«Если кратко резюмировать прозвучавшее на круглом столе, то оно сводится к следующему: нужна «концептуальная пересборка республики»Фото: «БИЗНЕС Online»

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ: МАССА ВОПРОСОВ К СТРАТЕГИИ

Не так давно произошли два знаковых события: в газете «БИЗНЕС Online» (БО) прошел круглый стол о стратегии развития татарского народа и начата презентация ее эскиза в версии всемирного конгресса татар («Милли Шура») по городам и весям Татарстана и России. Возможно, лейтмотивом ко всему можно принять главную мысль, озвученную вице-премьером РТ, председателем национального совета ВКТ Василем Шайхразиевым и писательницей Фаузией Байрамовой: «…В настоящее время у татар имеется, пожалуй, последний шанс, чтобы сохранить себя. И лучшего момента для этого может и не представиться в ближайшем будущем».

На круглом столе обсуждение шло в общем оценочно-постановочно и вне привязки к эскизу стратегии «Милли Шура». Если кратко резюмировать прозвучавшее там, оно сводится к следующему: такая стратегия нужна, нужны метафизические условия ее появления — следование духовным канонам веры (в Коране все сказано) и люди длинной воли, нужны институциональные основы самобытности (подвижки в федерализации, национальный университет, устранение внутренних ошибок нацстроительства). В конечном итоге нужна «концептуальная пересборка республики».

В целом на круглом столе прозвучали четыре вещи: оценки, констатации, постановки задач, ответы на вопросы (версии, предложения). 

Оценки: стратегия Татарстана важна и для России тоже; Москва и Казань — два полюса, меняющиеся местами, сейчас переход активности к Казани; стратегия татарского народа, а не татарской нации (политический термин уходящего со сцены института государства); не понятна роль «национального капитала»; модель «корпорация Татарстан» себя исчерпала; и другие.

Констатации: нет заказчика на стратегию (наверное, президент); различия в жизни татар во внешних анклавах и диаспорах (дифференцирование поддержки); АН РТ не способна разработать стратегию (зацикленность на теориях, прошлом, не способны мечтать); было много версий стратегий, и все остались без движения; есть опыт найма внешних экспертов (Леонтьевский центр — к стратегии 2030 года); и т. д.

Постановки задач: определить, что означает «татарская идентичность, татарский код»; создать координирующий центр (официальный или самоназначенный), нужны образ Будущего, анализ «кризиса (болезни) татарского и тюркского духа», переоценка ценностей; нужна Мечта и место татар в цивилизации; нужны новые подходы (в маркетинге, образовании, информационных и сетевых технологиях).

Ответы на вопросы (версии, предложения): нужно привлечь тюрок, славян, евреев и иных (об этом же говорит Байрамова) и внешних специалистов по стратегиям; нужно понимать, чего уже не восстановить и не удержать; нужны временные лаги, (кратко-, средне- и долгосрочная) стратегия и ее постоянное обновление в режиме нон-стоп; всеобщий кризис ускорит ее разработку.

К положительным моментам нужно отнести и то, что тему подняла сама БО (до этого проходили статьи отдельных авторов). Таким образом, сделан шаг к одному из высоких уровней в линейке предметов деятельности СМИ, до которого мало кто дотягивается: большинство СМИ не выходят за пределы простого информирования и калейдоскопа экспертных мнений. Напомню, что полный набор предметов деятельности СМИ — это «информирование — правда и ее защита — справедливость — создание имиджа, капитализация — организация — пассионарность — будущее и смыслы — цивилизационные рамки» с переупаковкой их на «внимание — общность — проекты будущего — 4-я власть», в конечном итоге — на совместное со-Бытие людей на территории. Пресса не только информирует, но и вразумляет, сподвигает и организовывает, резонируя с пассионариями. Следовательно, БО сделала заявку заняться высокими смыслами, так как на них есть заказ со стороны общества. И у газеты есть выбор определить — это смыслы лишь о татарском народе или это цивилизационные смыслы, проходящие через татарский народ в большой Мир и благодаря ему? БО берет на себя труд участвовать в обновлении цивилизационной рамки татарской нации или будет пассивно в информационном режиме отсвечивать по этой теме от случая к случаю?

Все это означает, что сама тема предполагает некоторое самоопределение каждого — какого рода ответственность ты на себя берешь, участвуя в ней? Это сродни гражданской ответственности. Но уровень ответственности выше — он за цивилизационное Будущее. Гражданская ответственность — за поведение в государстве, цивилизационная — за поведение в Вечности.


На круглом столе бросились в глаза и два таких момента. На нем не было Рафаэля Хакимова, директора Института истории им. Марджани, руководителя работы по созданию многотомника по истории татар, автора статей в БО на тему Большого Татарстана, будущего татар. Думаю, его мысли были бы полезны. Участники не смогли обозначить существо проблематики и основные требования к стратегии — о чем в конечном итоге она должна быть, каким концептуальным канонами, историческому и цивилизационному контекстам соответствовать? Концептуальность всегда специфична и от простого обращения к теме будущего татарского народа сама не возникнет, она есть понятийное (на концептах) и алгоритмическое суждение о сложном. Более того, прежде чем говорить о стратегии, нужно иметь образы народа (старые-новые нарративы) и его будущего.

Эскиз стратегии от «Милли Шура» представлен в слайдах на ее сайте и демонстрирует рамочное понимание того, что в нее должно входить и на чем будет основан успех. Надо ожидать, что ее развитие пойдет в двух направлениях: уточнение концептуальности и закладки конкретики для выхода на KPI. Без этого многие положения эскиза позволяют множественные толкования и непонятно, какое из них имеется в виду и почему будет достигнут успех. Например, слайд 5 «Великая история татарского народа — надежный вектор его сегодняшнего развития». История может быть опорой, но может ли быть вектором? Означает ли это, что данный вектор вытесняет все остальные вектора развития? Если в истории этот вектор уже сложился, тогда какой он — почему бы его не назвать сразу, чтобы можно было бы оценить? Или слайд 18 «Развитие городской культуры» — что это такое и как это связано с новыми концептами города и условием вхождения в клуб «мировых городов», которые, как считается, только и выживут в XXI веке (будут «мировые города» и «мировая деревня»)? Если ли шансы у Казани приобрести хоть один из признаков «мирового города» и тогда о развитии какой городской  культуры идет речь — старой или новой — и в чем между ними разница в понимании авторов стратегии? Ведь она точно не сводится к смарт-сити как новой городской среде и техносфере. Помнится также: был проект «нового горожанина» помощницы президента РТ Наталии Фишман, но что-то не слышно о его успехах и насколько он ушел дальше от локальной активности… И так далее по всем слайдам.

Если соединить многое из тревожного, прозвучавшего на круглом столе, с эскизом стратегии «Милли Шура», то вопросов к стратегии становится масса — к ее благости, к опоре лишь на национально-традиционное и к отсутствию образа Будущего. Если запустить анализ эскиза лишь по первому этапу классического концептуального проектирования — предметному и понятийному, — то эскиз может рассыпаться из-за своей непроясненности.

ПОЧЕМУ Я ПИШУ НА ЭТУ ТЕМУ?

Причин несколько. А) Россия не от большого ума отказалась от идеологии и теряет свою самость, поэтому кейс Татарстана важен как возврат к самости. Б) Проблематика национального — самосознания, языка, национализма — опять выходит на первый план (кризис глобализма, кризис малых языков, рост национализма и угроза фашизма в мире). В) Татарстан имеет авторитет в России и является историческим участником ее становления в государственном и имперском качествах, татары — государствообразующая нация, поэтому Татарстан способен стать застрельщиком реального федерализма и национальной гармонии, оплотом стабильности в условиях растущей неустойчивости в России (транзит власти, эмбарго, экономический спад с 2012 года, пятая колонна). Д) Татарстан сам не свободен от роста социальной напряженности — по языковому вопросу, социальным лифтам, клановости, — поэтому важно, насколько национальная стратегия снимет эти риски. Е) Авторы и эксперты стратегии видят ее соразработчиками «славян, евреев и иных».

Словом, стратегия развития татар является сложносоставной по определению (даже если этого не осознавать). Имеет цивилизационный, российский и республиканский горизонты, национальный и межнациональный контексты. А коснется она каждого россиянина самим фактом своей реализации — прямо или косвенно. Поэтому есть смысл принять в ней посильное участие — словом и/или делом.

И когда я говорю «цивилизационный», то имею в виду два момента: цивилизационный как общемировой и цивилизационный, когда Россия — федерация не только территорий, власти, но и «федерация цивилизаций». О таком срезе в России никто не говорит. И если Татарстан осознает и явит себя современной тюркской цивилизацией, то и такой федерализм начнет получать свои реальные основания на благо всем.

Наконец, еще одной причиной написания статьи является опасение того, что многие базовые понятия, уже засвеченные в эскизе стратегии, на круглом столе, в отдельных статьях, должным образом не раскрыты, что помешает стратегии и ее осознанному принятию. Поэтому есть смысл вокруг них повертеться, коли этого не сделано сразу.

ФОРМУЛА СТРАТЕГИИ

Просматривается следующая формула стратегии в версии всемирного конгресса татар (Шайхразиева):

Стратегия = 1 + 3 + 4 + 2 + критерий качества

где: 1 — цель стратегии, 3 — три ее принципа, 4 — четыре основных направления, 2 — два ответственных за реализацию министерства. Три принципа: создание единого социокультурного пространства, приспособление жизни татар к меняющемуся миру, устойчивое развитие татарского народа в современном мире. Четыре основных направления: организация жизнедеятельности татар, образование, культура, информационное пространство. Два ответственных за реализацию министерства — минобразования и минкультуры. Критерий качества — когда стратегия принята каждой семьей и каждым татарином всем сердцем как своя собственная. «Все, что я хотел, сюда вошло. Благодаря ей я хочу остаться татарином, своим детям, внукам хочу это передать». Отсюда вытекает слоган: «Кем мин — татар булмагач».

Но что касается цели (1), то пока известны две ее версии:

1. Развивать идентичность татарского народа в меняющемся мире (выступления Шайхразиева).

2. Развитие татарской нации на основе укрепления национального самосознания (сайт ВКТ).

Версии отражают поиск конечной формулировки цели стратегии, и не так очевидно, какая из них лучше и не нужна ли третья версия — общая для них или иная. Попробуем разобраться.

В обеих предлагается «развивать» идентичность или нацию. Опциями/условиями, соответственно, идут меняющийся мир или укрепление национального самосознания (при этом самосознание близко к идентичности). Если в короткой связке, то «идентичность — меняющийся мир» и «нация — самосознание». Таким образом,главной снимаемой угрозой, условием и вызовом для решения является меняющийся мир или потеря самосознания.

Возникают вопросы: чем отличается идентичность от самосознания? Чем развитие идентичности отличается от укрепления самосознания? Очевидно, что идентичность — это качество, а самосознание — это рефлексия, собственное отношение к этому качеству, осознание собственной идентичности. Но, с другой стороны, идентичность будет такой, каким ты себя хочешь осознавать и кем хочешь быть. Тогда возможны две идентичности: от рождения (национальность) и реально практикуемая (в мыслях, действиях, приобретенная). Например, я русский, но мыслю себя гражданином мира, космополитом или американцем (если живу в США) и из этого проявляюсь. Есть еще третья идентичность — за кого тебя принимают (оценочная), но о ней сейчас говорить не будем…

В любом случае для меня первичная идентичность та, которая образуется через осознанное отношение к ней (выбор «аз есмь»). Это означает, что важными становятся мотивы моего выбора — мотивы самоосознания. Сам выбор зажат между двумя полюсами, обозначенными в версиях цели — национальность (нация) и меняющийся мир. Я должен быть с ними соотнесен и в них по-своему вписаться. И это «по-своему» и есть мой выбор. И можно говорить об идеальном выборе с двух точек зрения и позиций — нации и моей собственной. В идеале никто не должен проиграть. Нация не проиграет тогда, когда я возьму на себя ответственность за нее — ОБЯЗАТЕЛЬСТВО знать и использовать родной язык и заботиться о развитии национального, нации. Я не проиграю тогда, когда мое национальное КОНКУРЕНТНО впишет меня в меняющийся мир. Если же я в мир вписываюсь за счет знания английского или русского языков, то тем самым я не способствую развитию татарского и не вписываюсь в мир за счет татарского. Поэтому национальное должно быть моим конкурентным активом.

Таким образом, моими мотивами могут быть: а) моя ответственность и обязательство за национальное и нацию, б) то, чем меня национальное и нация конкурентно укрепляют в меняющемся мире. Есть актив (идентичность) и есть мои инвестиции в этот актив (обязательство развивать нацию и свою идентичность).

И следует различать «национальное» и «нацию». Первое есть эгрегор и архетип, ментальность, второе — субъект. Национальность и нация выводят на цивилизацию (татарскую, тюркскую, номадическую). Тогда нужно понимать, как такой субъект в качестве нации должен меня усиливать — как нация выстраивает со мной отношения и вписывает меня в меняющийся мир?

Этот же вопрос может звучать иначе, используя термин круглого стола: «Каким образом „код татарской нации“ меня усилит и что собой этот код представляет?» Понимая этот код, я готов и понимаю, как в него надо себя инвестировать и что получать обратно для своего усиления в меняющемся мире. Очевидно, ответ на этот вопрос лежит в следующем направлении: татарский код является пазлом развития мира, человечества. Это активная, инвестиционная, а не пассивная форма жизни кода. И это шире по постановке задачи простого сохранения кода, языка, нации. Это не рефлективная, а проактивная позиция, что очень важно и перспективно.

Это же означает, что стратегия должна оперировать: субъектом — «татарская нация, народ», активом— «код татарской нации», пазлом/схемой — конкурентные преимущества и цивилизационные инвестиции от «кода татарской нации» в перемены мира, отношением усиления/инвестицией — «татарский народ —  татарин, иная национальность», обратным отношением/инвестициями — «татарин/иной — татарский народ». И тогда стратегия будет конкретной программой операционализации этих понятий, а не сводом благих пожеланий. Более того, именно тогда стратегия сможет пройти через сердце каждого татарина и других национальностей Татарстана, как это вписано в критерий ее качества и утверждения. Особенно через сердце молодежи, которой эстафету поколений предстоит принять.

По сути, речь идет о взаимных инвестициях двух субъектов — нации и личности. И я боюсь, что стратегия не будет содержать той части, которая будет зависеть от личности. Таким образом, контур будет разорванным, слабо мотивированным, не будет основан на «самосознании». Если постулируется «само», то оно должно быть как-то активно предъявлено и не быть исключительно внутренним делом человека. «Всем миром» означает всем миром, а не только государственную политику и траты из бюджета. Нужна еще и соборность, или, в терминах бизнеса, совместная сделка, принцип win-win («выиграть-выиграть»).

Сделка автоматически состоится, если будет во всей исторической и современной операционной красе предъявлен «код татарской нации» (тюркской, номадической). И параллельно будут выяснены все причины «болезни татарского духа», которая была зафиксирована на круглом столе (Рустам Курчаков).

Такой взгляд на стратегию означает переход в проектный режим и конструктивизм (особый тип мышления, у которого есть свой инструментарий). Но у меня есть сомнения, что об этом типе мышления и логике разработчики стратегии вспомнят.

Отдельный вопрос: что понимается под «меняющимся миром», кроме избитости этой фразы и абстракции? Можно, конечно, пуститься в бесконечный перечень перемен и никогда не остановиться. Но можно пойти по пути осознания того, что является условием и способностью (а) адаптации к любым переменам и (б) к проактивным свершениям этих перемен в качестве соавтора или пионера, первопроходца, лидера. Работа с условиями и способностью — это работа со своими компетенциями, а не с переменами. И это совершенно другой, более фундаментальный подход…. Далее эту тему развивать не буду, но ясно, что и это базовое понятие стратегии должно быть досконально прояснено, чтобы не остаться красивой фигурой речи, как сейчас. Могу лишь сказать, что можно бегать за переменами в надежде успеть, а можно «все перемены в гости к нам» — стать для них организующей воронкой, платформой. Тогда речь должна идти о платформенных компетенциях, которые, кстати, вполне можно оттачивать на Иннополисе, если перестроить отношение к нему. Но то, как оно есть сейчас, это шарахаться от Иннополиса, отдав его на откуп компаниям-резидентам. Я уже ранее писал, что Татарстан никаких компетенций и активов в Иннополисе не приобретает и ведет себя ожидаемо нерационально. Более того, Иннополис в его нынешней логике и бизнес-схеме — это не завтрашний день, не имеет прорывного отношения к NBIC-эпохе и не выведет Татарстан в постиндустриальную элиту, грядущую фазу.

ИСТОРИЯ

На круглом столе и в эскизе стратегии от «Милли Шура» отдельное место выделяется истории татар, в том числе «священной/духовной». При всей справедливости внимания к истории есть смысл сделать ряд замечаний.

Первое. Большинство призывов обращения к истории и опоре на нее абстрактны, и непонятно, как история работает сегодня. Если под великой историей понимается период Золотой Орды и наследование ей, то это тоже пока очень абстрактно. Так, в Татарстане нет официального памятника Чингисхану. Нет традиции его ежегодного почитания, как в США, или чего-то подобного «Дню гордости», «большого государственного поклонения» в Монголии. Нет и такого, что делает Андрей Девятов (группа веждистов, Москва) — переосмысливает экономический, управленческий и этический опыт Золотой Орды применительно к современным вызовам и происходящей трансформации глобализма. Татарстан не вносит свою лепту в операционализацию истории к злобе дня.

Более того, мы не найдем особых следов истории в сегодняшней практической жизни республики. Возьмем те же «пять принципов свыше» этики из Ясы Чингисхана: власть выше собственности, служение выше владения, справедливость выше закона, общее выше частного, духовное выше материального. Где, кем, каким крупным или мелким бизнесом это в Татарстане практикуется? Царит англо-саксонское «бизнес и ничего личного», «о народе пусть думает государство, за это мы ему платим налоги, а бизнес должен думать о прибыли».

Распаковка и операционализация истории на злобу дня, конвертация в конкурентоспособные практики жизнеустройства (справедливости), обучения и бизнеса — вот та необходимая работа, которая должна быть совершена, а результаты растиражированы. И эти же результаты должны войти в расшифровку «кода татарской нации». Код, который не работает сегодня, но лишь отсылает к прошлому, — это музейный экспонат, не более.  История, которая не превращена в капитал и актив Будущего, — по сути, брошена, и не ясно, в чем тогда преемственность.

Второе. Является срочной и перезревшей необходимость восстановления своей Истории. Причем, совместной — татарской и русской. Как общего опыта становления и управления государством, империей, начиная с И-Го — единого государства Чингисхана. Сегодня вся эта история опорочена и извращена, в ней действуют только два исторических персонажа: «поганые татары» и «русские рабы». Нам эти мемы устойчиво навязывает Запад (сюда же можно присовокупить мем «азиатчина»).

Можно сказать, что мы — русские и татары — нации с потерянной, неизвестной историей. Ее срочно нужно восстанавливать. К этому подвигают и начавшиеся споры между Украиной и Россией — кто является истинным наследником и владельцем бренда «Русь»? Поэтому восстановление истории, вытягивании из нее великого, полезного и конкурентоспособного является общей задачей русских и татар. У нас общая история. А у татар, очевидно, два родовых источника: Золотая Орда и Болгар.

Третье. В авангарде этой работы должен быть Институт истории им. Марджани. В постановочной статье «Нельзя, будучи духовно разобранным, идти вперед, тем более в эпоху тектонических перемен…» (2013) я предложил институту 7 задач. Рассматривать историю: как обозначение того, «что было»; как науку всех наук (по определению Девятова); как субстанцию и ткань, соединяющую народы; как совместно с философией выводящую к целостному мировоззрению и осмыслению Бытия; как закономерные циклы («все на круги своя»). Этот список нужно расширять… И выводы в статье: «Именно Институт истории мог бы стать неким центром научно-духовной сборки Татарстана, а в случае успеха — неким прототипом и для России в целом… Институт истории должен измениться и резко повысить свою роль в Татарстане, а если сможет, то и в России, в мире». Напомню, что статья появилась тогда, когда институт шерстила команда чеха Томаша Навратила — специалиста по урезанию затрат в бизнес-процессах (costkiller), что по-своему и ярко характеризовало отношение властей к институту.

Четвертое. Хочу подчеркнуть, что история должна стать «живее всех живых», а не нечто упоминаемое всуе и по великим праздникам, как сценарий к фильмам, снимаемым раз в 5–10 лет. Нужно вычленить из нее цивилизационное и мировоззренческое содержание и увидеть, каким образом это должно быть инкорпорировано в сегодня.

Приведу пример. Русская поговорка «счастье не в воле, а в доле» является основой фондово-ресурсной модели хозяйствования (ФМХ) — новой кооперационной модели стоимости, вне промежуточных трансакций купли-продажи внутри цепочки стоимости (фондируются не ресурсы, а обязательства их предоставления в общий проект или процесс производства). И эта же модель вполне может рассматриваться как переход к новой модели банкинга (традиционный банкинг — интернет-банкинг — банкинг и нефинансовые операции — операционный банкинг на ФМХ или банкинг гибридной стоимости). Это яркий пример операционализации принципов взаимоотношений, доставшихся нам от предков. Вот нечто такое же надо находить и в татарской (монгольской, тюркской) истории.

Другой пример. Мощнейшее мировоззренческое начало заложено в номадической ментальности, соединяющем воедино мужское и женское, активное и пассивное, инь и ян, единое со многим. Если западная ментальность разделяюще двоична, начиная с аристотелевской логики исключенного третьего («да или нет, и третьего не дано»), и если только сейчас Запад начинает подходить к множественной логике и включенном третьем, то это уже было исходным у тюрков, китайцев испокон веков. Гармонизирующее, целостное мировоззрение есть цивилизационное преимущество татар, идущее от предков. И тогда вопрос — обратим ли мы сегодня на него внимание? Ведь даже Римский клуб уже констатирует: необходим переход к целостному мировоззрению (Ренессансу 2.0). Нельзя допустить, чтобы наследие предков было в очередной раз уведено из-под носа.

Пятое. История должна быть частью идеологии, а в отсутствие идеологии исполнять ее роль. История также должна уметь защищаться от внешних и однобоких нападок. На любой выпад иметь аргументированный, в том числе статистический, ответ. Например, англосаксы нам навязывают, что Иван Грозный — жуткий правитель-убийца — и только, — тогда как Генрих VIII, Елизавета I, испанский король Филипп II, герцог Альба дадут ему существенную фору. Только за одну Варфоломеевскую ночь во Франции уничтожили столько людей, сколько Иван Грозный и представить себе не мог.

Или СССР вменяется в вину подписание с Германией пакта Молотова–Риббентропа 1939 года. Тогда как с Германий также подписали пакты Гитлера–Пилсудского (Польша, 1934), «Мюнхенский сговор» (Англия, Франция, Италия, 1938), Гитлера–Чемберлена (Англия, 1938), Гитлера–Деладье (Франция, 1938), Сельтера–Риббентропа (Эстония, 1939), Минтерса–Риббентропа (Латвия, 1939). В 1938 году США признали Гитлера человеком года: «За распространение демократии по миру!» В 1939 году он был номинирован на Нобелевскую премию мира «За установление мира в Европе» (но не успел ее получить из-за начала военных действий в Польше).

Историю нельзя мазать только одним черным цветом, что мы сегодня наблюдаем по отношению к России. Она была разная — всегда и у всех. И всегда надо помнить вопрос: а судьи кто? Американцы, которые взорвали две атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки, и Барак Обама не извинился перед японцами в 60-летнюю годовщину трагедии (2015). Они же заливали напалмом и метилоранжем Вьетнам... Европа, которая еще во второй половине XX века выставляла в зоопарке аборигенов Африки и Азии, устраивая «колониальные выставки» (последняя «временная экспозиция» с чернокожими была в 1958 году в Брюсселе на выставке «Экспо», где бельгийцы представили «конголезскую деревню вместе с жителями»)?

Но полная защита своей Истории возможна только при условии полноценного, неущемленного позиционирования России и Татарстана в мире, так как одной из опций глобального давления США является «производство оценок». Кто имеет монополию на назначение/навешивание ярлыков и оценок, тот и заказывает музыку, политическую и историческую, что мы сегодня в гибридной войне и наблюдаем. Поэтому свое, а не навязанное видение Истории — это инструмент противостояния в гибридной войне, войне цивилизаций, где театром действий являются души и воля людей.

Шестое. Наконец, есть история родного языка. В ней — история того, как наш язык, его слова обогатили другие народы, вошли в их обиход и вернулись или не вернулись к нам обратно, прямыми или искаженными. Сегодня массовое сознание почти лишено такой истории, она удел специалистов. Но знание ее многое возвращает на свои места, придает нации гордости и расставляет верные приоритеты в историческом и цивилизационном первенстве народов. Например, слова «карандаш» — от татарского/монгольского «кара таш» (черный камень, грифель), «деньги» — тэнге и т. д. А сколько русских слов вошли в английский…

Знание такой сравнительной матрицы весьма важно и многое может показать, статистически выявить. И хорошо бы когда-нибудь получить своего рода базу данных проникновения родного языка в иностранные. Это явно не повредит в цивилизационном противостоянии и гибридной войне с англосаксами. Нельзя сдавать исторических позиций своего языка.

Окончание следует.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции