Семен Игнатьев: сталинский палач или друг татарского народа? Послесловие историка

Профессор Султанбеков полон творческого оптимизма

«ГАЛИМАТЬЯ» КАК ЗНАК ПРИЗНАНИЯ

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

· Читал эту галиматью, и в памяти всплывал журнал «Огонек» конца 80-х. Тот же стиль, как под копирку.

· Чего это вы так пренебрежительно о прессе конца 80-х годов? «Огонек», «Московские новости», гавриловская «Вечерка» в Казани дали возможность узнать мир без официального присмотра.

— Булат Файзрахманович, вас — автора «галиматьи» об игнатьевской биографии, а заодно и «БИЗНЕС Online» — причислили «в клику» передовиков перестроечной журналистки. Вы как себя ощущаете в такой компании?

— Я думаю, что ответ вот этому человеку, очевидно, не понимающему, что сделано было в конце 1980-х и в 1990-е годы демократической прессой, очень правилен. Я хорошо помню первого главного редактора нашей «Вечерки» Андрея Гаврилова, знаю, что и вы, и некоторые другие ваши нынешние сотрудники с ним работали. «Вечерняя Казань», пожалуй, была первой ласточкой, первой открытой трибуной. Люди получили голос неподцензурный, и в этом огромная заслуга Гаврилова и его команды.

Кстати, когда Фикрят Табеев перед референдумом выступил с призывом не поддерживать суверенитет, я в «Вечерке» опубликовал статью, которая заканчивалась словами: «Если Табеев говорит «нет», то мы должны ответить «да!». Было много звонков по этому поводу. Табеев, очевидно, выполнял задание: московская прописка, «Рублевка» и все такое. Ну да это уже дело прошлое. Так что если «БИЗНЕС Online» сравнивают с «Московскими новостями» Егора Яковлева, «Огоньком» Виталия Коротича, «Вечерней Казанью» Андрея Гаврилова, я думаю, что это своего рода признание заслуг. С чем вас, а заодно и себя немного поздравляю.

Булат Султанбеков уверен, что современная преса не идет в сравнение с демократическими изданиями 1980 - 1990-х годов

И хотел бы вот что сказать: я благодарен редакции «БИЗНЕС Online» за само ее существование, считаю это издание достаточно влиятельным во многих отношениях. Читаю эту газету, «Звезду Поволжья» и наиболее интересные публикации «Комсомольской правды». Ну и Mail.ru, естественно. Этого мне вполне хватает, чтобы быть в курсе дела. Я рад, что вы обратили внимание на биографию Игнатьева, причем ваша статья — не просто переложение моей книги. Вы где-то выходите за ее рамки, привлекаете другие источники. Я очень внимательно читал публикации, следил за отзывами.

НА ПРОСТОРАХ «ИНТЕРНЕТ-ПАМПАСОВ»

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

· Неужели БО больше не о чем писать, как о палачах, чье место в аду?

· Руководитель следствия «по делу врачей» — одного этого факта достаточно, чтобы не уважать этого человека.

· Не идеализируйте Игнатьева. Будучи чекистом, а потом членом партхозактива в Средней Азии, он немало местных жителей шашкой порубал в молодости... В Поволжье Семен Игнатьев, как умный человек, ушел в подполье по старой большевистской привычке, чтобы не играть в смертельные кремлевские пасьянсы.

· Крысиное царство. Друг друга не поубивали, надо хоть захоронить правду поглубже.

· Коммуняка он был бездушный. Богачей безо всякого разбора и без всякой жалости убивал. Но тогда таких было пруд пруди.

— Из почти полутора сотен читательских откликов лишь эти пять — стопроцентный негатив...

— В «интернет-пампасах» — там всякий народ попадается. Но любое мнение надо уважать. Вольтеру приписывают такую крылатую фразу: «Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить». Вызывать размышления, обсуждения, предваряющие действие, — главная задача историков и журналистов. В нашем случае считаю ее выполненной.

Но некоторые утверждения требуют ответов поконкретнее. И здесь на выручку очень вовремя снова подоспел читатель. Цитирую: «Игнатьев не мог никого рубить шашкой в Средней Азии, ибо в ЧК служил 8 месяцев, и это не кавалерия. Потом был на комсомольской и профсоюзной работе, где шашки не выдавали. Старым большевиком не был, вступил в партию в 1926 году». И снова в ответ: «Давно не брал я в руки шашки... Дорогой поклонник сталинских палачей, для того чтобы разорять кишлаки и «рубать в капусту» местное население, необязательно было служить в ЧК или быть кавалеристом. Продотряды карателей не были кадровыми бойцами, а состояли как раз-таки из комсомольцев и сочувствовавших типа Игнатьева».

О его деятельности в Средней Азии в начале политической карьеры подробнее рассказывается в книге; в сокращенный ее интернет-вариант необходимые контраргументы просто не уместились по объему.

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

ПанАлекс [комментарий]

· Некоторые приведенные факты полностью не соответствуют выводам и логике (видимо только потому, что так считают «историки»)... Сталин, минуя главу МВД, назначает Рюмина, инструктирует того, как вести дело, как избивать... Вот это уже явная клевета!

— Есть уникальный документ, называется «На приеме у Сталина», где записывались не только фамилии и инициалы людей, но и время — когда вошел и когда вышел. В этой книге посетителей зафиксировано несколько конкретных дат, когда Михаил Рюмин — заместитель министра госбезопасности, в сталинском кабинете в 1951 и 1952 годах лично докладывал о ходе «дела врачей». Этот документ я и использовал в книге об Игнатьеве. За каждый факт, за каждый вывод я как автор отвечаю полностью. А если возникают сомнения, в ее конце есть приложение, есть список источников и литературы, которые я использовал, самым тщательнейшим образом изучив.

НИЧЕГО, КРОМЕ ПРАВДЫ

— Как и когда у вас возникла мысль написать об Игнатьеве отдельную книгу? Ведь он уже был «героем» многих мемуаров, исторических исследований и даже литературных произведений (например, политического детектива братьев Вайнеров «Евангелие от палача»). Правда, героем эпизодическим и не всегда со знаком плюс...

Нажмите, чтобы увеличить

— Ну во-первых, у меня личные впечатления остались об Игнатьеве очень положительные. Я пришел в обком при Зиннате Муратове, потом работал с Игнатьевым, а ушел при Табееве, который меня после долгих просьб отпустил в вуз. Хотя непросто это было. О Семене Денисовиче Игнатьеве я читал и слышал очень много еще до работы над книгой. О нем писали сыновья Маленкова и Судоплатова, а самая интересная была книга Леонида Млечина «Председатели КГБ. Рассекреченные биографии», где я впервые прочитал, как ему угрожал Сталин за «бездействие» по «делу врачей». Собирая факты, высказывания, воспоминания, я постепенно пришел к согласию с оценкой Никиты Хрущева. В июле 1953 года на пленуме ЦК, когда обсуждали «дело Берии», он сказал, что Игнатьеву не надо было соглашаться на должность министра госбезопасности из-за мягкости своего характера и что он, будучи честным коммунистом, не подходил для этой работы. Но Никита Сергеевич лукавил — уж кто-кто, а он знал, что означало тогда не согласиться с предложением Сталина!

Игнатьев-министр не был сторонником жестких мер. Не ходил на допросы, принципиально не подписывал «расстрельные» списки, тянул время с арестами и применением пыток. За это в конечном счете он рисковал жизнью, выслушивая угрозы от самого «вождя». Да, написано о нем много, не всегда объективно. Свобода слова — она ведь проявляется не только в интернете, но и в «солидных» исследованиях, особенно эпохи «демократической эйфории». Я постарался охарактеризовать издания, где упоминается его имя, во введении к своей книге «Семен Игнатьев: свет и тени биографии сталинского министра». Здесь ведь важно не только читать, но и вчитываться, видеть между строк, сопоставлять и анализировать. Иногда даже умолчание красноречивей самых громких обличений.

Вот у меня в руках книга, я считаю, наиболее правдивая — книга известного ученого Якова Рапопорта «На рубеже двух эпох. Дело врачей». Он и сам был подследственным «врачом-злоумышленником», причем одним из главных фигурантов. Сидел два месяца на Лубянке. Правда, пыткам и избиениям не подвергался, но допросы проводились, что называется, «с пристрастием». (Он пишет, что подследственные врачи в этой обстановке повели себя по-разному. И после их освобождения это стало предметом обсуждения в медицинской среде и не только — прим. ред.) Так вот ни одним словом он не упоминает Игнатьева как участника и тем более виновника тех событий. Он говорит о Сталине, о Рюмине, о других. Хотя, казалось бы, уж по «делу врачей» в силу служебного положения министр МГБ просто обязан был появиться в этой книге. Но нет! Вот и делайте выводы.

Вот моя точка зрения: если бы не Судьба или Всевышний, как хотите, как кому больше нравится; если бы не 5 марта 1953 года, когда умер «вождь», то и Берия, и Игнатьев были бы обречены. Кстати, я в это время служил в армии, стоял в оцеплении у Манежной площади и видел, как происходили эти похороны уже глазами сержанта Советской армии. Действительно, все переживали, плакали, и это было искренне, потому что мы очень многого тогда не знали.

СЕКРЕТАРЬ «ВСЕЯ РУСИ» ИМЕЛ ВСЕГО ОДИН КОСТЮМ

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

· Как вспоминал мой ныне покойный отец, после окончания института в конце 50-х он был приглашен на работу в обком партии на должность инструктора. Как у нас водится, сразу же нашлись «доброжелатели», сообщившие о «неправильном происхождении». На этот сигнал Игнатьев отреагировал так: «Я принимаю на работу не внука муллы, а отличника учебы!».

— Похожий эпизод, характеризующий отношения Игнатьева с подчиненными, был в предыдущих публикациях, когда «первый» по своей инициативе помог посмертно восстановить вашего отца в партии. Каким вам запомнился Игнатьев при личных встречах?

— Я в «ближайшее окружение» не входил и видел его довольно редко. Ничего необычного в нем заметить не успел. Примечательным для меня остался его голос — низкий, как у генерала Лебедя. Нецензурных слов Игнатьев не употреблял, по крайней мере я не слышал. Но мог и в пределах нормативной лексики так припечатать, что мало не покажется. Ну об этом вы уже писали. И про мою агрызскую командировку тоже. Кстати, вот удостоверение, которое он мне вручил тогда, вызвав через помощника в свой кабинет. Когда я читал текст удостоверения, улыбнулся: «Это покажешь в райкоме. Они в соревновании, конечно, и без тебя обойдутся; ну это так, чтобы поофициальней, чтобы отнеслись серьезно. А вообще, тебе надо выяснить, насколько реальны жалобы». Я выяснил, доложил.

А другое поручение было такое. В Казань должна была приехать жена секретаря ЦК КПСС Аверкия Аристова Людмила Павловна с подругой. Она писала диссертацию на тему проблемного обучения. Решила использовать казанский материал. Игнатьев меня вызвал и сказал: «Месяц будешь их опекать, свяжешь с директорами школ, с пединститутом, с министром». Потом так на меня посмотрел (а я еще был не женат), добавил: «И не вздумай... ухаживать (в данном тексте применен синоним — прим. ред.)». Я ему: «Семен Денисович, да я ближе чем на километр не подойду!» Когда Людмила Аристова завершила свои дела в Казани и уехала, через некоторое время мне позвонили и попросили отвезти ей документы. Выдали командировочные. Я заметил:

— Я их адреса не знаю.

— Не волнуйся, найдут.

Я поехал, в Москве выхожу из вагона, ко мне два товарища подошли, оценивающе посмотрели:

— Султанбеков?

— Так точно.

— Пойдемте.

И мы не через общий, а через какой-то неведомый мне вход Казанского вокзала прошли, сели в «Волгу», и меня отвезли на квартиру к Аристову, на Кутузовский проспект. У входа там, конечно, товарищ в штатском, проверил документы. Сказал: вот такая-то квартира, вот лифт. Я отдал Людмиле Павловне бумаги; она расспрашивала, как у нас дела. На обед пришел Аверкий Борисович. Он заглянул в ее кабинет, где мы сидели, где были все ее книги, бумаги, поздоровался и прошел к себе. Так что разговора никакого не было.

Потом я говорю:

— Людмила Павловна, мне надо бы идти. Я хочу костюм купить.

— Булат, да у тебя же два костюма! Вот у Аверкия Борисовича один.

Ну она, конечно, умолчала, что ему в любой момент могли любой костюм подвезти. А сказала: «Ладно, я позвоню». Не помню, какая это была секция в ГУМе, но я пошел туда, где депутаты и другие товарищи отоваривались, и в этой секции купил два костюма. Дешево и, что называется, очень «сердито».

С книгой афоризмов, составленной Семеном Игнатьевым

В 1951 году Игнатьев три месяца был не министром, а представителем ЦК в МГБ. Одновременно он оставался заведующим отделом ЦК, а когда уже окончательно перешел на Лубянку, вместо него остался завотделом Аристов, который потом вырос до секретаря ЦК и курировал всю РСФСР. (В декабре 1957 года в дополнение к обязанностям секретаря ЦК КПСС и члена президиума ЦК КПСС Аристов был утвержден заместителем председателя бюро ЦК КПСС по РСФСР и фактически являлся руководителем РСФСР по партийной линии — прим. ред.) В 1957 году он и представил Игнатьева на пленуме Татарского обкома партии в качестве первого его секретаря.

В своей книге «О времени и о себе» секретарь бугульминского горкома партии Анвар Багаутдинов вспоминает, что когда был на приеме у Игнатьева и пожаловался на плохое снабжение у нефтяников, то «первый» прямо при нем позвонил Аристову, поговорил, и на другой день фонды в Бугульме увеличили в два раза. В ЦК и совете министров СССР было немало людей, которых выдвинул Игнатьев, и он пользовался этими связями не только в бытность свою руководителем Татарии, но даже и на пенсии, рекомендуя «наверх» достойных людей из нашей республики.

Говорят, что, уезжая в Москву, Игнатьев у вагона произнес, обращаясь к преемнику: «Фикрят, не забывай, народ надо кормить». Но все прекрасно понимали, что некоторые льготы и послабления в экономике Москва давала республике только под него. И то, что было позволено Игнатьеву, Табееву не дозволялось. Буквально через месяц после отъезда Игнатьева льготы в снабжении отменили. Такова политика.

БУДЕТ ЛИ В КАЗАНИ УЛИЦА ИГНАТЬЕВА?

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

Fandas Safiullin [комментарий]

· Да, будь Семен Игнатьев наших времен современником, он не допустил бы превращения Дома печати на Баумана в частный доходный дом. Не допустил бы изгнания оттуда татарских редакций и издательств татарских книг... Нам, татарам, должно быть стыдно перед памятью Семена Игнатьева.

В ответе казанской комиссии по топонимике говорится, что имя Семена Игнатьева будет представлено к увековечиванию в названии улицы

Анонимно [комментарии]

· Вы правы, Фандас-абый, полностью согласен с Вами. Семен Денисович Игнатьев — патриот татарского народа!

· Вот кто патриот. И кому надо монументы ставить.

· Полагаю, что он заслуживает и названия улицы. Конечно, не в историческом центре, вспомним недавний конфликт по поводу улицы Эсперанто... Могли бы дать в Авиастроительном районе — там «Оргсинтез», который он «выбил» в ЦК, и авиазавод, который выпускал ТУ-22, наш первый сверхзвуковой «стратег», тоже «выбитый» им, на его производство претендовали еще 5 городов.

· Полностью согласен (что бывает редко) с мнением Фандаса Сафиуллина. Тут уже говорили об увековечении памяти, предлагали назвать улицу, но там очередь большая, прибавились Табеев и Усманов, вполне достойные этой чести.

— Есть ли шанс у праздника на улице Игнатьева?

— Начнем с того, что мне очень важен комментарий депутата Фандаса Сафиуллина, который в Государственной Думе фактически пытался продолжить то же самое, что делали Семен Игнатьев и Камиль Фасеев — в те годы секретарь Татарского обкома КПСС по идеологии. То есть обратить внимание депутатов на татарский язык, на культуру второй по численности нации в России.

Да, среди комментариев были предложения назвать его именем улицу в Казани, повесить на здании консерватории, бывшем обкомовском, мемориальную доску. Я в 2012 году обращался к нашему президенту Рустаму Минниханову о необходимости увековечения памяти Игнатьева и других выдающихся людей республики. В ответе Людмилы Андреевой, в 2012 году — председателя казанской комиссии по топонимике, очень подробно изложено, что делается в этом направлении.

«Я думаю, что самая лучшая память была бы в переиздании его [Игнатьева] уникальной книги»

Вот выдержки из этого письма:

«Комиссия по топонимике придерживается принципа переименования улиц только в исключительных случаях и при наличии в городе улиц с повторяющимися названиями. За все время работы действующей комиссии по топонимике переименовано всего 14 существующих улиц, 7 из них были улицами с повторяющимися названиями. Среди переименованных улиц Фрезерная (ныне Кулагина), Трубная (ныне Гумера Гали), Осиновая (ныне Дмитрия Менделеева), Взлетная (ныне Альберта Камалеева), часть улицы Нариманова (ныне Сары Садыковой), Задне-Хади Такташа, Мензелинская и часть улицы Луковского (ныне Туфана Миннуллина), при этом сохранены исторические названия улиц Нариманова и Луковского... Казань развивается и разрастается, поэтому приоритетным направлением является наименование новых улиц, а не переименование существующих. В настоящее время ведется работа по созданию банка данных улиц с повторяющимися названиями, которые появились большей частью оттого, что город разрастается и к нему присоединяются новые районы. После тщательного анализа собранного материала будет создан план переименования улиц с повторяющимися названиями... В жилом комплексе «Светлая Долина» Советского района появились улицы Александра Курынова и Натана Рахлина...

Будут представлены к увековечиванию в названиях улиц имена Г. Баширова, Н. Фаттаха, Р. Мустафина, Д. Валеева, М. Магдеева, Ю. Туишева, Н. Даутова, Ф. Мансурова, А. Агафонова, Д. Зубаирова, С. Игнатьева».

Но я думаю, что самая лучшая память была бы в переиздании его уникальной книги. Меня порадовала очень активная реакция читателей на «Афоризмы. Мысли и изречения разных времен и народов. Сборник, библиографический указатель и примечания составлены С. Д. Игнатьевым». Книга была впервые издана в 1972 году в Улан-Удэ и там же, в дополненном и переработанном виде, вышла еще раз в 1975-м.

Титульный лист книги афоризмов, составленной Семеном Игнатьевым и подаренной Булату Султанбекову Гумером Усмановым

Видите у меня эту книгу? Ее подарил Гумеру Исмагиловичу Усманову, который пришел в гости на его московскую квартиру, сам автор — Семен Денисович Игнатьев. А Гумер Исмагилович, когда я написал книгу об Игнатьеве и вручил ему, подарил мне вот этот экземпляр.

Преимущества переиздания такого «памятника» очевидны и для читателей «БИЗНЕС Online».

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

· «Афоризмы» Игнатьева — библиографическая редкость, и, конечно, их нужно переиздать в Казани. Может кто-то из обитателей Форбса осчастливит. Для них это мизер, стоимость вечера в ресторане.

· Если книга Игнатьева действительно гениальна, а не является аккумуляцией чужих мыслей по типу многочисленных сборников афоризмов, вы еще и заработаете на ней деньги.

Нажмите, чтобы увеличить

· Если эту книгу переиздадут в Казани с небольшой справкой об авторе, то это будет лучшим памятником С.Д. Игнатьеву, очень много успевшим сделать для Татарстана за время своего первосекретарства. Уверен, книга на полках не залежится, сейчас она библиографическая редкость, мне ее прислал приятель из Бурятии, где она была издана дважды, но тоже давно исчезла.

· Это будет лучший памятник ему, чем улица, или мемориальная доска на здании, где он работал, как предлагали некоторые комментаторы.

· Если цена будет в районе 300 — 350 рублей, приобрету 5 — 10 экземпляров и разошлю друзьям в другие регионы и за рубеж, и, в первую очередь, в Израиль, где много знакомых из Казани. Знай наших! Вот какие секретари были у нас.

Гумер Усманов (в центре)

«ГУМЕР, ТЫ НЕ ПРАВ!»

Из комментариев на «БИЗНЕС Online» (авторская орфография и пунктуация сохранены):

· БО, спасибо, что на выходные даете такие материалы.

· Он дважды руководил Башкирией и оставил там очень хорошую память, особенно у татар.

· До 25 лет прожил в Бухаре, 21 в Казани — и не знал о таком большом человеке, имевшим отношение к двум родным для меня городам!

· Ждем продолжения! Очень интересно!!!

· Супер! Спасибо, ждем продолжения. Ташкент.

· Не красит нас наплевательское отношение к людям, которые создавали то, чем мы и до сих пор пользуемся. С удовольствием почитал бы в БО о Ф.Табееве, Р.Мусине и Г.Усманове — единственном татарине, ставшем секретарем ЦК КПСС и ушедшим оттуда из-за несогласия с политикой Горбачева. Я помню, был еще школьником, как после его выступления против Ельцина на казанских заборах появились надписи «Гумер, ты не прав!», а он многое предвидел.

— Политический портрет советских правителей республики — «ходовой товар» на современном медиарынке?

— Комментарий, где говорится, что человек хотел бы узнать побольше о людях, которые в свое время руководили республикой, — в частности, Фикряте Табееве, Рашиде Мусине и Гумере Усманове — пожалуй, самый важный из всех. Думаю, если газета обратит внимание на этих людей, это будет интересно для ее читателей и полезно в целом для общества, особенно для молодежи. Этот год как-то стал очень печальным для Татарстана. Ушли из жизни сразу три его выдающихся деятеля — Табеев, Сабиров (Мухаммат Галлямович Сабиров — премьер-министр Татарстана с 1990 по 1995 год — прим. ред.), который возглавлял правительство республики в самые трудные для нее годы, и, конечно, Гумер Исмагилович Усманов. Среди них он — особая, уникальная личность. Единственный из татар секретарь ЦК КПСС. Рекордсмен по пребыванию на руководящих должностях: 16 лет — председатель совета министров республики, 7 лет — первый секретарь Татарского обкома, ну и год — секретарь ЦК КПСС. Да, читатель в своем комментарии прав: он ушел из-за несогласия с политикой Михаила Горбачева.

Султанбеков работает над книгой о Гумере Усманове

Усманов, будучи «первым» в Татарии, сначала принимал меня только по делу. Но как-то, смеясь, сказал: «Знаешь что, ты ни квартиру, ни машину, ни пропуск в обкомовскую столовую не просишь...» Пришлось подыграть: «Квартира у меня есть, а машина не нужна: я и на велосипеде на людей наезжаю». И последние 10 лет, когда он вернулся в Казань уже пенсионером, у нас сложились очень доверительные отношения. А начались они в конце 1989 года. Минтимер Шаймиев, первый секретарь Татарского обкома КПСС, создал группу по уяснению документов о «деле Султан-Галиева», в которую вошел и я. Шаймиев направил меня в Москву, сказав: «Обратитесь к Усманову, он знает об этом». Гумер Исмагилович работал тогда секретарем ЦК, то есть в высшем политическом руководстве СССР. Я ему позвонил, меня встретил в ЦК его молодой помощник Олег Морозов, которого он забрал с собой из Казани, и провел к Усманову. Тот меня выслушал и говорит: «Вы получите доступ ко всем документам».

Но далеко не все было так просто даже при его головокружительной власти. Почему-то очень сопротивлялся реабилитации Мирсаида Султан-Галиева в то время заведующий общим отделом ЦК Валерий Болдин. Но Гумер Исмагилович все же помог мне проникнуть в архивы, к сверхсекретным бумагам фонда Сталина, документам политбюро. В читальном зале КГБ на Кузнецком мосту я впервые увидел само «дело Султан-Галиева», его тома. Теперь они хранятся в Казани. Недавно я написал и издал книгу «Красный пророк. Воскрешение», в которой дается новая и неожиданная версия возникновения «дела Султан-Галиева». Издал за свой счет, поэтому крошечным тиражом в 50 экземпляров. Некоторые документы использовал и в книге про Игнатьева. Кстати, Усманов тогда и рассказал мне о том, что три раза был у него дома, о его библиотеке и фантастической страсти к чтению.

Недавно Султанбеков написал и издал книгу «Красный пророк. Воскрешение», в которой дается новая версия возникновения «дела Султан-Галиева»

Уже в Казани, будучи в отставке, он много чего мне рассказывал. Я его очень просил написать воспоминания, но он отвечал: «У меня и без этого недругов полно. Вот я тебе напишу, какой вижу свою работу в Казани». И написал специально для меня несколько листов от руки. В них очень много интересных вещей, о которых я в то время не знал: и о симфоническом оркестре, и о музее Тукая... Вот я сейчас пишу книгу, она будет называться «От РК ВЛКСМ до ЦК КПСС. Г.И. Усманов. 1932 - 2015 годы». В ней без купюр будут его заметки из тех самых листков, мои размышления, а в последней главе «Комментарии. Размышления. Мнения» о нем выскажутся 5 - 6 человек, которые его близко знали и работали.

Читайте также:

• Семен Игнатьев: путь на вершину власти будущего босса Татарии. Часть 1-я
• Семен Игнатьев: самый «бескровный» министр госбезопасности Сталина. Часть 2-я
• Семен Игнатьев: как главу Татарии наказали за татарский язык. Часть 3-я
• Семен Игнатьев: что скрывают неопубликованные мемуары экс-главы Татарии? Часть 4-я

Фото Ильи Чиркова