Эркка Вестерлунд: «Я проигрываю, но я не преступник»

Эркка Вестерлунд Фото: Максим Никерин

«МЫ ПРОИГРАЛИ 0:5, НО ИГРА БЫЛА НЕ НА 0:5»

– Эркка, после матча с «Ак Барсом» вы сказали, что тренерство всегда предполагает учение. Чему вас научило поражение в «зеленом дерби»?

– Если сравнивать нас с Казанью, то отличие в том, как они играли в защите. Тренерская работа – это учеба и для игроков, и для тренеров. Для меня это большой учебный процесс – сама тренерская работа в другой культуре. После игры у нас состоялось большое собрание, и я начинаю понимать все лучше, как игроки думают в данный момент. Обе стороны говорили о своем понимании происходящего. Мы хотим стать лучше. 

– Был ли в матче момент, когда вы поняли, что теперь не отыграетесь?

– Да, после третьего гола. Конечно, ситуация была ужасной, во втором перерыве матча мы обсуждали с тренерами то, как можем вернуться в игру. Нам нужно было больше рисковать. Мы все равно верили, что сможем отыграться. Для этого нужно было рисковать, но в таком случае у противника могли возникать шансы. 

(В этот момент Вестерлунд берет бумагу со стола, на которой указано четыре звена, но графы на финском языке.)

«В первом периоде мы играли лучше, чем «Ак Барс», но потом у нас были ненужные удаления и они забили в большинстве» Фото: Максим Никерин

Посмотрите – это голевые моменты команд. В первом периоде по голевым моментам мы впереди – 3:1. В этом периоде мы играли лучше, чем «Ак Барс», но потом у нас были ненужные удаления и они забили в большинстве. Мы проанализировали видео. Ход игры был равным, но после того, как соперник реализовал свои моменты, нужно было открываться. Мы проиграли 0:5, это очень печально, но сама игра была не на 0:5.

– Почему не взяли тайм-аут после третьей шайбы?

– Сейчас не помню. Это был конец периода, может быть, я подумал, что мы что-то изменим в перерыве.

– Вы могли поменять вратаря, все-таки вина Бена Скривенса в первой и третье шайбах была.

– Я бы мог сказать, что первый гол – это был гол Скривенса. Он должен брать такие шайбы. С другой стороны, это был очень хороший бросок, Ткачев попал прямо над плечом, в маленькую дырочку. Не думаю, что мы проигрывали из-за вратаря.

– Бывает, что вратаря меняют только для того, чтобы немного взбодрить команду.

– Счет был 0:3... Ты никогда не знаешь, изменит ли замена вратаря что-то в игре твоей команды. Вратарь ведь не имеет большого влияния на нападающих, на то, как они забивают голы. Наша ситуация с вратарями непростая. Карееву сейчас сложно. Я знаю, что это очень сильный вратарь в будущем, но для команды тяжело, что у него совсем нет побед.

– У вас есть претензии к Скривенсу в этом сезоне?

– В начале сезона у нас были небольшие проблемы в концовках матчей, но сейчас этого нет. Все победы в этом сезоне мы одержали с Беном, в данный момент у нас с ним нет никаких проблем.

Андрей Кареев (слева) и Эркка Вестерлунд Фото: Светлана Садыкова

– Почему тогда ситуация с вратарями непростая?

– Второй вратарь, Кареев, растет, он молодой голкипер, а команда нуждается в победах. И сейчас нам нужно выигрывать каждый матч.

– Почему вместо Кареева не попробуете вратарей «Тороса»? Федотов неплохо выглядел в матче против СКА, Хомченко сделал несколько «сухарей». 

– Оба вратаря «Тороса» играли очень хорошо. Мы говорили с Леонидом [Вайсфельдом] две-три недели назад. На днях я смотрел игру «Тороса» – и Федотов снова играл хорошо. Но сейчас у нас не лучшее время для экспериментов.

«МНЕ ИНТЕРЕСНЕЕ СЛОВА АРЗАМАСЦЕВА, ЧТО ИГРОКИ БОЛЬШЕ ХОТЯТ ИГРАТЬ В АТАКЕ»

– Вы посмотрели видео, где Захар Арзамасцев общается с болельщиками?

– Нет, но я наслышан.

– Вам понравилось?

– Иногда такое случается – игрок говорит открыто и не знает, что его снимают. 

– Он в своей речи прошелся и по вам.

– Я не сильно рассержен этим. Меня больше интересует то, что он сказал по поводу игры: хоккеистам больше хочется играть в атаке. Арзамасцев сказал, что мы слишком замыкаемся на обороне, – это была хорошая тема. Об этом мы и говорили с командой на вчерашнем собрании. Мы ведь работаем вместе, у нас одна идея. Это видео дало нам много размышлений.

– То есть само видео на совещании вы обсуждали?

– Да, мы начали с этого. Обсуждали и то, что игроки думают: играем ли мы в слишком защитный хоккей. Это было хорошо для тимбилдинга. Если мы хотим побеждать, то нам надо работать вместе.

– Там прозвучала претензия: «Вестерлунд недостаточно жесткий». Вы согласны?

– Да, это мы тоже обсуждали. Моя работа – помочь игроку стать жестче, и он здесь должен направлять себя сам. Как у тренера у тебя есть два пути: первый – достучаться до ментальных ресурсов игрока, чтобы у него появилось желание; второй путь – я должен заставить его. Верю, что результат будет лучше, если игрок сам все поймет и сам захочет сделать себя сильнее. Это мой путь, и он очень сложный.

– В России это не всегда работает.

– Это другая культура. В Европе мы называем это «спортсмено-ориентированное тренерство». То есть спортсмен – самая важная фигура. Я профессионально работаю тренером 37 лет, из них 25 лет я трудился в очень авторитарном стиле. Но я научился тому, что лучший способ для игрока – когда мы пытаемся использовать его умственную энергию. Это сложно в этой культуре.

– Вы имеете в виду российский менталитет?

– Да. Мои боссы все время говорят мне, что я должен быть жестким с ребятами. (Стучит кулаком по столу.) Мы немного изменили наш стиль, поэтому мы используем оба подхода – мягкий и жесткий. 

«Если крик – единственный способ повлиять на команду, то он бесполезен» Фото: Светлана Садыкова

«КРИЧАЛ ЛИ Я НА ИГРОКОВ В ЭТОМ СЕЗОНЕ? ДА»

– Еще одна претензия (это уже не от Арзамасцева), что команда в плохой физической форме.

– Я думаю, что мы тренируемся достаточно. Мы работаем 3–4 часа в день, а потом оставшиеся 20 часов игроки контролируют себя сами. Во всех больших лигах в мире – в НХЛ, во всех крупных футбольных лигах – наиболее важно то, что происходит в эти оставшиеся 20 часов. Когда мы тренируемся, наше физическое состояние идет вниз, мы теряем силы. Важнее то, как мы будем восстанавливаться после этого. Очень важно, чтобы игроки это понимали. Эти 20 часов очень важны для физического состояния, и я не могу контролировать 30 игроков в это время. Они должны быть более ответственными.

– Вы думаете, что они ведут себя в это время не очень? Вечеринки, пиво...

– (Смеётся.) Нет-нет. Выходной можно использовать разными способами, надо, чтобы это был день без напряжения. Он не для того, чтобы хоккеисты шли на шопинг, в город или занимались чем-то таким. Спортсмен топ-уровня занимается собой не только 3–4 часа во время тренировки, а весь день. Игроки должны заботиться об этом. Выходной не для того, чтобы ничего не делать, а для того, чтобы задуматься о том, что сделать, чтобы стать лучше, чтобы была энергия. Когда мы сюда приехали, нам нужно было осуществить кое-какие перемены. Важной вещью было то, чтобы хорошие русские хоккеисты еще лучше играли вместе. Не тренеры должны заставлять игроков тренироваться. Игрок должен сам понимать, что он топ-спортсмен, что сейчас его время. Это первое, что необходимо делать, если мы хотим быть одной из лучших команд в Европе. Если мы сможем пройти через это изменение, мы окажемся на много шагов впереди других команд. 

– Почему бы вам просто не стать жестче?

– Это было бы слишком легко для меня – быть жестким, не обсуждать ничего с игроками, говорить: «Ты делаешь вот это, если нет, то не играешь». Это то, как я тренировал в течение 25 лет. Но затем я научился тому, что это не лучший путь. Если ты это хочешь, то обучение будет легким, если нет, то очень сложным. Все, что мы делаем, – это процесс обучения. В матче с Казанью мы сделали те же ошибки, что совершали до этого. Это нехорошо. После этого у нас было жесткое обсуждение. Очень прямое.

– В этом сезоне были матчи, когда вам хотелось крушить раздевалку?

– Во время игры тренеры должны пользоваться жестким стилем. 

– Вы кричали хоть раз на игроков после начала сезона?

– Да, я это делал.

– Когда?

– (Смеётся.) Я не помню. Во время перерыва у тебя есть хороший шанс что-то поменять. Сделать это можно разными способами. Но не очень эффективно быть жестким постоянно. Если я буду кричать после каждого плохого периода, то не будет никакого влияния. Если крик – единственный способ повлиять на команду, то он бесполезен. Но иногда его приходится использовать. Мы много общаемся с игроками, с тройками, индивидуально, со всей командой. Мы пытаемся поменять командную игру, улучшить свою игру в защите. Это очень важно – если ты играешь лучше в защите, то у тебя будет и больше забитых голов. Это нелегко для наших хоккеистов, потому что они играли в одном стиле много лет, а сейчас нужно что-то менять. 

– Перемен пока не видно.

– Мы играем четыре месяца, а перемены не такие большие... Это и делает нашу ситуацию сложной. Не обвиняйте игроков, это моя ответственность – добиться сильных спортсменов. Трудность в том, что мы должны и выигрывать, и меняться. Если ты пропускаешь три гола в каждой игре, это много. Регулярку так еще можно пережить, но пропускать по три гола в плей-офф – значит вылететь в первом раунде. Я знаю: если команда хорошо играет в защите, то шансы сыграть хорошо в атаке выше. 

(Вестерлунд берет планшетку и начинает рисовать.)

«У нас налажена работа и с командой, и с менеджментом. Единственное, что нужно, – выигрывать» Фото: hcsalavat.ru

«ЕСЛИ «САЛАВАТ ЮЛАЕВ» ХОЧЕТ БЫТЬ ТОП-КЛУБОМ, ТО НУЖНЫ ПЕРЕМЕНЫ»

– В российском хоккее нередки истории, когда игроки недовольны тренером и перестают играть, чтобы довести дело до его отставки. В «Салавате» сейчас не такая ситуация?

– (Вздыхает.) У нас хорошая атмосфера в раздевалке. Конечно, всегда есть игроки, которые недовольны...

– Как Арзамасцев?

– Нет, у него хорошая роль в команде, он имеет много игрового времени. Но есть игроки, которые не так много играют, как они хотели бы. Мы работаем с этим. Но вообще атмосфера хорошая, у игроков есть желание играть за команду. Не могу сказать, что они не хотят играть. Проблема больше в тех изменениях, которые мы привносим. Играл ты в хоккей 10 лет в одном и том же стиле. Тут приходит тренер другой культуры и говорит: «Не-не, не так. Теперь мы хотим, чтобы было по-другому». Как провести эти изменения С другой стороны, у нас хорошая атмосфера и хорошие игроки. 

– То есть не верите, что возможен «сплав» тренера?

– (Усмехается.) Нет, не в этом дело. Конечно, я, наверное, последний человек, который об этом узнает. (Смеётся) Но я этого не замечаю. 

– Вы говорили, что взаимопонимание с игроками есть, а с руководством?

– У нас налажена работа и с командой, и с менеджментом. Единственное, что нужно, – выигрывать. Мы знали, что берем на себя риск, но мы также знаем, что если «Салават Юлаев» хочет быть топ-клубом, то нужны перемены. Если продолжать идти тем же путем, что был, клуб останется на том же уровне. 

– Вернемся к атмосфере. Вы говорите, что она хорошая, а Арзамасцев жаловался на легионеров. 

– Одна из причин этих слов – эмоции. Даже я понимаю, насколько это важная игра для Уфы и Казани. Иногда такое бывает: когда чувствуем какую-то вину, мы говорим: «Нет, вот тот-то мог бы сыграть получше». Это случается со всеми нами. Конечно, это нехорошо. Может быть, он просто не осознавал все происходящее.

– Со стороны кажется, что в «Салавате» легионеры – отдельно, русские игроки – отдельно, причем легионерам делаются поблажки со стороны тренеров.

– Этот вопрос лучше задать не мне, а игрокам. Но я всегда думаю о том, что будет лучше для команды, а не для легионеров или русских игроков. Я всегда думаю о том, как можно выиграть. Неважно, из какой страны игрок, если мы выигрываем. 

– Был такой эпизод: вы убрали в запас Гончарова после пары результативных ошибок, в следующем матче трижды ошибся Ларсен, но продолжил играть. Это не двойные стандарты?

– Ошибки бывают разные, они случаются постоянно. Ошибок вообще в игре больше, чем позитивных вещей, и тренеры их совершают. Но важно то, что ты стараешься играть в соответствии с принципами команды. Если игрок повторяет те же самые ошибки пять раз, то после пятой делаешь выводы.

– Объясните роль Николая Цулыгина в вашем штабе.

– У Николая очень важная роль. Тот стиль, в котором мы тренируем, подразумевает много общения – индивидуально, со звеньями, со всей командой. Всю коммуникацию, все, что идет от меня, Николай переводит, некоторые диалоги между игроками – тоже. Я очень доволен нашим сотрудничеством и на ментальном уровне, и на тактическом. Мы понимаем друг друга. Он будет хорошим тренером, у него хорошее чувство хоккея.

