Некоторое время назад тема санкций вновь вышла на первые полосы отечественной прессыФото: Spencer Platt / Staff / gettyimages.com

«ОСМЕЛЮСЬ ОГОРЧИТЬ СТОРОННИКОВ ГОСЭКОНОМИКИ»

Некоторое время назад тема санкций вновь вышла на первые полосы отечественной прессы. Началось это две недели назад, после того как 6 апреля США ввели в действие набор санкционных ограничений против некоторого числа российских олигархов, глав госкомпаний и высокопоставленных силовиков. Удар, в отличие от январского «кремлевского списка», получился весьма эффективным: достаточно обратить внимание на падение российского фондового рынка, резкий отток капиталов, падение курса рубля (несмотря на рост нефти) и, если говорить о реальном секторе, ухудшение положения основного актива одного из фигурантов этих санкций – «Русала» Олега Дерипаски.

«Русал» из них рухнул в цене на фоне фактической потери изрядной части рынков сбыта – мировые потребители, опасаясь вторичных санкций со стороны США, отказываются работать с «токсичной» компанией; напомню, что «Русал» производит в год немногим менее 4 млн т алюминия, из которых в стране потребляется около 800 тыс. т, т. е. порядка 20%, оставшиеся 80% идут на экспорт, включая 18%, уходящие прямо в США. Соответственно, потеря заметной части экспортных рынков (и не забываем про конкуренцию со стороны КНР, которая производит тот же алюминий более эффективно с технологической точки зрения) вполне способна со временем привести компанию к самому однозначному банкротству, а не только к техническим дефолтам (просрочке платежей по кредитам), о риске которых предупредил сам «Русал». Параллельно начались разговоры о необходимости государственной поддержки попавших под санкции компаний, вплоть до символической, за условный рубль, национализации того же «Русала». Осмелюсь, впрочем, огорчить сторонников госэкономики – такая национализация будет означать принятие на баланс государства убыточного актива, обремененного долгами, а дополнительно еще и тянущего за собой социальную нагрузку, в первую очередь рабочие места для населения.

В общем, данные санкции оказались действительно меткими и сильными, при этом, что любопытно, США не спешат форсировать ситуацию, усиливая их, распространяя на иные компании, сектора и персоны, не говоря уже об отсутствии прицельных атак на экономический хребет нынешней РФ – добычу нефти и ее экспорт. Вместе с тем подобные прецеденты были в истории – и тем интереснее на них посмотреть, вспомнив, как это случалось раньше.

ОТ ЯПОНИИ ДО ИРАНА

Первым примером действенности санкций стоит считать японскую историю времен Второй мировой войны. Япония в 1941 году вовсю резвилась на азиатском ТВД, в первую очередь в Индокитае, что вызывало закономерное раздражение США. Ответ был жестким и метким – эмбарго на поставки в Японию нефти и нефтепродуктов, а также заморозка японских активов в американской юрисдикции. Императору был поставлен шах – около трех четвертей всего импорта этих критически важных товаров Япония получала именно из США. По сути, у японцев не осталось выбора – либо смириться с экономической удавкой и убраться к себе на острова, либо попробовать разорвать ее силой. Итог известен – вынужденное нападение на Перл-Харбор, война, ядерная бомбардировка, поражение и фактическая дезинтеграция старой Японии с милитаризмом, самурайским духом и так далее, в конечном итоге – инвестиционный путь взаимодействия и превращение страны в сателлита США.

Более любопытен пример Испании. Вторую мировую каудильо Франсиско Франко, по сути, пересидел на заборе – будучи, с одной стороны, вроде как союзником стран Оси, а с другой – оказывая некоторую поддержку их противникам. После войны, впрочем, за эту двойственность пришлось расплачиваться – так, Испанию вывели из-под действия плана Маршалла (проще говоря, не дали денег на восстановление экономики), а ООН приняла резолюцию с призывом ко всем странам отозвать своих дипломатов из Мадрида. Франко, однако, оказался хитрее многих – он сообразил, что совместное давление коммунистов и капиталистов на него есть сущность непрочная. Так и оказалось – закрытая было граница с Францией была вскоре открыта, затем последовало принятие в ООН и начало широкомасшабной модернизации экономики при помощи привлеченных иностранных специалистов. Геополитическая важность Испании перевесила желание как-то ее наказать, изолировать и т. д.

Историю Ирака и Югославии следует, пожалуй, рассматривать вместе, поскольку они очень схожи между собой, да и происходили практически одновременно.

Ирак оказался под санкциями по итогам попытки аннексии Кувейта. Попытка, которая, в свою очередь, была обусловлена желанием поправить материальное положение после завершившейся вничью ирано-иракской войны, удалась менее чем за неделю. Правда, продлилось иракское счастье недолго – после примерно полугода призывов со стороны ООН вывести войска и вернуть захваченное на место, проигнорированных Ираком, было санкционировано решение проблемы силовым путем. Многонациональное воинство практически без проблем сокрушило иракцев в Кувейте с очень серьезными потерями для иракской армии. При этом режим Саддама Хусейна в Ираке сохранился, но задача его свержения на тот момент и не ставилась, было необходимо лишь восстановить довоенный status quo, что и было сделано. В Югославии же санкции оказались неразрывно связаны с местной гражданской войной. Как выяснилось к концу 80-х годов, якобы единая СФРЮ по факту была сшита тонкой нитью, которая после краха социалистического блока стала рваться сразу во многих местах. Все шесть республик, составлявших СФРЮ (Словения, Хорватия, Сербия, Черногория, Босния и Герцеговина, Македония) на внутренних выборах высказались за независимость. Мирного развода, однако, не произошло – границы расселения этносов не совпадали с границами республик. Сербская община Боснии не была согласна с параметрами «нового курса», ее поддержали сербы из собственно Сербии, началась кровопролитная война – и Сербия с Черногорией, осколок старой Югославии, оказались под санкциями ООН.

В обоих случаях экономический эффект был катастрофическим для экономик подсанкционных стран на фоне принятия решения правящими политиками о поддержании минимального уровня жизни при сохранении властного режима. В Югославии свирепствовала гиперинфляция в сотни миллионов процентов; в Ираке только программа ООН «Нефть в обмен на продовольствие» позволила избежать полномасштабной гуманитарной катастрофы. Для Ирака это в итоге закончилось еще одним вторжением, свершением режима Хусейна и его казнью, в Сербии же режим был мягче – и ее лидер Слободан Милошевич был смещен в результате народных волнений, когда местное население наконец-то устало сплачиваться вокруг вождя против внешнего врага.

Наконец, Иран. Под американскими санкциями он находился еще с 80-х годов прошлого века, ООН присоединилась к ним лишь в 2006 году на фоне резкого усложнения ситуации с иранской ядерной программой. Риал девальвировался, экспорт нефти рухнул, равно как и ее добыча (напомню, что Китай все это время с удовольствием ее покупал, платя примерно на четверть меньше против мировых цен, и Иран вынужден был с этим соглашаться), закончилось это все принятием требований мирового сообщества, подмораживанием ядерной программы и снятием существенной части санкций.

«БЫЛОЕ ПРЕВОЗМОГАНИЕ И ПРОЧЕЕ «МЫ КРЕПЧАЕМ» КУДА-ТО НЫНЧЕ ИСЧЕЗЛО»

Оценив таким образом историческую ситуацию, вернемся к России.

Вообще говоря, обсуждать вопрос российской реакции на внешние санкции нельзя без некоторого умиления. Я прекрасно помню эйфорию (!) лета 2014 года, контрсанкции, дружное камлание на «импортозамещение» (напомню, что доля российского бизнеса, готового отказаться от импортных комплектующих, компонентов и оборудования, снизилась за эти годы примерно в 2,5 раза) и прочие смеющиеся «Искандеры». Я могу напомнить о замечательном требовании Владимира Путина «за полтора-два года совершить настоящий рывок в повышении конкурентоспособности российского реального сектора», каковое семантически ничем не отличается от недавнего призыва осуществить «настоящий прорыв»: видимо, рывка никакого не произошло. Можно вспомнить и задорные парламентские слушания осени 2014 года «О предложениях по ускорению социально-экономического развития России» – тоже ничего из этого не вышло. Наконец, сюда же идут и неоднократные заявления что «санкции нам на пользу» самого Путина.

В общем, вопрос отношения к санкциям был вроде как закрыт, но былое превозмогание и прочее «мы крепчаем» куда-то нынче исчезло. Теперь же санкции почему-то оказались «экономическим рейдерством», как недавно заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Мария Захарова, лицо МИДа, заявляет, в свою очередь, что санкции вводятся без привязки к реалиям. Санкционный вопрос обсуждает в Вашингтоне министр финансов Антон Силуанов, беседуя со своим американским коллегой Стивеном Мнучиным, – собственно, чего обсуждать, сказано же было, что «на пользу». Наконец, премьер-министр Дмитрий Медведев называет их «неприемлемыми и нелегитимными». Похоже, эйфория потихоньку уступает место более пессимистичному взгляду на ситуацию.

Вместе с тем не все еще потеряно. Оплотом патриотизма нынче стала Госдума, которая готовит законопроект об усилении контрсанкций. В числе предлагаемых мер – игнорирование авторских прав, запрет импорта лекарств в случае, если в России производятся аналоги (отдельный вопрос их определения – впрочем, зампред ГД Петр Толстой уже советовал использовать кору дуба и боярышник как средства от гипертонии, правда, злые языки утверждают, что сам он лечиться предпочитает в Австрии), запрет привлечения иностранных специалистов и запрет на допуск (либо ограничение его) технологического оборудования и программного обеспечения. Иначе говоря, предлагается консервация технологического отставания на фоне вот такого вот патриотизма – и нет, Китай в деле преодоления его не помощник, да и не захочет он рисковать уже своими отношениями с Западом в силу хотя бы кратно большего объема товарооборота. Вишенкой на торте является предложение о введении уголовной ответственности за исполнение санкций США, в результате чего, например, небо в клеточку можно будет устроить руководству Сбербанка, которого нет в Крыму, а также иным бизнесам федерального масштаба.

Что в итоге? История показывает, что санкции как механизм вполне эффективны, хоть и неспешны. Кроме того, их мощность можно варьировать в широких пределах. И что-то мне подсказывает, что вряд ли РФ сможет, подобно Испании при Франко, дождаться естественного конца процесса санкционного давления. Для этого резко надо стать полезным Западу, причем в сферах, отличных от традиционной поставки сырья и продукции низких переделов. Единственный просматривающийся здесь сугубо гипотетический (на случай всплеска умственной пассионарности!) вариант – ситуативный союзник против КНР.

И почему-то он мне совсем не нравится.

Уж лучше санкции.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции