«Если евро сохранится в ближайшие два года...»

ЭКСПЕРТЫ СЧИТАЮТ, ЧТО БАНКРОТСТВО LEHMAN BROTHERS - ПУСТЯК ПО СРАВНЕНИЮ С ПОСЛЕДСТВИЯМИ ДЕФОЛТА В ОДНОМ ИЗ ЕВРОПЕЙСКИХ ГОСУДАРСТВ

Немецкие профессора-экономисты Петер Бофингер и Штефан Хомбург представили сценарии развития событий в случае краха евро, выхода Германии из зоны общеевропейской валюты и ее возращения к национальной валюте - марке.

РЫНКИ ИМЕЮТ ТЕНДЕНЦИЮ К НЕКОНТРОЛИРУЕМЫМ ЦЕПНЫМ РЕАКЦИЯМ

- Господин Бофингер, господин Хомбург, eвро еще можно спасти?

Хомбург: Крупный философ и специалист по европейской политике Ральф Дарендорф в 1995 году предсказывал, что eвро не объединит континент, а станет причиной раскола. То, что мы наблюдаем сегодня - это начало данного процесса. Политическая напряженность в Европе нарастает, при этом немцы воспринимаются как менторы. Поэтому лучше бы подвести черту и вернуться к немецкой марке.

Бофингер: Безответственное решение. Евро - это модель успеха. Его необходимо сохранить. Проблема лишь в том, что те меры, которые были предприняты до сих пор, недостаточны. Сегодня нужен смелый шаг к усилению экономической интеграции.

- Каким вы его себе представляете?

Бофингер: Нужно ввести общеевропейские облигации займа, как предлагает премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер. Новые евробонды существенно удешевят кредиты для таких проблемных стран, как Греция, Ирландия или Португалия. И тогда им будет проще привести в порядок государственные финансы, урезав расходы.

Хомбург: Сомнительное утверждение. Евробонды противоречат Маастрихтскому договору, согласно которому ни одно государство Еврозоны не несет ответственности по долгам других партнеров. Евробонды, напротив, возводят солидарную ответственность в ранг принципа и вынуждают Германию платить по долгам стран, финансовая политика которых нами не контролируется. С ростом налогов и сокращением дотаций, неизбежным в данной связи, население мириться не станет.

Бофингер: Почему же? Нужно донести до людей, что отстоять евро по-другому нельзя. Сегодняшние меры по спасению желаемого эффекта не дадут. В лучшем случае их будет достаточно для Греции, Ирландии, Португалии и, возможно, еще для Испании. Но если к этим государствам добавится такая страна, как Италия, это уже не поможет.

Хомбург: Вы всерьез считаете, что Германии нужно вмешаться, если Италия не сможет обслуживать свои долги?

Бофингер: Безусловно. Фиаско итальянцев будет означать потерю десятков миллиардов, инвестированных немецкими банками и страховыми компаниями в итальянские бумаги. Это колоссальная финансовая катастрофа. Ни одно правительство не может пойти на такой риск. Так что выбора у нас нет: нужно стабилизировать систему.

Хомбург: Простите, но это нагнетание страха, и ничего больше. В истории случались сотни государственных банкротств, достаточно вспомнить Аргентину или Россию. И никогда это не сопровождалось крахом финансовой системы. Разумеется, институтам финансовой отрасли приятно получать надбавки за риск, не рискуя. Но нельзя заставить немецких налогоплательщиков содержать банковский сектор, будь то во имя отдельных государств или общеевропейской валюты.

Бофингер: Полностью с вами согласен. И если бы последствия банковского банкротства поддавались локализации, то нам следовало бы хладнокровно наблюдать, как "проигравшиеся" кредитные институты объявляют о неплатежеспособности. Увы, локализовать такие последствия мы не сможем, и это проблема. Нынешние банки слишком велики и слишком тесно связаны друг с другом. К тому же, приобретая государственные облигации, они не резервируют собственных средств. Финансовый кризис показал: рынки имеют тенденцию к неконтролируемым цепным реакциям.

«КРИЗИС ЕВРО ВЫЗВАН ТЕМ, ЧТО ОТДЕЛЬНЫЕ СТРАНЫ ЖИЛИ НЕ ПО СРЕДСТВАМ»

- Вы хотите сказать, что кризис евро может привести к ситуации наподобие той, которая возникла после банкротства Lehman Brothers?

Бофингер: Банкротство Lehman Brothers - пустяк по сравнению с тем, что ожидает нас в случае дефолта в одном из европейских государств.

Хомбург: Я на это смотрю совершенно иначе, тем более что причина кризиса евро не в иррациональности финансовых рынков, а в том, что отдельные страны жили не по средствам. Греческий машинист получает на руки 5 тыс. евро в месяц, испанский авиадиспетчер - 300 тыс. евро в год. Вы правда хотите, чтобы трудящиеся Германии, чей уровень заработной платы уже давно растет медленнее, чем во всех других странах Европы, обеспечивали такие доходы посредством еще более высоких налогов?

Бофингер: Давайте разберемся. В Испании и Ирландии не по средствам жил не государственный, а частный сектор. Бюджет-2007 в Ирландии был сбалансированным, у испанцев даже имелся профицит. А вот финансовая отрасль на протяжении многих лет без разбора раздавала кредиты. Это немалый урон, который, однако, можно минимизировать, выпустив общеевропейские облигации займа. В конце концов, это не дотационный союз.

Хомбург: А что же тогда? Экономисты произвели серьезные подсчеты, согласно которым ставка по евробондам будет примерно на один процентный пункт выше стоимости обслуживания обязательств Федеративной республики. В год ей это обойдется почти в 20 миллиардов евро, что равнозначно повышению НДС на 2 процентных пункта.

Бофингер: Я не согласен, что процентная ставка по евробондам будет выше. Сегодня проблема именно в том, что риски стран еврозоны оцениваются по отдельности. Если государства выйдут на финансовый рынок сообща, угроза дефолта будет низкой и надбавки за риск останутся в прошлом. Наиболее серьезную конкуренцию их обязательствам составят гособлигации Соединенных Штатов. А так как дефицит бюджета в еврозоне в целом существенно ниже, чем в США, то евробонды станут в мировом масштабе привлекательным инвестиционным инструментом. Тем более что рынок евробондов существенно расширится по сравнению с рынком немецких национальных облигаций.

Хомбург: Надежность евробондов окажется ниже, чем у гособлигаций ФРГ, ведь их появление будет еще больше потворствовать накоплению долгов. Так что и процент по ним будет выше. Меры по спасению экономики, реализованные федеральным правительством до сих пор, обернулись дополнительными рисками для налогоплательщиков в размере 200 миллиардов евро. Ставки за риск по федеральным облигациям за последний год удвоились. И ничего больше.

Бофингер: Если перемешать яйца, воду и муку, то у вас будет не 50 процентов муки, 25 процентов воды и 25 процентов яиц, а тесто для клецек - нечто качественно новое. То же касается и евробондов.

Хомбург: Это иллюзии. С введением евробондов возникнет "круговая порука" за счет Германии. Европейский Центральный банк уже обратился к государствам еврозоны с просьбой о повышении уставного капитала, так как с начала кризиса он потратил на проблемные гособлигации почти 75 миллиардов евро. Кому придется вносить львиную долю? Федеративной республике. До сих пор игра в наперстки, которой заправляют политики и Европейский Центробанк, шла успешно. Осложнения возникнут, если Греция и другие страны не смогут обслуживать свои долги. И тогда мы будем вынуждены платить по счетам, величину которых сегодня невозможно себе даже представить. Германии придется основательно урезать расходы.

Бофингер: До этого не дойдет, если известная идея получит должную реализацию. Она подразумевает не только новую форму займов, но и в первую очередь усиление власти Еврокомиссии. Предполагается, что в будущем Брюссель будет оценивать солидность бюджетной политики всех государств еврозоны. Все очень просто: нарушитель критериев Пакта о стабильности не сможет эмитировать евробонды.

«ДОТАЦИОННЫЙ СОЮЗ В КОНЦЕ КОНЦОВ ВСЕ РАВНО ОЖИДАЕТ КРАХ»

- Господин Хомбург, допустим, система принята в том виде, какой она представляется господину Бофингеру. Это решит проблему?

Хомбург: Нет. Пакт о стабильности не работал и работать не будет. Все попытки Берлина ужесточить его с треском проваливались.

Бофингер: Это вопрос искусства переговоров. Убежден: если федеральное правительство высказало бы готовность согласиться на введение евробондов, то оно смогло бы диктовать остальным странам свои условия. Например, такие: евро получит еще один шанс в том случае, если наши партнеры обязуются неотступно придерживаться бюджетной дисциплины.

Хомбург: Если мы продолжим держаться за евро, кошмару не будет конца. Я же призываю покончить с кошмаром, каким является данный валютный эксперимент. Это умиротворило бы Европу и в конечном итоге пошло бы Евросоюзу только на пользу.

- Иными словами, вы хотите, чтобы Германия отказалась от евро. Вопрос лишь в том, насколько реально справиться с экономическими последствиями такого отказа.

Хомбург: В техническом отношении выйти из еврозоны не сложнее, чем было ввести евро несколько лет назад. Правда, вряд ли о таком шаге можно объявлять заблаговременно: однажды утром мы проснемся и услышим по радио, что в стране новая валюта.

