«Каждый умирает в одиночку».

— Ганс Фаллада

Прямо сейчас на наших глазах разворачивается эпическая драма, суть которой можно выразить словами «развивающаяся страна стремительно теряет государственность». Речь идет о Шри-Ланке «Прямо сейчас на наших глазах разворачивается эпическая драма, суть которой можно выразить словами «развивающаяся страна стремительно теряет государственность». Речь идет о Шри-Ланке» Фото: Isura Nimantha/Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

Прямо сейчас на наших глазах разворачивается эпическая драма

Прямо сейчас на наших глазах разворачивается эпическая драма, суть которой можно выразить словами «развивающаяся страна стремительно теряет государственность». Речь идет о Шри-Ланке, скромном островном государстве к югу от Индийского полуострова, и да, процесс идет именно что стремительно. Ситуация там сейчас вполне классическая: в стране кончились деньги, долгов масса, народ кормить нечем, правитель сбежал. По сути, произошел крепкий такой управленческий дефолт: критическая масса кривых решений на разных уровнях все же дала каскадную реакцию разрушения, при этом еще относительно недавно там все было более-менее нормально. Но лишь на первый взгляд.

Шри-Ланка — типичный представитель небогатых развивающихся стран, бывших колоний, из тех, которые получили независимость после Второй мировой войны. Местное население обитало там более 20 веков и как-то жило, но в XVI столетии на больших кораблях пришли португальцы с ружьями, и это оказалось решающим аргументом в территориальном споре. Их, впрочем, сменили голландцы, а голландцев — англичане, и с начала XIX века полностью подконтрольный остров находился под сенью британской короны. Независимость он получил в 1948 году, условную, впрочем, — данная территория после распада Британской империи получила название Доминион Цейлон с сутью, соответствующей названию. Полноправная независимость была получена в 1972-м, тогда страна и стала называться Шри-Ланка. Доминионом она быть перестала, но осталась в Содружестве наций, как и многие иные нынешние вполне независимые государства вроде Канады, Новой Зеландии и ЮАР общим числом 56.

Разумеется, с обретением независимости немедленно начались проблемы. Англичане вели себя по отношению к местному населению весьма утилитарно, инкорпорируя их всех в ту или иную деятельность, не утруждая себя глубоким изучением нюансов. Привело это к тому, что через 10 лет после провозглашения независимости на острове началась полноценная гражданская война между центральным правительством и партизанской организацией «Тигры освобождения Тамил-Илама» (ТОТИ). Проект отдельного государства для тамилов (одна из народностей, проживающих на острове) был предложен еще в 1976 году, разумеется, он не нашел понимания у центрального правительства — и это не могло не закончиться войной. Она длилась без малого четыре десятка лет и закончилась поражением повстанцев: в 2009-м правительственные войска, опираясь на заметно превосходящие ресурсы своей экономической базы, одержали победу. Остров стал един, но после этого немедленно возник вопрос: как же жить дальше?

На самом деле это фундаментальный вопрос: а как вообще действовать в экономическом поле молодой развивающейся стране, внезапно оказавшейся в нынешнем глобализованном мире с не менее глобальной системой разделения труда? Особенно критично это в таком вот предельном случае: в стране очень мало капитала, а все экономические ниши заняты более быстрыми и удачливыми конкурентами. Действительно, что за время британского владычества, что за период доминиона, что после них особых инвестиций никто не делал, сколько-нибудь серьезной выгодной промышленности не образовалось, не возникло и высокомаржинального сектора услуг.

Ситуация усугублялась архаичными практиками управления, проще говоря, клановостью: почтенное семейство Раджапакса вкупе со своей клиентелой до недавнего времени очень прочно сидело в управлении страной. Достаточно сказать, что один из членов клана, Махендра Раджапакса, дважды был президентом страны, а четырежды ее премьер-министром — вероятно, из-за множества талантов. Нынешний (точнее, бывший таковым еще в пятницу утром) глава страны Готабая Раджапакса — брат Махендры. Еще один брат, Бэзил Раджапакса, был министром финансов страны, при этом еще отец этих троих (а также еще 6 детей) был депутатом и министром. В общем, «ну как не порадеть родному человечку» во всей красе. Конечно, до поры до времени неэффективность такой организации реализации власти была не очень заметна, но Шри-Ланка — страна небольшая и запас прочности у нее соответствующий, что и сыграло свою роль.

