Владимир Познер: «Отношение к Владимиру Путину на Западе сегодня более или менее единое, и оно отрицательное. Джонсон в этом смысле, конечно, не станет исключением» Владимир Познер: «Отношение к Владимиру Путину на Западе сегодня более или менее единое, и оно отрицательное. Джонсон в этом смысле, конечно, не станет исключением» Фото: Сергей Елагин, архив «БИЗНЕС Online»

«КАК ТОЛЬКО BREXIT СЛУЧИЛСЯ, БЫВШИЙ МЭР ЛОНДОНА КАК-ТО УШЕЛ ПОД КОРЯГУ»

— Вас не удивило назначение Бориса Джонсона министром иностранных дел Великобритании? Все-таки личность он, мягко говоря, неординарная.

— Вы знаете, удивило, но я не могу сказать, что меня огорчило это решение нового британского премьера Терезы Мэй. Джонсона все прочили в премьер-министры, говорили, что после ухода Дэвида Кэмерона точно будет он. Борис Джонсон был очень активный, как вы помните, сторонник Brexit (выхода Великобритании из Евросоюза — прим. ред.). Но как только Brexit случился, бывший мэр Лондона как-то ушел под корягу, извините за не совсем литературное выражение, как-то исчез, и вообще вопрос о его премьерстве тоже исчез из повестки дня. И потом возникла вот эта женщина, которая фигурировала среди возможных кандидатов, но никак не в качестве главного претендента. Ее назначение меня очень интригует.

— Чем же?

— Тереза Мэй оказалась, на мой взгляд, крайне неожиданным выбором консерваторов. Ее первое выступление поразило очень многих. Она говорила не столько о Brexit, сколько о тех проблемах, которые ее беспокоят в отношении самой Англии. Она, например, произнесла слова про все растущий разрыв между людьми имущими и неимущими. Она назвала непростым положение цветных, которые сталкиваются со все большей дискриминацией. Одновременно она говорила о том, что белый человек, рожденный в рабочей семье, — сегодня это последний, кто сможет поступить в британский университет, это тот, кто находится в наиболее тяжелом положении. То есть новый премьер говорила о вещах социальных, причем в таком тоне, как будто она не консерватор, а лейборист. Вот это было совершенно для меня поразительно. Поэтому очень трудно сейчас делать предсказания в отношении того, как Тереза Мэй будет дальше действовать, но то, что она не будет действовать стандартно, то, что она совершенно очевидно не из, так сказать, штампованных политических деятелей, — это факт.

— Вам не кажется, что все происходящее — это такой британский humour? Дэвид Кэмерон, на прощанье напевающий что-то веселенькое, Борис Джонсон, как-то пообещавший, что у жен избирателей, проголосовавших за консерваторов, увеличится грудь, наконец, то, что вести переговоры с ЕС о Brexit поручено именно тем, кто весь этот скандал и устроил, может, расчет на то, что Джонсон и компания всех повеселят, а вопрос о выходе Великобритании из ЕС рассосется сам собой?

— Дело в том, что прежнее правительство, многие члены которого, включая Терезу Мэй, вошли в новое, было против Brexit. Кэмерон в свое время предложил провести референдум именно потому, что был абсолютно уверен в том, что британцы проголосуют за то, чтобы остаться в Европейском союзе. И нынешний премьер-министр выражала свое позитивное отношение к тому, чтобы остаться в Евросоюзе. Более того, многие политики из числа тех, кто выступал за Brexit, делали это, потому что так же были убеждены, что Великобритания на самом деле не выйдет из ЕС. Но они рассчитывали получать поддержку тех, кто искренне выступал за выход. Им это было нужно по некоторым внутриполитическим соображениям. И они сами несказанно удивились, когда получилось так, что большинство все-таки проголосовало за Brexit. Теперь они не очень понимают, как им быть. Вообще в Британии очень многие стали сожалеть о принятом решении. Недаром колоссальное число людей подписалось в Англии под петицией о том, чтобы провести повторный референдум (по последним данным, петицию подписало более 4 млн. человек, 5 сентября Палата общин может провести дебаты о возможности нового референдума — прим. ред.).

— Еще и обострилась угроза распада страны…

— Да, ситуация крайне сложная, уже многие понимают, что если дело так пойдет дальше, они могут потерять Шотландию. Англичане уже однажды чуть не потеряли ее, когда был проведен референдум об отделении Шотландии от Великобритании. Но все-таки тогда на 10 процентов преимущество оказалось у тех, которые хотели остаться в Соединенном королевстве. Но ведь сейчас 70 процентов шотландцев голосовали за то, чтобы остаться в Европейском союзе. 70 процентов! И, конечно, при повторном референдуме о независимости шотландцы проголосуют за то, чтобы выйти из состава Великобритании. Это точно. Так что последствия тут непредсказуемые, но, как мне кажется, все-таки для самой Англии не очень хорошие.

«АНГЛИЙСКИЙ СУД НИКОГДА НАШИХ БЕГЛЕЦОВ НЕ ВЫДАСТ»

— Борис Джонсон много всякого наговорил в свое время и про российскую власть вообще, и про Владимира Путина в частности. Как вы думаете, он окажется договороспособным в диалоге с Москвой главой Форин-офиса или российско-британские отношения еще быстрее покатятся под откос?

— Отношения между Великобританией и Россией всегда были сложными, еще с очень давних времен. Истоки такого состояния не стоит искать ни в сегодняшнем дне, ни в советском периоде. Из всех европейских стран наиболее сложные, наиболее противоречивые и наиболее тяжелые отношения у Москвы всегда были именно с Лондоном. Тут есть определенные традиции, и это надо иметь в виду.

Отношение к Владимиру Путину на Западе сегодня более или менее единое, и оно отрицательное. Джонсон в этом смысле, конечно, не станет исключением. Другое дело, что любая страна исходит из своих личных интересов, и если покажется данному правительству Великобритании, что плохие отношения с Россией невыгодны, надо их строить по-другому, так они и будут их по-другому строить. Что касается самого Бориса Джонсона, то я абсолютно убежден, что он человек договороспособный. Он человек довольно гибкий. Это, за неимением более подходящего слова, не тупоголовый персонаж. Хотя я бы воздержался от предсказаний того, в какую сторону могут пойти российско-британские отношения. Для этого надо обращаться к политологам. Их у нас очень много, они все знают наперед. Я же всего-навсего журналист.

— Ваше мнение как журналиста, причем журналиста, часто общающегося с сильными мира сего, и интересно. Известно, что в Лондоне проживает значительная часть российской элиты. Причем как оппозиционной российской власти, так и вполне к ней лояльно настроенной — от Михаила Ходорковского до Романа Абрамовича. Всем им при новом британском правительстве будет по-прежнему комфортно или Туманный Альбион откажет им в гостеприимстве?

— Вы знаете, комфорт всех тех, кто уехал жить в Лондон, объясняется лишь одним. Я имею в виду прежде всего тех, кто бежал из России по политическим или по финансовым причинам. Не то, что они являются оппозицией, хотя есть и такие, но скажем так: российская власть считает их уголовниками, что они там чего-то украли. Я не стану утверждать, так это или не так. Но в Англии они все чувствуют себя спокойно, потому что английский суд никогда наших беглецов не выдаст, никогда их не вернет в Россию без точных доказательств того, что они действительно совершили уголовные преступления. В этом смысле они чувствовали себя комфортно раньше и будут чувствовать себя комфортно сегодня. Это краеугольный камень английского суда. То, что в принципе и называется справедливостью.

Экс-мэр Лондона Борис Джонсон после голосования на референдуме по сохранению членства Великобритании в Европейском Союзе Экс-мэр Лондона Борис Джонсон после голосования на референдуме по сохранению членства Великобритании в Европейском союзе Фото: ©РИА «Новости»

«У ПУТИНА ОЧЕНЬ ХОЧУ ВЗЯТЬ ИНТЕРВЬЮ. ПОКА ЧТО ОН МНЕ ОТКАЗЫВАЕТ. ВИДИМО, НЕ ЛЮБИТ, ЧТО ЛИ»

— Почему на российском ТV, к которому вы имеете самое прямое отношение, столько времени уделяют происходящему в Великобритании? Вплоть до того, что живо обсуждают, как там обстоит судьба у кота Ларри, живущего в премьерской резиденции на Даунинг-стрит, 10? Это все от того, что российские власти испытывают удовлетворение или даже злорадство от выхода Британии из ЕС и ослабления Евросоюза?

— Я думаю, что российская власть действительно рада выходу Великобритании из Евросоюза. В конце концов, многие наши политики, скажем так, не очень далекого полета, утверждают, что сейчас сработает теория домино. Вот Великобритания вышла из состава Европейского союза, за ней и другие начнут выходить, и весь этот Союз рассыплется. А когда он рассыплется, то России легче будет договариваться с каждой отдельно взятой страной — с ФРГ там или с Италией. А когда есть единый Союз, все члены которого заодно, это намного сложнее. Так что в этом смысле я думаю, что многие наши политики рассматривают Brexit как что-то очень позитивное. На самом деле это, на мой взгляд, совсем не позитивное событие, но я не являюсь руководителем или политиком в России.

Почему обращают на это так много внимания? Это потому что Великобритания, не буду называть для сравнения какую-либо страну, чтобы никого не обидеть, — это важная страна. Ее выход из Европейского союза — это значимая и знаковая вещь. Не обращать на это внимание невозможно. Другое дело, что вокруг этого рисуют всякие не имеющие отношения к делу картинки, но это событие, хотя и не такое, как развал Советского Союза, разумеется, но повторяю, очень знаковая политическая штука.

— Вы бы сами хотели взять интервью у таких ярких политических персон, как Борис Джонсон или Тереза Мэй?

— Я бы очень хотел взять интервью и у Терезы Мэй, и у Дэвида Кэмерона, и у Бориса Джонсона. И много еще у кого. У Папы Римского хотел бы взять интервью, но мало ли чего бы я хотел. Вот у Путина я очень хочу взять интервью. Пока что он мне отказывает, но будем стараться.

— А почему Путин отказывает?

— Да вот, говорит нет, почему-то мне не хочет дать интервью. Видимо, не любит, что ли...