Андрей Кузьмин: «Нас держат в тонусе президент и его график»

ШЕФ ПРЕСС-СЛУЖБЫ КАЗАНСКОГО КРЕМЛЯ — О СВОЕМ ТЕЛЕВИЗИОННОМ ПРОШЛОМ, ПОХОДЕ В БИЗНЕС, ПЛЮСАХ И МИНУСАХ ИНФОРМАЦИОННОЙ ОТКРЫТОСТИ

В минувший weekend отметил свое 45-летие руководитель пресс-службы президента Татарстана Андрей Кузьмин, возглавляющий ее последние 8 лет. Как отмечают многие журналисты, при нем произошло полное переформатирование работы главного источника информации президента и правительства Татарстана. В интервью «БИЗНЕС Online» Андрей Кузьмин рассказал о том, как работает кремлевская информационная «кухня».

ШКОЛА РАССЛЕДОВАНИЙ

- Андрей Владимирович, прежде чем стать пресс-секретарем, вы прошли немалый путь в СМИ. Как вы пришли в журналистику?

- Как это бывает, совершенно случайно. В 1994 году я приехал из Питера, где работал некоторое время на «Европе плюс», начитывал рекламу, новости, словом, был диктором. Я тогда учился в театральном институте, у одного из столпов речевого искусства Александра Николаевича Куницына. Это была очень неплохая подготовка.

Приехав в Казань, я посмотрел на местное информационное пространство и решил попробовать поработать. Пришел на радио Татарстана, прошел большой конкурс. Но после «Европы плюс–Санкт-Петербург» меня взяли только стажером, а основным взяли Ильфата Абдрахманова. Я был ужасно разочарован этим, однако в тот момент судьба свела меня с Ильшатом Аминовым. Он и позвал меня на телевидение, на «Эфир», который только начинал свое вещание.

Я пришел, сказал, что хочу быть ведущим. И мне говорят: спокойно, Андрей. И «бросили в воду», назначив корреспондентом. Взяли камеру и в тот же день с Володей Селиверстовым поехали на съемку одной скандальной ситуации: люди протестовали против строительства гаражей. С одной стороны – толпа, с другой – власти, администрация. Полтора часа съемок, куча интервью, все на кассете VHS – мы тогда снимали практически бытовыми камерами, порой ездили на место событий на трамвае…

Вернулся, сделал целый «художественный фильм» на 30 минут. Надо сказать, что программа «Город» тогда выходила три раза в неделю по 15 минут. Ильшат Аминов посмеялся, сказал, сокращай до трех минут. Как?! Я же двое суток работал, это же произведение искусства, фильм! «Какой фильм, у нас тут новости!» – отрезал Аминов. Потом мы уже научились из огромного количества материала выбирать самое ценное. Телевизионное время – не газетное. Здесь мыслью по древу особо не разбежишься, надо передать суть.

Потом я вел программу «Город» с Эдуардом Хайруллиным (он впоследствии ушел на ОРТ), Айгуль Мирзаяновой, Яной Валиди, Ильшатом Аминовым. А в 1997 году я начал вести программу «Республика», в ней я работал до 2003 года.

- «Республику» действительно ждали все, ведь на казанском телевидении тогда не было аналитической программы подобного формата. В чем была главная ее фишка?

- Их было много. Было много расследований. Была неплохая команда. Часть ее продолжает работает в программе «Семь дней» на ТНВ, это Миша Любимов и другие ребята. Время было интересное. Практически не существовало никакой внутренней и внешней цензуры. Я, Сергей Шерстнев, Айгуль Мирзаянова и многие другие корреспонденты прошли школу «Интерньюс», побывали на ведущих телестанциях мира. Я полтора месяца провел в Америке, мы проехали от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка, смотрели, как работают большие и маленькие телекомпании.

До 1996 - 1997 года вся структура организации выезда, сбора информации, выдачи в эфир калькировалась с советского телевидения и уже не отвечала требованиям времени. На «Эфире» мы ее ломали, ввели систему продюсирования, пошла компьютеризация, новые телевизионные технологии. Мы пробовали двойное ведение и многое другое. И, самое главное, Андрей Парамонович Григорьев, наш «крестный отец», давал нам возможность внедрять этот опыт, давал много свободы для творчества.

- «Республика» была рейтинговой программой, вызывала большой резонанс. Почему ее закрыли?

- Этот вопрос лучше задать Григорьеву. Я не знаю. После моего ухода она еще какое-то время просуществовала. Видимо, этот жанр был не очень интересен для нового формата «Эфира». Ведь он несколько раз менялся. И это, кстати, нормально.

В «Республике» было много жестких материалов, после наших репортажей летели головы, снимали начальников, многие получали серьезные предупреждения. Мы первые начали жесткую критическую кампанию против глав администраций районов. Раньше ведь как было: приезжает журналист, открывает багажник, туда заваливается мясо, овощи, водка, словом, кучтэнэч. Журналист снимает сюжет, где коровы поют, курицы несутся – все хорошо! А у меня были журналисты Рамис Латыпов, Шамиль Садыков. Приезжали инкогнито, из-под полы снимали безобразия, людей, проблемы, выдавали в эфир. Было очень интересно.

- Если сравнить «Эфир» того времени и нынешний, как вы его оцениваете с точки зрения зрителя?

- Тогда было веселее. Сейчас на «Эфире» работает очень профессиональная команда. Но раньше не было рамок. А те рамки, что люди привыкли видеть на советских каналах, мы разрушали. Поднимали темы, которые ранее не поднимались. Выбирали непривычные форматы. И в результате у людей возник интерес к просмотру канала. Рейтинги «Эфира» и тогда были очень высокими, являются такими и сейчас.

- Вы говорите, что тогда было больше свободы у журналистов. Значит ли, что сейчас ее стало меньше?

- Есть определенная внутренняя цензура. Я, может, поэтому и решил уйти. Нет, мне не стало скучно. Но появились темы, в которые я сам решал не лезть. И тогда у меня появился интерес к организации процесса: я ушел в бизнес.

С ТЕЛЕЭКРАНА – В БИЗНЕС

- Имеете в виду парк «Шурале»? Как возник этот проект? Как возникла сама идея?

- Захотелось сделать что-то руками, а не сидеть в телевизоре и критиковать. Захотелось узнать: могу ли я, начав с нуля, довести дело до логического результата. Проект был сложнейший. Если бы мы, три партнера, не были такими сумасшедшими… Ни у кого из нас не было опыта организации парков, а ведь это целая индустрия, бизнес со своими тонкостями.

- Откуда были инвестиции? Сколько было вложено в проект?

- Честно, я уже не помню стоимость. Но в меня поверили, мэр Казани, с которым мы выбирали место, Рустам Нургалиевич, который тогда был премьер-министром и помог с кредитными линиями. Мы вкладывали и свои средства. Партнеры помогли. Каждый вкладывался чем мог: ноу-хау, энергией, деньгами, ведь из этого и состоит бизнес. Мы сутками не вылезали с объекта.

Постоянно сталкивались с трудностями. С географической точки зрения это место шикарное, со строительной – крайне неудачное. Лопатой копнешь – проступает вода. Оно ниже уровня Казанки. Потому под каждым объектом сваи. Под колесом обозрения 700 свай! Там сделана бетонная подушка толщиной в 2 метра, площадью 20 на 40 метров. Три бетонных завода работали на фундамент парка, для его безопасности. Даже под детскими аттракционами по пять свай. Нужно было проложить дорогу в болоте, это куча песка, гравий. И по этим дорогам могут не только пешеходы ходить, но даже машины могут ездить. А к месту, где расположено колесо, проехали 400-тонные краны, чтобы его поставить. Нужны были два 400-тонных крана. Рассматривался даже вариант, чтобы ставить колесо вертолетом. 400-тонных кранов было тогда в республике три: один в «Нижнекамскнефтехиме», один на строительстве метрополитена. Представьте, чего стоило выпросить такую технику на три-четыре дня! А потом эта махина спускается вниз, в ложбину... У нас была фотография: стоит экскаватор, видна только кабина, все остальное утонуло. А ведь оборудование там было итальянское, итальянцы требовали соблюдения всех техник безопасности. Совершенно безумная была ситуация, руки опускались. Но дорогу осилит идущий.

- Но этим проектом вы занимались недолго?

- Начали в 2003 году, в 2005-м парк был запущен. Два года прошло от идеи до реализации с учетом того, что за это время были произведены все технические работы, финансирование, прошла кредитная история, мы заказали и получили аттракционы – это, кстати, полгода, их делали по спецзаказу, итальянцы приезжали и делали у нас планировку. И совершенно огромную работу провел Горзеленхоз – спасибо Розе Шарифулловне. Они из любой помойки могут сделать город-сад

- Парк изначально назывался «Шурале», почему название сменилось на «Кырлай»?

- Это сделали новые хозяева. Мне нравилось старое название. Они также пытались провести ребрендинг, на мой взгляд, не очень удачный. Никого из моих партнеров там уже нет. Сам я вышел из проекта в 2005 году. На открытии у нас был Минтимер Шарипович, мы перерезали ленточку. Было приятно, что удалось реализовать такой проект. Теперь, заезжая на дамбу, видишь, что колесо светится, радуешься, что к такому объекту ты приложил силы, руки, мозги.

КАК УСКОРИТЬ ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОТОК

- Выход из проекта был связан с уходом на работу чиновником?

-Да, я начал работать в министерстве культуры.

- Хотя после «Шурале» вас, наверное, надо было приглашать в минстрой!

- Согласен. Мы с представителями минстроя часто сидели, спорили, доказывали в разных инстанциях, почему, скажем, у нас тут пять свай, а не десять. Пришлось за короткое время понять множество строительных тонкостей, объяснять проектировщику, почему, скажем, такой уклон, почему мы делаем такую обвязку трубами, куда эти трубы потом ведут. С театральным образованием на тот момент было очень интересно во все это вникать.

- За что вы отвечали в минкульте?

- Я занимал должность замминистра, курировал библиотеки, включая сельские. К сожалению, не удалось реализовать проект национальной библиотеки РТ. Она до сих пор в подвисшем состоянии. Может быть, кому-то удастся это сделать... Это очень привлекательный проект, связанный с современными технологиями и тому подобным. Я много ездил по республике, посмотрел, как люди живут в глубинке, видел уровень культуры, клубы, все мероприятия.

Одним из ярких впечатлений осталось 1000-летие Казани, саммит в его честь. Я отвечал, к примеру, за создание рядом с ипподромом Деревни дружбы, где все национальности ставили свои шатры и палатки. Серьезная работа велась тогда с Домом дружбы. Также я курировал кинематограф, была идея создания студии в республике, но не нашлось инвестора, возможностей, вариантов. Пока наше кино такое, какое есть…

- Как состоялось ваше назначение на пост руководителя пресс-службы кабмина?

- Это было на одном районном совещании. Смотрю, Рустам Нургалиевич (тогда он был премьер-министром – прим. ред.) пару раз на меня пристально посмотрел, я еще подумал: может, что-то не так во мне? После совещания сказал: пойдем, Андрей, поговорим. И предложил мне стать его пресс-секретарем, на что я с удовольствием согласился. Я не почувствовал, что смогу реализовать в минкульте задуманное – не хватит пробивных способностей, не смогу найти финансирования. И потому началась другая эпоха моей жизни.

- Какие задачи поставил Минниханов?

- Рустам Нургалиевич почувствовал, что информация об огромной работе, проводимой правительством, не доходит до людей. Не было каналов распространения, не было технологий. Именно этой работой было поручено заниматься.

Мы понимали, что большие возможности дает интернет. Одним из тех, кто заинтересовал президента интернетом, был Александр Юртаев, стоявший у истоков проекта «Электронное правительство Республики Татарстан», ЦИТа. Он же, кстати, вовлек в этот процесс Николая Никифорова (министр связи РФ – прим. ред.). Юртаев был тем, кто реализовал интерес президента к оптимизации рабочего времени, систематизации всех процессов. И мне он тоже очень помог. Собственно, все эти процессы проходили параллельно. К несчастью, он недавно умер. Это была большая потеря для нас. Он был очень открытым человеком и светлым. Когда я пришел в пресс-службу кабмина, там было два сотрудника: я и Гульнара Садыкова, ныне моя ближайшая помощница.

Мы начали с нуля. На тот момент, чтобы пресс-релиз о мероприятии вышел из кабинета министров, требовалось порой до трех суток. Нужно было собрать четыре подписи: у начальника курирующего отдела, у зама… В результате поток информации был минимален. И нужно было придумать новую, современную схему. Я подошел к этому с точки зрения телевизионщика. Что ему нужно? Информация, фотографии, видео-материал. Как это сделать? Был сайт, который только начинал работать. Я позвал Володю Селиверстова, очень креативного парня, в штат как оператора, фотографа – кем он только не был. Надо было создать команду, чтобы не зависеть ни от кого.

Мы начали размещать на сайте кабмина текстовые материалы с фото- и видеорепортажами. Раньше, чтобы переписать материал, нужно было к нам ехать. А теперь человек, сидя в студии, заходит на сайт, скачивает материал, монтирует из пятиминутного сюжета минутный, а журналист читает текст на основе пресс-релиза.

По сути, мы работаем как телекомпания, информационное агентство президента и правительства. Сейчас регламент работы таков: в течение не более чем двух часов после мероприятия у нас на портале должна быть информация, фото и видео. Неважно, где президент – в Америке, Мамадыше, Самаре, Волгограде. Он много ездит, поток информации идет большой.

- Каков штат пресс-службы?

- После известных событий пресс-службы президента и кабмина были объединены, это было сделано для оптимизации потоков информации от власти. На сегодняшний день мы работаем с Минтимером Шариповичем, организуем мероприятия с ним, его выезды, работу с Болгаром и Свияжском, ведем сайт. С учетом водителей у нас в штате порядка 20 человек.

Основная работа – это организация мероприятий: надо пригласить прессу, написать пресс-релизы, определить, как мы передвигаемся, где подходы к журналистам, где лучше снимать. Каждое событие готовит сотрудник пресс-службы, съемку ведут фотограф и оператор.

Нагрузка бешеная, ребята порой прилетают в три часа утра из другой страны, а в 8 утра им уже надо быть на мероприятии в Казани. Наша система информирования завязана с интернетом еще и потому, что иначе мы не успеем за стремительным графиком Рустама Нургалиевича: это 5 - 6 встреч, мероприятий, открытий, посещений в день, 2 - 3 загранкомандировки в месяц. Он может утром быть в Москве и после обеда уже проводить совещание в Казани. У нас суббот как выходных нет. В воскресенье также часто бывают мероприятия, которые приходится отрабатывать. Серьезно нам помогает «Татмедиа», мы их привлекаем на крупные мероприятия, связанные с федералами. «Татмедиа» отвечает за все мероприятия с информационным освещением. Мы к ним подключаемся, если в них участвуют первые лица.

- У нас, кстати, и президент сам по себе, можно сказать, журналист. Имеем в виду прежде всего его фото в соцсетях.

- Да, часто президент раньше нас выставляет фото в Instagram. Он сам работает как пресс-служба. Задача упростилась и усложнилась. Одно дело – фото, другое – позиция президента. Потому мы работаем с его помощниками по направлениям, советуемся с ними, координируем всю работу и выдаем информацию в эфир. «Татмедиа» даже издавала в прошлом году фотоальбом с его фотографиями. Потрясающие виды. Рустам Нургалиевич очень хорошо ловит интересные моменты. Если фото идет с мероприятий, сотрудники их подписывают. Реагирует он и на сообщения в соцсетях, отправляет заинтересованным начальникам.

- А он действительно сам ведет и Twitter, и Instagram? Или все-таки пресс-служба?

- Мы честны в этом плане. Если мы говорим, что Instagram президента – его и ведет президент. Если начинаешь модерировать, устраивать целые дискуссии – зачем говорить, что это Twitter президента? Многим сейчас эта форма работы с населением, получения информации интересна.

РАМКИ ОТКРЫТОСТИ

- Аппарат президента – это сложный механизм, там много людей, структур. Как и кем определяется медиаполитика Кремля?

- У нас есть еженедельные совещания, все руководители на них присутствуют, есть план президента, есть личные планерки, где мы обсуждаем, что в каком формате нужно подавать. Есть руководитель аппарата Асгат Сафаров, с которым мы активно советуемся. Асгат Ахметович систематизировал многие процессы в администрации. Он также очень помогает нам.

- Раньше мы могли наблюдать за субботними совещаниями с участием президента. Мы видели работу президента такой, какая она есть. К сожалению, эти совещания перестали транслировать. Есть надежда, что их вновь откроют? Означает ли отмена трансляций, что вокруг президента идет борьба разных групп, консервативных и прогрессивных?

- Президент сам принимает решения. Пытаться влиять на него могут многие, но он получает информацию из разных источников: из интернета, Instagram, от нас, помощников по разным вопросам. Не может случиться такого, что кто-то навешает лапшу на уши президенту и он примет неправильное решение. Но поймите: на кухню вы не пускаете гостей, если там идет стряпня, режется картошка, подметаются полы. Есть моменты в доме, которые нежелательно показывать.

Будут ли снова открытыми субботние совещания – я не могу сказать. Такое решение было принято в связи с тем, что когда ты очень сильно открываешься, появляются возможности для создания черного пиара, различного негатива, искажения фактуры. Президент говорит одно, это раздувается и представляется в другом свете. После этого сложнее работать с инвесторами, федеральным центром.

На совещании порой что-то говорится для острастки, и не значит, что у нас в сельском хозяйстве все плохо, если президент ругает какого-нибудь главу. А выводы делаются именно такие: что у нас плохо. Мы поняли, что эффект у такой открытости отрицательный. Впрочем, некоторую информацию после этих совещаний, включая критику, мы выдаем.

ВПЕРЕД, В СОЦСЕТИ

- Вы можете сказать, чем гордитесь за весь период работы пресс-секретарем?

- Нам удалось создать систему распространения информации современную и мобильную. У нас работает команда ребят, которые понимают, что и как делают. Механизм работает как часы. Поэтому остается время на креатив, есть свои задачи по PR, нейтрализации какой-то негативной информации.

Сейчас меня интересует работа с соцсетями. Есть категория людей до 25 лет, которые вообще не смотрят телевизор. Встали утром – и глядят, что пишут «ВКонтакте», что есть в Instagram. Как до них дойти? Для них же тоже делается много полезного. Только что прошла олимпиада по робототехнике – суперсобытие федерального штаба. Президент постоянно встречается с талантливыми ребятами, призерами олимпиад, постоянно контролирует, куда дальше люди устраиваются, думает, как привлечь в Татарстан кадры, ведь у нас работает целая программа, чтобы ребята оставались и работали на благо республики.

Соцсети – не только мой интерес, мы разрабатываем технологию работы с ними с некоторыми компаниями, журналистами, агентствами, это перспективное направление. Если мы его упустим и у молодежи не будет понимания, что происходит, место в их мозгах займут другие.

- Какая самая большая проблема СМИ Татарстана, с вашей точки зрения?

- Непрофессионализм многих журналистов. На мероприятия нередко приходят неподготовленные люди. Мало журналистов «в теме». Скажем, если ты специалист по сельскому хозяйству, ты ездишь по районам, знаешь проблематику, у тебя есть источники, которые, если надо, позвонят и расскажут новость. И когда в район приезжает президент, мы организуем подход к прессе, такой журналист задает актуальный вопрос. Пальцев на двух руках хватит, чтобы пересчитать профессионалов в той или иной теме. К сожалению, очень мало у нас таких – я могу сходу назвать профессионалов в той или иной отрасли. Доходит до абсурда. Я не диктатор, я не люблю загонять людей в рамки, я сам журналист, по сути. Но вот я выхожу к коллегам, спрашиваю: ребята, какие вопросы? Стоит группа журналистов хлопает глазами и молчит…

- Что отслеживаете сами в СМИ?

- Смотрю «Вести 24», чтобы быть в новостном потоке. Смотрю «БИЗНЕС Online». Мне нравится, что вы стараетесь быть на острие проблемы, схватываете самые острые темы, стараетесь раскрутить их. Это мне импонирует, я сам так старался работать.

- Как выдерживаете высокий темп работы?

- Нас в тонусе держат президент и его график. Никто в Российской Федерации, как мне кажется, так не трудится. Мало таких руководителей. Работа у него начинается в 7, он занимается английским. В 8 часов приходят помощники, определяются планы. Еще есть еженедельная планерка, которая синхронизирует работу министерств, премьера и президента. Мы знаем график президента на несколько месяцев вперед , приходится подстраиваться, чтобы успевать за передвижениями шефа.

Я научился ценить свободное время, потому что в последние 8 лет его стало гораздо меньше. Очень активно увлекся рыбалкой. Это тот релакс, когда из головы все убирается. Мы же всю жизнь находимся в квадратных «гнездах»: кабинетах, офисах. А когда выезжаешь на рыбалку, то видишь потрясающе красивые места – в Чистополе, Камском Устье. Самый серьезный трофей у меня — щука на 10 килограммов, поймана в Астрахани. Для психологической разгрузки необходимо, чтобы взгляд ни за что не цеплялся. А там огромные просторы, лишние файлы стираются.

- Андрей Владимирович, спасибо за интервью. Поздравляем вас с днем рождения, надеемся на дальнейшую конструктивную работу!