Виктор Дьячков Виктор Дьячков

САМЫЕ «ДОРОГИЕ» В IT — ЭТО БИЗНЕС-АНАЛИТИКИ

— Виктор Васильевич, вопрос от нашего читателя Азата: профессия IT стала очень востребованной и модной, многие хотят стать IT-специалистами. А кто он — современный IT-специалист, какими качествами и навыками должен обладать?

— Многообразие знаний, которое требуется для реализации конкретных проектов, просто колоссальное. И когда мы закладываем, что конкретно программист должен знать, то оказывается, что таких просто нет. Во-первых, их никто не готовит. Их просто невозможно подготовить, потому что рынок меняется постоянно! И предугадать невозможно, куда повернет рынок. Поэтому мы активно работаем с университетами, именно поэтому 60 наших специалистов одновременно являются преподавателями и читают лекции в вузах. И я им сам плачу дополнительно, чтобы только они читали эти лекции! Более того, когда мы выходим на какой-нибудь проект, я направляю специалистов за границу учиться той конкретике, которая требуется для данного заказчика.

— Сколько всего сотрудников работает в вашей компании?

— В общей сложности во всей группе компаний сегодня работают 2,3 тысячи человек. Если учесть, что некоторые из них состоят сразу в двух наших подразделениях — на ставку в одной и на полставки в другой, то общая численность будет составлять 2,7 тысячи человек. Из них системных инженеров — 500 - 600, программистов — около 1,2 тысячи человек. У нас 90 процентов сотрудников — это айтишники.

— Какие специалисты вам сегодня нужны?

— Все зависит от проекта, над которым мы работаем. В настоящий момент мы разрабатываем программу по обеспечению полного жизненного цикла изделия. Здесь нужны хорошие аналитики, знающие особенности систем, которые используются на производстве: проектирование, подготовка производства, изготовление изделия, поддержка изделия в рабочем состоянии, утилизация. Надо правильно описать стандарты, которые должны между собой стыковаться. Чтобы не человек думал, разбирая бумаги, а уже на стадии проектирования сложилась цепочка.

Чтобы компьютер все это мог переваривать, нужна нормативная база. Компьютеры, которые будут работать с этим изделием на разных этапах — от проектирования до утилизации, должны разговаривать на одном языке. Это самое главное и сложное. И таких специалистов не очень много. Мне, например, пришлось перебрасывать людей из одного подразделения в другое для выполнения проекта, потому что изначально в подразделении не оказалось специалистов с нужной компетенцией.

— Моей дочери 12 лет. Ребята из Университета Иннополис предложили посещать занятия по программированию. Для меня IT-сфера очень далекая. Востребованы ли на вашем предприятии программисты? Какая специальность наиболее оплачиваемая в IT-сфере? (Алмаз)

— Самые высокооплачиваемые специалисты — это бизнес-аналитики, архитекторы. Только если архитекторов в строительной отрасли готовят, то в IT не готовят, они появляются из тех, кто занимается системной интеграцией, системным анализом. И только потом специалист вырастает до архитектора. Их могут готовить на специализированных курсах из людей, которые имеют колоссальный опыт работы системным администратором, знают операционные системы и еще много чего.

— Что необходимо делать, чтобы российские IT-специалисты оставались на родине? (Азат)

— Чтобы специалисты не уезжали из страны, им надо дать интересную работу и достойную зарплату, создать хорошие условия для жизни. Мы всегда фокусируемся на этих принципах. Это и удерживает.

«ЗА 2016 ГОД РОСТ ПО ГРУППЕ ICL БУДЕТ ОКОЛО 20 ПРОЦЕНТОВ»

— В 2015 году рынок IT резко упал из-за удорожания импортных комплектующих вследствие падения курса рубля. Что происходит сегодня? (Андрей Федоров)

— С какими результатами ICL завершает 2016 год? Пришлось ли корректировать планы под воздействием внешних факторов (кризис и т. п.) и в какую сторону? (Дамир Мустафин)

— Разные сегменты рынка вели себя по-разному. Спрос на оборудование был по-прежнему низким. В 2015 году по оборудованию мы сделали только половину объемов от 2014-го, а в этом году (конференция прошла в последние дни 2016 года — прим. ред.) мы вышли на уровень 2014 года за счет нетрадиционных заказов. Например, у нас был большой заказ по станциям самообслуживания для «Ашана», обнадеживающий проект для минобороны. И с 2015 года перешло несколько проектов. По деньгам будет примерно уровень 2014 года — порядка 1,7 миллиарда рублей, но все равно это объемы, которые даже наполовину не загружают нас. По серверам, рабочим станциям рынок в прошлом году упал на 40 - 60 процентов, и в текущем году тренд на этом уровне сохранится. Я не слышал, чтобы где-то в сегменте производства оборудования был рост. У нас объемы на уровне прошлого года.

— Но все-таки не падение?

— Изменение, близкое к нулю. Но аналитику по 2016 году мы узнаем только в марте-апреле 2017 года. Пока не видно, чтобы в каком-то из сегментов производства оборудования был большой рост.

— Как дела обстоят на рынке услуг?

— Рынок услуг и в прошлом году имел определенный рост, и в этом году рост составил порядка 3 - 7 процентов. В нашей компании услуги оказывает в первую очередь ICL Services. В этом году доля экспорта будет порядка 30 процентов в общем объеме, рост в рублевом выражении — 12 - 15 процентов. В 2016 году в дополнение к экспорту услуг активно развивались сервисы на российском рынке, их рост составил 80 процентов.

По итогам 9 месяцев 2016 года рост в целом по группе компаний составил более 20 процентов, по году он будет также около 20. По экспорту рост связан с тем, что рубль стал дешевле, соответственно, мы стали больше зарабатывать рублей. По системной интеграции сработал отложенный спрос, например, по оборудованию для центров обработки данных, по защите информации — здесь однозначно был рост. По разработке программного обеспечения мы сохранили объем примерно на том же уровне. Предприятия промышленности сегодня не загружены, потребность в тех системах, которые напрямую влияют на производительность труда, уже не является острой.

— Но, наверное, идет рост по тем направлениям, которые связаны с безопасностью?

— Да, по информационной безопасности есть рост — и в области проектирования таких систем, и в поставках системного софта, который обеспечивает защищенность.

«НЕ СУЩЕСТВУЕТ СИСТЕМ, ГАРАНТИРУЮЩИХ ЗАЩИТУ НА 100 ПРОЦЕНТОВ»

— В начале декабря ФСБ РФ сообщила о готовящихся за рубежом массированных кибератаках, нацеленных на дестабилизацию финансовой системы РФ. Насколько мы защищены? Чьи это программы защиты — отечественные или импортные? (Марина Киселева)

— Программы есть как отечественные, так и импортные. Всем известен Касперский, который работает не только в нашей стране, но и на мировом уровне. Конечно, импортного программного обеспечения больше, хотя бы уже в силу того, что практически весь системный софт импортный, а защиту нужно начинать на системном уровне, то есть на уровне операционной системы, сетевого программного обеспечения.

— А каков уровень защищенности банков?

— Все эксперты говорят, что в настоящий момент не существует систем, гарантирующих защиту на 100 процентов.

— В таком случае какой совет вы даете своим клиентам?

— На IT&Security Forum мы приглашаем людей, которые могут взломать любую систему, и тут же даем рекомендацию, что и как нужно делать, чтобы этого не произошло. Необходимо, чтобы люди, отвечающие за информационную безопасность, постоянно мониторили ситуацию и, образно говоря, при опасности вытащили вилку компьютера из розетки. Технология «радистки Кэт» вполне для нас приемлема: если тебе нужно что-то передать, ты включи компьютер, передай информацию и выключи его.

— Неужели на уровне таких советов? Или клиенты предпочитают экономить на защите?

— Если у вас нет денег покупать дорогостоящую систему защиты, для работы по которой надо содержать нескольких квалифицированных специалистов, то я могу дать вам именно такую рекомендацию. Надо же как-то защищаться! И с компьютера, через который вы работаете с банком, упаси бог выходить в социальные сети. Заведите себе отдельный компьютер для общения с банком — и уровень вашей защищенности поднимется на порядок.

