Естественная цена, или цена свободной конкуренции, напротив, представляет собою самую низкую цену, на какую можно согласиться, —

конечно, поскольку речь идет не об отдельном случае, а о продолжительном времени.

Адам Смит, «Исследование о природе и причинах богатства народов»

. ОПЕК и примкнувшая к ним Российская Федерация впервые за полтора года решили повысить объемы добычи
 Фото: ©Александр Мельников, РИА «Новости»

«ВПЕРВЫЕ ЗА ПОЛТОРА ГОДА ОПЕК ГОВОРИЛА НЕ О СНИЖЕНИИ ДОБЫЧИ, А НАОБОРОТ»

Нефтяного вопроса я уже достаточно давно не касался – хватало и иных весьма важных событий, которые прямо и четко требовали фокуса внимания. Этот момент, однако, настал – и формальным поводом здесь может служить только что завершившийся в Вене саммит Организации производителей и экспортеров нефти (ОПЕК) – структуры, государства-члены которой ответственны за производство примерно трети всей мировой нефти. Само это событие было в некоторой степени революционным – впервые за полтора года ОПЕК говорила не о снижении добычи, а, наоборот, о повышении ее объемов. Впрочем, по порядку.

История вопроса тут вполне известна. В декабре 2016 года ОПЕК действительно сумела несколько удивить весь мир, все же достигнув соглашения о сокращении объемов добычи. Это решение (конечно же, «в предварительном формате») высказывалось ответственными за проведение переговоров персонами из разных стран, но ровно такая же картина наблюдалась и, скажем, полугодом ранее, в апреле 2016 года – и тогдашние переговоры завершились ничем. Сделка тем не менее была заключена – и это стало прорывным событием для ОПЕК, которая в течение 8 лет, с самого начала нынешней депрессии, не могла произвести на свет ничего путного. Для самой организации это стало спасением – не будь какого-либо внятного решения, она, скорее всего, просто бы развалилась по факту событий, а так – смогла показать, что вполне может влиять на мировой нефтяной рынок.

Более того, тогдашняя сделка затронула не только сами страны, входящие в ОПЕК, в ней участвовали и иные государства, также взявшие на себя обязательства сократить добычу нефти – и в числе их была и Россия. С другой стороны, довольно забавным является то, что под шумок от небывалого прорыва из ОПЕК вышла Индонезия (точнее не вышла, а приостановила членство, но это лишь формальность), а ее квоту (порядка 700 тыс. баррелей в день) прочие государства ОПЕК поделили между собой. При этом очевидно, что Индонезия-то свою добычу не сокращала – т. е. вся договоренность о сокращении добычи оказалась несколько меньшей по масштабу. Впрочем, это уже частность – и заявленное сокращение добычи на 1,8 млн баррелей в день (мбд) выдерживалось подписантами более-менее четко. До нынешнего момента. Нынешний же момент оказался сопровождаем довольно заметным списком событий, почти совпавших по времени с саммитом – и они, на мой взгляд, являются куда более важными.

«АРАБАМ ПРЕДЛОЖЕНИЕ АМЕРИКАНЦЕВ ВПОЛНЕ ЛЕГЛО НА ДУШУ»

Во-первых, этот саммит был, как сообщается, предварен довольно настойчивой просьбой со стороны США увеличить объемы добычи – и просьба эта была направлена в первую очередь в сторону Саудовской Аравии. Мол, нынешние цены высоки, бензин дорог, поэтому цены надо снижать, а для этого – повышать добычу. Отмечу при этом, что из данной просьбы следует уверенность в том, что нефтедобыча в США из-за снижения цен не пострадает – хотя, конечно, вопрос в масштабах снижения. Так, я уже года два не видел данных, которые бы свидетельствовали о снижении себестоимости добычи нетрадиционной нефти в США, судя по всему, она так и осталась на уровнях $32–35 за баррель – на лучших участках.

Безусловно, арабам это предложение американцев вполне легло на душу, кроме того, к этой замечательной идее присоединилась и Россия. Резоны здесь понятны – почему бы не производить больше, если цены высоки, зачем лишать себя выгоды? Кроме того, было найдено и якобы «общерыночное» обоснование – Иран, судя по всему, уже в ближайшее время вновь окажется под санкциями и будет вынужден сокращать добычу – и эти объемы, дабы не допустить встряски рынка, надо будет компенсировать. Не забыли и про Венесуэлу, где местная передовая форма народного хозяйства, именуемая боливарианским социализмом, привела к рекордному за десятилетия падению объемов нефтедобычи – это помимо галопирующей гиперинфляции и постоянных дефицитов самых необходимых продуктов. Иначе говоря, были найдены жертвы, которых не особо-то и жалко и которые позволили «обоснованно» говорить о повышении объемов добычи.

Это и было причиной того, что КСА и РФ вышли на саммит с предложением нарастить добычу аж на 1,5 мбд, развернув таким образом всю сделку чуть ли не на 180 градусов. Разумеется, назначенные на роль жертв Иран с Венесуэлой выступили против, угрожая ветировать это предложение. Итогом переговоров стало сокращение предполагаемого увеличения на треть – до 1 мбд, при этом сообщается, что фактический рост будет меньше, поскольку «некоторые страны испытывают проблемы с добычей вообще». В этом, впрочем, есть сомнения – деньги нужны всем, и лимит, скорее всего, будет выбран полностью.

