«ПРОДЕЛКИ ТЕРПСИХОРЫ»

Недельный казанский «сезон» КасВасы, как сокращенно зовут этот театр в отечественном балетном мире, открылся 18 ноября «Спартаком». Причем не классической версией Юрия Григоровича и не известной Казани феерией Георгия Ковтуна — еще 10 лет назад Касаткина и Василев придумали собственный вариант легендарного балета. «Секс — насилие — спецэффекты», — провозглашали авторы нового «Спартака» свои приоритеты. Так, в 2000-х пытались привлечь внимание к своему творчеству и своему театру, тихо обитающему на третьестепенных площадках Москвы, властители дум позднесоветской эпохи.

У отечественных балетоманов творческий и семейный дуэт Наталии Касаткиной и Владимира Василева занимает особое место. Их постановочные опыты с первых же шагов были официально признаны и даже одобрены (иначе о существовании таких хореографов никто бы и не узнал — ставить балеты «в стол» невозможно). Но после того как они поставили в Большом театре романтическую стендалиевскую «Ванину Ванини» с музыкой Николая Каретникова, потом «Геологов» и, наконец, «Весну священную» (это было первое явление великого балета Стравинского в СССР), Касаткина с Василевым надолго застряли в статусе признанных мастеров без собственной труппы.

Казанский сезон КасВасы открылся «Спартаком»

И только в конце 1970-х, уже имея за плечами настоящий шедевр «Сотворение мира», они смогли взять в свои руки не очень популярный ансамбль «Классический балет» и переформатировали его в авторский театр. Но еще в советское время у них исполняли фрагменты Бежара и Пети, они пригласили Пьера Лакотта поставить для Екатерины Максимовой «Натали, или Швейцарскую молочницу» и первыми воспроизвели «Тему с вариациями» Баланчина. Это репертуарное богатство, сочетавшееся с работой Наума Азарина, одного из лучших в мире балетных педагогов, позволило КасВасам вырастить несколько поколений звезд. И это при том, что их труппа формировалась преимущественно из провинциалов, а также из «отбракованного материала», которым пренебрегал Большой театр. В этом коллективе начали свою карьеру Владимир Малахов и Ирек Мухамедов, Галина Степаненко и Маргарита Перкун-Бебезиче. Благодаря этому в конце 1980 - начале 1990-х КасВасам удавалось даже обыгрывать Большого брата, и именно их приглашали на гастроли в столицу мирового балета — Лондон.

В те годы настоящего театрального могущества, когда балетоманы готовы были ехать на их спектакли хоть в ангар Кремлевского дворца, хоть в почти загородную Олимпийскую деревню, Касаткина с Василевым и придумали идею балета «Штраус-гала», первоначально носившего название «Проделки Терпсихоры», — большого концерта, трансформируемого под любое количество звезд и запаянного в форму двухактного балета.

«Секс — насилие — спецэффекты», — провозглашали авторы нового «Спартака» свои приоритеты

ВСЛЕД ЗА БЕЖАРОМ

Балетные люди сами любят рассказывать, что, в какой бы части света ни встретились с коллегами, первым делом накладывают мораторий на любые темы о балете. Но разговоры о кино, путешествиях и модных формах карниза через пять минут незаметным образом трансформируются в воспоминания о слетевших во время вариации балетках, проспавшей время спасительного поцелуя спящей красавице или шествии графа к могильному кресту Жизели в сопровождении громко мяукающей театральной кошки. Эти мифы и легенды древнего балетного мира в стандартизированное советское время становились поводом для создания многочисленных капустников. А Касаткина и Василев превратили самодеятельные капустники в «Штраус-гала», соединив музыкальные хиты великого венца (в Казани они звучали под фонограмму), балетную страсть к собственному закулисью, классические репертуарные хиты и парад-алле всех солистов труппы. Сочиняя либретто спектакля, хореографы обратились к реальности, известной им лучше, чем кому бы то ни было из коллег, — к закулисью балетных конкурсов, на которых воспитанники КасВасов побеждали десятки раз. Правда, первопроходцами на этом пути они не стали — еще в 1979 году балетным триллером «Конкурс» отметился Морис Бежар. Впрочем, несмотря на культ Бежара, многие ли в России даже подозревают о существовании у него этого балета?

Постоянный соавтор Касаткиной и Василева художница Елизавета Дворкина повесила над сценой множество каких-то дисков, которые при некотором напряжении воображения можно принять за золотые и серебряные медали, о которых грезят конкурсанты, а сцену загромоздила тумбами и другими передвижными конструкциями, на которых выписаны arabesque да battement — термины балетного словаря, традиционно использующего французский язык как средство объединения балетных пролетариев всех стран. К счастью, конструкции легко уезжают со сцены, без труда освобождая место скандальным звездам из международного конкурсного жюри — неразлучной паре, влезшей в одну пиджачную шкуру, турку, у которого с собой целый чемодан бэби-балеринок, и дуэту, по жизни исполняющему танец французских пастушков из «Щелкунчика» Григоровича, разве что вместо овечки на колесиках тянущих за собой походную сумку из того разряда, с которыми ходят на рынок. Вся эта камарилья гуру, дрессировщиков и укротителей сбивается в па-де-де и па-де-труа, чтобы продвинуть к заветным бело-желтым кружочкам своих учеников- конкурсантов.

Но если ученика можно запугать дулом пистолета, как это удается огненно-рыжей испанке (Екатерина Березина), то коллеги из жюри — стреляные воробьи, давно знающие запах боевого пороха и вяло реагирующие на истерики. Гораздо больше, чем оружие, их возбуждает рамка телевизора, в котором один хочет казаться вальяжным, другой — равнодушным. Третий же с таким усердием буквально «живописует скорописью ляжек» перед экраном, что его приходится уносить на носилках.

НАПОМИНАНИЕ О ЗВЕЗДАХ БЫЛЫХ ВРЕМЕН

Впрочем, вся эта история — только гарнир для основного блюда, ради которого балетоманы и смотрят «Штраус-гала». В Казани оно состояло из па-де-де из «Пламени Парижа» и Сильфиды», адажио и коды «Лебединого озера», гран-па из «Дон Кихота», па-де-сис из «Эсмеральды», адажио из «Спартака» и более мелко наструганных ингредиентов классической окрошки. Вот они и разоблачили уровень сегодняшней труппы с жестокостью, на которую не способны авторские балеты Касаткиной и Василева. Даже ужасающий своей формой кордебалет в первой части спектакля в костюмах анилиновых расцветок не смог соперничать с четверкой цыганочек из «Эсмеральды», чьи резвые махи ногами, возможно, и могли бы соперничать с достижениями учениц тренера художественных гимнасток Ирины Винер, но не предполагали никакой балетной элегантности с ее культом говорящих рук, гибкой спины, подвижных плеч.

Знаменитой балетной силе духа можно было аплодировать благодаря Наталье Огневой, в один вечер станцевавшей два «фуэтешных» па-де-де — из «Дон Кихота» и «Лебединого озера» — и оба раза достойно продемонстрировавшей пресловутый трюк. А о звездах былых времен напомнила Березина, за 23 года карьеры не растратившая ни обаяния юности, ни легкости прыжка. Для нее, специалистки по лирическим Одетте, Жизели и Джульетте, «Штраус-гала» стал одновременно возможностью проявить себя яркой гротескной актрисой и станцевать фрагмент отсутствующей в репертуаре КасВасов «Сильфиды» Бурнонвиля, в котором ее танец оказался благородным в сдержанности средств и профессиональной чистоте. И если плата за наслаждение мастерством подобного уровня — два часа между ритмикой и гимнастикой, следует принести балету эту жертву.

Анна Галайда