– Он сможет стать главным тренером «Салавата Юлаева»?

– Это не мне решать, но у него за плечами хороший бэкграунд как игрока. У него много идей, есть опыт работы с молодыми игроками. У него хорошее мышление. Повторю, он будет хорошим тренером.

«НАМ НУЖНЫ ПРАВОРУКИЙ ФОРВАРД И ЕЩЕ ОДИН ЗАЩИТНИК»

– Куляш сказал: «Вестерлунд не очень хотел, чтобы я уходил, но что он мог сделать?» Решение отправить Куляша на драфт отказов было принято без вашего участия?

– Это было общим решением тренеров и менеджеров. Мы обсуждали этот вопрос все вместе, и итогом стал такой шаг.

– У вас были претензии к Куляшу?

– Ничего личного. Может быть, какие-то вещи случались, но я с ним на тот момент работал всего два месяца. Ничего плохого о нем говорить не буду.

– Какие позиции в команде требуют усиления прямо сейчас?

– Мы на протяжении всего сезона обсуждаем усиление. Возможно, нам нужны праворукий форвард и еще один защитник. Менеджмент это знает, у нас в данном вопросе есть согласие. Пока нужных нам игроков нет на рынке и для нас важнее работать с теми хоккеистами, которые есть в нашем распоряжении. Также мы должны привлекать молодых игроков.

– У вас были Кокарев и Бодров, а сейчас есть Бурдасов. Оно того стоило?

– (Вздыхает.) Это была сложная ситуация. Нам был нужен Бурдасов, но мы должны были кого-то отдать, исходя из финансовой ситуации. Кокарев – очень хороший командный игрок, но другая команда хотела именно его. Это было тяжелое решение.

– Почему вам нужен был именно Бурдасов?

– Чтобы выигрывать в хоккей, необходимо забивать голы и защищать ворота. Можно кататься кругами, работать-работать...

– Как Кузьмин.

– Да, как многие наши игроки сейчас. Мы работаем-работаем, но не забиваем, как в матче с Казанью, когда у нас было больше шансов забить, чем у них. Нам нужны игроки, которые забивают, которые идут на ворота. Сейчас мы играем слишком много в углах, а должны играть больше перед воротами – в зоне, откуда забиваются голы. Бурдасов – такой форвард, который много бросает,это будущее хоккея.

«Я не беспокоюсь о своем положении, я беспокоюсь о команде» Фото: Светлана Садыкова

«ПОСЛЕДНИЙ РАЗ У МЕНЯ ТАКАЯ СИТУАЦИЯ БЫЛА В 90-М ГОДУ»

– Глядя на то, где команда находится сейчас, можете сказать, сколько нужно времени, чтобы «Салават Юлаев» заиграл так, как вы хотите?

– Я не знаю. Вначале я надеялся, что это займет около трех месяцев, сейчас – после проигрыша «Ак Барсу» – ситуация очень критична. Иногда это занимает три месяца, иногда – шесть. В футболе часто бывает такое, что это занимает целый сезон. Все зависит от того, как происходит строительство команды. Я знаю, что у меня нет большого количества времени, потому что мы должны выигрывать, но у меня есть 37 лет работы профессиональным тренером за плечами. Я человек аналитического склада, я знаю свою работу, знаю, как тренировать. Последний раз у меня такая ситуация была в 90-м году, я помню эти ощущения тогда, то давление. Я знаю, что у меня хорошая тренерская команда.

– Учитывая это давление, не боитесь, что вам не дадут этого времени?

– Я не беспокоюсь о своем положении, я беспокоюсь о команде. Хочу, чтобы она играла хорошо и выигрывала. Это будет решение других людей, если они увидят, что я не могу это делать. Мне важно, чтобы «Салават Юлаев» выигрывал сейчас и в будущем – все больше и больше. Победы – самая важная вещь в данном бизнесе. Но я также говорил игрокам, что они делают хорошую работу, они растут, они создают зрелище для фанатов в Уфе, в Башкортостане, в России. КХЛ – это большое развлечение и это очень хороший спорт. Хотя я проигрываю, я не преступник. Я работаю для игроков, для команды. Все мы, кто работает в этом бизнесе, вас это тоже касается, делаем хорошие вещи, можем показать хороший пример другим людям. Но я знаю, что это профессиональный спорт и здесь самое важное – выигрывать. Это моя ответственность, чтобы «Салават Юлаев» выигрывал. Я говорю это, потому что знаю, что некоторые болельщики думают, что для меня это неважно. Но это не так.

Перевод: Илья Вегеле