«Шайтан ашаган! Неужели среди нас нет ни одного местного товарища?»

Во время встречи с руководителем ГДР Эрихом Хонеккером. Казань, 1975 год

ПОХОРОНЫ ПО ВТОРОМУ РАЗРЯДУ

В 1960 году «за действия, ведущие [вверенную ему республику] к национальной ограниченности и замкнутости», а вообще, за попытку как-то реформировать и поднять в Татарии роль, состояние и преподавание татарского языка был освобожден от обязанностей первого секретаря Татарского обкома КПСС Семен Игнатьев. А уже игнатьевскими стараниями одновременно с ним потерял должность и его заместитель и политический оппонент, второй секретарь обкома Салих Батыев (работал в этой должности с 1957 года — прим. ред.). Первый, точнее бывший «первый», отправился в Москву на пенсию, второй (тоже ставший бывшим) завершил свою партийную карьеру, но начал советскую, ставшую впоследствии рекордной.

В своей автобиографической книге «Вспоминая прошедшее» Камиль Фасеев (Камиль Фатыхович Фасеев (1919 - 1983) — секретарь Татарского обкома КПСС по идеологии с 1957 по 1959 год, председатель президиума Верховного Совета Татарской АССР с 1959 по 1960 год — прим. ред.) так описывает те события: «28 октября 1960 года собрался пленум обкома, на котором присутствовал и выступил секретарь ЦК КПСС, академик Петр Николаевич Поспелов (1898 - 1979; секретарь ЦК КПСС с 1953 по 1960 год, главный редактор газеты „Правда“ с 1940 по 1949 год, академик АН СССР — прим. ред.). Первым секретарем обкома избрали Табеева (Фикрят Ахмеджанович Табеев (1928 - 2015) — первый секретарь Татарского обкома КПСС с 1960 по 1979 годы — прим. ред.). На следующий день сессия Верховного Совета без всякого обсуждения освободила меня „в связи с переходом на другую работу“ и избрала председателем президиума Батыева... Я не чувствовал сожаления пор поводу ухода из Верховного Совета. Когда мою кандидатуру [год назад] выдвигал Батыев, я уже тогда понял, что он резервирует место для себя».

В книге «Семен Игнатьев. Свет и тени биографии сталинского министра» известного казанского историка Булата Султанбекова, который тоже был очевидцем этих катаклизмов, читаем: «Всех интересовало, кто из секретарей ЦК будет „провожать“ Игнатьева, ведь ставить его на должность приезжал три года тому назад Аристов, „второе лицо“ в партии. На пленум обкома приехал секретарь и кандидат в члены президиума ЦК КПСС П.Н. Поспелов, „коллега“ Игнатьева по секретариату ЦК в марте 1953 года, человек из „второго эшелона“, тоже „уходящий“. Он уже через месяц будет освобожден от должности и переведен директором в Институт марксизма-ленинизма. Один мой всезнающий московский приятель потом прокомментировал это так: „У вас в Казани прошли похороны по второму разряду. Один уходящий проводил другого“.

По предложению Поспелова, сказавшего, что здоровье Игнатьева за последние недели „сильно пошатнулось“, пленум освободил его, так же как три года тому назад Муратова (Зиннат Ибятович Муратов (1905 - 1988) — первый секретарь Татарского обкома ВКП(б)/КПСС с 1944 по 1957 год — прим. ред.), от обязанностей первого секретаря и члена бюро обкома „по состоянию здоровья“, хотя все восприняли это как снятие с работы.

После процедуры прощания Батыев предложил избрать первым секретарем обкома Табеева, сказав, что его кандидатура согласована с ЦК КПСС, и дал краткую характеристику, назвав энергичным, умным и толковым работником. Во время перечисления этих достоинств Игнатьев подал реплику: «Ошибки не будет». После избрания ведение пленума перешло к Табееву. Он начал свою „тронную речь“ с благодарности Игнатьеву за проделанную работу, обещал продолжить начатое им дело. Особо подчеркнул, что вся деятельность обкома проходила под руководством ЦК и лично Н.С. Хрущева (слово „лично“ было употреблено в речи дважды), за что и попросил Поспелова передать Никите Сергеевичу большую благодарность. По его [Табеева] предложению был принят ряд предсказуемых кадровых решений: Батыева освободили от обязанностей второго секретаря обкома в связи с выдвижением на должность председателя президиума Верховного Совета ТАССР и вместо него вторым секретарем избрали А.А. Скочилова; здесь снова подал реплику Игнатьев: „Хорошее сочетание будет“. Батыева, чтобы „подсластить пилюлю“, на другой день после пленума избрали на почетный, но декоративный пост председателя президиума Верховного Совета ТАССР».

Фикрят Табеев

НА ЭТОТ ШАГ БАТЫЕВА ПОДВИГНУЛ ЕГО НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ НАЧАЛЬНИК

Напомним, что для занятия этой должности ему пришлось переменить национальность, перейдя из башкир в татары. Из многих публикаций очевидно, что на этот шаг Батыева подвигнул его непосредственный начальник Игнатьев, который, будучи русским, во всех смыслах вырос в Средней Азии и выработал собственное, особое отношение и к людям Востока, и к руководству национальными республиками. Вот как описывает Фасеев проявление подобного своеобразия: «В обком партии приходили письма, авторы которых жаловались на то, что в числе руководителей очень редки личности, родившиеся и выросшие в Татарстане, что многие приходят и уходят, не успев внести значительный вклад в дело улучшения жизни народа. На эти письма Игнатьев реагировал очень остро. Поэтому и кандидатуры [в председатели президиума Верховного Совета Татарской АССР] Батыева, Япеева, Рахматуллина, людей вполне достойных, были отвергнуты первым секретарем. Первый — из Башкирии и по паспорту башкир, второй — из Челябинска, третий, которого я активно рекомендовал и который больше всех понравился Игнатьеву, — тоже из Башкирии.

„Шайтан ашаган (черт возьми)! Неужели среди нас нет ни одного местного товарища? — стукнул кулаком по столу Игнатьев. — Я пришелец, второй секретарь — башкорт, другие секретари тоже со стороны. Председателем Совмина ЦК рекомендует Абдразякова из Ульяновской области. Люди недовольны, понимаете? Я хотел, чтобы хотя бы на одном из трех высших руководящих постов был местный товарищ. Иначе нас могут разогнать!“ Однако тот же Игнатьев примерно через год в силу затеянной им аппаратной интриги сам рекомендовал-таки «башкорта» Батыева в руководители высшего представительского органа республики. А как же насчет „сохранить лицо“? С этим можно было не беспокоиться. Кто-кто, а такой знаток Востока и большой политики, как Игнатьев, смог с блеском разрулить ситуацию таким уникальным способом, как смена национальности. Воистину: партаппарат — дело тонкое!»

Камиль Фасеев

По тону воспоминаний самого Батыева чувствуется, что партийное поручение по смене паспортной пятой графы он воспринял спокойно, вполне серьезно, но впоследствии упоминал об этом не без юморка из-за необычности такого коммунистического «послушания». В общем, поступил как нормальный ортодоксальный и поэтому безропотный коммунист-исполнитель в мирное несталинское время. Поступить-то поступил, а как насчет поступился? Ну как же, старший сказал! А райком чуть позже официально постановил, велел и все оформилось.

Кстати, сами башкиры отнюдь не склонны держать Батыева за манкурта, о чем можно судить по недавней, 11 ноября 2016 года, публикации информационного агентства «Башинформ», которая озаглавлена ни много ни мало: «Он был достойным сыном двух братских народов». Читаем далее: «Сегодня исполнилось бы 105 лет Салиху Батыеву — выдающемуся государственному и общественному деятелю, нашему славному земляку. С 1960 по 1983 года Салих Гилимханович являлся председателем президиума Верховного Совета Татарской АССР, повторив рекордный временной показатель Файзуллы Валеевича Султанова, который тоже работал на такой же высокой должности в Башкортостане 23 года — с 1967 по 1990 год».

Продолжая тему национальности в биографии Батыева, нелишне будет привести здесь пару эпизодов, воспоминаниями о которых поделился с газетой «Республика Татарстан» Борис Сыромолотов, работавший с Батыевым в Верховном Совете ТАССР на должности заведующего организационным отделом: «[Батыев] руководствовался в работе одним принципом: не навредить. Это проявлялось и в вопросах национальной политики, где особенно требовались чуткость, деликатность и здравомыслие. Помню, послал он меня с проверкой в Алькеевский район. Местное руководство (кстати, все, начиная с председателя колхоза и кончая учетчицей, — татары) обратилось с просьбой переименовать село из-за того, что, дескать, неблагозвучно звучит по-татарски. А село, как оказалось, чувашское. Батыев решил проблему твердо и верно: по его рекомендации сменили местное руководство. Считал, что историю надо беречь, а не перекраивать в угоду кому-либо. Очень болезненно, скрупулезно относился даже к незначительным, на первый взгляд, вопросам и оказывался, таким образом, в меру своих сил и способностей стабилизирующим фактором в республике... Батыев — уроженец Башкирии, но вся его карьера связана была с нашей республикой, и он был ее патриотом. Выражалось это по-разному. Например, он твердо пресекал все попытки передела территорий, переподчинения пограничных районов другим республикам. А такие попытки были, например, у бугульминской администрации, которой до Казани действительно далековато было добираться».

Семен Игнатьев

«У НАС БЫЛА ТРАДИЦИОННАЯ ТАТАРСКАЯ СЕМЬЯ С КУЛЬТОМ МУЖЧИНЫ»

В том же богатом на события в батыевской судьбе 1960 году председатель президиума Верховного Совета республики наконец-то перебрался в цивилизованное жилье: в отдельную трехкомнатную квартиру со всеми удобствами. «Папа прожил здесь последние 25 лет, — вспоминает дочь Салиха Гилимхановича Эльвира Батыева, доктор химических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук республики. — А раньше мы вообще жили в квартире в Школьном переулке, там было печное отопление. В начале 80-х годов отцу предлагали переехать в пятикомнатную квартиру в доме для работников правительства республики на улице Большой Красной, но он отказался.

Став заместителем главы правительства ТАССР в тяжелые годы войны в возрасте 32 лет, отец честно проработал на руководящих должностях четыре десятилетия. Если бы он в те годы делал что-нибудь для себя, его сняли бы очень быстро, как снимали многих, — тогда с этим было строго. У нас же, когда папа выходил в 1983 году на пенсию, была старенькая деревянная дача, которую отцу предлагали хотя бы утеплить, но он и от этого отказался».

С супругой и детьми Эльвирой и Радием

«Папу мы видели очень редко, — продолжает Эльвира Салиховна в интервью корреспонденту газеты „Республика Татарстан“, опубликованном в издании Госсовета РТ „Парламент Татарстана: его лидеры в зеркале истории“, — целыми днями он был на работе. Но что запомнилось — это его благожелательность и приветливость в общении с людьми. А нас со старшим братом он всегда баловал. Роль строгого воспитателя принадлежала маме, которая всегда была рядом. А вообще-то, у нас была традиционная татарская семья с культом мужчины, хозяина. И когда папа приходил с работы, мы, дети, притихали. Запомнились совместные прогулки на лыжах, на коньках, поездки в однодневный дом отдыха в Барвихе, когда в начале 50-х два года жили в Москве — папа работал тогда в ЦК КПСС.

В последние годы он на полпути на работу отпускал машину и шел по улице Ленина (ныне Кремлевская) какое-то расстояние пешком. Те, кто знал об этом, на этом отрезке пути его „отлавливали“, обращались с просьбами, записывались на прием. А однажды зимой, помню, во дворе нашего старого дома в Школьном переулке собралось много женщин, причем довольно молодых и нарядно одетых. Как оказалось, это были актрисы театра оперы и балета, ожидавшие папу в надежде отстоять своего руководителя, которого хотели уволить. Тогда отец всех пригласил в дом, мама напоила их чаем, а вопрос спустя какое-то время был решен...»

Сегодня найти дом, где он жил с семьей с конца 50-х годов, не составляет большого труда: обычный трехэтажный дом по улице Гоголя пожилые казанцы и сегодня именуют батыевским. А ухаживающая за могилой дочь часто находит на ней то оставленные кем-то цветы, то стопочку водки...

Окончание следует.

Подготовил Михаил Бирин