«В НЕПОСРЕДСТВЕННОМ ОБЩЕНИИ САША СЛАДКОВСКИЙ ОКАЗАЛСЯ ОЧЕНЬ ПРИЯТНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ»

— Карина, расскажите о вашем знакомстве со Сладковским.

— Мы познакомились в Абхазии чуть больше года назад. Работая с Хиблой Герзмава, мы были приглашены на ее замечательный фестиваль. Там мы увидели и услышали Сладковского и его совершенно потрясающей энергетики оркестр. Поскольку фестиваль вокальный, звучали оперные арии. Выступали Хибла Герзмава, Ильдар Абдразаков. В непосредственном общении Саша Сладковский оказался очень приятным человеком. А это очень важно для нас: на «Мелодии» мы работаем с артистами, которые любят эту студию, которые хотят с нами работать и которые ради этого на многое готовы. Мы не придумываем себе заслуг: знаем, что не можем дать нашим артистам то, что, возможно, дают западные компании с их огромным институтом меценатства и возможностями, которых нет у нас. Но мы очень много делаем для своих музыкантов, испытывающих к нам искренние и теплые чувства.

— Я знаю тех, кто еще пожимает плечами, узнав, что в Казани региональный оркестр пишет антологию симфоний Шостаковича.

— Во- первых, принцип работы «Мелодии» в том, что мы слышим артиста. У Саши была мечта: записать всего Шостаковича. И он к ней шел очень последовательно. Потому что дирижер может мечтать о чем угодно, но для этого ему нужен соответствующий «инструмент» — оркестр. Так вот Сладковский в течение шести лет создавал условия для осуществления своей мечты. Я хочу сказать, он создавал свой оркестр. За это время он вложил столько всего, что сейчас его музыканты не просто могут играть — они делают это лучше многих и многих. Мы и три симфонии Малера с оркестром Татарстана записали по той же причине. Потому что Сладковский мечтал записать произведения великого австрийского композитора и потому что ГСО РТ очень убедительно воплотил их в своих концертных программах. Откуда бы у нас возникли сомнения, что нам не удастся такие смелые замыслы осуществить в виде записи? Я уже слушала запись Девятой симфонии Малера. Это что-то!

— Ну а другие мотивации?..

— Мне задавали вопрос: «Почему Сладковский, почему не Юровский?» Но у меня простой ответ: потому что оркестр Татарстана крут, потому что Сладковский крут, потому что Казань — это круто! В республике вообще происходят удивительные дела. Я много где бываю и люблю многие города. Но такую красоту, как в Казани, и такую любовь к городу я мало где встречала. Все это надо видеть и слышать. Я говорю это и об оркестре Татарстана. Когда их слышишь и видишь, таких вопросов не возникает. Я провела в Казани четыре дня и не хотела уезжать отсюда. Накануне возвращения в Москву полдня провела на записи Восьмой — Трагической — симфонии Шостаковича. И я не понимаю, если честно, какую группу оркестра бы могла бы выделить как лучшую. Слушаю и понимаю, что вот сейчас я люблю одних музыкантов, потом я начинаю любить других. Но единственное, что могу сказать, — это такой мощный оркестр, что если не им писать Шостаковича, то кому же!

Слева направо - Александр Сладковский, Лукас Генюшас, Владимир Рябенко и Карина Абрамян Александр Сладковский, Лукас Генюшас, Владимир Рябенко и Карина Абрамян (слева направо)

«ФИРМА «МЕЛОДИЯ» — САМЫЙ УЗНАВАЕМЫЙ БРЕНД НА ЗАПАДЕ»

— Вам требовались какие-то доказательства «свыше» правоты всей этой казанской истории?

— Знаете, когда мы запускали проект Рихтера, я проехала в Тарусу и просила благословения. Сидела у ручья и «намаливала», чтобы проект был успешным. Так вот за два дня до выезда в Казань мне позвонила Ирина Антоновна Шостакович, и мы с ней обсуждали историю «казанского Шостаковича». Случилось это стихийно, но, я думаю, абсолютно без вмешательства высших сил.

Помимо казанской темы мы обсуждали проект, о котором я вам первой сейчас рассказываю, — четыре диска «Говорит Дмитрий Дмитриевич Шостакович». А еще у Ирины Антоновны есть запись голоса Шостаковича, на которой он рассказывает о Мейерхольде. И мы решили, что все это обязательно должно быть выпущено «в цифре», чтобы люди знали голос, манеру, интонации Шостаковича. Будем думать о том, какой музыкальный фон привлечь для этого бокса, чтобы сделать его уникальным, а затем дарить музыкальным школам, училищам. Это важно. Во время разговора Ирина Антоновна несколько раз повторила, что она знает о Сладковском, что он молодец, что у него прекрасный оркестр... Это дословно ее формулировки. И я считаю, что полученное таким образом благословение казанским записям Шостаковича — это очень хороший знак.

— Вроде бы в контексте юбилейного года Шостаковича «Мелодия» осуществила проект исторических записей его симфоний выдающимися советскими дирижерами.

— Исторические записи — это замечательно. Там такая плеяда дирижеров — и Светланов, и Баршай, и Рождественский, и Максим Шостакович, который дирижировал Симфонией №15. На этот бокс очень большой спрос. Мы же выпустили его в дорогой упаковке, как мы любим. Русские дистрибьюторы сказали нам: «Что-то вы погорячились». Зато западные дистрибьюторы быстро всю эту историю у нас выкупили. Если говорить о продажах — о маркетинге, то, по статистике «Мелодии», Шостакович и Чайковский — это самые продаваемые сейчас композиторы. Повторяю, такова статистика нашей студии, за мировую индустрию звукозаписи я не могу отвечать. Тут важно понимать вот что: «Мелодия» — крупнейшее в стране фондохранилище записей, но нельзя же сидеть только на архиве, нужно делать что-то новое. Вот мы и запустили отдельным проектом все симфонии и все инструментальные концерты Шостаковича с молодыми, но прекрасными музыкантами, которых для этого собрали.

— Собрали, соединив, условно говоря, один тренд с другим, потому что концерты Шостаковича выйдут в исполнении ГСО РТ с лауреатами последнего конкурса имени Чайковского. Кстати, когда-то «Мелодией» практиковались виниловые записи новоиспеченных лауреатов, выпускаемые по горячим следам сразу же после конкурса.

— Фирма «Мелодия» — самый узнаваемый бренд на Западе. Все-таки мы были созданы в 1964 году. С тех пор у нас очень серьезная репутация. Мы — знак качества. Поэтому, если быть откровенными, мы продвигаем молодых исполнителей не под эгидой того или иного значимого события или авторитетного композиторского имени, хотя определенную роль во время придумывания — своего рода «закладки» — проекта все эти аспекты, конечно же, имеют значение. И все-таки новые записи мы стали делать не так давно, когда научились находить финансирование.

Потому что мы же существуем без бюджета. Мы не в минкультуры, а в Росимуществе. Найти средства в нашем случае — необходимость номер один. Но мы уже выпустили диски Вадима Холоденко, Лукаса Генюшаса, Людмилы Берлинской и Артура Анселя, Айлена Притчина, Хиблы Герзмава. Если говорить про конкурс Чайковского — тоже будет продолжение: собираемся выпустить диск Антона Батагова, точнее то, что он играл на конкурсе в 1986 году. Совсем недавно записали цикл «24 прелюдии и фуги Всеволода Задерацкого», где заняты Андрей Гугнин, Лукас Генюшас, Ксения Башмет, любимый мною Юрий Фаворин. Горжусь, что успели записать буквально в две смены новый альбом Юрия Фаворина, более подробно об этом я пока рассказать не могу. Скажу лишь, что там звучат произведения русских композиторов. И там есть вещи, которые никогда до этого не записывались. Юра подошел к программе невероятно ответственно, не говоря о том, что он просто стахановец в смысле режима.

«СВОЕЙ СТУДИИ, КАК ЭТО БЫЛО ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ, У «МЕЛОДИИ» НЕТ И НЕ БУДЕТ»

— Как строится репертуарная политика фирмы?

— Понимаете, мы представляем отечественных — русских и советских — композиторов, потому что видим в этом свою концептуальную миссию. Баха и Шопена в принципе много на мировом рынке звукозаписей. Нам важно не повторение мирового опыта, а что-то свое, уникальное. Вот почему у нас отечественные авторы программно представлены «носителями» современной русской исполнительской школы. Я уже рассказала о пианисте Юрии Фаворине, который записал русскую программу. А вот Лукас Генюшас, например, у нас записал Стравинского и Десятникова.

— Каковы позиции «Мелодии» на мировом рынке?

— Прежде всего важно понимать, что «Мелодия» вернулась на этот рынок в качестве серьезного игрока. У нас лучший дистрибьютор мировой. И мы можем нашим партнерам, таким как Государственный оркестр Татарстана или, скажем, Большой театр, предоставить серьезные выходы к мировой аудитории. Более того, с Шостаковичем мы будем заявляться на «Грэмми».

— Столь серьезные перспективы означают полнейший порядок со студийной организацией на «Мелодии»?..

— Прежде всего наши перспективы связаны с реорганизацией прежнего производства. Дело в том, что своей студии, как это было при советской власти, у «Мелодии» нет и не будет. Это неподъемные деньги, сложная история, государственная политика, наконец. Раньше «Мелодия» находилась в Англиканской церкви неподалеку от консерватории. Потом Ельцин подарил костел английской королеве, пообещав предоставить взамен другое помещение. Ничего не предоставили. Это исторический факт. Можно сидеть и лить слезы. Можно работать дальше. Мы работаем с консерваторией, где нам идут навстречу: по возможности предоставляют льготы, финансовые решения принимают на уровне ректора. Диски выпускаются в Боровске в Калужской области, упаковки — в Туле. То есть мы не ищем легких путей.

Музыканты, которых мы записываем, приводят к нам своих звукорежиссеров. Это очень важно, чтобы исполнитель находился в связке именно с определенным звукорежиссером. Эти люди должны слышать друг друга. Примерно так, как Сладковский слышит Владимира Рябенко, а тот слышит Сладковского. Вы же обратили внимание, как гибко строится их общение во время записи. Такая работа, с одной стороны, очень подробна, а с другой — ориентирована на вещи, принципиальные для музыки и ее интерпретации. Других вариантов нет. С одной стороны, фирма «Мелодия» — это как бы «приезжайте к нам на Луну». С другой — это поток серьезнейшей продукции. В сентябре, например, выпускаем оперу Леонида Десятникова на либретто Владимира Сорокина «Дети Розенталя» (партнерская продукция с Большим театром — прим. ред.) Диск получился фееричный.

— Когда будет выпущен казанский Шостакович?

— Этой осенью выйдет диск с фортепианными, скрипичными и виолончельными концертами, а симфонии выпустим только к осени следующего года, потому что впереди огромная работа по ремастерингу. Запись-то закончится 7 сентября, но только к 1 апреля будущего года звукорежиссер Владимир Рябенко сможет отдать нам мастер-записи. Учитывая, что он работает у Валерия Гергиева, ему физически надо успеть многое.