— Чиновникам высшего уровня запретили айфоны из-за опасности закладок. Как вы к этому относитесь?

— Директор ФБР на своем телефоне заклеил камеру... Вот отсюда и делайте выводы (смеется). Компьютеры сегодня могут удаленно включаться, далее они могут включать микрофон — и он слушает тебя. В гаджеты могут сразу закачать программу, и он сам может включиться и передавать то, что слушает.

— У нас есть отечественные разработки, безопасные, например, для тех же чиновников?

— Так позиционировала себя компания Yota Devices, но это все делается на Тайване...

— СМИ пишут, что в российской операционной системе Astra Linux не будет стандартных шрифтов Times New Roman, Arial, Courier New, Tahoma и Verdana, так как правообладатель Monotype Imaging отказался от договора из-за санкций. Если так дальше пойдет, то чего еще нам опасаться? Интернет отключат? (Ильгизар Зарипов)

— По шрифтам — это абсолютно не страшно. Чем раньше их откажутся давать, тем раньше нам заказ поступит, мы свои сделаем. В этом нет ничего сложного. А если интернет отключат, им самим же хуже будет, потому что за счет интернета они колоссальные деньги зарабатывают. Отключение интернета — это крайне маловероятно. Только если «горячая» война начнется.

КОГДА IT СТАНОВИТСЯ ДРАЙВЕРОМ РОСТА

— При каких условиях IТ может стать драйвером роста для предприятия? Не экономии, а роста. (Владимир Владимирович)

— IT-сфера востребована, когда нужно повышать производительность труда и качественные параметры. А когда предприятия недозагружены, как сейчас, потребность в IT снижается. И эта тенденция сохраняется. IT становится драйвером роста, когда предприятие ставит перед собой амбициозные цели в части повышения производительности труда, внедрения инноваций, новейших технологий. Если оно закупило роботизированную линию, без IT ему не обойтись! Или если предприятие получает огромный заказ лет на пять и видит, что в существующей системе управления оно с этим заказом просто не справится, то вот тут однозначно им нужно ставить современную ERP-систему, внедрять процессы на уровне цехового и межцехового планирования, что им позволит повысить производительность труда в два-три раза.

— Есть у нас такие предприятия, где ставят амбициозные цели повышения производительности труда?

— Да, есть. В 2015 году руководство одного завода поставило задачу внедрить современную систему управления, и мы ее внедрили в прошлом году. Но после конфликта акционеров на заводе сменили директора, а новый пришел и сказал, что ему ничего, кроме бухучета, не надо...

— Руководство предприятий до конца не осознает, какие преимущества дают информационные технологии?

— Здесь основная причина в том, что в целом промышленность не догружена. Еще несколько лет назад я обращал внимание президента РТ на то, что в наших крупнейших компаниях информационные технологии больше используются для внешней отчетности. А там, где IT участвует в управлении производством, требуется современная защита и квалифицированная поддержка и обслуживание, — это как индикатор, как лакмусовая бумажка.

— Как вы ощущаете, какая ситуацию в экономике в целом? Спрос не восстанавливается?

— В разных секторах по-разному. Если добыча нефти упадет, это почувствуют на себе и транспортники, и сервисные компании, и прочие. С другой стороны, эксплуатационные расходы у нефтяников сократятся, а денег они получат больше. Может быть, они станут больше заказывать чего-нибудь инновационного, и это может благоприятно сказаться на рынке информационных систем. Поэтому будем следить за тендерами, чтобы вовремя быть в нужном месте. А вообще экономика пока не дает повода для оптимизма.

РОССИЯ ВХОДИТ В ТОП-3 ПО ЭКСПОРТУ IT

— В рейтинге стран мира по уровню развития информационных технологий за 2015 год, составляемом ООН, Россия занимает 45-е место, в 2011 году была 77-й. Первое место занимает Южная Корея. По вашему мнению, объективен ли этот рейтинг? Как вы считаете, через какое время мы будем в Топ-10? (Азат)

— Думаю, само стремление попасть в Топ-10 или Топ-20 не должно быть самоцелью. Но однозначно Россия идет вверх. У нас качество мобильной связи выше, чем, например, в Норвегии. Надо отдать должное тому, что у нас мобильная связь более современная — 3G везде присутствует, отсюда — скорость и возможность пользоваться мобильным интернетом. В России больше образованных людей, поэтому востребован интернет. Думаю, повышение рейтинга мы получили в первую очередь за счет использования интернета, мобильной связи и мобильного интернета. Вряд ли рейтинг у нас поднялся за счет увеличения компьютеров в расчете на одно домохозяйство, хотя этот показатель тоже растет, но небольшими темпами.

— А по уровню квалифицированности IT-специалистов Россия входит в топовые страны? Или отстаем катастрофически?

— С точки зрения инженерных знаний, я думаю, мы не отстаем. Но похвастаться какими-то крупными проектами не можем — у нас их просто нет. Надо смотреть по экспорту IT, а по экспорту Россия входит, наверное, в Топ-3. На первом месте — Индия, у которой еще года три назад было более 20 миллиардов долларов. У России в этом году экспорт IT составляет около 7 миллиардов долларов.

— То есть вполне конкурентоспособная страна!

— Безусловно. Но помимо того, что экспортируем результат труда, мы, к сожалению, еще крупнейший экспортер людей на этот рынок.

— Но это еще раз подтверждает то, что у нас большой потенциал квалифицированных кадров.

— Фантастически огромный потенциал!

— Много лет назад вы говорили, что в США в области IT делают такое, что наши специалисты не просто отстали, а даже не понимают, о чем они говорят. Это до сих пор так?

— Однозначно, есть такие сферы, где мы отстали и не понимаем, что происходит. Но это касается узких тем. Например, есть производство самых сложных микросхем — технология 90 нанометров, 60 нанометров, 20 нанометров и ниже. Это влияет в конечном счете на то, с какой частотой микросхема будет работать, и, соответственно, на производительность. Чтобы это производить, требуется технологическое оборудование. А ведь его тоже кто-то разрабатывает. И все это делается из очень чистых материалов, многообразие этих материалов колоссальное. Кто-нибудь у нас делает эти материалы? Никто не делает! И там можно найти темы, в которых мы не разбираемся. А ведь многие вещи делаются на Западе с помощью людей, которые окончили наши вузы.

ПОЧЕМУ О КВАНТОВОМ КОМПЬЮТЕРЕ ПЕРЕСТАЛИ ПИСАТЬ?

— Говорят, что в области квантового компьютера Россия может успеть. Или это спекуляция в принципе?

— Люди, которые занимаются квантовой физикой и квантовым компьютингом, обращают внимание на то, что в последнее время об этом перестали писать. Последнее, что я читал, — это то, что в Японии канадские ученые что-то такое сделали и сказали, что через год уже можно будет программы писать для данных изделий. А потом тему полностью закрыли. И эту ситуацию сравнивают с той, которая была в области ядерной физики, когда ученые вплотную подошли к созданию атомной бомбы: тогда тоже вся информация была закрыта. И сейчас по квантовому компьютеру информация закрыта. Кто будет первым? Увидим. Нужно подождать 2 - 3 - 5 лет.

— То есть нам нечего предложить пока?

— Ученых, которые в этой области работали, регулярно приглашали на разные международные мероприятия, то есть сообщество собиралось и делилось информацией, как и ядерщики в свое время, а в определенный момент это прекратилось. Но лидер в этой теме явно не Россия.

— А кто?

— В этой теме работают японцы, канадцы, англичане и американцы.

— Квантовый компьютер совершит революцию в отрасли?

— В каких-то областях будет очень серьезное продвижение по производительности. Квантовый компьютер — это будет подобие аналогового компьютера, но с колоссальной точностью. Однако область применения таких компьютеров крайне ограничена, универсальным он не станет.

— В каких областях могут применять такой компьютер?

— Больше всего боятся, что квантовый компьютер будут применять в области шифрования. Не очень представляю себе, каким образом это могут делать, но так говорят. Компьютер может применяться в системе распознавания образов, например, когда нужно найти нужную фотографию среди миллиона других или человека найти в толпе.

«НИКОГДА НЕ СТАВИЛ ЦЕЛЬ ПРОСТО ДЕНЬГИ ЗАРАБАТЫВАТЬ»

— Группа компаний ICL разрабатывает в основном функциональные приложения, направленные на решение каких-либо серьезных задач. А не было желания разрабатывать игры? Положительные примеры имеются — World of Tanks, основатель — Виктор Кислый, который уже заработал миллиард долларов, тем более киберспорт сейчас сильно развивается по всему миру. (Азат)

— Я никогда не занимался игрушками потому, что никогда не ставил цель просто деньги зарабатывать. Может быть, еще и потому, что сам не люблю играть на компьютере. Мне нравится играть в футбол, волейбол, то есть реально, а не тыкать пальцем по клавишам.

...У нас был очень талантливый парень, и он ушел из компании только потому, что я отказался заниматься производством игрушек. Может быть, я был не прав. Надо было дать ему возможность создать команду. Он у нас занимался визуализацией проектных идей.

— Если деньги для вас вторичны, какие цели вы ставите для себя? Разве цель бизнеса — не извлечение прибыли?

— Я все время работал на большом заводе, цель у нас была — удовлетворить запрос клиента, а не прибыль зарабатывать. Может быть, это мой недостаток как руководителя. Если бы я эту цель ставил, первое — я уже в Казани не жил бы, я однозначно был бы уже в Москве, потому что все заказчики там. Наверное, компания по оборотам сегодня была бы побольше. Но не факт! Может быть, «московский вирус» привел бы меня к тому, что давно бы уже компанию продал и где-нибудь на островах рыбу ловил...

— Но если не прибыль, то что сегодня является мотивацией?

— Я не скажу, что прибыль не является целью, она важна. Это скорее оценка успешности проектов и компании в целом. Но ведь нельзя сказать, что «БИЗНЕС Online» работает только потому, что кушать хочется.

— Нет, конечно!

— Ваша профессия толкает вас на то, чтобы делать то, что вам нравится. Я окончил вуз по специальности «ЭВМ» и пришел на завод ЭВМ. Я знаю, как должен работать транзистор, как производится микросхема, что потом из них получается, и мне заниматься этим интересно просто потому, что это моя профессия. Так меня воспитали.

Когда все начало разваливаться и народ побежал, я создал сборочное производство. У меня тогда были разные варианты — вплоть до нефтетрейдера. В 1990 году я окончил школу бизнеса в США, мне предложили сделать несколько контрактов. И я заработал хорошие личные деньги, поэтому у меня была уверенность, мне не пришлось жить «от зарплаты до зарплаты» в сложный период, когда завод разваливался. Оклад у меня был низкий, премии не платили, но у меня была определенная финансовая подушка. Я мог тогда уйти куда-то в сторону, но мое тамбовское упрямство не позволило это сделать: почему это я должен уходить с завода, если я на нем работаю всю жизнь?

Фото: prav.tatarstan.ru

«ВСЕ НАШИ ИНВЕСТИЦИОННЫЕ ПРОЕКТЫ ЖИВЫЕ И РАЗВИВАЮТСЯ»

— Вы всегда мечтали восстановить позицию Казани как IT-столицы России. Насколько мы продвинулись в достижении этой цели?

— Эта задача остается, и, безусловно, мы на правильном пути. Именно то, что ICL присутствует в Татарстане, побудило премьер-министра России и президента республики к тому, чтобы возводить здесь Иннополис, чтобы в наших вузах все больше бюджетных мест выделялось для айтишников. Движение к цели есть, оно позитивное, позиции наши усиливаются.

— Кто из регионов России сегодня силен в IT-отрасли?

— На третье место после Москвы и Санкт-Петербурга я поставил бы Казань.

— Вы оптимист? Ваши действия и планы основаны на чертах вашего характера (оптимизм, вера в прогресс и движение вперед — как нормальная форма существования общества и экономики)? Или все же вы действительно хорошо просчитали и уверены в себе, своих ближайших соратниках и в своем коллективе, делая большие инвестиции в период такого затяжного кризиса без внятных ориентиров выхода из него? (Яруллин Шамиль)

— Наверное, все основано на характере, потому что без амбиций человек не может достичь определенных целей. А что касается поведения в период кризиса, то, считаю, кризис начинается в головах: если ты теряешь веру, уверенность, то он наступает. Оставаясь оптимистом, надо найти все возможное позитивное, чтобы продолжать свое дело. Поэтому все наши инвестиционные проекты живые и развиваются.

Строительство технопарка в Усадах продолжается — уже начали возводить третий этаж. Генподрядчик обещает, что он будет сдан 1 августа 2017 года. В общей сложности объем инвестиций в него составит 600 - 700 миллионов рублей. Мы продолжаем строить вторую очередь поселка в Усадах, в январе-феврале примем решение по объему финансирования на 2017 год. Первые четыре дома на 8 квартир мы уже построили и заказали проекты дизайна интерьера. В двух квартирах сделаем чистовую отделку и поставим мебель, чтобы поселить в них самых лучших на условиях аренды с правом выкупа через ипотеку.

— Вы сказали, что лучших поселите там. А для молодых специалистов что-то строить планируете?

— Рядом с нашей промышленной площадкой большую территорию застраивает «Сувар Девелопмент», и мы с ними обсуждаем вопрос о том, чтобы для наших молодых специалистов был построен отдельный дом или два, которые мы выкупим. Квартиры будем давать в аренду, в том числе с правом выкупа.

— Сколько всего в поселке ICL в Усадах планируется построить жилья?

— Первая очередь жилья уже построена, и там живут, — это порядка 75 - 80 домохозяйств. И мы начали строительство второй очереди — к настоящему времени построили 8 квартир, которые в 2017 году заселим, и продолжим строительство. Там у нас запланировано около 120 квартир в двухэтажных таунхаусах на двух хозяев.

— Смогут ли в вашем поселке купить землю для строительства дома люди, не работающие в ICL? (Рустам)

— Наверное, имеется в виду, что в нашем поселке есть территория для индивидуальной застройки, но пока порядок ее распределения не определен. В приоритете сейчас — завершить строительство таунхаусов для сотрудников.

«УСАДЫ СКОРО СТАНУТ САМОЙ СОВРЕМЕННОЙ ЧАСТЬЮ КАЗАНИ»

— Учитывая, что в селе Усады дома малоэтажной застройки, насколько гармоничным будет 8-этажное здание вашего бизнес-центра? (Ольга)

— Наша многоэтажка вид не нарушит, потому что еще до нас там начали строить высотные здания. На въезде в Усады стоят 9-этажные дома, а за железной дорогой, рядом с нашей промышленной площадкой, планируется строительство 19 - 20-этажных домов. Усады скоро станут самой современной частью Казани.

— Планируете ли вы перевод своих сотрудников с Сибирского тракта в строящийся технопарк? Означает ли это, что вы освободите офисные помещения на Сибирском тракте? (Ольга)

— Бóльшую часть сотрудников мы переведем в технопарк в Усадах. А на Сибирском тракте будем делать капитальный ремонт, чтобы довести здание до современного уровня. Но однозначно там останутся рабочие места.

— Недавно слышал, что одно из ваших подразделений GDC будет переведено в Усады. Правда ли это? Я к тому, что не снизит ли это привлекательность фирмы для специалистов, ведь люди будут тратить на дорогу гораздо больше личного времени? (Мансур)

— Строительство технопарка в Усадах обусловлено не столько переводом бизнеса из города, сколько ростом и развитием подразделения, оказывающего комплексные IТ-сервисы. Поэтому рабочие места останутся и в Казани, а также появятся новые в Усадах. Современные коммуникации позволяют наладить связь между разными площадками одного подразделения. Но в Усадах мы создадим лучшие условия: современное здание, достаточное количество парковочных мест, там и воздух совсем другой. Кстати, из некоторых районов туда доехать проще, чем до нашего офиса на Сибирском тракте. А время перемещения от Сибирского тракта до Усад составляет 20 - 30 минут. В Казани рабочие места останутся и в IT-парке, и в нашем старом здании. Мало того, по мере дальнейшего роста компании мы планируем построить офисное здание на пересечении проспекта Победы и улицы Родина.

