Казань по приглашению «АК БАРС Девелопмента» посетил академик реставрации Евгений Пашкин

НЕВЫПОЛНЕННЫЕ ОБЕЩАНИЯ МЕТРОСТРОЕВЦЕВ

— Евгений Меркурьевич, в какой раз вы приезжаете в Казань?

— Не считаю, но был период, когда я довольно часто бывал в Казани. Первый раз, могу сказать точно, — во время моего свадебного путешествия в 1963 году. Мы проплывали по Волге и остановились в Казани. Затем ваш город интересовал меня пребыванием здесь во время войны академика Федора Саваренского, который основал в СССР инженерную геологию. И, конечно, прочитав автобиографию Шаляпина «Маска и душа», где уделено место Максиму Горькому, я полюбил этот город. Два таких столпа — Горький и Шаляпин!

Позже я несколько раз приезжал сюда исключительно по двум профессиональным вопросам. Первый — в составе государственной экспертизы по строительству метрополитена.

— Какие это были годы?

— 70-е. Комиссия уже тогда рассматривала первые наработки по строительству метро. И к тому времени уже было зафиксировано несколько провалов на территории города, связанных с карстовыми процессами. Я серьезно поднял этот вопрос, потому что как раз в подкремлевской части метрополитен проходил под жилыми домами с исторической застройкой. Я сказал: как же вы проектируете, если у вас такие процессы происходят, а вы смело идете на строительство метро на неглубоком заложении под домами?! В Казани нельзя допускать такие риски, нужно предварительно закрепить здания в исторической части. Я настоял на том, чтобы были проведены работы по закреплению грунтов, фундаментов. На год или на два строительство метро было приостановлено. Проект нужно было пересмотреть, включить дополнительные средства на проведение этих работ.

— Ваши пожелания были учтены в полной степени?

— В определенной степени они были выполнены. Потому что второй раз я приезжал уже в составе узкой комиссии министерства культуры России, и мы рассматривали сохранность Николо-Низской церкви на улице Баумана, провели ряд изысканий, работы по ее закреплению: ветка метрополитена проходила совсем рядом. Тогда управление «Метростроя» очень сильно влияло на нашу комиссию с тем, чтобы мы дали согласие на ликвидацию дома причта (двухэтажное здание с фронтоном, построенное рядом с церковью в середине XIX века — прим. ред.). Не было места для въезда на строительную площадку. Мы с трудом, при совершенно явном выполнении обязательства по восстановлению дали согласие. Нам обещали все сделать, как было, обмеры сделали со здания. Вот это, по-моему, так и не было сделано.

— Месторасположение станции метро «Кремлевская» несколько раз менялось...

— На заседании госкомиссии мы предлагали уйти чуть подальше от кремлевского холма, потому что расположение там могло быть достаточно рискованным. А потом еще однажды сместили немного в сторону. Так что в рабочем режиме для станции выбирали оптимальное положение для города.

МЫ В МОСКВЕ ТОЖЕ СИДИМ НА КАРСТЕ

— Вы сказали, что приезжали по двум вопросам в Казань. Первый — метро. А второй?

— Второй касался охраны памятников Кремля — башня Сююмбике, Спасская башня, Николо-Низская церковь и опять же строительство метрополитена.

— Насколько сейчас этим памятникам угрожает опасность?

— Казань находится на «минном поле», под вами же соляной карст, пермские отложения выходят близко к поверхности. Когда подняли уровень Куйбышевского водохранилища, то поднялся уровень грунтовых вод, и у вас изменилась гидрогеологическая обстановка. Увеличилась мощность инфильтрационного потока, который проходит через эту толщу легкорастворимых солей. Мы в Москве тоже сидим на карсте, но у нас он карбонатный, известняковый, а у вас соляной, он растворяется очень быстро. И то, что часть Александровского пассажа рухнула, показательно (в 1977 году произошло сначала обрушение грунта возле здания, а через год — обрушилась северная секция Александровского пассажа — прим. ред.). Пассаж стоит на так называемом Чернышевском хребтике, где нет водоупора от поверхности до этих легкорастворимых солей. В результате непродуманных действий человека, когда нарушается природная гармония и увеличивается инфильтрационный поток, а также поднимается уровень воды, запускаются скрытые процессы растворения этих солей.

— То есть соли растворились, и объем грунта сократился...

— Конечно. Если вы хотите посмотреть на то, что у вас происходит, поезжайте в удивительный русский город в Пермском крае — Кунгур. Огромные соляные пещеры с озерами, по которым можно плавать на лодке, смотреть эту красоту, каждый «зал» оформлен в своем световом стиле, сталактиты...

— Неужели нас это ожидает?

— Сначала на здании были трещины, а потом секция Александровского пассажа как ножом была срезана и вся ушла на глубину почти 30 метров. Весь строительный материал, весь интерьер заполнил громадную чашу карстовой полости. И еще место осталось.

Александровский пассаж (фото: Елена Сунгатова, art16.ru)

— Но тем не менее пассаж удалось сохранить.

— Потом были проведены работы по укреплению цементным раствором фундамента здания. Более того, с той части пассажа, которая выходит на Черное озеро, тоже провели работы по цементации. Провал был в другом месте, но необходимо обезопасить всю зону, чтобы подобных эксцессов со зданием не происходило.

Проблема достаточно сложная. Она связана с нашей ограниченной мировоззренческой позицией. Мы привыкли жить сегодняшним днем, а Казани нужно смотреть вперед с большим опережением. Город находится в сложных геологических условиях и оказывает огромное техногенное воздействие в первую очередь на геологическую среду. В науке есть такой термин «импактный мониторинг», то есть мониторинг, направленный на болевые точки. А болевые точки — это как раз соляной карст. Я не слышал до сих пор и не почувствовал за все годы пребывания в Казани, что тут идет серьезная работа по изучению недр города с этой точки зрения. А было бы очень хорошо провести геофизические исследования с тем, чтобы иметь какую-то информацию о том, что же в городе существует. Точнее, под городом.

— Какая именно территория должна попасть в мониторинг?

— Всегда в таких случаях нужно проводить районирование: наиболее опасные зоны, менее опасные, безопасные. Я не располагаю данными по геологии города, только относительно конкретных памятников. А по городу, наверное, есть информация. Хорошо бы поднять вопрос об изучении этих недр с точки зрения — в науке это так называется — режима с обострением. Кто знал, что сию минуту Александровский пассаж рухнет? Ушел профессор в магазин, а пришел — где моя квартира, где библиотека? Ничего нет. Это и относится к режиму с обострением. Никакой мониторинг, никакие наблюдения не могут выявить начало наступления этого режима. Поэтому надо с опережением нейтрализовать эти болевые точки. А для этого нужен импактный мониторинг. Если вы проведете и выявите, нужно не жалеть средств, с опережением эти точки цементировать, укреплять. Необходимо собрать до мелочи, вплоть до того, что во дворе воронка образовалась. Даже если ничего не рухнуло, но воронка образовалась. Составить карту всех этих обрушений, деформаций поверхностей, разрывов коммуникаций.

— Какая структура должна этим заниматься?

— В Москве есть «Мосгеотрест» — организация при правительстве города, которая занимается геологией города. В этом отношении Санкт-Петербург на первом месте — у них даже на 200 тысяч больше скважин пробурено, чем в Москве, — 1,4 миллиона. И уже 85 процентов геологической информации оцифровано. Питер тоже в тяжелых условиях, он на болотах стоит, на слабых глинах, которые меняют свои свойства со временем. Геологи установили, что за 300 лет существования города — а вы тысячу лет существуете — биота (исторически сложившаяся совокупность видов живых организмов, объединенных общей областью распространения — прим. ред.) в виде микробов, бактерий, растений ест все: кирпичи, бетон, не говоря об органике. Под землей идет какая-то своя жизнь. Мы о ней почти ничего не знаем, об этой яркой, интересной, с многочисленными событиями жизни. Только хватаемся за голову, когда упадет дом, провалится памятник. Нужно идти с опережением.

— Есть ли в России города, которые оказались в схожей с Казанью ситуации, но уже провели работы в этом направлении?

— Откуда идут пермские отложения, которые являются соленосными? Из Пермского края, это города Соликамск, Солигалич, Усолье. Одно их название говорит о том, что они в зоне влияния этих процессов. Но это не крупные города, которые не могут сами провести такую работу, это программа достаточно высокого уровня. Ничего не делается. Там решаются проблемы ликвидации последствий, например, там очень много железных дорог провалилось. Года два назад образовалось озеро под железной дорогой. Хорошо, что были обходные пути и смогли быстро восстановить движение.

Мы часто выявляем только следствие, как провал секции Александровского пассажа. Причина-то на глубине. Как в этой подземной полости смогла разместиться вся толща материала секции Александровского пассажа? Значит, там уже была готовая емкость. И никто толком не знает, полностью ли заполнена эта емкость или нет? Прошло уже больше 10 лет, и никаких признаков нет. Значит, были хорошо проведены работы, созданы условия для прекращения развития причины. Но, может быть, следствия протекают в скрытой форме, готовят очередную провокацию для разрушения еще одной секции? Где и когда произойдет, мы не знаем. Нужна информация. Думаю, в отношении этих серьезных проблем Казань в России на первом месте.

— Сейчас вы консультируете город по башне Сююмбике?

— Там были проведены работы, которые, конечно, стабилизировали основание, и процессы активной деформации прекратились. Они протекали по целому ряду причин. Башня XVII века. То вступала в действие одна причина — гниение деревянных свай, то другая — разуплотнение грунтов после того, как сваи разложились. Со стороны, куда она наклоняется, был ров, и, что вполне возможно, был вынос песчаных грунтов в его сторону — это тоже может быть причиной. В целом ситуация сложная.

Башня Сююмбике (фото: kazan-kremlin.ru)

— Башня не упадет?

— У нее теперь надежное основание: хорошие работы провел «Гидроспецстрой». Но существуют другие процессы, которые тоже провоцируют. Например, поскольку здание наклонено, то в одной части фундамента происходит отлипание, в другой — усиленная нагрузка. Получается слабое звено. А если сильный ураган, ведь башня испытывает ветровую нагрузку? Поэтому нужно посмотреть тренд деформации. Взять у гидрометеоцентра информацию о розе ветров и интенсивности, ветровой нагрузке и посмотреть по графику — есть ли всплески с этими периодами ветровой нагрузки. Это все надо сделать — нужна информация о жизни башни.

УЧТЕТ ЛИ КАЗАНЬ ОШИБКИ НОВОЙ МОСКВЫ

— Сегодня очень популярна тема освоения подземного пространства. Отдельные застройщики, девелоперы на своих участках реализовывают проекты.

— Это выгодно. С одной и той же площади получается двойная выгода. Сегодня весь мир обеспокоен стоимостью земли, особенно на территории мегаполиса. В целом ряде крупных городов созданы подземные города. То, что я видел в Монреале, — это потрясающая картина! Житель 25-этажного небоскреба в домашних тапочках спускается на минус третий, четвертый этаж в магазины, покупает все необходимое и в тапочках поднимается обратно. В Японии созданы целые города под землей. Великолепный проект в Хельсинки по созданию подземного города. Там твердые породы, но их ничего не останавливает. Хельсинки считается одной из самых северных столиц в северном полушарии, у них неделями стоят полярные ночи. Бывает летом очень плохая погода, когда льют ливни. То есть пребывать в это время на поверхности очень сложно. И они решили сделать подземный город. Таким образом они освобождают прекрасный город для туристов, а вся инфраструктура уходит вниз. Если туристу что-то надо будет купить, он тоже спускается вниз.

«Вы потом учтете все ошибки Новой Москвы. Вы почувствуете, насколько это сложно для жителей — ездить по 1,5 часа в одном направлении»

— Разве для России с ее пространствами это актуально?

— А подземные паркинги? Это первый шаг. Правда, меня удивило, когда я узнал, что окупаемость паркинга на Привокзальной площади — 50 лет.

— Проблема в том, что пришлось переносить много сетей, коллекторов. Кроме того, там очень сложные гидрогеологические условия, сделаны 160 водопонижающих скважин, которые 365 дней в году качают воду, там активное водопонижение. Полпарковки, не говоря уже о фундаментной плите, находится ниже уровня грунтовых вод. В Казани это одно из самых низких мест, до революции эта территория называлась Мокрой слободой.

— Этим трудностям и должна предшествовать детальная инженерно-геологическая съемка. Конечно, не под всем пятном мегаполиса делается подземный город, выбираются наиболее благоприятные условия. Например, в скальных грунтах нет проблемы воды, более того, они [в Хельсинки] опускаются на определенную глубину, в скале создают целик (часть рудного тела, не извлеченная в процессе разработки месторождения для предотвращения обрушения кровли — прим. ред.), получается, город не задевает интересы дневной поверхности. Это важно. Потому что если еще задумываться о перекрытии, как, например, у паркинга, то будут дополнительные трудности и сложности.

Вы жалуетесь, что вам уже тесно в городе. Высотные здания в историческом центре строить не будете. Остается единственный вектор — вниз. Вот я думаю, что таким участком для Казани был бы Чернышевский хребтик. Вы его бы полностью разработали и освободили бы себя от болевой точки, дополнительно соль в медицинских целях добывали бы при разработке.

— У нас есть еще правый берег Волги.

— Вы потом учтете все ошибки Новой Москвы. Вы почувствуете, насколько это сложно для жителей — ездить по 1,5 часа в одном направлении. В этих спальных районах Москвы уже строят консерваторию №2, филармонию №2, концертный зал №2. Очень трудно добираться.

— Вы занимаетесь подъемом храма Всех Святых на Кулишках, расскажите об этой уникальной работе.

— В результате техногенеза (изменение ландшафтов под воздействием производственной деятельности человека — прим. ред.), который активно действует и у вас, тем более Казань на 200 лет старше Москвы, процессы поверхностной эрозии приводят к неорганизованному формированию дневной поверхности. То есть если у вас стоит здание, построенное, например, в XVI веке, то к XIX веку оно уже на 2 - 3 метра погружено в этот техноген. Храм Всех Святых на Кулишках на 4 метра погружен. Я предложил поднять его. Когда он будет поднят, храм задарма получит 560 квадратных метров, целый подземный этаж. Мы провели огромную работу за 1,5 года, укрепили сваями, сделали рабочую зону внизу для подъема храма, даже откопали храм с трех сторон, чтобы поднять. Но, к сожалению, вмешался человеческий фактор, пока финансирование приостановлено.

Храм Всех Святых на Кулишках
Храм Всех Святых на Кулишках (чтобы загрузить картинку полностью, нажмите на нее)

— Мы говорили об Александровском пассаже, а у нас с другой стороны хребтика находится целый квартал, реставрацией которого занимается «АК БАРС Девелопмент»: Рахматуллина - Наджми - Профсоюзная - Джалиля. Что там с геологией?

— На этой территории впервые организация из Марий Эл провела изыскания, я их посмотрел, довольно серьезная работа. Они оценили первый и опасный процесс, который назвали суффозионно-карстовым (вынос мелких минеральных частиц породы фильтрующейся через нее водой с последующим образованием карстовых пустот — прим. ред.). Там уже есть полости, которые формируются миллионы лет. Нужно провести наблюдение. Может быть, в меньшей степени бурение, оно дорогое, а провести геофизику с георадарами, которые помогут выявить все аномалии. Что там? Что из себя представляет карстовая полость, есть ли там вода, можно ли организовать плавание на лодке (смеется)? В исследовании, которое провели марийцы, говорится именно о суффозионно-карстовом процессе — почему я и не рекомендовал сваи. Потому что этот процесс будет разуплотнять пески, где сваи работают по принципу висячих свай — за счет бокового трения. Так возникнет так называемое боковое трение — грунт вместе с осадкой будет тянуть здание вниз.

В Москве, где ситуация с грунтами проще, чем у вас, уже есть прецеденты, когда сваи, установленные глубиной 14 метров, затягивались вместе со зданием. Здание как будто по проекту должно стоять на века, а оно потянулось вниз. И там перешли на другие технологии: все пески укрепили инъекцией. Правда, разработанную рецептуру никто не раскрывает, сейчас такое время, когда все секреты держат в потайном кармане.

Подготовил Владимир Казанцев

P.S. Интервью было записано во время «Архитектурного завтрака» с участием помощника врио президента РТ Олеси Балтусовой, заместителя министра культуры РТ Светланы Персовой, советника по градостроительству и архитектуре группы компаний «АК БАРС Девелопмент» Дмитрия Пузырева.