с едой, то ее надо окунуть до конца, потому что на одном ее крыле, дескать, яд, а на другом – противоядие. Вместо того чтобы элементарно выбросить муху, попавшую к нам в тарелку, мы должны ее погружать в еду! Я привожу не самые проблематичные хадисы. И все они сахих (достоверные с точки зрения традиционного хадисоведения – прим. ред.). Когда люди живут по этим хадисам и отвергают науку во имя таких хадисов – да, это причина отсталости. До сих пор в Саудовской Аравии не могут признать факт шарообразности земли и ее вращения вокруг своей оси».

«ИСЛАМ – ЭТО СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. А ЧТО ЕЩЕ?»

После речи Ибрагима слово взял Мухаметшин: «Доктор Тауфик поднимает ключевые вопросы, которые всех нас без исключения волнуют и касаются состояния исламской цивилизации. Где причины того кризиса, который действительно поразил исламскую умму? Его надо искать в источниках самого ислама или мы можем найти другие причины этого кризиса? Это вопрос на самом деле ключевой.

Не переходим ли мы здесь определенные границы? Мы изначально должны определить для себя, что такое для нас ислам и религия вообще. Этот вопрос мне кажется ключевым. Ответить на него не так уж и просто. Тем не менее религия для нас – это совокупность определенных догм, ниспосланных Всевышним, и совокупность определенных принципов, которые были выработаны в течение определенных веков путем кыяса (суждения по аналогии – прим.ред.) и иджмы (якобы существующего консенсуса богословов – прим. ред.). Они в принципе как система сложились. Для нас это является очень важным. Говоря о принципах реформирования мусульманского сообщества и исламской цивилизации, надо задаться вопросом, где эти границы, которые мы не должны переходить. Вот этот вопрос на самом деле ключевой. Ведь можно что угодно говорить о нашей отсталости, выявляя ее причины. Однако мы можем, рассуждая таким образом, сами не заметив, перейти границы, и от ислама вообще ничего не останется. Ислам будет уже очередной идеологией, сектой. Где эта граница? Мы сохраняем целостность нашей религии, которая формировалась как система до X века. Где мы должны остановиться и считать, что дальше уже начинается граница, переступать которую нельзя? Мы должны воспринимать многие вещи, как это ниспослано, поскольку это вера».

Многократно задавшись вопросом о границе, которую нельзя преступать, Мухаметшин так ее и не обозначил, как и не прореагировал на соответствующее предложение Ибрагима считать подобной неприкасаемой зоной общеизвестные столпы веры и исламского культа. Зато ректор Болгарской академии заверил присутствующих в своей верности выбранному им курсу. «Мне приписывают, что я сторонник дремучего средневековья, – сказал он. – Вообще-то это так. Потому что ислам – это средневековье. А что еще? Чего вы от меня хотите как мусульманина, который должен придерживаться канонов ислама, формировавшихся в Средневековье?»

«Нужно реформировать не исламские источники, а наше отношение к исламу, – вступил в полемику после Мухаметшина Кулиев. – Мы не можем, не должны и не имеем права как верующие и как ученые-скептики выносить на обсуждение вопрос об аутентичности Корана либо Сахих аль-Бухари, Польскому Коран и Сунна для нас источник. Иначе вместо нынешних четырех мазхабов мы будем иметь сорок».

Однако Кулиев был вынужден согласиться с некоторыми тезисами Ибрагима «Действительно, были большие проколы, в т. ч. и у мусульманских ученых, – сказал он. – Идеализировать все мусульманское наследие неправильно. В исламском мире были разные взгляды на науку». А далее гость из Азербайджана сделал весьма откровенное признание об интеллектуальной немощности традиционалистко-консервативного лагеря исламских богословов. «Когда мы говорим о достижениях мусульманской цивилизации, – отметил он, – нужно признать, что люди, двигавшие науку в исламском мире, были чаще всего еретиками и, может быть, даже муртадами». При этом Кулиев заметил, что, как правило, преследования инакомыслящих были обусловлены не столько их инакомыслием, сколько их участием в политике.

Интересный взгляд на проблему высказал присутствовавший в зале известный мусульманский ученый и общественный деятель Али-Вячеслав Полосин, которому дали слово под занавес мероприятия. Сначала он согласился с основным докладчиком. Ученый сказал: «Я бы хотел обратить внимание на мысль, которую Тауфик Ибрагим лишь обозначил, но не раскрыл до конца. У каждого из нас в голове есть своя модель вообще бытия, Корана и ислама в целом. И нельзя отождествлять нашу модель с тем Кораном, который дан Аллахом и пребывает на небе, и с Сунной тоже. Поэтому каждый из нас имеет свой взгляд. Через нашу призму Коран и ислам в целом преломляется в наших традициях, обычаях. Это нормально. Но периодически все это надо сверять с чистотой учения».

А затем Полосин предложил два способа осовременивания ислама без необходимости проводить ревизию источников. Он отметил: «До нас весь объем истины ислама никогда дойти не может, только какая-то часть. Это мы прекрасно понимаем. А какая часть? Самая актуальная для нас. То есть мы сами, грубо говоря, делаем своего рода закладки, ставим какие-то акценты для себя. И тем самым ислам как идеология легимитизирует для нас то, что мы хотим совершать и запрещает нам то, что не следует совершать. И вот здесь я перехожу к модернизации. Макс Вебер блестяще показал, как духовная реформация привела к изменению отношения к материальному хозяйствованию и развитию капитализма. Но я напомню хадис, в котором рассказывается, как бедняк пришел к Пророку и попросил денег. В ответ Пророк научил бедняка заниматься торговлей, что позволило ему поправить свое материальное положение. В этом же хадисе Пророк осудил попрошайничество. Так вот, если следовать этому хадису, то этика капитализма должна была прямо тогда в VII веке и начаться. Но почему-то на этом хадисе не был сделан акцент. На каких-то хадисах акцент был сделан, а на этом и многих других – нет. Акцентировка современного сознания может и должна меняться, потому что в средние века были одни задачи, сейчас другие».

Другой способ по Полосину «осовременивания» ислама заключается в том, чтобы развенчивать ложные трактовки радикалов. «В исламе существует довольно четкая шкала степеней обязательности: фард, ваджиб, мубах и т. д. Последнее вообще является необязательным к исполнению, нейтральным по характеру. Об этом тоже надо говорить в рамках обозначенной сегодня темы. Ведь некоторые пропагандисты терроризма берут мубах и объявляют его фардом, говоря, что кто его не будет исполнять, тот кафир, которого надлежит убить».

После короткого выступления Полосина к дискуссии подключился зрительный зал со своими вопросами. К сожалению, в рамках одной статьи невозможно передать весь перечень озвученных тезисов и тем более царившую в зале атмосферу. Однако организаторы дебатов пообещали в скором времени выложить видеозапись дискуссии в сеть. Как говорится, не пропустите.

Рустам Батыр

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции