«Фикрят Табеев никогда не давал в обиду своих, всех, кого он знал близко как добросовестных работников»

«РЯЗАНСКИЙ» ПРОСЧЕТ СЕМЕНА ИГНАТЬЕВА

Говорят, что, уезжая в Москву, Семен Игнатьев (Семен Денисович Игнатьев, предшественник Фикрята Табеева на посту первого секретаря Татарского обкома КПСС — прим. ред.) у вагона произнес, обращаясь к преемнику: «Фикрят, не забывай, народ надо кормить». Но все прекрасно понимали, что некоторые льготы и послабления в экономике Москва давала республике только под него. И то, что было позволено Игнатьеву, Табееву не дозволялось. Буквально через месяц после отъезда Игнатьева льготы в снабжении отменили. Такова политика.

Фраза о кормежке народа, приведенная в книге профессора-историка Булата Султанбекова «Семен Игнатьев: свет и тени биографии сталинского министра», в книге Ягсуфа Шафикова «Фикрят Табеев» звучит несколько иначе, равно как и история ее происхождения. Итак, слово — самому Фикряту Табееву: «Очевидно, многие в республике помнят, когда в начале 60-х годов в центральной печати гремела Рязанская область по части производства мяса. Первый секретарь Рязанского обкома КПСС Ларионов(Алексей Николаевич Ларионов, автор аферы, известной как «Рязанское чудо» — прим. ред.). тогда отрапортовал перед Москвой и всем советским народом о выполнении трех годовых планов сдачи мяса государству. Позже выяснилось, что это приписка, настоящий обман людей и государства. Рязанцы мясо закупали в других областях и сдавали как произведенное у себя. Они собрали весь скот у населения и пустили под нож.

Тогда приписочной болезнью заболел и наш первый секретарь обкома партии Семен Денисович Игнатьев... Как я уже говорил, у Семена Денисовича Игнатьева с Н. С. Хрущевым были непростые отношения. Чтобы сгладить их и угодить Никите Сергеевичу, Игнатьев поддался соблазну последовать примеру рязанцев. По указанию ЦК КПСС он послал в Рязанскую область на всесоюзный семинар по изучению опыта рязанцев татарстанскую делегацию. Ее возглавил первый секретарь Буинского райкома КПСС Георгий Федорович Мамаков.

По возвращении из Рязанской области в нашей республике началась настоящая чехарда с целью выполнения трех планов. Особенно отличился Буинский район. Это, конечно, под воздействием Семена Денисовича.

Я такую ситуацию не понимал. Как это на ровном месте, ни с того ни с сего выполнить три годовых плана по сдаче мяса? Многим было понятно, что если пойти на этот шаг, то надо забрать скот у населения, пустить под нож племенные и молочные стада колхозов и совхозов. Но Игнатьев и Мамаков, а также причастные к этому делу руководители об этом молчали. Три годовых плана в Татарии, к счастью, не успели сделать. А два сделали. К сожалению. Однако Н. С. Хрущев все равно не оценил инициативу Семена Денисовича. Республика тогда понесла тяжелейший урон в животноводстве.

Когда грандиозная афера в Рязанской области раскрылась, первый секретарь обкома Ларионов, не дожидаясь партийного и народного суда, застрелился.

Отрицательные результаты той приписочной эпопеи мы в Татарстане ощущали около трех лет, пока не восстановили воспроизводство животных.

После событий в Рязани Семен Денисович очень переживал. Он потом понял вред той кампании. Я уже тогда начал работать секретарем обкома КПСС по идеологи. Он при мне часто сокрушался и повторял: «Глупо очень поступили». Более того, я помню, Семен Денисович на одном из заседаний бюро обкома заявил, что руководство республики и лично сам он поступили неправильно.

Я больше скажу. Когда меня избрали первым секретарем и я провожал С. Д. Игнатьева в Москву, он мне на прощанье заметил:

— Я очень тяжело переживаю ту историю по заготовке сверхпланового мяса. Считай, весь скот зарезали. Чем же, ты теперь, Фикрят Ахмеджанович, будешь кормить народ? Надо же, весь скот пустили под нож... Трудность твоего положения я понимаю больше, чем кто-либо...»

СВОИХ НЕ СДАЕМ!

Табеев продолжает рассказ о последствиях «рязанской аферы» на земле Татарии: «После отъезда Игнатьева в Москву в ЦК КПСС зародилась идея проверить Татарию по заготовке продуктов животноводства: «Они там делают два плана. А ну-ка проверим, как они это делают». Это было зимой 1961 года. Я уже работал первым секретарем обкома КПСС.

По поручению ЦК КПСС в Казань приезжает огромная комиссия, в которую входили инструкторы центрального комитета и работники министерства сельского хозяйства СССР и РСФСР.

Напроверяли они тогда много. Особенно много нарушений нашли в Буинском районе. Оно и понятно. Первый секретарь райкома партии Георгий Федорович Мамаков под нажимом С. Д. Игнатьева был инициатором «делания» двух планов по продуктам животноводства. По итогам проверки московской комиссии собрали расширенное заседание бюро обкома КПСС. Результаты работы комиссии доложили псковские работники. Присутствовал и Мамаков. Разнесли тогда нас в пух и прах и предложили бюро обкома Г. Ф. Мамакова исключить из рядов КПСС и отдать под суд. Представителям ЦК КПСС тогда нужна была какая-то жертва.

Но тут я, как говорится, встал на дыбы. Я этой комиссии не боялся. Приписками не занимался. Команды пустить весь скот под нож не давал. Думаю: мне всего 32 года. В случае чего — уйду работать обратно в свой родной университет. На том заседании бюро обкома я выступил очень резко. Так и заявил:

— Я категорически возражаю против такой постановки вопроса. Мы никого за эти дела исключать из партии не будем. Отдавать под суд — тем более. Вы сами из ЦК первоначально эту рязанскую авантюру поддерживали. Сами навязывали нам выполнение двух и трех планов по сдаче продуктов животноводства государству. Да, Мамаков виновен. Но ведь не в такой степени, чтобы его исключать из рядов партии и отдавать под суд. Мы его накажем. Можем снять с работы. Это наше дело. Вас, дорогих представителей ЦК, прошу не мешать нам в работе...

Не скрою, тогда и среди своих были, мягко говоря, сторонники исключения из рядов партии Г. Ф. Мамакова и строгого наказания других. Это были те люди, которые смотрели в рот представителям цековской комиссии. Жизнь показывает, что именно в таких острых ситуациях выявляется, кто есть кто.

Комиссия отбыла в Москву в очень плохом расположении духа. Они доложили второму секретарю ЦК КПСС Фролу Романовичу Козлову о моем «неадекватном» поведении. Я ему объяснил ситуацию. И он разделил мою точку зрения. Потом членам комиссии Ф. Р. Козлов сказал: «Что вы пристали к Табееву? Он же к той кампании по заготовке мяса никакого отношения не имеет».

Вот таким образом я и мои сторонники сохранили на посту первого секретаря Буинского райкома КПСС Мамакова Георгия Федоровича, объявив ему выговор. Он на этом посту проработал до 1965 года. Мы его выдвинули на должность министра сельского хозяйства республики, где он проработал два года. Потом он ушел в проректоры Казанского сельскохозяйственного института, где трудился до 1994 года, пока не вышел на пенсию. Георгий Федорович Мамаков был достойным сыном партии, своей эпохи. Он был признанным организатором сельскохозяйственного производства. Из своих ошибок он умел своевременно делать выводы. О таких людях остаются только одни приятные воспоминания».

«НОСИ ЭТОТ ВЫГОВОР С ГОРДОСТЬЮ, КАК ОРДЕН»

«Наш «первый» нас постоянно опекал, а порой просто откровенно спасал, вспоминает Валерий Исаакович Грайфер, академик, генеральный директор ОАО «РИТЭК» (Москва), лауреат Ленинской премии (1976) в области науки и техники, выросший при Табееве от рядового инженера до главного инженера «Татнефти» и с его легкой руки направленный в Москву на высокую должность в министерстве нефтяной и нефтедобывающей промышленности СССР. — Помню, мы строили крупный газоперерабатывающий завод. Я тогда был управляющим трестом «Татнефтегаз». Цех в эксплуатацию мы пускали пообъектно, по мере готовности отдельных производств. Раньше намеченного срока сдали компрессорный цех, чтобы быстрее дать газ в Казань. Это почему-то не понравилось в комитете народного контроля СССР, который тогда возглавлял А. Н. Шелепин (Александр Николаевич Шелепин — советский комсомольский, партийный и государственный деятель, председатель КГБ СССР, председатель ВЦСПС, заместитель председателя совета министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС — прим. ред.). Короче, мне приплели большую приписку. В Москве «сшили» дело и подготовили такой проект: «Грайфера исключить из рядов КПСС, снять с занимаемой должности и отдать под суд». Если бы не вмешательство Табеева, запросто мог «загреметь». Фикрят Ахмеджанович лично встречался с Шелепиным. Отношения у них были нормальные. Доказал, что мы никакими приписками не занимаемся, а выполняем созидательную работу. Это было в 1962 году. Табеев ведь еще только около двух лет был первым секретарем обкома, но имел уже такой вес. Тогда он от меня и от моих товарищей отвел явную угрозу.

Второй раз он спас меня от своих же альметьевских партийных деятелей.

Валерий Грайфер
Валерий Грайфер при Табееве вырос от рядового инженера до главного инженера «Татнефти»

Решили мы построить большой детский сад на 200 малышей. Разрешили нам его построить в Мактаме, где строился завод. А Мактама находится почти в 30 километрах от Альметьевска, где тогда жили наши работники.

По разумению планирующих «умников», наши работники на вахтовых машинах должны везти из Альметьевска в Мактаму и отдать детей до вечера в садик. Вечером опять же в насквозь продуваемых вахтовках детей должны везти домой обратно в Альметьевск.

Ну, скажите, не абсурд ли?!

А мы взяли да построили этот садик в Альметьевске, у вахтовой остановки.

Родители не могли нарадоваться.

Партийные «ортодоксы» и контролеры «сшили» на меня персональное дело:

— Зачем нарушил принцип планирования? Почему садик построил в Альметьевске, а не в Мактаме, как планировалось сверху?

Я звоню в Казань Фикряту Ахмеджановичу: так, мол, и так — меня хотят незаслуженно наказать.

Он, безусловно, устроил партийным функционерам нагоняй. Однако все равно они успели-таки тогда мне вынести партийный выговоришко без занесения.

Вскоре в Альметьевск приехал Табеев и говорит мне: «Валерий! Носи этот выговор с гордостью, как орден. Вот ты какое доброе дело сделал для людей...» Вскоре этот выговор по требованию Табеева был снят.

Табеев никогда не давал в обиду своих, всех, кого он знал близко как добросовестных работников. Он всегда хорошо понимал, что не ошибается только лодырь, который ничего не делает».

В недавнем эксклюзивном интервью, данном «БИЗНЕС Online» в связи с кончиной Фикрята Табеева, государственный советник РТ Минтимер Шаймиев тоже откровенно рассказал, как тот спас его, молодого республиканского министра мелиорации, от уголовного дела.

КОММУНИСТАМ ФОРД НЕ НУЖЕН

Даже у ярых оппонентов Табеева не вызывают сомнения его заслуги в становлении республики как мощнейшего экономического и аграрного региона Союза. Нижнекамский промышленный узел, «Татнефть», КАМАЗ, авиационная, строительная и другие отрасли, развитие науки, индустриализация сельского хозяйства — об этом писали и вспоминали многие, причем в унисон и совершенно искренне. Его умение обаять — когда мягко, вкрадчиво, настойчиво, а когда и пламенно, с трибуны, обратить в своих союзников всех, начиная с генсека и председателя союзного правительства до рядового члена партии, от академика до рядового работяги — тут Табееву, действительно, равных были единицы. Умел он не только мобилизовать, повести за собой к цели, в которую верил. Многие руководители, специалисты отмечали также грамотность, продуманность его управленческих решений. Причем масштаб этих решений не имел значения — будь то строительство детского садика или крупнейшего в мире автозавода.

Как правило, делами он доказывал свою правоту.

28 августа 2014 года в набережночелнинском ДК «Энергетик» была отдана дань уважения всем первостроителям города и КАМАЗа. Отмечали 45 лет с начала закладки фундамента завода, и премьер-министр Татарстана Ильдар Халиков в своей праздничной речи упомянул о случае, подробности которого в свое время рассказал сам республиканский лидер в книге «Фикрят Табеев»:

Даже у ярых оппонентов Табеева не вызывают сомнения его заслуги в становлении республики как мощнейшего экономического и аграрного региона Союза

«В первые годы строительства КАМАЗа в Набережных Челнах побывали чрезвычайные и полномочные послы многих стран, представители крупного бизнеса, известные политики. Был здесь и крупный капиталист, владелец ведущих автомобилестроительных заводов США Форд (Генри Форд II, 1917 - 1987, президент Ford Motor Company, внук основателя династии Генри Форда — прим. ред.). В дни первого посещения Набережных Челнов, осмотрев площадки будущих заводов и Нового города, Форд усомнился в наших возможностях и мне прямо заявил:

— Вы затеяли несбыточное дело. Такой объем строительно-монтажных работ в такие сжатые сроки не под силу даже нам, капиталистам, имеющим несравненные с вами средства...

Я ему заявляю, что все намеченное выполним в срок. Тогда Форд мне говорит:

— Если это произойдет, я вступлю в вашу Коммунистическую партию...

Когда в конце 1976 года мы сдали первую очередь КАМАЗа, я шутливо обратился к члену Политбюро, секретарю ЦК КПСС А. П. Кириленко (он курировал строительство КАМАЗа от Политбюро ЦК КПСС — прим. ред.):

— Что будем делать с Фордом? Примем мы его в свою партию или нет?

Андрей Павлович шутку понял и отвечает:

— Зачем он, этот Форд, нужен нашей партии? Обойдемся и без него...»

Продолжение следует.

Подготовил

Читайте также:

Фикрят Табеев: от Рязани до Казани. Часть 1-я

Фикрят Табеев: стремительное восхождение на первый пост. Часть 2-я

Фикрят Табеев: на него смотрели снизу вверх в прямом и переносном смыслах. Часть 3-я