Местное население обитало там более двадцати веков и как-то жило, но в XVI веке на больших кораблях пришли португальцы с ружьями, и это оказалось решающим аргументом в территориальном споре «Местное население обитало там более 20 веков и как-то жило, но в XVI веке на больших кораблях пришли португальцы с ружьями, и это оказалось решающим аргументом в территориальном споре»

В мае был объявлен дефолт, стоимость еды почти удвоилась

Вернемся к экономике. В основном проблему ТОТИ решили уже в 90-х годах, но, повторюсь, к этому моменту все роли в экономике были уже заняты. Поднялись и укрепились и (даже стали считаться развитыми) развивающиеся страны первой категории, получившие свои инвестиции и доступ на богатый рынок США первыми — Германия и Япония. Затем подтянулась вторая когорта — прочие страны Западной Европы (кто сейчас помнит об экономическом чуде в набитой долгами Италии, а оно было, 5–7% экономического роста в течение двух десятков лет, и это при чехарде правительств!), Южная Корея и Тайвань. Потом в глобализацию стал вписываться Китай, затем пошли тигрята поменьше вроде Вьетнама и Индонезии, проснулась и Индия, которую квазисоциалистические эксперименты тоже довели до полного разорения (об Индии можно почитать здесь и здесь). По сути, у Шри-Ланки оставался только один путь — эксплуатировать себя самое, т. е. ресурсы и географическое положение, чем клан Раджапакса и занялся.

Безусловно, с логистикой на острове проблем нет, он расположен недалеко от активных торговых путей, портовая инфраструктура была отстроена, нет узких горлышек проливов. Но с полезными ископаемыми проблема простая — их мало. На острове и в акватории нет энергоносителей, есть лишь некоторые минералы и заметное количество драгоценных и полудрагоценных камней, но для полноценной сырьевой промышленности этого мало. Безусловно, Шри-Ланка сильна своими плантациями чая, она производит около 10% мирового потребления этого товара (для сравнения: примерно такая же доля в мире у российской нефти), есть существенное количество легкой промышленности (особенно вязаного трикотажа, который сейчас в моде), развито также производство изделий из каучука. Разумеется, есть и рыболовство, а в структуре управления имеется целое министерство, посвященное этой отрасли.

Также в последние полтора-два десятка лет на острове стал развиваться туризм, хотя эта отрасль была и остается низкомаржинальной в силу высокой конкуренции. Но этого всего категорически не хватало, у страны многие годы был хронически отрицательный торговый баланс, баланс текущего счета также зачастую находился в отрицательной зоне. Проще говоря, остров жил не по средствам. Делать это можно только одним образом — залезая в долги. И Шри-Ланка отдалась этому процессу со всей возможной силой.

Брали везде. Брали у китайцев. Брали у Японии и Индии. Брали у Азиатского банка реконструкции и развития и МВФ. Взятое частично разворовывалось, частично превращалось в инвестиции с непонятной отдачей, особенно инфраструктурные (почему-то считающиеся панацеей), поскольку при принятии инвестиционных решений, скажем так, имели место личные интересы клана Раджапакса. Итогом этого стал внешний долг в размере почти $51 млрд при ВВП $85 млрд, да, доля вроде бы невелика, но Шри-Ланка является развивающейся страной, которой никто не ссужает под низкий процент, обслуживание долгов сильно било по бюджету.

Положение стабильно ухудшалось, требовались новые инъекции капитала, дело дошло до фактической продажи территории страны: в 2017 году Китай взял у Шри-Ланки в аренду на 99 лет глубоководный порт Хамбантота. Уже на тот момент деваться Шри-Ланке было некуда, она должна была Китаю $8 млрд, а КНР, в отличие от РФ, не склонна прощать долги. Сумма сделки позволила покрыть примерно 8-ю часть внешнего долга, ситуация была удержана, но через три года вмешался внешний фактор.

Экономику страны поразил ковид. Активно развивавшаяся туристическая отрасль, дававшая почти 13% ВВП, встала из-за волны мировых локдаунов. Добита же экономика была сейчас в результате роста цен на энергоносители с сопутствующей инфляцией, измеряемой десятками процентов. В мае был объявлен дефолт, стоимость еды почти удвоилась. В стране физически кончилось топливо, да, рядом постоянно ходят танкеры, готовые отгрузить сколько надо, но платить стало нечем. Народ вышел на улицы, подняла голову оппозиция, начались волнения. Президента страны Готабая Раджапаксу настолько допекло, что он обратился за помощью к Владимиру Путину, весьма токсичному нынче для мира, тот не прореагировал. Люди штурмом взяли президентский дворец и Центральный Банк, подожгли дом премьер-министра. Раджапакса бежал, местонахождение его неизвестно.

Такая ситуация в Шри-Ланке на данный момент. Что с ней делать — непонятно. Кому и почему что-то делать — непонятно тем более. При этом местные, судя по всему, готовы присягнуть тому, кто даст им еду и топливо и в целом не допустит падения качества жизни, разогнанного потреблением в долг.

На самом деле это серьезная проблема вообще в принципе: что делать развивающимся странам, у которых нет места в международной системе разделения труда. Разумеется, для них всегда открыт инвестиционный путь взаимодействия с развитыми, принятие на свою территорию предприятий для продажи продукции на богатые внешние рынки, но у такого способа деятельности есть лимит, обусловленный конкуренцией таких стран. По идее, об этом надо думать на планетарном уровне, на уровне МВФ и Всемирного банка, но даже сам вопрос так никто не ставит.

И не сказать, что это хорошо.