Бофингер: Получается идиллическая картина: вы хотите в одну прекрасную ночь вернуть немцам столь любимую ими немецкую марку. Но на деле это чревато катастрофическими последствиями. Если немцы откажутся от евро, их активы в соседних странах ЕС в одночасье потеряют в цене. В первую очередь это поставит под угрозу банки и страховые компании. К тому же начнется бегство капитала в новую немецкую марку, последствия которого затмят все, что мы до сих пор наблюдали.

Хомбург: Не стоит драматизировать. То, что вы называете бегством капитала - переориентация инвесторов с облигаций Греции или Ирландии на долговые обязательства Германии или Франции, - уже давно идет. Это обычная ситуация на рынках капитала.

Бофингер: Но в случае возврата к марке этот процесс получит дополнительное ускорение. Наша валюта одним махом "прибавит" 30-40 процентов. Это сокрушительный удар по немецким экспортерам, товар которых на важнейших рынках сбыта также подорожает. Подобное мы уже наблюдали в середине 90-х, когда марка сильно выросла по отношению к фунту стерлингов, лире и франку. Экономике Германии потребовалось больше десяти лет, чтобы оправиться от такого удара.

Хомбург: Трудности середины 90-х были обусловлены последствиями воссоединения, а не обменным курсом. Конечно, с одной стороны, немецкая марка несколько подорожает, но далеко не так сильно, как вы пытаетесь нас убедить. С другой стороны, связанное с этим повышение покупательской способности пойдет немецким потребителям на пользу, к чему, собственно, вы призывали не один год. Запугивать народ незачем: дотационный союз, который в конце концов все равно ожидает крах как в экономическом, так и в политическом отношении, куда опаснее, чем возвращение к немецкой марке.

Бофингер: Только на первый взгляд. Если мы откажемся от евро, то вскоре нам придется финансировать не наших партнеров, а другие регионы.

«ИЛИ ЛУЧШЕ СКУПАТЬ АМЕРИКАНСКИЕ ОБЛИГАЦИИ, ЧЕМ ИСПАНСКИЕ?»

- Объяснитесь, пожалуйста.

Бофингер: Посмотрите, сколько денег другие страны направляют на поддержание хоть какой-то стабильности своей денежной единицы по отношению к доллару и другим иностранным валютам. Японцы потратили на облигации других государств один триллион долларов. Китайцы уже накопили долговых бумаг более чем на 2,6 триллиона долларов. Это многократно превышает издержки Германии по поддержанию европейской солидарности. Или лучше скупать американские облигации, чем испанские?

Хомбург: Возражаю, ваша честь. Неужто десять лет назад, когда еще ходила немецкая марка, нам так плохо жилось? Те катастрофические сценарии, которые вы излагаете, не имеют под собой почвы. Если смотреть на факты, то за последнее десятилетие из Германии в другие страны ЕС было вывезено колоссальное количество капитала. С возвратом к немецкой марке денежный поток устремится в обратном направлении, инвестиции в немецкую экономику вновь возрастут.

«ЕВРО ПРОТЯНЕТ МЕНЬШЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ»

- Господин Бофингер, ваш коллега считает, что ФРГ чуть ли не окажет европейской идее услугу, отказавшись от евро. Вы согласны?

Бофингер: Отнюдь. Если Германия выйдет из еврозоны, то Европа будет отброшена назад на десятилетия. Континент вновь станет восприниматься не как сильное экономическое пространство, способное конкурировать в экономическом отношении с США и активно развивающимися азиатскими странами с переходной экономикой, а как скопление небольших государств. <...>

- Валютный союз с самого начала был ошибкой?

Бофингер: Нет. Валютный союз - решение разумное как с экономической, так и с политической точки зрения. И общеевропейская валюта пошла на пользу Германии. Без евро мы превратились бы в своего рода Японию - страну с низкими темпами роста, постоянно балансирующую на грани дефляции. Как и японцам, нам пришлось бы реагировать на каждую волну девальвации доллара ограничением зарплат, чтобы восстановить конкурентоспособность. Благодаря евро это нас миновало. И потому стоит сделать все, чтобы сохранить европейскую валюту.

Хомбург: Любой экономист согласится с тем, что единая валюта теоретически создает преимущества. В результате увеличиваются рынки и сокращаются издержки. Но на практике эксперимент с евро провалился. Я считаю, что сам по себе ЕС - вещь хорошая, и потому не хочу, чтобы его ставили под угрозу, судорожно цепляясь за неудачный валютный эксперимент. А именно этим и занимаются политики.

- Господин Бофингер, господин Хомбург, сколько еще протянет евро?

Хомбург: Меньше десяти лет.

Бофингер: Если евро сохранится в ближайшие два года, то у него хорошие шансы на будущее.

- Господин Бофингер, господин Хомбург, благодарим вас за эту беседу.

DER SPIEGEL (перевод журнала «Профиль»)