...

АРЕСТЫ НАЧАЛИСЬ С НАСЫРОВА

Сенсационным заключением «под домашний арест» закончилось вчера поздним вечером заседание Советского райсуда по избранию меры пресечения в отношении правой руки Роберта Мусина — первого заместителя председателя правления ПАО «Татфондбанк» Рамиля Насырова. Насыров, неоднократно фигурировавший в материалах двух уголовных дел — ТФБ под началом следственного комитета РФ по РТ и «ТФБ Финанс» под контролем МВД по РТ, был задержан следкомом вечером в четверг, 16 марта. Вместе с ним задержали и гендиректора ООО «Роял Тайм Групп» Евгению Леушину, а также бывшего генерального директора ООО «Новая нефтехимия» Рамиля Сафина.

Предполагалось, что в пятницу Советский райсуд изберет меры пресечения в отношении всех трех новых задержанных, чуть позже стало известно, что как минимум один из них (Леушина) в суд доставлен не будет. В последний же час до предполагаемого начала заседания стало ясно — в суд будет доставлен только Насыров.

В числе первых, не считая журналистов, в здание Советского суда по делу Насырова пришла следователь следственного управления СК по РТ Абдуллаева, доставившая документы подозреваемого. Чуть позже подошли родственники Насырова, которые отказались от общения с прессой, и один из двух адвокатов первого заместителя предправления банка — Аида Газиева. Интересная деталь: имя второго адвоката, защищающего права Насырова, — Александр Клюкин. Это брат Алексея Клюкина, который защищает в суде Роберта Мусина.

В зал судебных заседаний Насырова ввели через отдельный вход для тех, кто доставляется под конвоем. Заметим, что даже главного героя расследования дела ТФБ Роберта Мусина да и других его фигурантов на второй этаж сопровождали по обычной лестнице.

Еще пара сюрпризов ждала в самом зале. Во-первых, вместо дежурного судьи Рафаэля Кашапова ходатайство следствия об аресте рассматривала совсем еще молодая Илзида Каримова. По данным источников «БИЗНЕС Online», в должности судьи она работает не больше месяца. В первых ее фразах, сказанных на заседании, читалось волнение, с которым она, однако, с честью справилась. Второй сюрприз заключался в том, что сторону прокуратуры представлял помощник прокурора Советского района Айдар Шараев, хотя, по логике, его место должен был занять Роберт Минигулов, курирующий работу 4-го отдела по особо важным делам, занимающегося расследованием дела ТФБ.

.

ОСНОВАНИЕМ ДЛЯ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ МОГ ПОСЛУЖИТЬ «ОБЩЕСТВЕННЫЙ РЕЗОНАНС»

Следователь СК в своем ходатайстве напомнила суду фабулу возбуждения уголовного дела: оно было заведено управлением ФСБ по Татарстану 16 февраля, передано в СК 3 марта. В этот же день был задержан и арестован Мусин, которого обвинили в совершении преступления по ч. 4 ст. 159 УК РФ («Мошенничество, совершенное в особо крупном размере»). По версии следствия, «Мусин и неустановленные лица» в сентябре 2016 года получили кредит от Банка России на сумму в 3,1 млрд. рублей под залог кредита, выданного ТФБ «Нижнекамскнефтехиму» (НКНХ). Однако к тому времени заем НКНХ уже был передан другим, куда менее надежным компаниям — ООО «Новая нефтехимия» и ООО «Сувар Девелопмент».

Интересно, что во время избрания меры пресечения Мусину суд зачитывал показания именно Насырова, в частности, о том, что последний узнал о подлоге залога лишь за пару дней до введения моратория в ТФБ. Сам бывший зампред банка чуть позже в общении с журналистами будет утверждать, что показания давал лишь однажды. Если верить этим словам, получается, что задержание обошлось без нового допроса. Примечательно, что, когда Насырова вызывали для дачи показаний, тот находился за границей в отпуске, но тут же вернулся.