— Когда вы планируете построить там офисное здание?

— Если у нас в планах было расти темпами по 350 человек в год, то еще четыре года — и надо будет строить еще один такой технопарк, как в Усадах. Экономика поднимется, тогда и темпы роста мы обеспечим.

— Вы собираетесь в Усады перевести штаб-квартиру ICL?

— Если штаб-квартира там, где сидит генеральный директор, то этот вопрос пока не обсуждается. После августа начнем оснащение новых помещений. Думаю, переезд начнется к концу 2017 — началу 2018 года. Наверное, все-таки штаб-квартира тоже переедет туда. В Европе все подобные компании находятся за городом, ближе к аэропорту.

«БУДЕМ ДАВАТЬ СОТРУДНИКАМ ВОЗМОЖНОСТЬ РАСТИ ВМЕСТЕ С КОМПАНИЕЙ»

— Почему менеджеры в ICL типа Вагизова получают миллионы в год, а рядовые системные администраторы — 30 тысяч в месяц? Чем объясните огромную текучку кадров? (сотрудник вашего предприятия Рустем)

— Руслан Вагизов — это исполнительный директор ICL Services («GDC Сервисез»). Он занимается вопросами привлечения, управления заказами, в его функциональном подчинении 900 человек. И он работает в компании около 20 лет. Если человек, задавший вопрос, проработает столько же и достигнет таких же результатов, то у него тоже есть шанс получать такую же заработную плату и выше. Мы будем стараться давать сотрудникам возможность расти вместе с компанией.

— Сколько у вас средняя зарплата?

— Средняя зарплата в ICL Services — порядка 60 - 70 тысяч рублей. Многое зависит от проектов и компетенций.

— Чем вы мотивируете своих сотрудников? Я имею в виду не только материальные стимулы, но и возможность участия в интересных проектах, карьерный рост.

— Во-первых, у нас всегда существует спрос на специалистов в конкретных областях. Во-вторых, реализуется много проектов. У сотрудника есть возможность совершенствоваться в своей профессии на том проекте, на котором он работает. Всегда есть возможность роста — карьерного и профессионального. На это работает наша система подготовки и переподготовки кадров. 80 процентов технических специалистов ежегодно участвуют в каком-либо виде обучения и переобучения.

— Я хочу трудоустроиться в вашу компанию. Сам живу в селе Усады Лаишевского района РТ. (Равиль Вакифович Хайбуллин)

— Всем, кто хочет трудоустроиться к нам, надо зайти на сайт ICL Services, где написано, какие специалисты нам требуются. Но все принимаются по конкурсу, через собеседование. Если человек удовлетворяет нашим требованиям, мы его возьмем.

— Какими качествами должен обладать человек, чтобы работать у вас?

— Человек должен уметь работать в команде, быть образованным в общем понимании слова. Как минимум должен обладать базовыми знаниями, а также знаниями для конкретного проекта. И человек должен быть амбициозным.

— Дефицит кадров вы ощущаете?

— Не хватает людей нужной квалификации.

— Вы «бегаете» за людьми или люди «бегают» за вами?

— Мы «бегаем» за людьми. У нас есть договора с рекрутинговыми компаниями, работаем с университетами. Мы ориентируемся на выпускников вузов, которых сами будем доучивать.

— На Университет Иннополис большие надежды возлагаете?

— Такие же, как и на другие университеты. Здесь вопрос непростой, и я неоднократно высказывал это руководству Университета Иннополис: если они сегодня платят стипендию 40 тысяч рублей, то на какую зарплату рассчитывают выпускники, где они найдут такую работу? Но, конечно, со временем Университет Иннополис должен остудить рынок IT-специалистов, поскольку их станет больше.

— Ведется ли поддержка молодых талантов компанией и вообще реально ли стать сотрудником ICL, будучи школьником? (Азат)

— У нас подписана хартия ООН, которая запрещает использование детского труда. Что касается поддержки талантов, то мы ежегодно принимаем участие в разных программах. Одна из них — это поддержка компьютерного образования в школах, в рамках которой мы производим компьютерные классы со специальным программным обеспечением, оснастили компьютерами уникальный детский сад в Усадах для развития детей.

«УПРАВЛЯТЬ — НЕТ НИЧЕГО ПРОЩЕ!»

— Во времена Советского Союза закончить школу бизнеса при Duke University в США — невероятно! Как вам это удалось? (Анонимно)

— В 1989 году я окончил Академию внешней торговли, а по ее окончании должна была быть стажировка в бизнес-школе в Лондоне. Но все места заняли москвичи, а мне предложили пройти конкурс, который проводили два американских профессора в институте у Аганбегяна. Это было время, когда Россия и США решили, что холодная война между ними закончилась, и они стали друзьями. Абел Аганбегян возглавил программу обучения директоров компаний. Требования к кандидатам были такие: до 40 лет, знание английского языка, но главное — чтобы были с реальных производств. В Лондон полетели разные чиновники, а в США набрали производственников. Я в то время был начальником цеха, состоял в кадровом резерве на должность заместителя генерального директора завода.

Это было просто суперобучение! Без него у меня ничего не получилось бы. Без обучения в Академии внешторга и в американской школе бизнеса я не смог бы создать свою компанию.

— Чему вас там научили?

— Преподаватели у нас были самые лучшие! Даже из Австралии прилетали, чтобы прочитать курс. Нам говорили: «Управлять — нет ничего проще. Управленец должен сделать три вещи: первая и самая сложная — определить цель управления; вторая — определить ресурс (кадры, деньги, материальные ценности), необходимый для достижения цели; третья — нужно определить интересы людей, участвующих в достижении цели. Если все три вещи правильно сделать, то система будет работать и без вас». Все! Настолько простая, но абсолютно правильная формула! Я слежу за этим на наших предприятиях: какая цель, какие ресурсы. Сам лично я очень незначительное количество процессов контролирую.

После теоретического курса с нами провели деловую игру, для чего мы разделились на команды и конкурировали между собой. У каждой был свой проект. Те команды, которые ставили перед собой амбициозные цели, или разорились, или показали очень большой потенциал.

— Вывод какой?

— Цели должны быть максимально амбициозными. Если ты не ставишь цель прыгнуть выше головы, то реальность тебя принизит, а если будешь ставить на уровне стола, то окажешься ниже плинтуса. Ты должен стремиться быть олимпийским чемпионом в каждом проекте. Американцы везде внедряют эту философию.

— А вы где своих управленцев обучаете?

— Направляю в MBA в Москву. К сожалению, не все потом эти знания используют. Причину этого я вижу в том, что они попадают там в ту среду, которая отличается от той, в которой я учился в свое время. На Западе учат те, кто сам на практике что-то создал. А у нас кто учит? Книжки прочитали и пересказывают их...

— Какие планы строите на 2017 год? Это план выживания или рывка вверх? Какая стратегия сегодня наиболее оптимальная в отрасли? (Алексей)

— План расти быстрее рынка остается. Бюджет и бизнес-план на 2017 год будут рассмотрены советом директоров в конце января. Бюджетом предусмотрен пессимистический прогноз роста по сравнению с планом 2016 года, а за ориентир будут браться результаты этого года. Мы будем стремиться к тому, чтобы все-таки обеспечивать рост. Рост — это главный параметр. Мы должны расти.

Что касается отрасли, то надо ориентироваться на основные технологические тренды, которые работают на то, чтобы IT-услуги, IT-программы и IT-оборудование обходились для бизнеса дешевле. В нашей стране IT уже перестало быть какой-то экзотикой для бизнеса, во многих сегментах IT-технологии работают на повышение производительности труда и на качество.

— Виктор Васильевич, спасибо за интересный разговор. Успехов вам и вашей компании в новом году!