В эти дни на малой сцене Камаловского театра можно понаблюдать за ярким образцом современной татарской драматургии — идут премьерные показы спектакля Рамиля Гараева «Улетные танцы» по пьесе Салавата Юзеева. Она о том, что свобода выбора есть даже у лакея. Корреспондент «БИЗНЕС Online» вглядывался на премьере в яркие образы, созданные актерами-камаловцами, и размышлял над тем, что «аульная аристократия» в сущности не имеет национальности.
«ВСЕ ВЫ ТАКИЕ, ИСКЛЮЧЕНИЙ Я НЕ ВИДЕЛ»
«А стоит вам оказаться с ними вдруг совсем рядом, за одним столом, глазки у вас становятся масляными, и вы — герои — становитесь такими жополизами, каких свет не видел. И все вы такие, исключений я не видел. И ты как все — лживый жополиз. Ну что, правильно я говорю?» — говорит опытный Атабай (Наиль Дунаев) своим молодым коллегам, распорядителям царской охоты в живописной местности.
Все действие спектакля режиссера Рамиля Гараева по пьесе Салавата Юзеева происходит на небольшом помосте, где прислуга устраивает диспуты о жизненной философии, тимбилдинговые пятиминутки или просто дурачится в ожидании очередного сеанса «кушать подано». Под ним — пропасть, которая подспудно привлекает каждого из героев, в его конце, на самом краю сцены, — шатер, куда периодически направляются, чаще с подносами в руках, Атабай, Руфин (Ильдус Габдрахманов) и Раян (Алмаз Гараев).
Что происходит в шатре, об этом мы можем только догадываться, его обитатели так и не появятся перед глазами публики, давая знать о себе только пьяным гулом и отдельными, редкими членораздельными репликами. Но ясно, что там идет пир горой. И пирует, ожидая «пьяной» охоты, та самая, страшно сказать, «аульная аристократия». Причем для того, чтобы стать жестким обличителем современных социальных нравов, драматургу Юзееву оказалось достаточно буквально мелочей — дать тем самым хозяевам из шатра татарские имена и отчества, плюс тонко намекнуть на их происхождение, в одной из сцен распорядители бегут за полотенцами, поскольку гости решили устроить борьбу на поясах. Ведь стоило этим политикам-чиновникам-бизнесменам-бандитам, неважно кому, дать абстрактные имена мистер Джон или господин Джеймс, даже Иван Иванович или Иван Никифорович, и пьеса бы так ярко и свежо не прозвучала со сцены татарского театра. Но Мирсагяд Ахметович, Алмаз Назипович, Марсель Миндубаевич, кажется, этот самый главный, Вагиз Агдамович и пр. не будут давать покоя зрителю все полтора часа, которые длится спектакль.
«ПРОЩЕ ВСЕГО УВИДЕТЬ В ПЬЕСЕ СОЦИАЛЬНУЮ САТИРУ»
При этом сами авторы всячески открещиваются от попытки «шить» им политику. «В своем спектакле я хотел подчеркнуть важность свершения человеком правильного выбора. У человека он всегда есть. Но порой к этой возможности мы относимся очень легкомысленно, не задумываясь над последствиями того или иного решения», — говорит режиссер Гараев. «Проще всего увидеть в пьесе социальную сатиру, доходящую местами до гротеска, — указывает завлит театра им. Камала Нияз Игламов. — Но отнюдь не социальная несправедливость увлекает автора, капризные и избалованные нувориши — просто фон, на котором, увы, существует жизнь человека в ситуации выбора: потерять свое я или обрести свободу».
Собственно ситуация выбора появляется у героев далеко не сразу. Поначалу они так соревнуются в желании услужить господам, что даже надевают фраки прямо с плечиками. И довольно убедительно поясничают на сцене, благо драматург и режиссер в этом смысле постарались на славу. Дополняет гротескности и фарсовости происходящему нарочито киношный саундтрек спектакля — от «Мимино» до «Крестного отца», от «9 1/2 недель» до «От заката до рассвета».
Все меняется с появлением героини, имени которой зрители так и не узнают. Она (запоминающаяся работа Айгуль Миннуллиной) приехала, чтобы станцевать перед разомлевшими «охотниками», которые за время действия пьесы подстрелят только человека, танец живота. И, очевидно, не должна была ограничиться этим. И неожиданно появление этой «то ли девушки, а то ли видения», внесшей сумятицу в дружный мужской коллектив лакеев, вдруг заставляет задуматься последних о таких категориях, как свобода и достоинство, о чем предлагал забыть ветеран «сферы услуг» Атабай еще при первом инструктаже.
Дальше будет и любовь («камаловцы» даже попробовали себя в роли воздушных гимнастов), и мучительный выбор, а та самая пропасть, над которой и расположилось местечко для VIP-пикников, сыграет у Юзеева роль «ружья, висящего на стене». Причем правильный моральный выбор сделают все герои, даже тот самый Атабай, особенно терзаемый сомнениями, отправится вслед за «племенем младым, незнакомым», а его часто произносимое, после каждой удачной смены блюд, «без булдырдык» приобретет особый смысл.
И все-таки, несмотря на гротескность и фарсовость происходящего, у этой истории мог быть и другой конец. Драматург, любящий и сочувствующий маленькому человеку, затюканному ежедневной необходимостью проявления чинопочитания, о котором и сочинил пьесу, нашел для него хоть и трагический, но выход из положения. Однако кажется, что ничто не мешало героине Миннуллиной даже после всех разговоров о вечном поправить прическу, вновь стать девушкой по вызову и отправиться в шатер к Марселю Миндубаевичу, где ее так ждали.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 56
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.