На протяжении всего обращения следствие ни разу не укажет, что предполагаемое преступление совершал именно Насыров: фраза «Мусин и неустановленные лица» будет встречаться от начала до конца. Более того, Насырову все еще не выдвинуты обвинения.

«Учитывая, что Насыров подозревается в совершении тяжкого преступления, учитывая общественный резонанс, оставаясь на свободе, он может скрыться от органов предварительного следствия, оказывать давление на свидетелей, уничтожить доказательства или помешать установлению лиц, причастных к совершению преступления, в связи с чем следствие просит избрать в отношении Насырова меру пресечения в виде заключения под стражу», — зачитала стандартную формулировку ходатайства Абдуллаева.

У адвоката Газиевой нашлись к следователю вопросы.

— Вам известно, как долго занимает должность зампредседателя Насыров? — спросила она.

— Все сведения есть в уголовном деле, — ответила следователь.

— Вы согласны, что года нет?

— Еще раз говорю, все основания для избрания меры пресечения изложены.

— Вы можете предоставить документ, где стоит подпись Насырова, который бы свидетельствовал, что он знал, имел корыстный умысел?

— Насыров является первым заместителем председателя правления. Входил в состав президиума комитета, который принимал решения, на основании этого он стал одним из подозреваемых.

Посыл Газиевой прост, но убедителен: в материалах дела, предоставленных в суде, кроме многочисленных, но формальных постановлений и ордеров есть лишь показания самого Насырова.

«В чем конкретно заключается преступная деятельность Насырова? — допытывалась адвокат. — Какие доказательства причастности были приобщены к ходатайству? В ходатайстве в обосновании [пресечения] указано, что основанием служит общественный резонанс, — покажите мне норму закона».

Ответ Абдуллаевой на все вопросы Газиевой был идентичным — следствие приложило те документы, которые посчитало нужным.

Материалы дела, которые огласила Каримова, тезис Газиевой, по своей сути, подтвердили. В многочисленных дипломах (все — с отличием) Насырова, ордерах и постановлениях ничего более весомого, кроме его собственных показаний, не было. При этом как раз эти-то таинственные показания подозреваемого судья Каримова зачитывать не стала.

«С ходатайством не согласен, — заявил в ответном слове Насыров. — Моя деятельность в кредитном комитете, так же как и других членов, не была связана с какими-либо действиями Мусина в отношении текущего дела. Следствию известно, что деятельность Мусина не была связана с деятельностью кредитного комитета».

.

«ЧЕСТНО ГОВОРЯ, НЕ ПОНИМАЮ, В ЧЕМ МОИ КОРЫСТЬ И УМЫСЕЛ»

Выступая перед судом (а в немалой степени и перед клиентами банка), Насыров подчеркнул, что взаимодействие ТФБ с Банком России регулировалось только генеральным кредитным договором. «Деятельность кредитного блока или кредитных сделок я никогда не курировал, никогда не давал указаний на кредитование тех или иных лиц. У меня все, ваша честь», — добавил он.

Большую часть уточняющих вопросов Насыров получил от своего адвоката. «Честно говоря, я как член президиума кредитного комитета не понимаю, в чем мои корысть и умысел, когда мы выдаем безрисковые фактически кредиты „Нижнекамскнефтехиму“, обладающему всеми международными рейтингами. Мне в принципе неясно, как здесь с рассматриваемым делом связан кредитный комитет, — объяснил он. — Относительно Центрального банка также непонятна корысть или умышленное введение в заблуждение по одной простой причине — я никогда не готовил пакета документов для Центробанка, ваша честь. Документы передавались в том же объеме, в котором они были рассмотрены на кредитном комитете».

Из сессии вопросов и ответов стали известны некоторые финансовые подробности состояния самого Насырова: в частности, у него в собственности автомобиль и квартира, взятая в ипотеку. По словам его адвоката, зарплата Насырова составляла лишь 350 тыс. рублей в месяц, тогда как у остальных членов правления — около 1,5 млн. рублей.

Насыров упомянул и о деталях своего приглашения в ТФБ. «У банка завершился план восстановления финансовой устойчивости на 2015 год, утвержденный ЦБ, передо мной была поставлена задача разработать такой же план на 2016 год и согласовать его с акционерами. План был разработан 2 февраля на совете директоров. Весь текущий год продолжалась обширная дискуссия с ЦБ о мерах докапитализации, но о судьбе этих переговоров вы можете судить сами», — с легкой, но грустной иронией прозрачно намекнул он на отзыв лицензии.

Насыров вместе с его защитниками высказался категорически против избрания меры пресечения в виде заключения под стражу. Судья объявила перерыв и ушла в совещательную комнату. Увидеть Каримову вновь удалось лишь спустя почти два часа, в течение которых Насыров охотно беседовал сначала с прессой, а затем — уже с меньшим интересом — с лидером протестного движения вкладчиков ТФБ Дмитрием Бердниковым, объясняя тому, что возврат лицензии банку уже невозможен.

.

Банкир прояснил ряд интересных деталей. Во-первых, он дал понять, что не считает «применимой» оценку размера дыры в ТФБ, которую огласил ЦБ: «Когда вам говорят про 96 миллиардов рублей дыры, это мгновенный ликвидационный баланс. Когда все имущество продается с каким-то дисконтом, быстро». Свою оценку он не привел, но сослался на результаты первоначальных проверок Центробанка. Ранее эту цифру в интервью «БИЗНЕС Online» раскрыл Мусин — около 50 млрд. рублей. Заметим, что если бы оценка дыры не изменилась, то, возможно, тех 25 млрд. рублей, которые предлагали инвестировать ТАИФ и New Stream, могло бы и хватить для запуска санации. «Экономическое оздоровление могло иметь место», — по-прежнему убежден автор плана финансового оздоровления ТФБ. Почему же ЦБ отказался помогать, он комментировать отказался.

Также Насыров дал пояснения по сделке, которая легла в основу уголовного дела. Из его слов следует, что на момент получения кредита ЦБ залог был чист и прозрачен — кредит висел на НКНХ. Но имелась ковенанта: если ТФБ нарушит нормативы, долг переводится на структуры, близкие к Мусину. Это условие, по словам Насырова, так и не вступило в действие — согласно официальной отчетности, банк нормативов не нарушал. Тем не менее 12 декабря, то есть в последние дни у руля ТФБ, Мусин, по словам его зама, дал указание перевести долг с НКНХ на «Сувар» и «Новую нефтехимию», хотя, повторим, был не обязан этого делать.

Смысл операции становится понятным, если вспомнить, что практически одновременно с выдачей кредита НКНХ Татфондбанк получил субординированный депозит от другой структуры ТАИФа — «Казаньоргсинтеза». Другими словами, деньги прошли по кругу — ТФБ должен ТАИФу, ТАИФ должен ТФБ. Однако в декабре стало ясно, что «суборд» обнулится, поэтому перевод долга позволит группе Альберта Шигабутдинова, по сути, выйти с банком по нулям, забрав деньги.

Показания Насырова о том, что Мусин давал указания по переводу средств, безусловно, имеют для следствия особую ценность. «Конечно, доля юмора за решеткой уместна, но за 10 месяцев заработать 10 лет, наверное, не хотелось бы», — многозначительно заметил в своем интервью соратник Мусина.

После таких откровений решение судьи объяснимо. «Изучив ходатайство об избрании меры заключения в виде заключения под стражу, с учетом наличия у Насырова постоянного места жительства, отсутствия данных о предыдущих судимостях, наличии данных, характеризующих его только положительно, суд приходит к мнению, что на данном этапе заключение под стражу является излишним», — зачитала после огромного перерыва Каримова и назначила Насырову домашний арест. К молчаливой радости родственников и громкому негодованию Бердникова, первый зампред правления ТФБ ближайшие 29 суток проведет дома — видимо, в той самой ипотечной квартире. Такого свидетеля надо беречь.

«ВСЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СЛЕДСТВИЯ БАНАЛЬНО НЕ ПРОРАБОТАНЫ И СФАБРИКОВАНЫ»

Тем временем в Верховном суде РТ в тот же день не без курьезов рассматривалась жалоба на пребывание в СИЗО еще одного топ-менеджера Татфондбанка, бывшего зампреда правления Сергея Мещанова. С самого раннего утра в коридорах ВС РТ дежурили с десяток родственников обвиняемого и сочувствующих ему, которые пожелали ознакомиться с ходом рассмотрения апелляционной жалобы адвоката задержанного Дамиры Идрисовой на изменение меры пресечения. Планировалось, что судебное заседание не заставит себя долго ждать, но с первых минут пребывания в суде сложилась совсем иная картина — участников процесса долгое время не вызывали в зал заседания. В ожидании своей очереди и подключения видеосвязи с СИЗО №2, где пребывает Мещанов, его защитница рассказала, что Сергей Викторович чувствует себя под стражей вполне нормально и не теряет надежд, в частности, благодаря нескончаемой поддержке родных на скорое освобождение из мест лишения свободы.

Длительное ожидание прервалось неожиданным известием от секретаря судьи: Мещанова по ошибке доставили не в тот суд. Сегодня в 10:30 утра Советский райсуд должен был рассматривать жалобу Идрисовой на незаконное объявление клиента в розыск, и конвой отвез арестованного туда, где не оказалось ни СМИ, ни адвоката. Из-за неявки защиты Советский суд отложил рассмотрение дела, а Мещанова отправил обратно в СИЗО №2, чтобы оттуда по видео-конференц-связи тот принял участие в слушаниях по отмене своего ареста. Все эти перипетии заняли почти пять часов, по истечении которых судья Верховного суда Андрей Герасимов наконец-то приступил к рассмотрению апелляции Идрисовой.

«Не хотела бы, чтобы здесь присутствовала пресса», — выступил с первым ходатайством защитник Мещанова. Коллегу поддержал второй адвокат бывшего зампреда правления ТФБ в лице Андрея Холодовича, однако Герасимов рассудил иначе. Смирившись с этим, Идрисова излила все свое недовольство по поводу незаконного объявления ее клиента в розыск. По ее словам, Мещанов никогда не скрывался от следствия и всячески готов был помочь в расследовании дела. Однако всему помешал внезапный панкреатит, из-за которого тот слег в больницу в Подмосковье и не мог явиться на допрос, из-за чего и попал в полицейские сводки, а заодно на страницы газет. Сторона защиты полагает, что основные доводы ГСУ МВД по РТ, занимающегося расследованием уголовного дела в отношении топ-менеджмента ИК «ТФБ Финанс», сводятся к одному — Мещанов долгое время работал на руководящей должности в «ТФБ Финанс». Идрисова повторила свою просьбу, озвученную на избрании меры пресечения, — отправить своего подзащитного под домашний арест к теще в Казани.

«Полностью поддерживаю то, что сказали адвокаты, особенно в части незаконного объявления в розыск и задержания. Я еще раз подтверждаю, что готов полностью сотрудничать со следствием и давать полноценные показания. Еще раз прошу обратить внимание на то, что мне инкриминируется. А мне инкриминируется мошенничество в рамках продаж „ТФБ Финанс“. Напоминаю, что я не имею никакого отношения к ним, к инвестиционному блоку. В рамках своих должностных обязанностей я занимался розничным бизнесом и кураторством филиальной сети и не мог создавать продукты, управлять денежными средствами, куда-нибудь их инвестировать. Следствие идет в спешке, и они не разбираются в должностных инструкциях в банке. Все доказательства следствия банально не проработаны и сфабрикованы. Обвинения, которые ко мне предъявляются, просто несправедливы», — практически слово в слово повторил свою речь Мещанов в судебных прениях перед оглашением решения суда.

После этого Герасимов удалился в совещательную комнату и пробыл там не более нескольких минут. «Все понятно», — сказали родственники после того, как судья появился слишком быстро. И правда: Герасимов отклонил апелляционные требования и оставил Мещанова под арестом до 2 апреля.