ДО ОНАССИСА И ПОСЛЕ

А когда ниспускается ночь...
Мы в восторгах с рабынею млеем...
Всех рабов высылаю я прочь
И... опять натираюсь елеем...

Козьма Прутков, «Письмо из Коринфа»

Прошел уже месяц с того момента, как левая коалиция СИРИЗА с большим перевесом выиграла греческие парламентские выборы. Обычно итогом этого являются вполне штатные события — формирование органов исполнительной власти, после чего жизнь продолжает идти своим чередом. На сей раз, однако, ситуация несколько иная — и термин «своим чередом» к ней малоприменим, поскольку именно что последовательность действий явно хромает. Что там происходит и чем это может грозить стране и региону?

Для начала стоит отметить, что и в более светлые времена жизнь в Греции не отличалась особым богатством. Во время Второй мировой войны Греция была оккупирована Германией, валютное обращение было закономерно расстроено. Драхма пережила две деноминации — в 1944 и 1954 годах, по их итогам новая драхма оказалась в 50 трлн. раз крепче старой. После войны Греция активно развивалась, в третьей четверти XX века среднегодовой рост экономики составлял порядка 7%, всемирную известность сыскало себе греческое судостроение, неразрывно связанное с именем миллиардера-промышленника Аристотеля Онассиса; достаточно сказать, что вдова Джона Кеннеди Жаклин именно за него вышла замуж во второй раз.

Взрывной рост экономики утих уже к началу 80-х годов прошлого века. В 1974 году Турция аннексировала часть населенного греками Кипра, в 1975 году умер Онассис, в тот же год правившая в стране военная диктатура «черных полковников» была свергнута, Греция стала парламентской республикой, вступившей в ЕС в 1981 году. Тогда же к власти в стране пришли социалисты из ПАСОК, после чего был провозглашен курс на создание в Греции социального государства. Этот поворот и сыграл ключевую роль в дальнейшем развитии событий.

Вообще говоря, в понятии «социальное государство» и классической (которая существенно отличается от современной) левизне как таковой (стоит, кстати, отметить, что еще с военных времен в Греции были сильны коммунистические настроения, но по итогам войны страна в социалистический блок не вошла) нет никаких имманентных деструктивных сил. Есть только один критически важный вопрос: за чей счет будет оплачиваться банкет «социального государства», кто и каким образом будет поддерживать все эти хитрые и сложные механизмы социальной защиты — со всей их коррупционной составляющей и большими транзакционными издержками, в том числе и на администрирование самой системы? Если такой меценат (в каком бы то ни было виде) находится, то и «социальное государство» может существовать достаточно долго. Но проблема Греции была в том, что время для этого поворота было выбрано крайне неудачно, впрочем, на тот момент этого сказать не мог никто.

Дело в том, что с началом финальной четверти прошлого века в мире пошла глобализация уже вполне современного вида — со всем спектром наработанных человечеством технологий, в первую очередь из сфер обработки информации, финансово-банковской деятельности, строительства и логистики. Из «века позора» и эксцессов времен становления государства и «культурной революции» воспрял Китай, готовый предложить миру океаны дешевой рабочей силы в обмен на инвестиционный капитал и доступ к технологиям. Не отставали и прочие «азиатские тигры», тогда еще тигрята. Привело это к тому, что примерно с 1980 года основа греческого роста предыдущих лет — промышленность, в первую очередь судостроительная (со всеми свойственными ей мультипликаторами воздействия на смежные отрасли) — стала фундаментально проигрывать в конкурентной борьбе.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ДЕГРАДАЦИИ ЭКОНОМИКИ

Следующие два десятка лет, до рубежа веков, являли собой суперпозицию нескольких трендов. Во-первых, деградация греческой промышленности продолжалась. За судостроительством ушел и судоремонт — первое разместилось в Китае и Южной Корее, а второй разошелся по миру, закрепившись в том числе и в избавившейся от апартеида ЮАР, вернувшейся таким образом в «семью цивилизованных народов». Вторым трендом, противостоящим первому, была борьба власти с торможением экономики, основной принимаемой мерой здесь была неоднократная девальвация драхмы, что, к примеру, отразилось чудесным соотношением драхмы к евро во время обмена валют при создании еврозоны — за 1 евро давали 340 драхм. В третьих, это все продолжалось на фоне победоносного шествия социального государства и его достижений: госсектор в экономике вырос до совершенно неприличных значений, явлены свету были и такие достижения трудового народа, как наследуемые пенсии и 14 годовых зарплат — в дополнение к 12 стандартным добавлялись еще и выплаты на Пасху и на Рождество. Парламентские партии соревновались между собой в социальности, ибо только она могла обеспечить голоса избирателей. Наконец, вполне закономерно начал расти внешний долг.

Со вступлением Греции в еврозону все эти процессы только ускорились. Приняв евро как основную валюту, со всеми присущими ей преимуществами (упрощенный доступ к капиталу, обнуление курсовых рисков, снижение процента по займам, более низкие издержки на доступ к де-факто общему рынку сбыта), Греция лишилась фактически единственно доступного ей инструмента поддержания конкурентоспособности собственной экономики — возможности девальвировать свою валюту в силу отсутствия таковой. Поначалу положительные эффекты перевешивали, фундаментально необоснованный рост благосостояния продолжался, дешевые кредиты, которые страна вполне могла обслуживать, позволяли увеличивать уровень жизни населения. Но с началом нынешней депрессии оказалось, что денежная река пересохла, страна в долгах, которые непонятно как отдавать, а средства заработка отсуствуют — одним туризмом и эксплуатацией эллинских артефактов сыт не будешь. Не могу не отметить, что среди греков было распространено мнение, что мировому сообществу было бы неплохо вообще взять всю Грецию на содержание в знак благодарности за все, данное миру эллинской цивилизацией.

Дальше ситуация развивалась, можно сказать, традиционно. Призванный на помощь МВФ схватился за голову, прописал сокращение расходов, в том числе и социальных, что закономерно вызвало гнев трудового греческого народа; отмечу особо, что адский кровавый капиталистический МВФ никогда не приходит сам, а лишь только когда правительство страны доводит экономику до ручки либо получает таковую в наследство. Первый греческий долговой кризис, разразившийся весной 2010 года, с горем пополам удалось купировать — греки обещали ужаться и затянуть пояса, тройка кредиторов (МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссия) выделила деньги; надо сказать, что под нож пошли те самые 14 зарплат в год, трудовой народ не удержал свое завоевание. Помимо этого, часть долга (в основном принадлежавшая частным инвесторам, не имеющим голоса достаточной громкости) была списана. Но фундаментально это проблему не решило никак, греческая экономика не могла генерировать достаточный денежный поток, чтобы обслуживать свои огромные долги (не говоря уж об отдаче), которые, отмечу особо, им силой никто не вменял, долговое бремя греки взвалили на себя самостоятельно, прожирая свое будущее. И вот в такой вот ситуации к власти приходит левая коалиция, которая выступает против новых займов, требует пересмотра старых договоров, угрожает не платить и так далее. При этом риторика их достаточно хитрая — предвыборная жесткость речей и угрозы выхода сменились просьбой продлить текущую программу помощи (она должна была завершиться 28 февраля) на полгода, за это время предполагалось разработать новый план — с реструктуризацией долга, новыми деньгами, смягчением условий и так далее. По состоянию на настоящий момент программа помощи продлена на четыре месяца, в обмен на что Греция пообещала провести какие-то реформы, но при этом «избежала антикризисных мер». В общем, ситуация 2010 года повторяется вновь. Вот только оптимизма гораздо меньше, составить глянцевую картинку для прессы, населения и потенциальных инвесторов куда сложнее, чем тогда.

В ЕВРОПЕ НАРАСТАЮТ ТЕНДЕНЦИИ РАДИКАЛИЗМА

Греков, конечно же, понять можно. Почти 6 лет тощей жизни и никакого просвета в будущем однозначно провоцируют настроения вида «да гори оно все ясным огнем». Отсюда и угрозы выхода из союза — для брюссельской бюрократии это смерти подобно, в этом случае ЕС просто поползет по швам. При этом и постоянно кормить греческую бездонную бочку с долгами в 320 млрд. евро тоже возможности нет фактически. Европа пытается найти наименее негативный вариант решения греческой проблемы, при этом понятно, что решение это будет временным. При этом выход Греции из ЕС для прочих стран ЕС страшен куда меньше, чем для Греции, которой придется решать вопросы восстановления денежного обращения (что за 15 лет было крепко забыто). Кроме того, новая драхма неминуемо будет жестоко девальвирована, что опять же отразится на и так измученном населении, ожидающем светлого будущего, которое, увы, не наступит. Отмечу, кстати, что воинственная риторика левых уже привела к резкому оттоку капиталов из греческой банковской системы. Возможен, однако, полукурьезный вариант, что греков начнет подкармливать Россия, обеспечивая им достаточное количество денег для обслуживания долгов в обмен, к примеру, на продвижение интересов России в рамках ЕС, выраженное, скажем, в виде снятия санкций.

Вопрос тут, на самом деле, в другом. Дело уже не в унылом перетягивании конкретно греческого каната, а в том, что в современной Европе в принципе нарастают тенденции радикализма. Старые элиты не удовлетворяют чаяниям народов и теряют поддержку, которая закономерно подбирается иными политиками. Здесь уже не имеет значения, левыми или правыми, важно то, что ими зачастую предлагается тот или иной простой и радикальный выход из сложившейся ситуации.

Но об этом мы поговорим в другой раз.