«Организаторы концертов, думая, что приглашают нас, приглашают новый состав группы «Казан егетләре». А мы уже четыре года выступаем как дуэт «Артур & Марат» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЫ 15 ЛЕТ РАБОТАЛИ НА ЭТО ИМЯ, НАС ДАЖЕ ПО ИМЕНАМ НЕ ЗНАЛИ»

— Артур, Марат, вас до сих пор ассоциируют с группой «Казан егетләре». Сколько лет просуществовала группа в первоначальном составе, в котором вы были солистами?

Артур Мингазов: Группа «Казан егетләре» сформировалась в 1996 году и в этом составе просуществовала до 2013 года, а потом Марат упал с 6-метровой высоты, когда красил свой дом, получил компрессионный перелом трех позвонков и перелом обеих ног. Исчез из поля зрения зрителей на год, после чего продюсер набрал новый состав.

Марат Галимов: Я встал на ноги, написал заявление, и мы ушли.

— У вас же было еще два солиста — Вали Фазлиахметов и Азат Адиев.

Марат: Они ушли еще раньше, начали читать намаз и организовали свою группу «Райян» (Адиев впоследствии был осужден как участник запрещенной в России организации «Хизб-ут Тахрир» — прим. ред.)

. Первоначальный состав группы «Казан егетләре»:
Вали Фазлиахметов и Азат Адиев (крайние слева), Марат Галимов и Артур Мингазов (крайние справа) Фото предоставлено предоставлено Маратом Галимовым и Артуром Мингазовым

— Насколько распад группы стал болезненным для вас?

Марат: Разрыв всегда бывает болезненным — работаешь, работаешь, и тут... Хотя это было обоюдное решение, но расставаться было тяжело.

Артур: Лично мое мнение, а я помню, как все было, — к этому все шло. Ребята свою дорогу начертали: мы именно так пойдем — такие песни будем петь, а такие — нет. И когда решение было уже принято, они ушли, и все. Конечно, было нелегко. Нам нужно было двигаться дальше, решили, что будем дальше вдвоем работать.

— А изначально как вы попали в «Казан егетләре»?

Артур: Мы все — я, Азат, Вали — оканчивали институт культуры, мы пригласили друг друга в эту группу. Тогда она еще даже названия не имела, там первые месяца два были другие ребята, после того как они ушли, мы нашли имя «Казан егетләре» и начали работать вчетвером в полном составе — Артур, Марат, Азат, Вали.

Марат: Я учился в консерватории, пришел на прослушивание и прошел.

— А название как пришло?

— Я не очень хочу делать рекламу этой группе, поскольку нас до сих пор с ней ассоциируют и путают, наверное, нужно внести ясность, потому что организаторы концертов, думая, что приглашают нас, приглашают новый состав этой группы... Недавно я ходил на обед в столовую министерства культуры, и кассирша мне говорит: «Я недавно сходила на ваш концерт, но что-то было не так». Оказалось, она пошла на концерт нового состава группы «Казан егетләре», чтобы посмотреть на нас и послушать наши новые песни. И эта путаница до сих пор происходит. А мы уже четыре года выступаем как дуэт «Артур & Марат».

Артур: Мы 15 лет работали на это имя, нас даже по именам не знали и теперь, после четырех лет работы дуэта «Артур & Марат», которую мы прошли снова с самого начала — семью не видим, работаем день и ночь — очень сложно снова говорить о проекте «Казан егетләре», снова пропускать это через себя... И все ради того, чтобы вновь выйти на тот уровень, на котором мы были.

— И все же как родилось название группы?

Артур: Очень просто. Группа изначально была задумана для того, чтобы наши народные песни довести до молодежи, чтобы подтянуть молодежь к нашим народным песням, к национальному колориту.

Марат: Осовременить, грубо говоря.

Артур: И как группа мы это сделали, выпустили пять альбомов. Мы очень много участвовали в различных конкурсах. Сегодня артисты избегают конкурсов, очень мало тех, кто проходил бы этап конкурсного отбора. Во всех конкурсах, в которых мы участвовали, мы занимали первые места или завоевывали Гран-при. А конкурсы были и международные, и российские.

Марат: Первый наш серьезный конкурс был фестиваль «Урал моңо» в Уфе в 2001 году. Мы завоевали Гран-при. Жюри, а состав участников был очень сильный, сразу пришло к единому мнению. Были очень сильные голоса, но...

— А как вам это удалось? Все-таки в Уфе особое отношение к татарам.

Артур: Я до сих пор вспоминаю это и удивляюсь. Но хочу сказать только одно — это было у нас внутри: желание быть первыми и доказать всему миру, что мы «Казан егетләре» — мы можем. И мы, действительно, смогли, потому что, когда конкурс уже закончился, начался банкет, конкурсанты сами к нам подходили и говорили, что да, действительно, у вас изнутри был виден свет и эта энергетика. Этот посыл для зрителя единогласно вывел нас на Гран-при.

Марат: Бывает такое, что конкурсанты недовольны итогами конкурса, что, мол, несправедливо, а тут и конкурсанты, и жюри пришли к единому мнению, что мы достойны. Мы сами не ожидали этого, да и не рвались. А в Бурятии в 2010 или 2011 году прошел международный конкурс «Белый месяц», в котором участвовали артисты из Бурятии, Монголии, Нигерии, Кореи, Китая. Мы тоже вышли и просто делали свою работу, пели татарскую народную песню «Җомга»...

Артур: Мы ехали и уже знали, что победим (смеются). Честно. Когда объявили, что мы завоевали Гран-при, у меня прямо на сцене потекли слезы. Такие вещи не забываются, это очень трогательно.

Марат: Что примечательно, мы завоевали Гран-при, исполняя татарскую народную песню. Не английскую, а некоторые пели английские песни, хиты перепевали, а мы просто вышли, спели татарскую песню и взяли Гран-при.

«МЫ ВНЕСЛИ В ТАТАРСКУЮ КУЛЬТУРУ ЧТО-ТО НОВОЕ ЕЩЕ В 2005 ГОДУ, ЭТО И ЕСТЬ «ВЕТЕР ПЕРЕМЕН»

— Сейчас как ваша история развивается?

Артур: Аллага шөкер! Наш концертный директор Булат организовал второй тур по Сибири: Новосибирск, Омск, Томск, Кемерово. И народу было уже больше. Сарафанное радио работает, люди друг другу рассказывают. Мы очень довольны, как прошел этот тур. Я знаю, что на следующий год, уверен в этом, народу придет еще больше,и мы охватим больше городов.

— Публика в Казани отличается от, например, сибирской?

Артур: Публика вне Татарстана не избалована количеством артистов и каждодневными концертами и более тепло принимает, слушает, постоянно благодарит. Это был наш второй тур. А первый прошел ровно год назад — в 2016-м. Мы заезжали даже в небольшие татарские деревни в Сибири. К примеру, в деревнях Нижегородка и Теплая речка в Томской области — там были сельские клубы на 30 - 40 мест, очень старые клубы.

И поскольку у нас образовался перерыв, мы решили, что, раз уж приехали, выступим. Пусть мы денег не заработаем, но приедем и выступим перед этими татарскими бабушками, которым по 80 лет, которые уже никуда не поедут... Видели бы вы их лица! Мы пели, отдавая им всю душу, держа их за руки. И концерт не урезали, отыграли всю полную программу, которую играем на больших площадках.

Вообще, мы считаем, что артисты не просто должны выступать на готовой сцене перед готовым зрителем на сборных концертах-солянках, а именно здесь, в таких местах, когда ты пробуешь себя. Это совсем другое. На таких концертах ты оставляешь свою частицу, свою любовь, несоизмеримую ни с чем. Это все в воздухе остается вместе с нашими песнями, и у зрителя эти ощущения надолго. Это прямой диалог — получаешь напрямую от зрителя обратную энергетику. И «Артур & Марат» — это единственный на сегодняшний день дуэт, который сыграл концерт не в большом городе, а в маленькой татарской деревне за 4 тысячи километров от Казани. И этот дуэт по праву заслуживает нести звание народных артистов РТ (смеется).

. «Прошло 10 лет с тех пор, как сам Шаймиев Минтимер Шарипович вручил нам звание заслуженных» Фото предоставлено предоставлено Маратом Галимовым и Артуром Мингазовым

— А у вас нет званий?

Артур: Есть — заслуженные артисты Татарстана мы оба. Но как раз подошло время для народных. Прошло 10 лет с тех пор, как сам Шаймиев Минтимер Шарипович вручил нам звание заслуженных.

Марат: В последнее время нас начали объявлять как «народные артисты Татарстана». Аминь, аминь (смеется).

Артур: Для меня лично имеет значение. Мои дети уже с гордо поднятой головой будут говорить: «Мой папа — народный артист». Даже если в школе моя дочь или сын об этом скажет, это большое счастье. Так же и родители будут гордиться тем, что их сыновья — народные артисты. Недаром прошли эти годы! Недаром мы ездили в эти деревни за 4 тысячи километров. Значит, мы действительно достойны этого звания! Мы же где только не выступали, до Австралии добрались.

Марат: По нашим песням студенты института культуры уже учатся, в школьных учебниках по музыковедению приводится анализ наших песен. Минтимер Шарипович выделил нашу группу и именно про нас сказал, что «они достойные продолжатели». То, что мы внесли в татарскую культуру что-то новое еще в 2005 году, это и есть «ветер перемен». Что интересно — в прошлом году в Омск мы поехали большим составом: музыканты, танцоры, а в этом году поехали только втроем, с нами была певица Равза Шамилевна Тихомирнова из Новосибирска. Заходит к нам организатор, смотрит на нас: «А вас что, только трое?» Мы отвечаем: «Да». Она испугалась: как пройдет концерт...

Артур: И Марат мне говорит: «Она нас либо не любит, либо думает, мол, что-то здесь не то. Надо быть осторожнее».

Марат: В итоге концерт заканчивается, народ стоит на ушах, забегает организатор Гульсина апа, глаза горят: «Ребята, поедем, посидим, отдохнем». И когда мы уже уходили, она сказала, что сомневалась в нас, мол, нас только трое. Она думала, что чем больше народу, тем лучше концерт. Но это не факт. Некоторые артисты просто прикрываются большим количеством музыкантов.

Артур: Брать музыкантов, я считаю, неправильно, если они живьем не играют. Нужно быть честным перед зрителем. Зачем просто так гитаристу или баянисту выходить, если он не играет на инструменте?

«ПЕРЕД КОНЦЕРТОМ АРТИСТ ДОЛЖЕН ВЫЙТИ И ОБЪЯВИТЬ: «ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ, НЕ ОБИЖАЙТЕСЬ, Я БУДУ ПЕТЬ ПОД ФОНОГРАММУ»

— Это тоже одна из спорных тем на татарской эстраде: возить с собой живой ансамбль или нет?

Марат: Возить надо обязательно, если это будет окупаться.

Артур: Мы, например, не можем повезти музыкантов в Сибирь. Это дорого...

Марат: Если бы у нас был свой транспорт, микроавтобус, например, мы бы сели и спокойно поехали. А тут затраты на самолет, транспорт, аппаратура... Мало того, что это нужно привезти и поставить, надо ведь, чтобы все это работало. Но не во всех залах есть соответствующий аппарат, к которому можно подключиться. А если и есть, то это очень дорого. Порой даже нас двоих озвучить тяжело, не говоря уже о музыкантах. Хотя у нас есть артисты, которые пытались возить с собой музыкантов.

— Раяз Фасихов, Филюс Кагиров, Ришат Тухватуллин в своих интервью нам говорили, что выступают только с живыми музыкантами.

Марат: Аранжировка все равно идет с ноутбука, баян может ее дополнять, скрипка — что угодно. А живой звук — это совсем другое звучание, это такой кайф! Так что, по сути, у всех артистов это просто аранжировка. Например, «Барс-Медиа» молодцы, они пытаются идти в ногу со временем и на концерте, посвященном дню рождения Tatar radiosi, полностью поставили живой звук. Хотя у каждого артиста свой звук, а настраивать звук под каждого — это очень большая работа.

Артур: Например, в Европе, если мы говорим о таких больших артистах, как Андреа Бочелли, Лара Фабиан, то они выступают и на улице, и там действительно живая музыка, живой оркестр, своя группа и т. д. Но там совершенно другая аппаратура, другой подход. Там одни только пульты размером по несколько метров и их несколько штук, то есть каждому артисту настраивается свой звук, у каждого артиста свой звукорежиссер. У нас такого нет.

— Это вопрос денег, нежелание их тратить?

Артур: Конечно! Это совсем другой уровень!

Марат: Дело даже не в желании: кто из своего кармана захочет платить? «Пирамида» — это всего лишь тысячный зал, они же не могут поставить билеты по 20 тысяч рублей, чтобы была окупаемость.

— Получается, «Үзгәреш җиле» — это в некотором смысле утопия? Невозможно татарскому артисту регулярно ездить с оркестром и живой музыкой?

— Надо воспитывать зрителя. Это не просто один раз провести «Үзгәреш жиле» — и сразу все начали выступать с оркестром, такого не будет.

Артур: Это очень сложно — возить столько музыкантов. Повторю, если мы хотим хороший звук, высокий уровень, соответственно, должна быть качественная аппаратура. А значит, за артистами должны ездить два - три «КАМАЗа». Это же полностью установка сцены, светооформление.

— В общем, фонограмма все равно побеждает?

Артур: У нас некоторые даже не понимают, под «плюс» поет артист или под «минус». Говорят: «Ой, как он хорошо поет, вот поет — так поет!» А на самом деле он поет под фонограмму!

— Какой тогда выход?

Артур: Самый правильный выход, хоть он и из ряда фантастики, — перед концертом организатор или артист сам должен объявить: «Дорогие зрители, не обижайтесь, я буду петь под фонограмму». Но кто это будет делать? Никто. Но зритель должен знать, под фонограмму поет артист или нет. Мы под нее работать даже не умеем, честно. Мы не попадаем в звук, а ведь это тоже искусство — надо уметь вовремя открывать рот.

Марат: Я считаю, что если выходит артист и у него нет уважительной причины петь под фонограмму, то он обманывает зрителя. У нас бывают ситуации, когда нас заставляют петь под «плюс», например на телевидении. Бывает, когда заболеваешь, пропадает голос, тогда за меня поет Артур. В Новосибирске, например, я за него пел, потому что человек реально болел. А когда совсем нет возможности петь, либо отменяешь концерт, либо ставишь в известность организаторов о фонограмме. Это то же самое, что водитель автобуса сел бы за руль пьяным или без прав и повез народ, нельзя обманывать зрителя. Тьфу, тьфу, у нас такого еще не было, чтобы мы оба без голоса были.

«У НЕКОТОРОЙ МОЛОДЕЖИ СЛОЖИЛСЯ СТЕРЕОТИП, ЧТО ТАТАРСКОЕ ПЕНИЕ — ЭТО ПРИМИТИВНОЕ ПЕНИЕ»

— А как с этим бороться?

Марат: А зачем с этим бороться? Зрители же сами ходят на эти концерты. Решение этой проблемы лежит в финансовой плоскости. Если правильно профессионально озвучивать концерт и делать живой звук, только на один концерт нужно от 200 до 250 тысяч рублей. Плюс расходы на аренду, на транспорт, проживание. Это 300 - 350 тысяч рублей. Залы в районах вмещают 300 - 500 человек. Сколько тогда должны стоить билеты? Не каждый купит такой билет. Соответственно, если будут какие-то артисты, кому будут выделены гранты или оказана правительственная поддержка, тогда можно начать взяться за решение этой проблемы — воспитать зрителя. И ездить, ездить, ездить, не только по республике, а по всем регионам России и показывать нашу татарскую культуру. Если будет поставлена такая целевая задача и затрачены определенные ресурсы, возможно, через некоторое время наш зритель начнет понимать разницу.

Татары в Новосибирской области, например, слышат татарскую песню только в телефоне и по ТV. Перед нашим концертом они в своей группе сделали анонс. И один парень в комментариях написал: «Я на концерт не пойду, они мне неинтересны». Тогда наш директор Булат ему ответил: «Ты, пожалуйста, на концерт приходи, и, если тебе не понравится, мы вернем тебе деньги за билет». Он на концерт пришел, деньги не забрал, а подошел к нам после концерта и поблагодарил, сказал: «Спасибо за ваше исполнение. Я не знал, что татары так могут петь». Почему-то у некоторой молодежи сложился стереотип, что татарское пение — это примитивное пение.

— Вернемся к фестивалю «Үзгәреш җиле»? Есть у него будущее? Способен он изменить татарскую эстраду в лучшую сторону или это одноразовый проект?

Марат:Любой проект всегда начинают хаять.

Артур: Мое личное мнение — будущее есть, но кое-что, наверное, потихонечку будет меняться. Мне бы хотелось, чтобы колорит татарской песни все же сохранился, чтобы их не переделывали с джазовыми обработками, потому что это не характерно нам, татарам. Не так мы воспитаны, не воспринимаем эту музыку. Тем более мы знаем, как те песни, которые мы слышали с детства, должны звучать. Я думаю, что, когда внесут некоторые коррективы...

Марат: У каждого фестиваля должен быть свой почерк. Как на Вагаповском фестивале, например, поют народные, классические песни. Если соберут всю молодежь и посадят смотреть этот фестиваль, конечно, они тоже будут писать негативные отзывы.

Артур: Но то, что «Үзгәреш җиле» появился, это очень здорово!

— Может быть, нужно работать в ином ключе — воспитывать не только исполнителей, но и молодых авторов?

Марат: В этом году пройдет второй фестиваль, вот и сравним, будут какие-то изменения или нет. Сделают организаторы какие-то выводы после первого фестиваля или нет. Первый блин он же всегда комом. Я надеюсь, организаторы сделают какие-то выводы — что-то поменяют, что-то оставят. А так — сколько людей, столько и мнений.

— А к альтернативной татарской музыке как относитесь?

Марат: При всем уважении к ребятам мне не очень нравится. Мне все-таки ближе классические татарские песни, где есть «моң».

«ВСЕГДА ОСУЖДАЮТ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ СОБИРАЕТ ПОЛНЫЕ ЗАЛЫ»

— Вы сказали, что современные исполнители избегают конкурсов. А почему?

Артур: Боятся. Хотя, в этом и вся суть артиста. Если ты действительно хочешь идти по этому пути, ты должен пройти все подводные камни, почувствовать себя — здесь мне нужно поработать так. Это любому артисту дает возможность еще раз посмотреть на себя со стороны.

Марат: То, что пытаются делать сейчас многие артисты, — осовременить эстраду, внести какую-то новизну, изюминку, мы делали это уже 15 лет назад. Это понимание еще только приходит. Но когда мы работали в «Казан егетләре», нам говорили и Минтимер Шарипович и министры культуры: «Ребята, вы на 10 - 15 лет вперед поезда бежите». Когда мы сделали «Туган тел», это было что-то шедевральное. А насчет конкурсов — не все артисты их боятся, ездят. Но наш совет — не нужно их бояться, они все равно дают какие-то новые знания, новое понимание. Можно что-то подсмотреть у других конкурсантов, вынести что-то новое. А в татарскую эстраду нужно вносить что-то новое...

Артур: Я даже читал на «БИЗНЕС Online», когда вы писали про фестиваль «Үзгәреш җиле», в комментариях многие говорили: «Что же вы не признали тогда „Казан егетләре“, они это делали 15 лет назад». Очень многие про это писали.

— Но сейчас же тоже многие не признают молодежь, того же Элвина Грея критикуют.

Марат: Всегда осуждают человека, который собирает полные залы. Но публика же его осуждает. Какие могут быть к нему вопросы? Фирдуса Тямаева тоже также все хаяли. Но он сейчас собирает залы, начал хорошо петь. Мы сами в лицо ему говорим: «Раньше ты пел слабовато, а сейчас возмужал». Насколько много у него поклонников, столько же и тех, кто его критикует.

Артур: Фирдус Тямаев, об этом уже можно открыто говорить, внес в татарскую эстраду что-то новое, свое. Элвин Грей тоже идет по своей дороге...

Марат: Оригинально одевается. У нас на эстраде так никто не делает.

Артур: Он вынес на сцену дискотечный стиль 1970 - 80-х годов. У нас такого тоже не было, а он сделал. Почему бы и нет? И всем это интересно!

Марат: Я читаю вашу газету, многие молодые артисты, которые только вышли на сцену, в своих интервью начинают обсуждать других артистов, начинают давать советы, если его какая-то песня стала хитом, шлягером. С нашей стороны это неприемлемо.

— Но ведь есть такие артисты, которые позорят татарскую эстраду...

Марат: Раньше были худсоветы — выйти кто попало на сцену без образования раньше не мог. У нас вот есть образование — у меня консерваторское, у Артура — институт культуры. Мы профессионально подходим к своей работе.

Артур: Даже когда мы трек записывали, мы приносили его на радио и проходили худсовет, который состоял из 5 - 6 человек. Пройдешь не пройдешь — это еще под вопросом. А сейчас — деньги есть, все! Телевидение сегодня, словно корову, доит артистов. Кому-то в голову пришло спеть песню и засветиться на ТV, деньги есть — пожалуйста, пой, вот тебе эфир. Это тоже неправильно, но с этим ничего не поделаешь, это рынок. И народ, общество к этому нормально относится. Многие же вообще не знают нотную грамоту и при этом поют. Это, конечно же, неправильно.

Марат: Но среди них есть и самородки. Они порой так исполнят песню, что даже лучше любого с консерваторским образованием! Последний будет в стороночке стоять, курить.

— А конфликта поколений не случится в этом самом новом варианте худсовета?

Марат: Но мусора станет меньше. Взять пример, когда мы в первый раз вышли с песней «Миләүшә», Ганс Сайфуллин попросил нас выступить на своем юбилее в Камаловском театре. Мы, как очумелые, побежали на рынок на проспекте Победы, магазинов тогда еще не было, купили там трико, кроссовки... Дизайнеров тогда тоже не было, 2000 год... Вышли на сцену и начали танцевать. И татарские бабушки начали возмущаться: «Что за позорище? Как такое возможно? Да еще где — в самом театре имени Камала! Вышли и прыгают, разве это свойственно татарскому народу!» и т. д. и т. п.

Артур: А тогда как раз были популярны такие группы, как Backstreet Boys, они танцевали, и мы хотели быть на них похожи, брали с них пример. И аранжировщик Альберт Зиятдинов записал в то время «Миляушу» так, что она очень сильно отличалась от всего того, что было в то время на татарской эстраде. И эта песня выстрелила, превратилась в шлягер, мы выходили на сцену, танцуя. Мало того, что эта песня актуальна сейчас, она будет актуальна и интересна еще 15 - 20 лет.

Марат: Т. е. вещи, которые мы делали уже 15 лет назад, нынешнее поколение не может повторить. Кому интересно, пусть послушают эти записи — «Синең хакта», «Нигә яна йөрәгем», «Саргайган мәхәббәт». Мы эти шедевры делали месяцами. «Туган тел» пусть послушают.

Наша первая песня с Артуром в дуэте — «Әгәр мине бик сагынсаң». Выступили мы с ней в московском Кремле на юбилейном вечере Хании Фархи, к нам подошли москвичи из аппаратной, а они озвучивают российских звезд, и говорят: «Ребята, вы сделали просто шедевр!» Русские ребята подошли к нам и так говорят, клянусь!

Однажды мы пели в Польше, в Гданьске, тогда мы взяли с собой пару дисков. Мы на Сабантуе спели, было человек 100 татар, смотрим, людей становится все больше и больше, собрался полный майдан. Мы думали, это татары, а оказалось, что это иностранцы слушали нашу музыку. После концерта они подошли и начали спрашивать наши диски, чтобы мы их им продали. Мы говорим, дисков нет: «Ноу, ноу, диски ноу». Они начали приходить с болванками, и оператор записывал наши песни на болванки. Сколько он тогда этих дисков продал!

Артур: Оказывается, не имеет значения, татарские это песни или нет, если вещь действительно стоящая...

«НА ТНВ ТОЖЕ ЕСТЬ СВОЙ ПРАЙС...»

— Когда вы начали петь дуэтом, с какими проблемами в первую очередь столкнулись?

Марат: Повторюсь, мы выступаем в дуэте уже четыре года, но нас до сих пор путают с «Казан егетләре».

Артур: Были даже такие моменты, что нас приглашают в Нижнекамск или Набережные Челны и пишут «Гости концерта — группа «Казан егетләре». Сами организаторы путают. Потом нам звонит их продюсер и говорит: «Зачем вы так делаете?» А мы ничего не делаем! Нам-то это зачем? Нам-то зачем нужно ходить под их именем? Мы уже идем по другому пути. Все заново — новые костюмы, новый репертуар, новые аранжировки. А это все время. Нужно выпустить свой альбом, составить свою концертную программу. Все пришлось начинать заново.

— Права на какие-то песни у вас остались? Вы имеете право исполнять какие-то песни?

Марат: Все песни имеем право исполнять.

Артур: За все аранжировки мы платили деньги сами. Тут никаких проблем нет.

— А сейчас вы с продюсером работаете или самостоятельно?

Артур: Нет, самостоятельно.

Марат: Все, что мы зарабатываем, мы вкладываем в рекламу, в костюмы, в аранжировки.

— Сами песни не пишите?

Марат: Артур у нас пишет песни.

— Какой у вас основной репертуар — народные, авторские песни?

Марат: Мы и народные песни поем, и классику, и эстраду.

Артур: Все-таки мы хотим остаться универсальными артистами, которые могли бы и классику исполнять, и народные, и эстрадные песни. Я считаю, что слушателю это интереснее.

— Вы упомянули выше, что на радио и ТV берут плату за ротацию? Вы сами лично сталкивались с этим, приходилось платить?

Марат: Ни для кого не секрет, что для ротации песни на радио, как и на любом медиаресурсе, нужно заплатить. На радиостанциях есть свой прайс. Это бизнес.

— Но, например, «Болгар радиосы» — это же государственное радио, существует на республиканские деньги...

Марат: У них есть свой коммерческий отдел. У них есть свой прайс на ротировние песен. Раньше, когда «Болгар радиосы» еще только начинало работать, мы выступали на их площадках, они крутили наши песни. Но когда певцов стало много, просто очень много — радио-то не резиновое и время ограничено, — они начали брать за это деньги.

— На ТНВ тоже есть такой прайс?

Марат: На ротирование роликов, конечно, есть, как реклама. Тут ничего такого нет. А вообще, с ТНВ мы работаем плотно, они снимают наши концерты и затем показывают по ТV бесплатно. Я считаю, это уважением с их стороны к нашему творчеству. К примеру, 7 марта у нас прошел концерт, ТНВ его отсняли, должны показать.

«САЛАВАТ И ЭЛВИН ГРЕЙ ПРОСТО ПИАРЯТ ДРУГ ДРУГА. ОБА ИЗ УФЫ, ИЗ БАШКИРИИ...»

— Не можем не спросить — к конфликту Салавата и Элвина Грея (Радика Юльякшина) как относитесь? Кто из них соберет стадион?

Марат: Ни у кого не вызывает сомнений, что стадион соберет Радик Юльякшин, а легендой останется Салават.

Артур: Юльякшина, может быть, через какое-то время забудут, а Салават останется в истории.

Марат: Может быть, они друг друга пиарят таким образом — чужая душа — потемки. Я нейтрально отношусь к этому моменту. Этот спор смотрится смешно — Салават поспорил с Элвином Греем, ну это смешно. Салават Закиевича я очень уважаю, я вырос на его песнях, я этого не скрываю, я об этом всегда говорю — мне татарский «моң» дал именно он. Он появился, когда я был маленький. Элвин Грей дает молодежи современный образ. Это два разных артиста. Зная характер Салавата Закиевича, я представляю: когда он прочитал эту статью с высказыванием Грея, он просто улыбнулся про себя и пошел дальше.

Мы и с Элвином Греем нормально общаемся, такой простой парнишка, иногда вместе сидим, чай пьем. С Салават Закиевичем у нас тоже такие же теплые отношения, поэтому влезать в этот конфликт не хотим. С удовольствием придем на оба их концерта, поддержим и того, и другого!

— А в чем феномен Салавата? Он же, по сути, самородок?

Артур: В то время были талантливые артисты — Ильхам Шакиров и Ко. Мы их уважаем и ценим. Некоторые мэтры подходят к нам и просят спеть песни из их репертуара, например Зухра Сахабиева-Бигичева. Мы исполнили ее песню «Эзләр идем сине». И когда появился Салават Фатхетдинов с песней «Урсал тау», для народа это было что-то свежее, новое, взрыв. Так же, как сегодня Тямаев.

Марат: Не буду называть имен, но, когда Тямаев появился, мне сказали: «Вот, появился такой парнишка, голоса нет, того нет, разве это артист, вы что!» А я сходил на его концерт, и мне понравилось. Такая энергетика! Весело, душевно, отдыхаешь. Не надо человека хаять и говорить, он такой или такой, просто нужно сходить на его концерт и сделать лично для себя вывод, нравится тебе этот артист или не нравится. У каждого есть свои понятия о музыке, свои предпочтения — кому-то нравятся народные песни, кому-то — быстрые, кому-то — альтернативная музыка. А мы с Артуром уже все попробовали — даже умудрились воткнуть рэп в классику, это было просто бомба для того времени, снять клип на песню «Синең хакта». К нам было очень много нареканий — как вы могли такой клип снять и т. п. Это был 2002 год. А сейчас это уже норма, никого не удивишь.

— Музыка — это единственное ваше занятие?

Марат: Артур работает директором ДК «Вознесенское», а я пока все еще реабилитацию прохожу...