СБЛИЖЕНИЕ БАЛЕТА СО СМЕЖНЫМИ ИСКУССТВАМИ

На фестивале классического балета им. Рудольфа Нуриева наконец-то состоялся спектакль, который можно и нужно причислять к казанскому эксклюзиву – балет Резеды Ахияровой по либретто Рената Хариса «Золотая Орда» в хореографии Георгия Ковтуна. Наконец-то публика увидела татарский балет во всех смыслах: казанских танцовщиков, исполняющих спектакль национальной тематики на музыку национального композитора. Именно «Золотая Орда» позволяет судить и об уровне театра, его интересах и перспективах.

Премьера «Золотой Орды» состоялась относительно недавно, в 2013 году, и балет уже получил республиканскую премию им. Тукая. В этом спектакле эксклюзивно все: прекрасная музыка, авторское либретто, национальный сюжет и сценическое воплощение. «Золотая Орда» прекрасна, великолепна и роскошна! Выразительна, ярка и мелодична музыка Ахияровой. Содержательно либретто Хариса, умело балансирующее между национальной историей, поэтическим эпосом и жесткими театральными ограничениями. Гармонична сценография Андрея Злобина – восточные орнаментальные мотивы неожиданно сочетаются с компьютерной графикой и кинопроекцией, многоцветье очень красивых костюмов (художница Анна Ипатьева) придают спектаклю праздничность и пышность.

Большой двухактный спектакль Ковтуна, полностью танцевальный, отправляет Казанский театр оперы и балета им. Джалиля в благословенные балетные 1970 - 1980-е. К спектаклям «большого советского стиля» Юрия Григоровича. Да, гениальный хореограф в Казани ничего не ставил, однако если Григорович не едет в Казань, то туда приедет Ковтун, который сделает спектакль, «как у Григоровича», даже еще лучше, потому что балет будет на национальном материале. Хореографический рецепт «Золотой Орды» (говорю только о танцевальной ее части): взять «Спартак» и «Иван Грозный», добавить в виде специй «Легенду о любви», настоять на татарской этнографии, заправить хорами (в спектакле участвуют артисты оперной труппы). Рекомендуется сервировать с night club show.

Ковтун, несомненно, герой нашего времени. 65-летний хореограф не имеет «своей» труппы, с которой бы он работал постоянно на протяжении нескольких десятков лет, чтобы можно было говорить на примере одного коллектива об эволюции и динамике развития его таланта. Благодаря этому жизненному обстоятельству Ковтун не «закостенел» в рамках одного театра. Он мобилен, не испытывает творческих мук (по крайней мере, если они и присутствуют, то их не видно), не проводит в раздумьях над будущим спектаклем по 10 лет. Он не возвещает в предпремьерных интервью, что то, что он сочинил, – глубоко выстраданное творение и плод его долгих тяжелых размышлений о несовершенстве мира. Кажется, Ковтун счастливо лишен этой привилегии великих творцов – выстрадывать балет. Он балеты не выстрадывает, он их сочиняет. Сочиняет быстро, в соответствии с пожеланиями заказчика и по канонам отечественного симфонического балета, порой прибавляя собственные творческие находки в виде тигра в клетке, девушек из ночного клуба без верхней части туалета или оперный хор. В этом видна его новаторская деятельность сближения балета со смежными искусствами – оперой, цирком, ночным клубом, а заодно и отражение некоторых страниц его трудовой книжки.

ВСЕ ПРЕМУДРОСТИ ТЕРПСИХОРЫ

В «Золотой Орде» история любви между Джанике, дочерью хана Токтамыша, и Нурадина, сына военачальника хана Мурзы, накладывается на политические события – начало трагического крушения великого государства. Клановая борьба, замешанная на ревности и восточном коварстве, решена исключительно танцевальными средствами, без искусственной остановки динамично развивающегося сюжета пантомимными эпизодами, в которых бы обстоятельно махали руками, чтобы сообщить о коварном замысле. Подобного принципа сквозного танцевального действия, в котором все конфликты и все сюжетные линии решены только танцем, придерживается в своих лучших постановках («Легенда о любви», «Спартак», «Иван Грозный») патриарх отечественного симфонического балета Григорович. И, следуя этим принципам, Ковтун «Золотой Ордой», несомненно, подтверждает свою приверженность высоким идеалам советского балетного искусства.

Для осознания глубины катастрофы в балет вводится Дух хана Батыя, создателя великой империи – авторы спектакля политкорректно исключили из истории Золотой Орды тему нашествия на Русь, сосредоточив внимание на внутренних междоусобицах. Дух, как и положено, тоскует, взывает и постоянно на что-то намекает. Из одежды на нем – трусы, татуировки и серая краска, которой он выкрашен с ног до головы – краска точно такого же оттенка, что и Незнакомца, мистического персонажа балета Григоровича «Легенда о любви». И, конечно, пластика Духа чем-то схожа с пластикой Незнакомца: он много приседает и потусторонне трясется. Давид Залеев, танцевавший эту партию на премьере, приехал на фестиваль уже в ранге артиста Мариинского театра. Прекрасная пластическая «дикция» Залеева явственно донесла мысль авторов балета о нелегкой доле создателя империи. Физическая нагрузка на танцовщика была такая сильная, что к концу спектакля пот смыл часть краски.

Образы главных героев Джанике и Нурадина (Кристина Андреева и Михаил Тимаев) беспроигрышно решены классическим танцем, усложненным акробатическими поддержками и орнаментированным восточной вязью. Их первый дуэт начинается захватывающе – солист подбрасывает балерину, и она, сделав двойной тур в воздухе, оканчивает вращение, приземляясь на спину стоящего кавалера. На протяжении всего спектакля солисты демонстрируют все премудрости Терпсихоры, включая и вращения в 7 оборотов, и гранд пируэты, и премьерский круг jete en tournant с двойными sout de basque. А балерина еще и ручками, и ножками кокетливые кренделя выделывает на манер Зобеиды в балете Михаила Фокина «Шехеразада» (который, кстати, тоже не идет на казанской сцене).

Мурза (Антон Полодюк), отец Нурадина, полководец Токтамыша и его несостоявшийся сват, очень схож с Курбским из балета Григоровича «Иван Грозный». Напоминает и пластически, и сюжетно: бесстрашный герой, амбициозный политик, вынужденный эмигрант. Полодюк высоко взмывает в прыжках, красиво управляется плащом (иногда даже не хуже Эспады из «Дон Кихота»), отважно сражается на всех видах оружия.

Хореографическое решение партия вредного Визиря (отличная пластическая работа Нурлана Канетова) явно позаимствована у его коллеги из «Легенды о любви». Мерзкий характер советника Токтамыша, его коварную сущность и успешное интригоплетение Ковтун передает пластикой, в которой нет ни одной прямой линии: все прыжки и вращения Визирь делает на согнутых ногах. Даже если и были сомнения у тех, кто не читал либретто, то ко второй вариации Визиря сразу становится ясно – подлец из подлецов!

Токтамыш (Олег Рощупкин) внешне (костюм и грим) подозрительно смахивает на второстепенного героя той фокинской «Шехеразады» – Шахезмана, младшего брата Шахрияра (художница по костюмам Анна Ипатьева чистосердечно «слизала» прикид золотоордынского хана с эскиза Льва Бакста). Ковтун лишил Токтамыша сольных вариаций, но позволил принимать участие в дуэтах. Подобное пластическое ограничение доносит ясную мысль: настоящему правителю некогда ногами дрыгать, он о судьбах государства думает. Его оппонент – самаркандский эмир Тимур (Глеб Кораблев), напротив, плетет замыслы покорения мира исключительно ногами. Он, конечно, побеждает, но символический финал, в котором кружат черные стервятники, струится кровь и клубится дым, убедительно доказывает: танцы на высшем государственном уровне до добра не доводят.

ПЛАСТИЧЕСКОЕ ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ СВЯЩЕННОЙ КНИГИ

Кордебалетные танцы поставлены весьма изобретательно. В военных эволюциях хореограф творчески перемолол аналогичные сцены балетов «Спартак», «Иван Грозный» и «Легенда о любви». Мужской кордебалет Казанской оперы с большим воодушевлением скачет по всем направлениям, прикрывается щитами, машет копьями и с энтузиазмом отжимается от пола. Дворцовые и гаремные танцы, особенно «Павлин» и «Восточный», несомненно, новое хореографическое слово на академической сцене. Эстрадная броская хореография в сочетании с эротическими колыханиями бедер и гигантских хвостов неотразимо подействовала бы на завсегдатаев ночных клубов. Эмоциональным и духовным хореографическим центром, однозначно, стала сцена клятвы на коране Мурзы. Солисты коленопреклоняются, кордебалетные танцовщики вьют пластическую вязь, красивые барышни в золотистых шальварах и лифчиках, раздвигая ноги в поперечном шпагате и делая «рыбки» в руках партнера, пластически олицетворяют священную книгу мусульман.

Из мелких режиссерских нестроений отмечу отсутствие обозначенных в либретто даров из сокровищниц Золотой Орды, которые Мурза преподносит Тимуру. Даров не было. Не иначе как Мурза их по дороге в Самарканд кому-то слил. Да и вообще, сокровищ в спектакле было маловато: всего-то две телеги, в каждой из которых по одному ковру и одному ящику – и эти два ковра у соседа Тимуру спать не давали?!

Но все же «Золотая Орда» – спектакль эпохальный хотя бы потому, что он сочинен специально для Казани и для казанских танцовщиков. Дикая воинственность, пьянящая роскошь и утонченная чувственность – вот успешные слагаемые постановки, к тому же, чрезвычайно сопрягающиеся с именем Рудольфа Нуриева, чье имя носит фестиваль. И как прав был уважаемый Сергей Коробков, сказавший во вступительном слове к спектаклю, что Нуриев наверняка бы захотел станцевать этот балет! Думается, великий танцовщик смог и захотел бы станцевать в разные годы своей творческой карьеры все мужские партии «Золотой Орды», включая солиста в танце «Павлин».

Ольга Федорченко

Читайте также: