Любой наблюдатель, сравнивающий волжские города, почти всегда отмечает одну парадоксальную, на первый взгляд, особенность. Казань выглядит на порядок более блестящим, ухоженным и впечатляющим городом, чем Самара или Нижний Новгород. Однако потом невольно замечаешь, что если в Самаре и Нижнем жизнь малого и среднего бизнеса кипит, то в Казани она практически незаметна. Каждый магазин, отель или кафе тут кажутся подразделениями некой огромной сверхкорпорации, а не результатом чей-то частной инициативы.

И невольно напрашивается вывод. Развитие в российских регионах заметно там, где большая нефть и сильная властная вертикаль. А жизнь – там, где власть более слабая власть и нет допинга нефтедолларов. Вопрос в том, смогут ли российские регионы обучиться искусству антидопингового эффективного управления. 

ПИОНЕР УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Любопытной чертой "минтимеризма" стало то, что на протяжении практически всего времени татарстанская властная команда отнюдь не почивала ни на лаврах суверенитета, ни на подушке сверхдоходов от нефти. Попытки создать модель эффективного управления, при котором власть уходит в социальные функции, уступая экономическую инициативу бизнесу, не прекращались в Татарстане с середины 1990-х годов. Но практически все они остались невостребованными.

Первым звоночком в этом ряду можно считать появление в 1996 году программы социально-экономического развития Татарстана, которую можно считать манифестом либеральной доктрины региональной экономической политики. В программе констатировался тупик основной ставки на поддержание "оборонки", ущербность финансового сектора, без которого развитие экономики невозможно, проблема "утечки мозгов" из региона (характерная ныне для всей России), риск потери способности к воспроизводству научного потенциала. Ее авторы предлагали резко ограничить расширение бюрократического аппарата, отмечая, что "это настолько не вяжется с видимым уходом государства из управления экономикой, что не поддается рациональным объяснениям". Предлагалось также запретить прямые инвестиции государства в экономику с тем, чтобы переводить его с допингового развития на естественное, передать контроль над предприятиями в управление частным компаниям и фондам, упростить и ввести общественный контроль над лицензиями, тарифами, акцизами, упростить налоговую систему.

Эта попытка реформ регионального управления так и осталась на уровне документа. Слишком резко она шла вразрез с интересами чиновничества и сложившимися управленческими традициями. А "заводила" этой программы, лидер казанских либералов первый вице-премьер РТ Равиль Муратов, вопреки прогнозам, не получил кресла премьера, в которое его тогда многие прочили.

И, несмотря на то, что ручное управление экономикой со стороны властей потерпела явные неудачи на примере КАМАЗа и ЕлАЗа (с которого после некоторых вялых телодвижений "сбежал" General Motors), в Казани продолжала реализовываться модель экономики, управляемой сверху.

Менее масштабные попытки реформировать эту систему были предприняты уже в 2000-х годах, когда в Казани под эгидой местного кабинета министров были разработаны концепция трехосной системы власти (министерства – служба надзора – агентство) и система индикативного управления (цели и способы измерения качества управления определяются индикаторами развития, которые планируется достичь). Однако эти попытки остались на уровне "игры ума" и в усеченном виде были экспортированы в другие, менее привыкшие к "допингу" регионы и в центр Германа Грефа. 

УСРЕДНЕННЫЙ РЕЗУЛЬТАТ

Одним из явных тревожных симптомов проблем "минтимеризма" стала элементарная статистика, характеризующая уровень жизни населения. При 30 млн. тонн нефти, добываемых ежегодно, и гигантских федеральных вливаниях, Татарстан остается в числе "серых середнячков": размер средней заработной платы здесь составляет 15-16 тыс. рублей, что меньше уровня примерно трети российских регионов. Институциональное отсутствие конкуренции (государство – единственный глобальный игрок в бизнесе) приводит к тому, что стимулов повышать оплату труда практически нет. В итоге прослойка среднего класса (сам факт существования которого в России все еще ставится под сомнение) здесь крайне мала, да и та образовалась в основном не на предпринимательстве, а на чиновничестве и аффилированных к нему квазибизнесах. Как заметил автору этих строк один из близких к правительственным кругам Татарстана персонажей: "а что вы хотите, ведь у нас средний класс назначили…".

Та же картина и с робкими попытками поддержки предпринимательства. В Казани принимались декларативные программы, создавались советы и фонды, ставились задачи, но далее регистрации в "одно окно" и пары технопарков дело не пошло. Что вполне естественно: поддержка бизнеса оставалась для региональной власти желательным, но вовсе не обязательным условием, благо к формированию бюджета налоговые поступления от зачатков предпринимательства имели самое ничтожное касательство.

…Посередине главной площади Казани до сих пор стоит монументальное изваяние Владимира Ленина. Переживший митинги демократов времен перестройки и демонстрации национального движения, здешний вождь мирового пролетариата и одет весьма неплохо, и имеет весьма уверенный вид. 

ВИДЫ НА БУДУЩЕЕ

В 90-е годы, в разгар бесконтрольной приватизации и раздрая в России, Татарстан называли "островом стабильности и порядка". Совпадение с предкризисной оценкой России неслучайно: пока нефть в цене, такие "острова" способны генерить относительно комфортный климат.

Однако кризис показал, что рассчитывать на его устойчивость не приходится. Нужно менять климатические установки.

В этом плане "большая губернаторская ротация" - это не вопрос смены персонажей. По идее, должна меняться сама парадигма регионального управления. Пока же основным его средством остается распределение. Государство – это склад, правитель – завхоз. Соответственно, чиновник выше бизнесмена. Бизнес процветает лишь там, где поддерживается чиновником. Даже масштаб не важен – что олигарх-миллиардер, что владелец районной типографии – все зависят от госзаказа, госвливаний, госдавалки.

Разумеется, при том тот, кто выше рангом в "давальной" системе, отлично сознает, что внизу воруют. И объявляет борьбу с коррупцией. Вопрос в том, что это борьба скорее с масштабом коррупции, чем с ней самой как явлением. Поскольку бороться с коррупцией в такой системе менеджмента – это значит бороться с самим ресурсом управления – "давалкой". Полная победа здесь будет означать, что змей Уроборос пожрал самого себя. Пока же власть остается в бизнесе, власть остается бизнесом.

bankir.ru