Во-вторых, аккурат к саммиту вышла статистика, которая показала весьма забавное совпадение. ОПЕК+ сократила добычу на 1,8 мбд (забудем про казус Индонезии), но за эти полтора года, пока соглашение было в активной фазе, ровно на те же 1,8 мбд свою добычу нарастили США. Иначе говоря, ОПЕК+ просто отдала американцам часть своей доли мирового рынка нефти – и это в дополнение к тому, что сам факт заключенного соглашения о сокращении добычи означал отказ ОПЕК от ценовой войны с США, т. е. признание того, что шансы на победу в таком противостоянии, мягко говоря, невелики.

В-третьих, появилась любопытная статистика по электромобилям. Я уже писал о том, что электромобилизация является весьма опасным трендом для рынка нефти – и, похоже, этот прогноз начал реализовываться. Да, безусловно, в настоящее время электромобили en masse являют собой дорогие и не очень эффективные игрушки, идущие по категории статусного потребления, но в странах той же Европы были приняты политические (т. е. без особой оглядки на экономику процесса) решения о внедрении электромобилей – и этот процесс будет лишь усиливаться. Собственно, месяц назад международное энергетическое агентство в ежегодном докладе Global EV Outlook сообщило, что за прошлый год в мире было продано 1,5 млн новых электромобилей, а их общее количество выросло в 1,5 раза. При этом все эти машинки, будучи, что характерно, электрическими, не потребили нефти в размере 380 тыс. баррелей в день. Конечно же, 0,38 мбд в мировом масштабе – это ни о чем, это всего лишь около 0,4% мирового потребления нефти. Но этот процесс, повторимся, лишь набирает обороты – и через несколько лет станет вполне заметен; напомню, что на бензин уходит 50–60% добываемой нефти.

При этом под процессом выдавливания нефти из энергобаланса может со временем отработать еще один фактор – относящийся уже не к экономике как таковой, но к математике (теории игр) и психологии. Дело в том, что нефть сейчас (в целом) являет собой товар, себестоимость которого относительно невысока, но при этом продается он достаточно дорого. Соответственно, вся стратегия ОПЕК до сегодняшнего дня базируется на предположении, что они играют в бесконечную игру, в течение которой можно будет монетизировать все свои запасы нефти – мол, никуда потребитель не денется, все равно купит в конечном-то итоге. Но электромобилизация может привести к тому, что году этак в 2030-м, несмотря на весьма высокие (и, возможно, даже еще растущие!) уровни потребления нефти, кто-либо из владельцев запасов может принять решение, что свою нефть надо капитализировать уже сейчас, пока она еще стоит приличных денег. А другой владелец придет к этой мысли чуть раньше, сообразит, что соседи тоже вскоре догадаются об этом, и начнет работать на опережение. Собственно, конец истории понятен: ОПЕК разваливается, а нефть начинает стоить не по маржинальной полезности для потребителя, а по маржинальной стоимости производства, как большинство других ископаемых.

«6 ЛЕТ НАЗАД ДОНАЛЬД ТРАМП ЗАЯВИЛ, ЧТО БАРРЕЛЬ НЕФТИ НЕ ДОЛЖЕН СТОИТЬ БОЛЕЕ 25 ДОЛЛАРОВ»

В-четвертых, этот процесс тоже может быть ускорен, опять же в силу политических факторов. Дело в том, что несколько дней назад конгресс США дал ход законопроекту «Против картелей по производству и экспорту нефти», который лежал под сукном 18 лет. Этот документ объявляет вне закона картельные сговоры на рынке нефти и предлагает распространить на ОПЕК действие антимонопольного Акта Шермана, который более века назад использовался, чтобы раздробить Standard Oil – нефтяную империю Джона Рокфеллера. Закон дает правительству США полномочия подать иск в суд против стран-членов организации, при этом иностранные правительства будут лишены суверенного иммунитета в американских судах. Можно, конечно, над этим посмеяться – мол, какое ОПЕК дело до американских судов, но смех этот будет не очень оправдан. Здесь можно вспомнить историю FATCA (Foreign Account Tax Compliance Act – американский закон о налогообложении счетов в иностранных банках). По сути своей, этим законом американская администрация вменила иностранным (!) банковским организациям необходимость сообщать в американскую налоговую администрацию о счетах граждан США либо напрямую (включая раскрытие информации о внутренних протоколах работы, к примеру, подборе клиентов), либо посредством национальной налоговой системы. Финансовый мир планеты тогда взвыл лютым воем. Но им пришлось покориться, поскольку альтернатива – закрытие корсчетов, т. е. лишение возможности работать на богатом и выгодном американском рынке – оказалась куда неприятнее. Ровно такая же картинка вполне может повториться и с этим законом: американцы привычны к прецедентам вида «сработало раз – будет работать и впредь».

6 лет назад Дональд Трамп заявил, что баррель нефти не должен стоить более $25. При реализации отмеченных выше трендов может оказаться, что это его пожелание вполне может стать реальностью, причем фундаментально, хотя судьба сланцевой нефти в таком случае, вероятно, тоже будет незавидна. Чем это обернется для России, можно поразмышлять самостоятельно.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции