Муса Джалиль возмужал в своей деревне Мустафино Оренбургской губернии. Именно деревенская среда выковала в нем характер (фото: tatmuseum.ru)

ИНСТИТУТОМ ДЛЯ ТАТАР БЫЛА ДЕРЕВНЯ

Что хочешь, делай бог, с моей душой и телом,
Мой сделай черным лик иль сделай лик мой белым.
В пыль преврати, во прах немилостью своей
Или приблизь меня к щедрот своих пределам.

Бабур

Меня всегда занимала одна простая мысль. Вся татарская интеллигенция, выдающиеся политические, общественные деятели вышли из деревни. Возьмем, Юсуфа Акчуру. Жил в глуши Симбирской губернии. Даже по нынешним временам не самое привлекательное место. Но Акчура поднялся на вершину политического олимпа, как и Садри Максуди, который родился в деревне Ташсу Казанской губернии. Выдающиеся общественные деятели, такие как Гаяз Исхаки, Мирсаид Султан-Галиев, все классики татарской литературы, театра, искусства, композиторы, богословы мирового масштаба Шигабутдин Марджани, Ризаетдин Фахретдин, Муса Бигиев, Зия Камали и другие вышли из обычных татарских сел. Этот список можно легко продолжить. Могут сказать, что, мол, они учились в известных учебных заведениях (даже в Сорбонне) и там стали личностями. Ничего подобного. Они сформировались как личности у себя в деревне, а потому выбрали известные медресе, университеты Европы, Стамбула, Каира. Воспитывала их деревня. Разве у Мусы Джалиля героический характер сформировался в медресе «Хусаиния» Оренбурга? Сомневаюсь, хотя это медресе было джадидским, т. е. не самым плохим. Конечно, Муса возмужал в своей деревне Мустафино Оренбургской губернии. Именно деревенская среда выковала в нем характер, волю, талант организатора и поэта. Медресе дало какие-то знания, но, главное, не испортило деревенское воспитание. Любопытно, что у татар не говорят «деревенщина», встречается бытовое высокомерие горожан, но не в серьезной литературе.

Какой секрет хранила татарская деревня, чтобы формировать такие личности? Ведь выходцы из деревни легко адаптировались в городе, легко втягивались в дела губернии, позже республики и даже всей страны. Для них были доступны и высокое искусство, и большая политика, и масштабное предпринимательство, и военное дело, и прочее, они не терялись перед лицом высокомерного города. Нельзя скидывать роль татарской школы, пытавшейся подняться до уровня русских учебных заведений, но современные по тем временам мектебы появились только к началу ХХ века. В основной массе татарских детей обучали в сельском медресе, причем учили примитивной схоластике. Кадимисты учили шакирдов болтовне на богословские темы и ритуалам. Вообще, кадимизм в историческом плане отличился своими доносами, причем лидеры среди них вроде Динмухамедова (Ишми ишан) доносили даже на близких родственников. Джадидские медресе с серьезной светской подготовкой появились в массовом порядке к концу ХIХ века. Наиболее известные из них, такие как «Мухаммадия», «Галия», «Хусаиния», «Иж-Буби», стимулировали реформаторский дух в учениках, но основным воспитателем была все же сама деревня.

Обучение технологии выживания было уделом не школы и не медресе, а общины. Грубо говоря, «университетом» для татар была деревня как сообщество. Татарский мир представлял собой архипелаг островов национальной жизни, в котором отдельные поселения выполняли функции полисов, чем-то напоминавших древнегреческие города-государства. Татарская община резко отличалась от русских сел. У татар не было крепостничества, а государство не могло быть опорой, как у русских. Поэтому многие «государственные» функции перешли общине. По словам Исмаила Гаспринского, община «представляет собой миниатюрное государство с прочной связью частей с целым и имеет свои законы, обычаи, общественные порядки, учреждения и традиции, поддерживаемые в постоянной силе и свежести духом исламизма. Община эта имеет свои власти в лице старшин и всего прихода, нуждающиеся в высшем признании, ибо авторитет этой власти — авторитет религиозно-нравственный, ее источник — Коран. Община эта имеет совершенно независимое духовенство, не нуждающееся ни в каких санкциях и посвящениях. Всякий мусульманин может быть ходжой (учитель), муэдзином, имамом, ахуном и пр. при согласии общины. Мусульманство, не имея и не признавая сословий, не имеет кастового духовенства». Общинная автономия позволяла религии быть независимой от государственных претензий или касты священнослужителей, а потому идеология определялась не столько религиозными авторитетами, сколько потребностью народа в физическом и духовном выживании. Религия служила народу, но не наоборот, а потому татары легко адаптировались к экономическим и социальным условиям, несмотря на различные религиозные предписания (например запрета на банковский процент).

Ислам у татар резко отличался от арабских аналогов (фото Сергея Елагина)

«Я ЛЕНТОЧКИ ПОСТОЯННО УБИРАЮ, А ИХ ОПЯТЬ ВЕШАЮТ. ЗАМОК НА СВЯТЫНЮ НЕ ПОВЕСИШЬ...»

Следует терпимо относиться ко всем религиям, ибо каждый человек должен попасть на небеса своим путем.

Эпиктет

Ислам у татар резко отличался от арабских аналогов. Это связано с особенностями природы, хозяйства, культуры. До принятия ислама татары были приверженцами тенгрианства, которое было органической частью их образа жизни, сформировало такие черты ментальности, как веротерпимость и открытость, что дало преимущество тюркам при учреждении многочисленных государств. Тенгриантство нельзя считать язычеством в обычном его понимании. Это был монотеизм, но не авраамический. Именно поэтому предки татар легко перешли от тенгриантства к исламу — Тенгри стали называть Аллахом, Ходай (Всевышний). Никакой борьбы ислама с язычеством не было, как того требует Коран. Тенгрианцам перейти в ислам было несложно, поскольку сам Коран полон языческих символов, будь то солнце, деревья, вода и др., а культ солнца как божества очень похож на единобожие. Впоследствии, когда ислам укрепился и стал государственной религией Золотой Орды, слова «Тенгри» и «Аллах» даже в ханских ярлыках употребляли как синонимы.

Культ предков, характерный для тенгрианства, сохранился в татарской среде до сегодняшнего дня. Бережное отношение к могилам родителей, поминание умерших на третий, седьмой и сороковой день не вписываются в каноны ислама. Нет у арабов того почитания женщины, особенно матери, как это принято у татар. Унизительное отношение ислама к женщине татары не могут воспринять и никогда не примут. В тенгрианстве человек не раб, как в исламе, а сын божий. У татар никогда не было рабов, и даже в Российской империи среди татар практически не было крепостных. Поэтому в молитвах татары не просили униженно у Тенгри-Аллаха помощи, а обращались как к Отцу за советом и содействием. Поскольку в тенгрианстве не было ни Рая, ни Ада, то не надо было просить и об отпущении грехов, за них надо было отвечать в этой жизни.

Нередко в татарских деревнях до сих пор бережно относятся к святым родникам и озерам, в целом к святым местам. При этом языческие элементы явно выражены в ритуалах. Так, на «святом месте» в Биляре, по социологическим данным, многие стремятся привязать разноцветные тесемки, ленточки, платки к веткам кустарников, стволам деревьев вдоль всего подъема по лестнице и на опушке леса, на вершине горы. Это делают и русские, и чуваши, и кряшены, и татары самых разных возрастов — чаще молодые, но и пожилые, приезжающие экскурсионными группами или вместе с членами своей семьи. Эта традиция, в первоначальном виде сохранившаяся на Алтае, в последнее время стала распространяться в сельских местностях Татарстана и Башкортостана. К сожалению, клерикалы это пренебрежительно называют язычеством, пытаются с этим бороться, но безуспешно. Один из сельских имамов объясняет: «Эти ленточки я всегда убираю. Но их все время вешают. Не скажешь ведь — не приезжайте. Потом на святыню замок не повесишь. Она всем открыта. Такое проявление язычества нашей религией не приветствуется». Интервью с посетителями святых мест показывают, что это явление воспринимается ими как неотъемлемая часть традиционного ислама татар. На самом деле это доброе наследие тенгрианства, о котором помнили еще наши дедушки и бабушки, забыто сегодня, хотя кое-кто еще знает, что день надо начинать с утренней молитвы:

На «святом месте» в Биляре многие стремятся привязать к веткам деревьев разноцветные тесемки, ленточки. Это делают и русские, и чуваши, и кряшены, и татары (фото Зили Аглетдиновой, diary-culture.ru)

«ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПОЗИТИВНОЙ ЧЕРТОЙ ТЕНГРИАНСТВА БЫЛО ОТСУТСТВИЕ МЕССИАНСКИХ ПРЕТЕНЗИЙ»

Күк Тәңрем исеме белән,
Ак Кояшым исеме белән,
Көмеш Аем исеме белән,
Җир-Су Анабыз җисеме белән,
Тәңре йөзенә багып,
Кулларны күккә чөеп,
Туып килгән яңа көнгә
Арбау әйтәм — тыңлагыз,
Ишетегез, күрегез.

Именем Неба,
Именем Белого Солнца,
Именем Серебряной Луны,
Сутью Матери Земли-Воды!
Протягиваю к тебе руки,
О, Всевышний!
Так я встречаю рождающийся день
И заклинаю —
Смотрите на меня, слушайте меня.

В отличие от язычества арабов у татар тенгрианство не было агрессивным, в этом секрет мирного характера татарских традиций в исламе. Нет никакого единственно правильного ислама для всех мусульман. Каждая страна, каждый народ отличаются своеобразием, отвечающим его положению, окружению, образу жизни.

Исключительно позитивной чертой тенгрианства было отсутствие мессианских претензий. Великие мировые религии выступили как преобразующее начало на планете, в то же время они изначально были мессианскими, что содержит противоречивые моменты, ибо в рай загоняли дубиной. Тенгрианство никогда не навязывало единую культуру. Яса Чингисхана признавала все культуры и религии равными, на чем строилась евразийская модель империи, ставшей основой Золотой Орды, а впоследствии Российской империи.

Нынешнее увлечение тенгриантством у казахов, отчасти у татар объясняется недовольством арабской версией ислама, которую привезли с собой шакирды учебных заведений Турции, Ирака, Сирии, Египта, Саудовской Аравии, где культура резко отличается от российских условий. Ни проповеди, ни насилие не изменят тех традиций, которые сохранились в татарской среде. Было бы неверно их преувеличивать, но и игнорировать нельзя. Их ценность не в конкретных знаниях, которые быстро меняются, а в технологиях организации социальной жизни, чему не учат в школе.

Татарская деревня. Работа художника Ильдара Мустафина (фото: mosobltatar.ru)

«В УМНОЙ ТАТАРСКОЙ ДЕРЕВНЕ УЧИЛИ ОРГАНИЗАЦИИ СООБЩЕСТВА ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ ПОЗИТИВНЫХ ЦЕЛЕЙ»

Если сегодня не строить школы, то завтра придется строить тюрьмы.

Отто фон Бисмарк

Секрет умной деревни (смарт-аул) кроется в технологии (ноу-хау) выживания. Этому не учит религия, тем более нет этого в исламе, не учит этому и школа, ориентированная на накопление знаний. Открытость к новым знаниям всегда была присуща татарской ментальности, но она не была стремлением к знаниям ради самих знаний, как это навязывают сегодня в разных тестах, олимпиадах и прочее. Все эти игры в «Большую советскую энциклопедию» мало имеют смысла, ибо «Википедия» хранит столько информации, что можно о количестве знаний не беспокоиться. В традиционной татарской среде знания должны были организовать жизнь для выживания и процветания. Зачастую эти знания содержались в поговорках и пословицах в качестве народной мудрости. Выдающийся татарский поэт Хасан Туфан вспоминает, что в детстве они соревновались на предмет знания пословиц и поговорок. Он неизменно выигрывал, поскольку знал их на память более 700. Какой дипломированный филолог нынче похвалится такими «детскими» знаниями?!

В умной татарской деревне учили организации сообщества для достижения позитивных целей. Прежде всего это ориентация на созидание, а не на разрушение. Пугачевский дух не был присущ татарам, наоборот, была избыточная лояльность к любой власти, как правило, несправедливой по отношению к татарам. Сознание «государственника» всегда сохранялась в татарской ментальности и мешало как реформированию татарских ханств, так и активной политической деятельности в ХIХ веке. Любопытно, что среди татар практически не было диссидентов и в целом диссидентства как явления. Недовольство существовало, его высказывали, требовали больше прав, но всегда в законных рамках. Крестьянские восстания при Екатерине II были ответом на насильственную христианизацию, но как только она издала указ о веротерпимости, народ сразу же назвал ее весьма уважительно «әби-патша» — «бабушка-царица».

Умная деревня учила быть успешным в рамках установленных обществом правил. Успех с нарушением правил не считался победой. Для существования любого сообщества это исключительно важное условие, и те, кто приобретал технологию организации сообщества по установленным правилам, оказывались востребованными. У татар даже принято здороваться приветствием-вопросом: «Тәртип?» — «Порядок?» Надо ответить: «Порядок!» Любопытно, что узбеки в этом случае задают вопрос несколько иначе: «Тынычлык мы?» — «Все спокойно?» Эти нюансы ментальности незаметны на первый взгляд, но они определяют пусть небольшие, но преимущества в жизни. Моя жена — узбечка, она жалуется: «Вы, татары, хуже немцев. У вас на одну минуту нельзя опаздывать».

Сабантуй не был простым праздником для расслабления (по современной западной терминологии), к нему готовились загодя, джигиты набирались сил, тренировали себя и коней, кто-то хотел показать себя в ловкости, или силе, в борьбе, скачках, кто-то готовился показать навыки в лазании на шест или демонстрировать свои таланты в игре на инструментах, пении. Каждый мог выбрать игру по вкусу. Главное — надо было выиграть в рамках установленных правил. Бои без правил заведомо считались противоестественными. Нельзя ставить подножку в борьбе. Нельзя хитрить. Изначально в Сабантуе не было стремления к материальным подаркам, ибо всем давали вышитые полотенца, которые имели ценность только как символ победы. Больше всего подарков получал отставший конь — назер аты, его одаривали вдовы, те, кто потерял родных, близких. Основной урок Сабантуя не в материальных приобретениях, что портит его исконную природу, а в умении побеждать в рамках установленных обществом правил. Не ломать правила, не побеждать в боях без правил, а соблюдать правила и стать успешным — вот в чем смысл Сабантуя. Это и есть технология организации жизни, которая позволяет простым крестьянам чувствовать себя уверенно в большом мире и стать выдающимся политиком, бизнесменом, поэтом, просветителем, музыкантом и т. д. и т. п.

Чему же мы учим наших детей в школе? Набираться информации или социальным технологиям?

Тому, кто свет искал и знания постиг,
Достойный ученик нужнее всяких книг.
Я многое постиг, но нищ учениками,
Быть может потому, что сам я ученик.

Бабур

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции