Михаил Елизаров: «Песня – это эмоциональный сгусток, тут без мата не обойтись»

Михаил Елизаров: «Я, который пишет прозу, совершенно не считается с тем, кто сочиняет тексты, чтобы потом их спеть»

«Я, КОТОРЫЙ ПИШЕТ ПРОЗУ, СОВЕРШЕННО НЕ СЧИТАЕТСЯ С ТЕМ, КТО СОЧИНЯЕТ ТЕКСТЫ, ЧТОБЫ ПОТОМ ИХ СПЕТЬ»

— В последнее время вы чаще даете концерты, а про вашу новую книгу пока ничего не слышно. Кем вы себя сейчас ощущаете — писателем или музыкантом?

— Человеком, который иногда пишет книги, а иногда сочиняет песни и поет их. Зависит от того, к чему душа лежит в конкретный момент. Сейчас было больше песен, книгу когда-нибудь сделаю. Я оцениваю свою работу тогда, когда она готова.

— Вы сейчас работаете над какими-то текстами?

— Я всегда что-то делаю, если получится — тогда я скажу, что это готово.

— Какая разница между работой над текстом книги и песни?

— Это совершенно разные жанры. Поэтический текст, который потом будет помножен на музыку, отличается даже от стихотворения, потому что там иная драматургия, структура и задача. Песня же подразумевает в том числе и исполнение — еще один художественный аспект. А проза имеет принципиально иную природу. Она сама в себе, ее создают совсем другие мыслительные энергии и приемы.

Можно, конечно, сказать, что природа этих текстов одна, потому что их создает один человек — я. Но для меня это разные авторы. Я, который пишет прозу, совершенно не считается с тем, кто сочиняет тексты, чтобы потом их спеть.

— Ваши тексты для книг и песен сделаны по-разному. Например, в песнях намного больше мата, чем в книгах. Почему?

— Песня — это эмоциональный сгусток, бурный монолог. Она может обладать повышенной экспрессивностью. Экспрессивность подразумевает ненормативную лексику, часть нашей бытовой речи. Мои песни — это бытовое повествование, там описывается какая-то ситуация, которая рассказана обыденным языком. Мат — ее узаконенная часть.

Когда я пишу книгу, мат может присутствовать только в речи персонажа. Если он хочет выматериться, я же не могу заткнуть ему рот. Ведь я пытаюсь отразить, условно говоря, правду. Слова автора или описания — это другое.

— Откуда берутся темы ваших песен?

— Если бы я знал, как придумываются темы, то я бы поставил это придумывание на поток. Каждый раз, когда я заканчиваю работу и у меня нет новой заготовки, я смиряю себя с мыслью, что больше не сочиню ни одной песни. Не могу даже сказать, что у меня бывает озарение, потому что я довольно просто оцениваю то, что делаю. Я не знаю, с чего начинается работа: забавная рифма, сочетание аккордов небанальное или, наоборот, с обработки какой-то музыкальной банальности. Потом из этого развивается текст.

«Писатель успешный — это медиапродукт. Мало придумать историю и записать ее. Нужно уметь разыгрывать и продавать свой образ»

У КНИГИ МАЛЕНЬКАЯ ОТДАЧА

— Что вам сложнее писать — песни или книги?

— У каждого автора своя мотивация. Мне важен диалог с зрителем. Концерт подразумевает интерактив. Для меня, как для автора, это интереснее. У книги медленная отдача. Есть критика, которую читать не надо, а формат общения с читателем, обмен энергиями затруднен. Поэтому концерт более благодарная штука.

Песня делается очень быстро, в моем случае — иногда даже за 15 минут. А книга — это монотонный труд. Каждый день ты садишься и понемногу двигаешь текст. Сначала он маленький, как снежок, ты катаешь его, он становится больше и больше, потом рассыпается, ты начинаешь заново. Это все хлопотно, с песнями результат быстрее.

— Вы не думаете, что отошли от прозы, потому что изменилась писательская среда?

— В литературе меняются контексты. Безусловно, в наше время создаются тексты, которые были бы лучше востребованы в иной период. Но поменялся вес слова — его значимость и сакральность снижены. Сейчас доминируют другие медиальные форматы, а литература заняла более скромное место.

— Но ведь вы продолжаете транслировать свои мысли, только с помощью песен.

— Песня — это особый жанр. В ней присутствует краткость. То, что в прозе может выглядеть кондово, неповоротливо, в песне прокатывает. Плакатная книга скорее всего будет нехороша, а песня-агитка сработает. Для каждой идеи есть соответствующая форма. Лимонов однажды пренебрежительно высказался о замечательном романе Пелевина «Чапаев и Пустота», мол, «меня не интересуют анекдоты про Чапаева, растянутые до объемов романа». Для него художественное — это экстремальная биография человека, война, бой, тюрьма.

— Какова роль писателя сейчас?

— В нынешнее время писатель — это не тот, кто просто пишет книги, тексты. Писатель успешный — это в первую очередь медиапродукт, нагруженный дополнительными коммерческими смыслами. Уже мало придумать историю и записать ее. Нужно уметь разыгрывать и продавать свой образ.

— У вас бывают корпоративы, как это вообще выглядит?

— Не стоит придавать этому слову какое-то особенное значение. Речь идет о выступлении на частной, а не общественной площадке. Есть люди, которым тяжело воспринимать исполнителя в ситуации концерта, шумно, людно. В сути, это обычный квартирник, за который, по мнению обывателя, очень много платят. Хотя и это тоже не обязательно.

И, как правило, то, что я исполняю, нравится только человеку, который меня пригласил. Все остальные находятся в неприятном шоке, и я испытываю муку от того, что кого-то коробят мои строчки. Поэтому я в тысячу раз больше рад любому концерту, когда люди пришли по делу и точно знают, что от меня ждать.

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ — ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК ВДОХНОВЕНИЯ

— Может ли писатель высказывать свою гражданскую позицию вне книг?

— Как показывает мой опыт, художнику лучше промолчать. Например, я не помню, чтобы тот же Пелевин комментировал какое-нибудь событие с гражданской точки зрения. Художник, высказывающийся на ту или иную политическую тему, зачастую выглядит неумно или некомпетентно. Но как я уже говорил, писатель — это и медиапродукт. И отсутствие мнения может вызвать сомнение у СМИ: а профпригоден ли такой медиаписатель, рентебелен и рыночен ли?

— Вы высказываетесь.

— Я изо всех сил пытаюсь смирять себя и по мере возможности игнорировать новостной контекст. Мое высказывание не имеет силы и не способно изменить ситуацию.

— Вы в одном из интервью говорили, что «политика убивает людей». Что вы имели в виду?

— Политика — это та самая комната со стульями, туда лучше вообще не заходить. Это всегда деструктивный выбор, потому что люди, создающие политический контекст, очень четко определились с пространством, где эта самая политика творится.

— Роман «Библиотекарь» собирались экранизировать, есть ли какие-либо новости об этом?

— Я надеюсь, этот проект будет запущен. Моя компетенция закончилась, когда я писал книгу. Фильмом занимаются другие люди. Я немного помог со сценарием — попытался вынести идеологию моего текста, чтобы там был не только экшен, но и мысль, с которой я все это делал.

— То есть у вас есть видение «Библиотекаря» на экране?

— Я хотел бы сохранить на экране то, что есть в тексте. Все-таки это не только сцены насилия и сражения. Там есть чаяния человека, чье детство прошло в Советском Союзе. Реконструкция идеалов союза небесного, ведь именно эта преемственность сохраняет до сих пор Россию.

— А вам нравится образ СССР в недавних громких сериалах — в «Оттепели», например?

— Я посмотрел «Оттепель» — добротная история с привкусом парфеновского «Намедни» про то, как смешные и глуповатые советские люди снимают плохой советский комедийный фильм. «Оттепель» — умелая глянцевая ложь о советском кинематографе. Но примечательно, что Советский Союз в который раз доказывает свою рентабельность — он единственный источник вдохновения и дохода, и обращение к нему, к реалиям его, обеспечивает рейтинг и аудиторию. Советский Союз — единственное, что может заполнить художественную пустоту нового времени, он бескорыстно предоставляет свое великое пространство, которое по желанию режиссера можно населить алкашами, трусами, подонками-следователями, талантливыми и гонимыми «голубыми», стукачами и кляузниками.

— Год литературы заканчивается, изменил ли он для вас что-то?

— Это очередная государственная популистская акция, которая призвана симулировать движения в области культуры. Это просто слова, сродни китайскому календарю — очередной Год Совы или Козы. Календарь не подразумевает за собой никакого действия или результата.