Искандер Гилязов
Искандер Гилязов (фото: tatcenter.ru)

ТАТАРЫ НИКОГДА НЕ БЫЛИ РЕЛИГИОЗНЫМИ ФАНАТИКАМИ, И НЕМЦЫ В ЭТОМ ПРОСЧИТАЛИСЬ

Вопрос, как отбирали мусульман для пропагандистских лагерей — кто подходит, а кто нет — для меня один из главных вопросов до сих пор. Я ставлю и в книге этот вопрос. Как их вообще, по какому принципу отбирали. Нигде в документах этого не нашел. У немцев есть термин «годный для пропаганды», а критериев нигде нет. Что значит «годный для пропаганды»? У меня есть такое подозрение, что как такового серьезного отбора на самом деле не было. Но я могу это только предполагать. Набирали всех: татары, мусульмане... И только потом уже смотрели — кто как молится, а когда вставал вопрос перенаселения лагерей, кого-то отсеивали. Там же на самом деле территория была небольшой. Так получилось, что максимум был достигнут — 12 тыс. татар, и больше они не могли уже физически там разместить. Два лагеря находились рядом: Вайнбергский, который сами немцы называли Татарским, и так называемый лагерь Полумесяца, в котором находились совсем уже экзотичные военнопленные: индусы, пакистанцы, народы Северной и Центральной Африки, арабы и так далее. Лагеря эти были в подавляющем большинстве татарскими. Там не было узбеков, а если и были, то единицы, там были единицы казахов, там были парочка азербайджанцев, несколько представителей кавказских народов, но 95 - 97% — это были татары и частично башкиры. И поэтому лагерь назывался Татарским.

В годы Первой мировой войны в Германии был накоплен определенный опыт изучения мусульманских и российских народов, и в книге много написано об этом. Там изучали фольклор, музыку, право и обычаи, традиции. Немцы все это фиксировали на пленки, проводили различные исследования антропологи, юристы писали, этнографы работали.

Усредненного портрета татарских «джихадистов» нет. Я почти уверен, что среди них почти не было фанатиков. Вообще религиозный фанатизм для татар не характерен. Нет сведений и в российских довоенных документах, что у нас был исламский фанатизм. Возможно, отдельные персонажи и были, но это не было массовым в любом случае. Для того чтобы оценивать этих людей, данных еще недостаточно, но мне кажется, что большинство из них записались в так называемые «джихадисты» исключительно для того, чтобы каким-то образом изменить свое положение и выбраться из плена. Уехать в Турцию, найти там какую-то возможность для работы. В книге мы приводим письмо одного из военнопленных, который оказался в Турции, судя по всему, один из «джихадистов». Он своего имени не написал из соображений безопасности. Этот мужчина писал своим родным и звал свою жену, если она захочет, переехать к нему в Стамбул. Но потом оказалось так, что в Турции татарских мусульман никто не ждал. А некоторые бывшие военнопленные даже кончали жизнь самоубийством от отчаяния. Этот сюжет до конца еще не изучен. Я знаю, что один мой коллега занимается темой турецких татар — как они адаптировались там.

Первая мировая война

И сами немцы к концу войны отвергли идею джихада. «Священная война» была актуальна в начале — в 1914 - 1915 годах, когда немцы надеялись, что эта идея всколыхнет весь мир. А на деле же оказалось, что мусульманский мир очень разный. И немцы именно в этом просчитались. Именно поэтому их эксперимент провалился.

И в конце войны для немецкой пропаганды стал более актуален мотив возвеличивания Германии. Они далеко смотрели в будущее и хотели внушить людям преимущество Германии перед другими странами. Они понимали, что война закончится, люди вернутся на родину, и для них было важно, чтобы, вернувшись домой, представители разных народов прославляли Германию. Так и было во многом. Многие учились в Германии ремеслам, ведению сельского хозяйства, инженерному делу. А потом, вернувшись, внедряли это у себя. Правда, судьба многих из вернувшихся впоследствии была далеко не завидной.

Русские, татары, киргизы — военнопленные

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ПЛЕНА

Есть у меня несколько сведений, что люди, прежде всего интеллигенция, которые были в плену учителями и врачами, обучались в германских вузах, потом просто пропадали. Скажем, был такой Камалетдин Бадретдинов — человек, который не был военнопленным. Он был из Казалинска (город в Казалинском районе Кызылординской области Казахстана — прим. ред.). Он был связан с военнопленными. Он и в лагере появлялся. Он обучался стоматологии в Берлинском университете, защитил диссертацию, преподавал татарский язык в этом университете. Но потом почему-то в 1925 году нелегкая понесла его обратно в Россию. После этого он исчез. Отправился в отпуск — и больше о нем нет сведений. Может быть, в архивах НКВД какие-то материалы и есть...

Или вот очень интересная фигура из деревни Конь Пестречинского района. Из этой деревни был учитель Ибрагим Халимов, он был военнопленным, принимал очень активное участие в жизни военнопленных, печатался в газете «Эль-Джихад», участвовал в театральном кружке, и его привлекали немцы, это описывается в книге, к различным экскурсиям по немецким школам. Их организовывали для учителей. Они все были в восторге после такого от немецкой педагогики, от уровня преподавания, от детей и так далее. Этот Халимов впоследствии вернулся в свою родную деревню, спокойно работал в школе учителем и в 1937 или в 1938 году его, конечно, репрессировали. Потому что, видимо, он пытался каким-то образом привнести что-то новое, то, что он увидел там, в Германии. Для интеллигенции, для гуманитариев, вероятнее всего, исход был предрешен. Для большинства — вряд ли. Я могу предполагать, что тогда, в 1920 - 1930 годах, такого гонения, как скажем, после Второй мировой войны, на тех, кто был в плену, конечно, не было. Не было такого массового неприятия в обществе. Судьба военнопленных — это очень интересный вопрос. И вообще плохо изученный. Никто еще не изучал, как происходит адаптация. То, что описано у Ремарка, — это же потрясающе. Это настолько пронзительно описано, когда люди приходят после войны и не могут себя найти. Может, у нас кто-нибудь сможет такие параллели найти.

Мусульмане принимают присягу в войсках

В отличие от Второй мировой войны в годы Первой мировой не было массовых переходов солдат-мусульман на сторону Германии. Потому что тогда немцы не организовали по-настоящему действенной пропаганды. Немецкая пропаганда против российской армии оказалась не слишком успешной. А во время Второй мировой войны она была очень активной. Там они просто забрасывали нас миллионами листовок, и они читались. Я уверен почти на 100%, что люди, которые воевали во время Второй мировой войны, практически ничего не знали о том, что происходило в начале прошлого века. То, что мы сейчас поднимаем и изучаем, кто об этом знал 20 лет назад? Где-то, может, что-то слышал, но не более того. Ни 30, ни 40 лет назад ничего не знали об этом. Опять же, если брать советских граждан, которые были очень четко под контролем пропаганды. И распространение самой информации было весьма затруднено.

Большинство солдат-мусульман записались в так называемые «джихадисты» исключительно для того, чтобы выбраться из плена, уехать в Турцию, найти там какую-то возможность для работы

Вообще, я считаю, что отношение к Первой мировой войне у нас в обществе пока не сформировалось. Достойного, нормального отношения. Хотя эта война в истории нашей страны, не только татар, сыграла ключевую роль. Если бы не было ее, то не было бы и трагических событий середины века. Германия проиграла и на волне этого возмущения поднялся национализм. Хоть и говорят, что у истории нет сослагательного наклонения, в данном случае эта связь прослеживается абсолютно четко. Мы слишком ее политизировали, мы слишком ее принижали, а война затронула миллионы людей. Это наши граждане, это наша страна.

В любом случае памятники героям той войны должны быть. И они появляются потихоньку. В Калининграде есть такой. И татарским солдатам-мусульманам должен быть памятник. Потому что они составляли 10% русской армии, а это немалая цифра. Они наравне со всеми проливали кровь за нашу страну на той войне. И Первая мировая война достойна того, чтобы о ней помнили, чтобы учились и вспоминали тех, кто отдал свою жизнь. Сам я к памятникам отношусь достаточно настороженно. Есть такая вещь, как вкус. Памятник должен быть скромным. Тем более когда устанавливается в память о погибших. Он не должен быть помпезным, он должен наводить людей на грустные размышления. Чтобы у людей что-то в памяти осталось и всколыхнулось, памятник же от слова «память». Не должно возникать желания залезть на него. Посмотрите, что сейчас происходит, какие-то девицы голые фотографируются около монументов, около вечного огня происходят какие-то жуткие вещи. Я читаю, и меня охватывает ужас. Люди даже не понимают, что они делают не так. И это надо менять.

Искандер Гилязов, профессор КФУ,
директор Института татарской энциклопедии и регионоведения АН РТ

Продолжение следует.