Табриз Яруллин: «Мы отходим от формата «татары для татар»

Табриз Яруллин

«ЭТО НАМНОГО ИНТЕРЕСНЕЕ, ЧЕМ ПРОСТО ВСТРЕЧИ В ФОРМАТЕ ЧАЕПИТИЯ»

— Табриз, расскажи, чем занимается форум? Татарскую молодежь зачастую критикуют — мол, они собираются, что-то у них происходит, а общественность этого не видит...

— Форум появился, потому что нужна была объединяющая площадка для молодежных татарских общественных организаций. Есть разные татарские организации, которые проводят научные конференции, которые сохраняют и пропагандируют культуру, историю и охватывают другие направления. Поэтому мы, не забывая главной цели — объединять, применяем новые общественные технологии, чтобы найти подход к новому поколению татар. Форум необходим, чтобы активисты учились реализовывать права на развитие своей культуры, обсуждать различные процессы, в том числе политические, принимать резолюции, обращения и, накопив этот опыт, транслировали его в том числе в другие национальные меньшинства России.

Я хочу поблагодарить за критику. Я под воздействием таких фраз и сделал первые шаги, доказывая, что мы можем людей мобилизовать, обучить, что у нас есть организация. Но, к примеру, на первых наших съездах не было татарских молодежных организаций. Через два года они начали появляться. Прошло 10 лет, их стало 100. Мы начали работать со студентами, с учащимися. Раньше мы не могли предъявить из мероприятий ничего, кроме «Мин татарча сөйләшәм!» и форума. Теперь у нас каждые два месяца что-то происходит. Мы ездим в регионы. Наконец-то стали работать с Башкортостаном, я говорил два года назад, что у нас нет достаточно крепких связей с миллионом татарской молодежи в соседней республике. Надеюсь, до августовского форума там созреет новая молодежная татарская организация.

— Хорошо, что было сделано за год, что планируется в ближайшее время?

— Самое яркое событие — это завершающий этап акции «Мин татарча сөйләшәм!», который девятый раз проводится на Баумана 26 апреля, в день рождения Тукая. Будет концерт, будет, в частности, вручение антипремии, которую мы ежегодно даем тем организациям, которые игнорируют закон о двуязычии, и благодарственные письма тем, кто, наоборот, поддерживает.

Мы также проводим мероприятия в рамках МТС в школах, делаем квест «Татар дозор», когда команды должны проверять торговые точки, кафе и рестораны на предмет использования татарского языка. Чтобы «попасть» на эту игру, учащиеся снимают видео, делают флешмобы и пишут письма в различные организации, чтобы они использовали татарский язык в своей работе. За несколько дней до акции сделаем велопробег по центру Казани. Общественные организации в других регионах делают свои версии акции.

— Еще у вас была акция «Печән базары» («Сенной базар»).

— Да, сейчас готовим вторую. Акция направлена на популяризацию татарского костюма, исторических мест Казани, татарской книги и ремесленничества. Сенной базар — это не только место, где шла торговля, здесь обсуждали новости, кипела жизнь. Эпоха — XIX век, когда возрождалась городская культура, появилась буржуазия, что отразилось даже в одежде — татарский костюм приобрел европейский стиль, при этом сохранив национальный колорит. Люди начали одеваться красиво — и современно, и по-татарски. И на «Базаре» мы воссоздаем эту эпоху. Для участников объявлен своеобразный дресс-код — на них должен быть хотя бы один элемент одежды тех времен или аксессуар. Пиджак, тюбетейка, трость или, скажем, шерстяные носки с галошами. В прошлом году мы поставили вдоль улицы Парижской Коммуны лавки, люди торговали вещами собственно изготовления, от игрушек до ювелирных украшений. На сцене выступали поэты в формате свободного микрофона. В прошлый раз акция была посвящена столетию со дня смерти Тукая. И называлась «Тукай йөзе». «Сенной базар» — особое место для самого поэта. Здесь его совсем маленьким отдали приемным родителям, здесь происходит действие его поэмы «Кисекбаш».

«Есть одна особенность всех этих акций — они проходят в открытом формате, то есть в них могут участвовать все, независимо от национальности»

В этом году «Печән базары» переместится на территорию Старо-Татарской слободы. Мы хотим совместить его с парком чтения, который делает журнал «Ялкын» — в формате open space.

Есть одна особенность всех этих акций — они проходят в открытом формате, то есть в них могут участвовать все, независимо от национальности. Мы отходим от формата «татары для татар». Идем к людям, хотим быть с казанцами, привлечь их в свою среду, сделать горожан не просто зрителями, а соучастниками. Акция «Мин татарча сөйләшәм!» проходит на самой оживленной улице Казани. Пробуем новые общественные технологии, флешмобы, уличные постановки.

На акции «Мин татарча сөйләшәм!» раздаем словари и разговорники, чтобы каждый казанец мог приобщиться к татарскому языку. В прошлом году на акции «Печән базары» распространяли копии журнала «Аң», выходившего в начале прошлого столетия. На одной из страниц написали об акции на русском языке, вплоть до того, кто такие татары. 2 - 3 тысячи копий разлетелось.

Все сценарии наших мероприятий, логотипы есть в открытом доступе. Любая молодежная организация может использовать их и провести подобные мероприятия у себя дома. Нам кажется, что это намного интереснее и полезнее, чем просто встречи в формате чаепития, которыми зачастую пока еще занимаются татарские организации.

— И это все, не включая «официальной» работы форума?

— Да. Это выезд регионы, проведение мастер-классов, участие в молодежных форумах. Одно из самых ярких событий — это европейский форум татарской молодежи. Первый форум прошел в Риге в 2012 году, второй — в прошлом году в Таллине. Нам было полезно увидеть людей, которые работают в других условиях, где татар не так много. Нашим соотечественникам тоже было интересно, так как Казань — это креативный центр, наши технологии могут опробовать представители любых народов.

И конечно же, летом будем готовиться к шестому форуму, который пройдет в начале августа. Также есть мероприятия за пределами республики. Раз в два-три месяца мы едем в регионы, делимся опытом. Недавно были в Чувашии, в Ижевске, Уфе. Скоро поедем в Казахстан, где состоится форум татарских молодежных лидеров Средней Азии.

«СКОЛЬКО РАЗ Я БЕРУ В РУКИ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ И СКОЛЬКО РАЗ — СМАРТФОН?»

— Насколько часто у кого-то вне Казани получается провести что-то интересное? Все-таки татарская общественность достаточно законсервирована.

— Повторюсь, мероприятия «Мин татарча сөйләшәм!» мы проводим совместно с министерством образования и науки РТ как конкурс во многих школах республики. И конечно же, есть здесь элемент «обязаловки», но мы делаем это, потому что душа требует. Потому что, если у человека нет позиций, нет желания что-то изменить, он превращается в серость. Учителя часто спрашивают: ой, а не ляжет ли это на наши плечи дополнительным грузом?! Я отвечаю: если вы хотите воспитывать инициативных детей, вам надо пару лет поработать, а потом они сами начнут все делать сами.

Вот есть пример. Один из спонсоров квеста «Татар дозор» — «Билайн». И он дарит команде, занявшей первое место, смартфоны, что для детей — серьезная мотивация. Мы проводим конкурс фильмов с различной тематикой «Татары в космосе», «Татары в XXV веке» и так далее. Одни переодеваются в дедушек-бабушек и обсуждают молодежь. То есть опять начинается неоправданное тяготение к фолку. А тут даже логотип — смайлик. У нас XXI век. И есть другие примеры: лицеистки сняли фильм, словно все планеты заселили татары, а на Земле живут люди, не знающие татарский язык. Девчонки играли роль людей в синем. И у них, как у людей в черном, была вспышка, которая превращала всех в татароязычных. Очень интересно получилось. Они в прошлом году участвовали в «Дозоре», победили, а теперь просятся в организаторы.

Есть хороший пример «Мин татарча сөйләшәм!» в Тюмени. Любопытно, как его проводят челнинские ребята — проводят концерт, работают с волонтерами. Таких примеров не масса, но они есть.

— Есть мнение, что нужно сделать так, чтобы знание татарского помогало в бизнесе, тогда люди потянутся.

— Вопросы языка, национальности, культуры многогранны. Нужны и акции, и системная работа, и денежная мотивация. У нас есть пример Барселоны, где очень мало молодежи говорило на родном каталонском языке. Но власти сделали экзамены для поступающих на работу, провели реформы в образовательной сфере. И теперь 90 процентов говорит на каталонском. Есть предложение применить их опыт для татарского языка. Да, у нас все дисперсно происходит, везде по чуть-чуть. Но если мы даже это уберем, то с языком будет совсем плохо. Вот часто государственные программы по развитию языков предполагают выпуск книг, энциклопедий, научных трудов. И лишь малая часть программы — это работа с широкой общественностью. Заходишь в интернет, тебе нужен татарский переводчик. А в Google нет татарского. Почему бы в программу не вставить этот вопрос? Сам Google уже набирает волонтеров-переводчиков, почему бы их не поощрить? А сколько приложений на татарском? Две штуки. «Татарская клавиатура» и «Татарский узор». Но сколько раз я беру в руки энциклопедию и сколько раз — смартфон?

— Удалось ли, по твоему мнению, представить татарскую культуру на Универсиаде?

— О, у нас целая была отдельная «история любви» с организаторами. Она началась с того, что я случайно увидел, что на каждом столбе написано: «500 дней до Универсиады». И нет слова «көн». Три буквы поленились тогда написать. Концов мы так и не нашли. Я написал письма Леонову, в мэрию, в министерство по делам молодежи и спорту. Говорил, что когда Казань хотела принять Универсиаду, то появился широко тиражируемый ролик, что наш город — это пересечение двух культур, татарской и русской, ислама и православия. Как Универсиада началась, про одну культуру забыли. Я предлагал перевести официальный сайт на татарский, вести аккаунты в соцсетях, делать объявления о спортсменах. Дирекция Универсиады пошла навстречу. Мэрия прислала несколько иной ответ: мол, на открытии-закрытии нельзя говорить на татарском языке, это требование FISU. Мы организовали рассылку писем со всего мира, просили разрешить использовать региональный язык. FISU приехала и сказала, что они не против — ну а как бы международная организация могла выступать против прав национальных меньшинств? Так любовь и началась. И мы очень плотно вместе работали. На трех языках были вывески, сайт, журнал, газета. На открытии татарскую культуру показали с хорошей стороны. Выходил Тукай, был образ золотого города Болгар, национальные орнаменты. Была культурная Универсиада, с оперой «Ак Буре», спортсменов вывозили на Сабантуй. Конечно, хотелось большего, скажем, чтобы объявления на состязаниях шли на татарском. Но, видимо, татарская общественность, которая поддерживает разнообразие, не была готова к масштабу мероприятия. Но позитивный опыт уже есть. Мы хотели, чтобы Универсиада стала толчком для татарского языка. Мы хотели создать прецедент cотрудничества. Ведь потом будет чемпионат мира по водным видам, по футболу, дай Бог, и Олимпиада пройдет.

— Одной из попыток представить татарский язык, культуру мира был проект социальной сети «Татар иле». Однако он слишком долго готовился и, в конце концов, перестал получить финансирование. А ты был его руководителем.

— Я не стоял у истоков этого проекта. Просто когда процессы начали тормозиться, меня к нему привлекли, и я выполнял свою работу. В СМИ было много слов о денежной части. Но я к этому вопросу отношения не имел. Было много напряжения, сроки поджимали. Я с себя ответственности не снимаю, но считаю, что моей ошибкой было то, что я не смог найти общего языка с разработчиком Раилем Гатауллиным. Потому и ушел. Репутационно это дело для меня не очень хорошо закончилось. Все ждали более масштабного проекта. Несмотря на это, мы должны ему помогать. Все равно очень много вещей на сайте появилось: энциклопедия, новости, библиотека, языковые курсы. К тому же, к примеру, волонтеров, который переводили «ВКонтакте», также поощрили через «Татар иле». Это не был холостой выстрел.

Молодежный ифтар в Уфе, организованный Всемирным форумом татарской молодежи (islam-portal.ru)

«МАМА ГОВОРИЛА: ИДИТЕ, ОТДОХНИТЕ, ПОРАБОТАЙТЕ»

— Расскажи теперь, как ты жил до того, как стал председателем форума.

— Я родился в Атнинском районе в 1986 году, прожил там три года. Потом родители решили переехать в Казань. Моя мама — учительница, папа — механик. Оба очень начитанные люди. Есть еще старший брат. Сначала мы жили в общежитии, но постепенно обосновались, к тому же у нас тут было много родственников. Мама стала одним из основателей татарской гимназии Галимзяна Ибрагимова. Я пошел туда учиться. Тогда татарская гимназия гарантировала хорошие знания, татарский язык, трудоустройство, воспитание. Был серьезный конкурс, который я проходил на общих основаниях, хотя мама была завучем. Вряд ли мои родители знали, что такое блат. Учился все 10 лет, у нас была и отмененная ныне история Татарстана, все предметы — на родном языке. Я до сих пор говорю «инфузория башмакчыгы», чем всех удивляю.

— В школе ты был лидером?

— Надо сказать, что в детстве я был достаточно замкнутым, у меня не было много друзей, я любил играть один. Мама меня в первый раз во втором классе вывела на сцену читать «Вәхшәтләр» Мусы Джалиля. И с тех пор я со сцены не слезал как конферансье, чтец. Это сильно поменяло мой характер. Я стал очень много публично выступать, ходил для развития в музыкальную школу, театральный кружок, на английский язык, на танцы, в юридическую школу. Читал книги, которые обсуждал с папой. В 14 лет родители сказали: когда ты начнешь работать, тогда и будешь иметь право голоса. Я устроился в собственную школу дворником, приходил в шесть утра, убирался, потом переодевался и шел учиться. Учеба была на первом месте. Мама ведь — заслуженный преподаватель республики. Даже когда мы жили в общежитии, мой брат поехал учиться в Брайтон на три месяца — на образовании не экономили. С другой стороны, не было поблажек. Мою маму в шутку называю китайской мамой, которая говорила: идите, отдохните, поработайте. Окончил школу с медалью.

— Но ты не сразу после учебы пошел работать в конгресс, верно?

— Когда я оканчивал школу, было модно работать на госслужбе, быть чиновником. Родители направили меня по специальности «государственно-муниципальное управление». При полпредстве России в Татарстане работала общественная приемная, я там работал волонтером, учились организационной работе, мы начали выпускать газету «Управленец». Я, помнится, проиграл выборы в студсовет и не смог уже принять должность зама. Это же был специфический вуз, а студсовет являлся мини-версией государственного аппарата. Потом я понял, что в госслужбе мало места для творчества. Решил попробовать себя в коммерческих структурах, устроился работать на предприятие, связанное с производством поролона, был учетчиком, менеджером, учился продавать. Потом решил заниматься бизнесом, мы открыли с двоюродным братом копи-центр, поняли, что это намного интереснее, чем госслужба или работа на кого-то. Еще до получения диплома я начал думать, что предпринимательство не дает достаточного развития. Нужна более широкая аудитория. Пошел сначала устраиваться в мэрию. Там набирали новую команду в исполком, я сдал тесты, но у меня еще не было диплома. Но нашлось место в конгрессе татар. Это мне было близко, я пошел в отдел по работе с районами Татарстана. За год-полтора объехал всю республику. Прямо под моим кабинетом постоянно шумели: там сидели Алия Сабирова, Рафис Жамдихан, Римма Бикмухамметова, Ильшат Саетов, Руслан Айсин и другие. У них всегда было интересно. И меня начало затягивать. У них было движение «Узебез» («Мы сами»), 10 - 15 самостоятельно мыслящих людей, журналистов, ученых, бизнесменов, активистов. Там не было председателя, все были координаторами. Мне очень нравился этот формат, когда нужно что-то постоянно придумывать в условиях конкурентной среды. Там все делали сообща. Айсин возглавил Всемирный форум татарской молодежи, я начал с волонтерства, потом стал замом, стал заниматься организаций мероприятий, сбором подписей, написанием обращений, возглавил отдел по работе с молодежными организациями. В 2012-м меня избрали председателем форума.

— Ты, по сути, отличный пример современного татарина. Как живешь, что слушаешь, что читаешь?

— С Нового года просыпаюсь в 6 утра, еду 16 километров до работы и обратно домой на велосипеде. Целый день — работа с письмами из регионов и других стран, подготовка мероприятий, проектов конгресса, раздача книг, прием делегаций, совещания министерств. Много рутинной работы. Да и все наши активисты тоже где-то работают и учатся днем, мы встречаемся вечером. Читаю сейчас роман «Бердәнбер һәм кабатланмас» Марата Кабирова и «Тошноту» Сарта. На велосипеде прослушал практически всего Достоевского.

Слушаю Джастина Тимберлейка. Он очень клевые вещи делает. Из классики предпочитаю Эллу Фитцджеральд, Queen. Большой фанат Земфиры. Первые три альбома я знал наизусть, у меня даже в подростковом возрасте плакаты висели. Из татарских исполнителей мне нравится Зульфия Камалова, Мубай, как ни странно, татарский рэп. Впечатлил трек Dali «Китэсен син», нравится Ittifaq. «Алканат» слушаю с большим удовольствием, хотя никогда не предпочитал тяжелый рок. Трек с Салаватом у них отличный. Уважаю корифеев типа Ильхама Шакирова. Мои родители — поклонники Хайдара Бигичева. Папа любит татарскую классику. А вот эстраду совсем не знаю. Недавно мне одна знакомая говорила про концерт Раяза Фасихова. Я спросил, кто это. А она на меня посмотрела как инопланетянина.