Григорий Бусарев, «Артпатент»: «В НИОКР влиты колоссальные деньги, а патентов – единицы»

«Игры разума в юридической практике оказались не только не занудными, а даже захватывающими»

СЧЕТ ШЕЛ НА ЧАСЫ И МИНУТЫ

— Григорий Глебович, именно вы некогда зарегистрировали бренд «Казань — третья столица России»? Он надежно защищен?

— Пока никто не жаловался.

— Тогда это было ново?

— Да. Это была очень интересная история. Нам была поставлена задача, которую нужно было решить очень быстро. Счет шел на часы и минуты. И мы это сделали.

— Известно, что инициативу пытался перехватить Нижний Новгород.

— Хотел, но им повезло меньше: мы подали заявку заранее. С казанским Кремлем тоже был долгий путь. Это не менее интересная практика. Запомнился еще и такой случай. В кризисный 2008 год я поехал в Стамбул читать семинар в ассоциации предприятий-производителей текстильной промышленности «Как зарегистрировать и защитить турецкие марки в России». Выслушав меня, местные предприниматели сказали: все это очень интересно, но сейчас такая ситуация, что... нам бы выжить. Тем не менее после семинара остался один бизнесмен, к которому все относились с большим почтением. Выяснилось, что это собственник производства компании Romano Botta. Она считается итальянской, но на самом деле это турецкое производство (в 1996 году право на торговую марку, созданную итальянцем Romano Botta, приобрел бизнесмен Махмут Канпак — прим. авт.). У этой компании, а она производит действительно качественную одежду, огромный оборот: только в России 220 магазинов. Она представлена и в казанской «МЕГЕ». Владелец бизнеса тогда рассказал, что они дважды пытались зарегистрировать товарный знак в России. И оба раза получали отказ. Как раз потому, что Romano Botta воспринимался как итальянский бренд (это, собственно, и было маркетинговой политикой турок). Мы взялись за эту задачу. Это стало одним из интереснейших проектов. Нам чемоданами привозили документы со всей России. Мы сформировали из них пакет. Привели массу разных аргументов, в том числе ссылались на маркетинговые исследования, и убедили Роспатент, что марку нельзя однозначно привязывать к географии производства. То есть мы доказывали, что турецкое — это уже европейское. Вот такая была «геополитическая задачка». Это в итоге сработало. Для турецкой компании это был большой вопрос. Да и для нас это стало серьезной победой. Затем была регистрация товарных знаков для Универсиады и их лицензионное сопровождение. Сейчас мы регистрируем знак FINA для чемпионата мира по плаванию в Казани.

— Почему выбирают именно вас?

— Полагаю, в силу достаточно долгого присутствия на рынке и оправдания ожиданий клиентов. Все, чем мы занимались, включая Кремль, Казань, Универсиаду и другие проекты, пришло, что называется, «естественным путем». Или взять, например, «Татспиртпром». Как он стал нашим клиентом? В 2005 году я просто позвонил на предприятие, мы встретились с руководством, пообщались. И «Татспиртпром» перешел от обслуживания питерской компании к нам.

— Неужели все стало настолько цивилизованным, что оценивают по уровню профессионализма? Многие жалуются, что так просто никуда не зайдешь.

— То, что нельзя зайти, — это определенный миф. Приоткрою секрет: наша республика будет развивать и новые бренды — мы сейчас подключены к этому. Больших подробностей пока сообщить не могу.

— То есть работой вы обеспечены?

— Работы много. Мы уже увеличили площади арендуемого офиса.

— Сколько у вас сотрудников?

— На сегодня их 12. Но есть потребность в ближайшее время принять в штат еще трех человек. Не могу не сказать, что 90 процентов моих сотрудников — это представительницы прекрасной половины человечества. Наша работа во многом связана с документами, кропотливая, что мужчинам не так свойственно.

Большинство сотрудников «Артпатента»— представительницы прекрасной половины человечества

ПРОМЕНЯЛ ТОРГОВЛЮ НА ИГРЫ РАЗУМА

— Сколько лет «Артпатент» на рынке?

— В марте будет 14 лет — время бежит быстро. Компания была создана в 2001 году параллельно с учебой на юрфаке Казанского университета. Для меня это было второе высшее образование.

— Какое же образование было первым?

— Экономическое. Я один из первых студентов ТИСБИ. На момент учебы в этом институте у меня и моих друзей была другая компания — по продаже строительных материалов. Мы сами ее создали, сами руководили. Была очевидная польза и желание.

— Вы стали экономистом, потому что это было модно, по зову души?

— Отчасти модно, отчасти перспективно. Начало 90-х было временем больших перемен, и слово «бизнес» звучало загадочно и вызывало уважение. На тот момент юридическая практика была для меня чуждой и казалась неинтересной, даже занудной. Но, создав торговую фирму, мы столкнулись в том числе с юридическими вопросами. И работая с нашим адвокатом, поймали некую волну взаимопонимания в логике построения юридических схем, которые мы вводили одними из первых. Например, договор комиссии — его на тот момент еще никто не использовал во взаиморасчетах. Я думаю, с точки зрения успеха важно вовремя понять, что тебе близко. Торговля никогда не приносила мне особого удовольствия. Но игры разума в юридической практике оказались не только не занудными, а, наоборот, интересными и даже захватывающими. Поэтому дорога у меня была одна — получить второе, юридическое, высшее образование.

— Окончив юрфак, вы начали собственную практику?

— Как таковой задачи создать юридическую компанию не было. Просто при выборе предполагаемой темы взор упал на авторское право.

— И вам благоволила фортуна?

— Я думаю, сошлось несколько факторов. Это собственная потребность заняться юридической практикой, понимание того, что это на самом деле очень интересное занятие и оно мне близко. А самое главное — получалось. Это было, скорее, внутреннее открытие: надо же, здорово! И третий момент: было ясно, что это перспективно.

— Потому что эта тема уже была востребована?

— Не только это. Все началось с поездки на конференцию по авторскому праву в Москву осенью 2000 года. Именно тогда пришло понимание, как нужно работать. Мы выбрали направление — товарные знаки, попробовали свои силы, и пошло-поехало.

— Зато теперь все коллеги, а обычно каждая компания считает, что именно она первая, признают, что в этой сфере равных вам нет. А вы сами это чувствуете?

— У нас нет имперских амбиций по поводу того, что мы обязательно должны быть первыми. Раздувания щек мы никогда себе не позволяли. Хотя, конечно, приятно, когда из года в год нас включают в Топ-10 юридических компаний Казани.

На нас определенным образом играет время. Когда создавался «Артпатент», частных юридических компаний, которые бы занимались защитой интеллектуальной собственности, не было. Эти услуги оказывали ЦНТИ, общество изобретателей и рационализаторов, отдельные практикующие поверенные и все. Поэтому, когда я впервые встречался с клиентами, было сложно объяснить, что это такое и зачем.

— Кстати, каких финансовых затрат потребовало открытие «Артпатента»?

— Я помню точную цифру — в открытие офиса, а там на первых порах были только я и помощница, вложил 400 тысяч рублей. Но, конечно, и эти деньги должны были откуда-то взяться. Если ты первый, то именно тебе приходится раскачивать рынок. Это определенные усилия и плата. Но при этом появляются и преимущества, которые важно сохранить. Мы недавно делали мониторинг: сегодня в республике порядка 27 юридических компаний в той или иной степени занимаются регистрацией товарных знаков.

— Как вы к этому относитесь?

— Совершенно спокойно. Это не единственное наше направление. Но при этом мы не стараемся уйти в общегражданскую практику или охватить какие-то смежные области. Наша тематика — интеллектуальная собственность, тема узкая, но глубокая. Последние пять лет мы наблюдаем бум инновационной деятельности. Раньше было много разговоров, а сегодня это конкретные шаги. Взять нашу республику. Программа развития рынка интеллектуальной собственности в Татарстане была принята первой в России. И это уже не просто некий тренд, заданный еще в 2000 годах, а реальная практика.

«Сложилась практика наших семинаров. Мы за свою жизнь провели их, наверное, больше 50. Делали это бесплатно»

ПРАВ ТОТ, КТО ПЕРВЫМ ДОБЕЖАЛ ДО РОСПАТЕНТА

— Когда приняли закон «Об авторском праве», все сразу поняли, что необходимо регистрировать товарные знаки?

— Отнюдь нет. Приходилось вести очень много разъяснительной работы. На этой волне сложилась практика наших семинаров. Мы за свою жизнь провели их, наверное, больше 50. Делали это бесплатно. Поначалу это были один-два емких семинара с приглашением московских коллег. Некая разъяснительная работа ведется и сейчас. Меняется только формат: от больших семинаров мы переходим к локальным. У предпринимателей по-разному приходит осознание того, зачем это нужно. Во-первых, перспективно мыслящие и опытные менеджеры понимают, что торговая марка и ее защита — это неотъемлемый атрибут бизнеса. Кого-то к этому подталкивает конфликт, в который он попадает. Очень много примеров, когда фирмы раздваиваются, уходят сотрудники, директора, учредители, создавая свои компании...

— И потом у них идет борьба за торговую марку — каждый считает, что именно он имеет на нее больше прав?

— Исходя из практики, они четко понимают: за маркой идет потребитель. Тот, кто успеет ее перехватить, и будет на коне. Это аксиома.

— Тем более если на бренд потрачено много времени и сил?

— Даже если фирма работает год, вкладывает средства в рекламу, продвигает продукт, нарабатывает клиентскую базу — уже есть объективные риски, что она разделится.

— А разве нельзя двум компаниям выпускать продукт под одной маркой?

— Конечно, такие временные компромиссные решения возможны. Но, как правило, «развод» сопровождается открытой, в том числе недобросовестной конкуренцией, когда вводят в заблуждение потребителей, начинают перехватывать товарные знаки. У нас в работе сейчас несколько таких дел. В одном бывший партнер получил патент и сейчас начинает всех втягивать в судебный процесс. В другом случае дело дошло до того, что товарный знак переоформили на другую компанию мошенническим способом.

— Эти споры всегда разрешаются тяжело, или закон четко определяет, кому принадлежит право на бренд?

— Универсального рецепта нет. Важно, чтобы те, кто создает бизнес, понимали: товарный знак надо регистрировать как можно раньше. По одной банальной причине: когда возникает конфликт внутри компании, прав чаще всего бывает тот, кто первым добежал до Роспатента. Второй момент: бывает так, что бизнес развивается, но марка не защищена. Со временем приходит понимание, что нужно это сделать. Но оказывается, что уже нельзя по ряду причин: либо этот знак случайно зарегистрировал кто-то другой, либо это неохраняемое название. И тут уже мало что можно сделать.

Чем рынок становится жестче, плотнее, тем больше развивается конкуренция. В том числе, к сожалению, и недобросовестная. И тем больше будет споров. Вопрос защиты авторских прав — тоже определенная тенденция. Уровень правосознания авторов, фотографов, художников растет. Усиливается и антипиратское законодательство. К примеру, перед Новым годом мы завершили работу по заказу министерства культуры республики в театрах и музеях по аудиту авторских прав. В творческой сфере всегда есть вопросы, требующие наведения определенного порядка.

«Важно, чтобы те, кто создает бизнес, понимали: товарный знак надо регистрировать как можно раньше»

«А У ТЕБЯ ЕСТЬ ТОВАРНЫЙ ЗНАК?»

— Иначе говоря, регистрация товарного знака — неизбежная необходимость?

— Где-то до 2000 года регистрация была результатом некоего любопытства. Оно возникало, как правило, у крупных компаний: «Не зарегистрировать ли нам?» В начале 2000 годов это стало модным: «А у тебя есть товарный знак?» Мы тогда понимали, что попали в волну моды. Следом пришло уже понимание необходимости. Эта эпоха длится до сих пор и, конечно, будет продолжаться и дальше. Ныне торговая марка — это актив предприятия и инструмент его защиты от недобросовестной конкуренции. Это как паспорт у гражданина. Любой из нас может жить, но у него тем не менее должно быть какое-то зарегистрированное имя. Иначе могут возникнуть проблемы, которые поставят под угрозу весь бизнес.

— Если у бизнеса вдруг отберут имя?

— Да. Если не предпринимать мер безопасности, то вместе с развитием своего дела попадаешь в группу риска. Кто-то может перехватить название и начать хозяйничать на твоем же собственном рынке. Это может быть конкурент, сотрудник — неважно. Результатом этого может стать потеря рынка сбыта, потому что потребитель очень четко воспринимает марку как ориентир. Или же можно стать жертвой недобросовестного предпринимателя: кто-то специально регистрирует права на твой бренд, а потом вставляет тебе палки в колеса, пытаясь заработать на этом деньги. В-третьих, может возникнуть необходимость свернуть бизнес и из-за совершенно справедливых претензий. Просто ты случайно пересекся с компанией, которая имеет такое же имя. В этом случае, извините, рынок есть рынок — каждый вправе защищать себя теми способами, которые он считает нужными.

— Регистрация товарного знака стоит недорого?

— Кому-то ее стоимость, наверное, может показаться существенной. В среднем она составляет порядка 40 - 50 тысяч. Из них две трети — это госпошлина. И с точки зрения размера госпошлина смещена в сторону товарных знаков. Их регистрируют, как правило, предприниматели, для которых это очевидная коммерческая необходимость. Так вот, суммарная пошлина за регистрацию товарного знака в 5 - 6 раз больше пошлины за получение патента на изобретение. Государство старается минимальными пошлинами стимулировать изобретательскую деятельность, потому что у нас очень тяжелое состояние с патентованием изобретений.

— Они слабо патентуются?

— Подается малое количество заявок. Но в связи с изменением государственной политики этому вопросу сейчас начинает уделяться все большее внимание. Очень тяготеет к этому развивающаяся бурными темпами IT-сфера. Более активными стали и предприниматели, которые связаны с производством и технологиями. Иначе говоря, в Роспатент сегодня обращаются не только предприятия.

«Мы убедили Роспатент, что марку Romano Botta нельзя однозначно привязывать к географии производства»

СОВЕТСКОЕ НЕ ЗНАЧИТ НИЧЬЕ

— Но споров по поводу торговых марок меньше не становится?

— Их точно становится больше. Практика такова, что фирмы почкуются. Каждая вновь созданная компания стремится максимально заретушировать, что она только что открылась. А кроме того, пытается подать заявку на товарный знак. И если предыдущий владелец упустил этот момент, есть риск, что он потеряет марку.

В этом отношении многое зависит от природы конфликта. Если кто-то получает обоснованную претензию по поводу товарного знака от стороннего правообладателя, это редко доходит до реального спора в суде. Есть традиционный инструмент решения вопроса: мы не знали, что это ваш товарный знак, поменяем. Когда же речь идет о внутрикорпоративных конфликтах, особенно если компания разделилась, часто свою отрицательную роль играют амбиции бывших собственников и директоров. Взаимные обиды никогда не способствуют разрешению конфликта. Поэтому если разные компании сделали выбор в пользу одной и той же марки, в этом уже есть определенная осознанность. В результате судебного разбирательства нам довольно часто приходилось от имени клиента забирать схожий домен, заставлять переименоваться и взыскивать компенсации за нарушение исключительных прав.

«Марочная» конкуренция еще более усиливается, когда предприятие выходит за пределы республики. Старожилы рынка в других регионах, да и в самой Москве, не приветствуют такого рода шаги. Начинается война брендов. У нас в республике многие предприятия пострадали по причине того, что вовремя не проверили свои марочные портфели. Например, ряд кондитерских фабрик получил иски от компании «Рот Фронт», которая не шла ни на какие компромиссы. У холдинга, в который входит эта шоколадная фабрика, очень агрессивная политика: не только пресечь, но и заработать. Они обращались в правоохранительные органы, получали сведения о реальных оборотах из результатов проверок и, умножая эту сумму на два, что прямо предусматривает закон, взыскивали многомиллионные компенсации за нарушение исключительных прав.

— Насколько я помню, речь шла о советских брендах?

— Это давняя и уже набившая оскомину история. Сколько времени прошло, а все до сих пор идут отголоски. Суть в том, что все производства, которые были во времена СССР, давно приватизированы и никто не пересматривает итоги приватизации. Как никто не пересматривает итоги регистрации экс-советских торговых марок, которые были проведены всеми правдами-неправдами, это произошло в 90-х годах. И уже сложно найти предприятие, которое не отдает себе в этом отчет. Те клиенты, кто всерьез подходит к таким вопросам, перелопачивают свои марочные портфели. Они присылают их нам, мы анализируем: с этим названием есть риски, а здесь однозначно нарушение и т.д. У нас была и остается такая услуга, как специальный анализ марочного портфеля, которая требует минимальных затрат.

«С точки зрения успеха важно вовремя понять, что тебе близко»

ВЕСЬ НАШ КАПИТАЛ — ЭТО МЫ САМИ

— Есть ли у вас какие-то проблемы?

— Ключевая проблема — это кадровый потенциал. Все остальное — вопрос твоей активности: понимание того, куда и как ты движешься, какие нужны инструменты для работы с клиентами. Рынок развивается, несмотря на возникающие преграды. Мы не занимаемся производством. Поэтому у нас нет проблем, скажем, с заемными средствами. Все, что мы умеем, весь наш капитал — это мы сами.

А вот с кадрами возникают очевидные сложности, хотя они и решаемы. Порой требуется сотрудник с разного рода способностями, например, со знанием иностранных языков и дополнительным образованием. Скажем, техническим. Мы же работаем с зарубежными партнерами. Во-первых, вузов, в которых сегодня есть такая тематика, не так много. Во-вторых, даже у выпускника с красным дипломом область интеллектуальной собственности, наверное, одна из последних тем, которая закрепляется в голове. Но практика должна быть построена на хорошей теоретической базе. А ее, как правило, либо вообще ни в каких видах не давали, либо в минимальном объеме. Что делать? Приходится обучать, восполнять образовательный пробел. И эта тема очень плохо дается — фактически надо учиться заново. Только единицы выдерживают нагрузку самообразования. А многие просто не хотят этого делать.

— Считают: я же отучился, что еще нужно?

— Именно так. Конечно, есть и определенная обеспокоенность по поводу сложностей на рынке. Потому что мы все-таки, как правило, потребность второго порядка. Когда предприятие решает задачу выживания, ему не до регистрации товарных знаков. Хотя в целом для юридических компаний проблемы предприятий в связи с кризисом — это дополнительный хлеб. Например, тех, что занимается практикой, связанной с банкротствами.

Мы же имеем дело с такими вещами, как чужой интеллектуальный труд. Конечно, развиваем разные направления в этой сфере. Но заниматься иной практикой, скажем, налоговыми спорами или банкротством, как бы то ни было, не планируем. Потенциал глубины в области авторского права большой. И он будет еще расти. Возникает столько разных тем, направлений, что порой приходится всерьез задуматься над приоритетами. Хотя главная подсказка здесь — общие тенденции и политика государства.

ОАО «Татспиртпром» — один из давних клиентов «Артпатента»

АДВОКАТ ПО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

— Как вы оцениваете создание суда по интеллектуальным правам?

— Прекрасно. Мы регулярно туда ездим, и это отдельное удовольствие. В состав суда по интеллектуальным правам входят судьи, которые прошли специальный отбор. У них соответствующая квалификация. Там все прекрасно понимают, о чем идет речь. В этом отношении суд очень компетентный. Не дает никому расслабиться с точки зрения процесса, права и т.д. Но он в силу своих полномочий не является первой инстанцией для рассмотрения абсолютно всех споров в этой области. Например, для хозяйственных споров он выступает как кассация.

Решения первых судов очень часто неоднозначны. Особенно если речь идет о районных судах общей юрисдикции. Как правило, спор перетекает во вторую инстанцию. Существует стереотип, что Верховный суд не сильно углубляется в детали дела. Могу сказать: ничего подобного. Мы по своим делам, как правило, ставим окончательную точку именно в Верховном суде РТ. Он дает возможность восполнить моменты, упущенные первой инстанцией. То есть здесь идет уже более объективное и глубокое рассмотрение.

— Зачастую в такого рода делах участвуют патентные поверенные. В чем их отличие от юристов?

— Патентный поверенный — это своего рода адвокат в делах по интеллектуальной собственности. В суде ты действуешь как обычный представитель на основании традиционной доверенности. Квалификация патентного поверенного позволяет делать это более эффективно. Еще одно его преимущество — право вести дела зарубежных компаний в Роспатенте. Зарубежный заявитель может регистрировать товарный знак в России только через местного поверенного. Кроме того, патентных поверенных активно привлекают суды и правоохранительные органы для проведения патентной экспертизы. Довольно часто это приходится делать и нам.

Если кто-то обращается с заявлением в УБЭП о нарушении патентных прав, нам присылают запрос: использовалось ли изобретение? В ответ на запрос мы готовим заключение патентной экспертизы. То же самое и в судах.

— Ваше основное направление по-прежнему защита товарных знаков?

— Товарные знаки — только часть общего оборота. Есть и патентная практика, и активная судебная. Есть работа, связанная с консультациями, разработкой нормативных документов и т.д. Например, чтобы навести порядок на предприятии с интеллектуальной собственностью, необходимо создавать внутренние правила, а не просто время от времени интересоваться. Не обязательно ждать, когда работник придет и скажет: «Я сделал изобретение, давайте оформим патент». Задача — контролировать творческий процесс внутри, извлекая из него максимум пользы, грубо говоря, не «прошляпить» какие-то разработки. Выявили? Хорошо. А стоит защищать или нет? Если да, то как: в режиме ноу-хау или все же подать заявку на изобретение? Конечно же, патентовать надо не все подряд, а только ценное. Запатентовали, а что дальше? Может, кому-то продать лицензию? Сегодня много говорят об оценке интеллектуальной собственности, а оценивать-то по большому счету нечего. Сначала нужно что-то создать. Этому, кстати и уделено большое внимание в программе развития рынка интеллектуальной собственности РТ.

— Какие сейчас тенденции на рынке интеллектуальной собственности?

— Предприятия делают следующий шаг в осознании того, что надо защищать не только товарный знак, но и иной интеллектуальный актив. Многие из них уже столкнулись с тем, что сотрудник уходит, унося с собой разработки, и они потом где-то всплывают. Тогда начинают бить тревогу: почему этого не сделали мы? Эта проблема особенно актуальна для крупных предприятий, поскольку там часто ведутся научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР). Нельзя не упомянуть про государственную поддержку таких предприятий, речь о субсидировании различных инновационных проектов. Это тоже повод задуматься о своевременной регистрации изобретения. Кому-то деньги дают только при наличии патента, с кого-то патент спрашивают как результат НИОКР, которые были профинансированы из бюджета. Одним словом, государство со своей стороны также пытается стимулировать изобретательскую и патентную активность в стране.

«Когда возникает конфликт внутри компании, прав чаще всего бывает тот, кто первым добежал до Роспатента»

НЕ СТАРАТЬСЯ ЗАРАБОТАТЬ СИЮМИНУТНУЮ ПРИБЫЛЬ

— Ощущаете ли вы конкуренцию?

— Она есть всегда. Но у каждой компании своя специализация. Кроме того, есть круг клиентов, которые нас не забывают и которых не забываем мы. Как есть и те, кто приходит по рекомендации. Мы следим за рынком и стремимся держать адекватные цены. У нас свои взгляды на ценовую политику. Например, мы не берем деньги за первые проверки: пробиваем по базе зарегистрированных товарных знаков бесплатно. Это очень удобно для клиентов — экономит время. В том числе и нам. Посмотрели, проверили и тут же дали всю раскладку: очевидные препятствия, по каким классам регистрировать, сколько детально будет стоить, с чего начать. То есть мы стараемся дать клиенту предельно полезную и ясную информацию на самом начальном этапе, не требуя при этом обязательные «500 рублей».

— Это некая презентация своих возможностей?

— Мы всегда придерживались мнения, что не надо стараться заработать на клиенте сиюминутную прибыль. И, конечно, бесплатный консалтинг — это тоже реклама. Кроме того, если говорить о подаче заявки на регистрацию товарного знака, мы не берем деньги сразу за всю процедуру, как это принято на рынке. Важно помнить, что эта процедура поэтапная. Сначала проверка — она идет быстро. Затем подача заявки в Роспатент и получение решения о регистрации товарного знака. Если получено положительное решение и оно полностью устраивает клиента, получаем свидетельство. Но на каждом этапе работа может быть прекращена в силу ее дальнейшей нецелесообразности. Общая стоимость услуг по регистрации товарного знака на рынке составляет 15 тысяч рублей, не считая госпошлин. Но брать всю сумму в порядке предоплаты сразу, как это чаще всего требуют, мы считаем, мягко говоря, неправильным. Дело в том, что 70 процентов поступающих заявок «проблемные». В большинстве случаев есть реальные основания не подавать заявку в том виде, в котором хочет клиент, потому что будет отказ. Наша задача — максимально полно обрисовать шансы на регистрацию. Но некоторые клиенты обижаются: «Почему вы говорите нам нет?» Объясняем: «Мы обязаны раскрыть все возможные риски. Согласитесь, было бы странно, если бы мы просто так отказывались от денег, которые вы готовы нам заплатить...»

— Но вам действительно было бы выгодно предпринять пусть и заведомо провальную попытку за деньги клиента...

— На заведомо провальную попытку находится мало желающих. Хотя бывают и такие — рискуют до конца. Но каков бы ни был риск, это риск, который осознанно берет на себя клиент. Мы с ним заранее оцениваем, что сможем предложить для решения проблем.

— На ваш взгляд, этот подход эффективен?

— Здесь все просто: если мы что-то недоглядим, не предупредим и получим «неожиданный» отказ, с нас же потом и спрос. Пусть даже это произойдет через год или два. Если ты рассчитываешь работать на рынке дольше, зачем так рисковать своим будущим?

— Что еще отличает вас от других?

— Наверно, как и любого другого долгожителя в консалтинге, собственная практика и сформированная клиентская аудитория.

— Это в основном крупные клиенты?

— Есть и крупные. Но, конечно, они не единственные. Мы всем безмерно благодарны за доверие. Признаюсь, особое удовольствие — консультировать старых клиентов по небольшим вопросам без всякой оплаты. Только потому что нас связывает история пусть и небольшого, но хорошего дела.

ВЫЙТИ ЗА ПРЕДЕЛЫ РЕСПУБЛИКИ

— Комплексное сопровождение предприятий не ведете?

— У нас есть ряд компаний, которые мы сопровождаем по вопросам в сфере интеллектуальной собственности. Например, «Татспиртпром», Казанский вертолетный завод, КМИЗ, группа предприятий «АК БАРС» Банка, исполнительная дирекция спортивных проектов (бывшая дирекция Универсиады) и другие. Конечно, сохраняется определенный круг партнеров, с которыми мы много лет общаемся и чьим доверием пользуемся. Клиентская база достаточно обширная.

— Она ограничивается пределами республики?

— Отнюдь нет. Мы работаем с Москвой, Санкт-Петербургом, Брянской, Самарской областями, другими регионами. В том числе очень активно с зарубежьем.

— Как иностранцы на вас выходят?

— Прежде всего это результат международных встреч. Практика зарубежных поездок была и есть. Несмотря на все пертурбации, интерес иностранных компаний к бизнесу в России остается. Кто-то выходит на нас случайно. Однажды раздался звонок — девушка назвалась представителем некой международной корпорации, сказала, что их интересует регистрация торговых знаков. До этого они обслуживались в Питере, но решили сменить поверенного в России по рекомендации зарубежных коллег и обратились к нам. Выяснилось, что это производитель часов одной из самых дорогих швейцарских марок Franck Muller. Их магазин я впервые увидел лишь недавно в Гонконге. Последние несколько лет мы полностью сопровождаем марочный портфель этой компании в России.

«Практика зарубежных поездок была и есть. Несмотря на все пертурбации, интерес иностранных компаний к бизнесу в России остается» (в Шанхае, КНР)

— А как у вас появляются клиенты из Москвы и Питера? В чем их интерес?

— Во-первых, они появляются просто потому, что мы стараемся общаться за пределами республики. Во-вторых, наши клиенты переезжают в другие города и нас рекомендуют. С кем-то мы сами знакомимся на выставках. То, что мы делаем, выглядит очень конкурентоспособно по отношению к той же Москве. Мы можем предложить достаточно адекватные цены, это просто разные рынки, разные затраты, разный ценовой подход. И, конечно же, стремимся делать качественный продукт. Взамен получаем благодарности и продолжение сотрудничества.

— Необходимости открытия офисов в других городах нет?

— В Москве у нас есть технический офис для необходимых встреч, задач делопроизводства и корреспонденции. Это удобно для клиентов. Остальное в век электронной почты ни у кого не вызывает вопросов. Мы также перешли на личные почтовые ящики, которые у всех с собой в телефонах. Честно говоря, сейчас связь настолько удобна, что редко нужно куда-то выезжать для встреч. Но с Москвой мы работаем. Она есть и остается. Тем более что там сложился круг клиентов.

В КОМАНДУ КАК В ОТРЯД КОСМОНАВТОВ

— Вы строгий руководитель?

— Общаясь с друзьями, партнерами по поводу правильных-неправильных инструментов ведения бизнеса, зачастую слышишь с их стороны ироничные комментарии в пользу излишне либеральной обстановки в офисе. Я сторонник того, что устойчивый качественный бизнес строится как на отношении к клиенту, так и на отношениях внутри самого коллектива. Такие вещи, как миссия и идеология — это, конечно, здорово. Но не это главное. Гораздо важнее — выстроить атмосферу доверия внутри.

— И как вы ее выстраиваете?

— Важно иметь возможность доверять своим сотрудникам. Они сами знают, как решать задачку. При правильном построении процесса, когда каждый понимает, что он делает, остальное отдается на откуп. Если что-то непонятно и нужна помощь, я всегда рядом или на связи. Комфорт в коллективе тоже очень важен. Поэтому собеседования приходится проводить всегда лично. Я говорю кандидатам: «Мы принимаем сотрудников в команду как в отряд космонавтов». Оцениваем кандидатов с точки зрения конфликтности-неконфликтности, компетентности, работоспособности и т.д. Если человек соответствует этим критериям, его принимают в штат, а дальше он включается в процесс, который происходит автономно. Если, например, сотруднику нужно куда-то отлучиться по семейным или учебным делам, как правило, никаких вопросов не возникает. Но взамен ты ожидаешь, что в случае необходимости — и не надо будет объяснять значимость вопроса — он может пожертвовать своим временем. Да, есть понятие дисциплины, сроков, ответственности. Но отсутствие каких-то жестких рамок и излишне формальных взаимоотношений между сотрудниками и руководством позволяет, на мой взгляд, рассчитывать и на неформальное отношение коллектива к своей работе. Небольшие компании тем и хороши. В больших это делать намного сложнее.

Конечно, несмотря на самостоятельность, вопрос контроля остается. Ряд ключевых входящих почтовых ящиков имеют переадресацию на мою личную почту. Серьезные замечания мы стараемся разбирать сразу «не отходя от кассы». Это разбор полетов не с целью найти виновного и наказать, а с целью предотвратить подобный промах в будущем. «Жути нагонять» нет никакого смысла. Это только нервирует и вызывает обратную реакцию — от ошибок никто не застрахован. Одним словом, всегда было понимание того, как это должно быть построено. И практика показывает, что это работает. Ряд сотрудников очень много лет с нами, за что им отдельная признательность.

КРИЗИС — ВРЕМЯ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

— Какие планы развития у вашей компании?

— Мы сейчас очень четко следим за законодательными инициативами, например, в области поддержки и развития внутреннего производства, понимая, что за этим будущее. От базовых услуг, которыми мы занимались 10 лет назад, переходим к новым, которые будут востребованы в силу государственного вектора развития. Все разговоры по импортозамещению приведут к своим последствиям. Так, например, в ВПК уже на сегодняшний день есть жесткое указание правительства работать только с российскими производителями оборудования, станкостроения, комплектующих и прочего. Все, что касается импортозамещения, — это новый виток развития отечественной промышленности. А развитие невозможно без создания собственных технологий или адаптации чужих.

— Например, можно получить лицензию на использование?

— Создание собственных продуктов, исследовательская работа с целью изучения мировых технологий, лицензия, трансферт — все это уже сейчас важно и нужно. Мы понимаем сегодня, где и как можем внести свой вклад. Ведь все, что касается технологий, — это наш хлеб. Как бы не назвали это время, кризис - не кризис, как раз сейчас есть очень серьезный шанс для перестроения производства в России. Соответственно, появится новый круг вопросов, в которых мы можем быть полезными и интересными.

Мы мониторим государственные программы и понимаем, что наши ожидания подтверждаются действиями. В НИОКР государством были влиты колоссальные средства, однако предприятиями получены единицы патентов. Поэтому сейчас стоит вопрос о более жестком контроле за расходованием бюджетных средств, направленных на инновационное развитие и научные и опытно-конструкторские разработки. Следовательно, будет более внимательное отношение к полученным результатам и патентам. Это как раз то, о чем говорили последние несколько лет — каждое предприятие должно наводить у себя порядок с теми разработками, которые ведутся. Сейчас это уже перешло в статус некой государственной задачи. Есть естественная причина роста, и есть государственная политика. Они сходятся в одной точке. Наша задача — быть в этой точке с тем необходимым набором инструментов, который позволяет решать эти задачи. Некоторым клиентам мы уже сегодня показываем, что необходимо делать для эффективного управления своей интеллектуальной собственностью, какие процессы где и как нужно выстроить и зарегламентировать. Но кто-то отвечает: «Здорово, но нам это пока не нужно». А для других это уже сейчас единственное решение возникших «творческих» проблем и конфликтов. Зачастую клиент ставит такие масштабные вопросы, что они заставляют задуматься. Мы оцениваем свои силы, насколько можем их решить. Но решаем. Даже такая, казалось бы, небольшая задача, как регистрация товарного знака, может вылиться в последующую масштабную судебную практику за пределами республики или России. Интеграция с мировыми рынками тоже никуда не денется. Поэтому мы работаем и в этом направлении — развиваем свою международную практику.

— А что сейчас происходит с авторскими и патентными правами?

— Есть очевидная тенденция к росту числа судебных споров. Вопросы управления интеллектуальной собственностью еще позавчера казались туманными. Сегодня ряд компаний уже четко ставит задачу — навести у себя порядок с патентами. Никому не хочется оказаться в роли ответчика, когда бывший сотрудник подаст в суд за нарушение патента, который вовремя не был получен самим предприятием. Это сейчас отдельная категория споров.

— Такая ситуация, наверное, ведет к огромным финансовым потерям?

— Это и финансовые потери, и запрет на производство. Мы сейчас сопровождаем судебный спор: партнер, который закупал продукцию у предприятия, получил на нее патент. И продавцу трудно доказать, что это его собственная разработка — не сохранились необходимые доказательства. Так бывает: потеряли документацию, сменили фирму. Один из последних примеров — похожая история. Она даже попала на телеэкраны: иск частного изобретателя против ООО «Союзхимпроект». Этот человек получил патент на способ водопонижения в подвале, заявив в суде, что именно он его придумал. Нашему клиенту — «Союзхимпроекту» — пришлось доказывать, что это его разработка, которую он много лет использовал в подготавливаемых для заказчика проектах. Спор в итоге мы выиграли — доказали, что требования владельца патента необоснованны, но процесс был долгим.

— Ваша работа требует нестандартных решений и новых подходов или все-таки больше играет роль опыт?

— Как в любом деле, все в совокупности. Определенный круг вопросов у клиентов из раза в раз повторяется. В этом случае, конечно, есть стандартизированные подходы и решения. Но иногда решения приходится искать глубоко. Нельзя сказать, что здесь возникает сильный креатив. Просто требуется собрать и проанализировать намного больше информации и выстроить более сложные схемы и правовые позиции. Как, например, в случае с той же «итальянской» маркой турецкого клиента. Иногда защита строится не только на нормах закона и логике их изложения, но и «на правде жизни» и даже количестве документов, которые ты принес в суд.

— У вас есть партнеры?

— Сегодня я единоличный собственник компании.

— Ваша работа требует глубокого погружения. Свободное время остается?

— Слава богу, моя жена и близкие с пониманием относятся к моей работе, никаких вопросов не возникает. Хватает времени и на то, чтобы отдохнуть.

— Чем-то увлекаетесь?

— Если удастся несколько раз за зиму съездить покататься на горных лыжах — хорошо. Все остальное, традиционные, но не столь частые радости культурной жизни и то, что связано со спортивными навыками с детства, например, плавание.

— И традиционный вопрос: какие три секрета успешного бизнеса?

— Во-первых, как бы банально ни звучало, это труд, без него никуда. Второе — человеческий фактор. Это отношение к клиенту: постараться сделать для него понятным сложный продукт и максимально удобным и комфортным сотрудничество. И, конечно, важны отношения внутри коллектива. Это доверие к собственным сотрудникам и благодарность им, потому что, по сути, в их руках находится успех всего дела. То, как люди умеют относиться и как относятся к своей работе, — это основной драйвер компании. И, пожалуй, четвертое — обязательно нужно понимание того, куда же все вокруг движется и к чему в конечном итоге приведет.