Почему в регионе, куда ввалили прорву федеральных денег, сдетонировал протест? Как вышло, что в регионе, в который за последние годы ввалили такую прорву федеральных ресурсов, сдетонировало протестное голосование Фото: ©Виталий Аньков, РИА «Новости»

 «ТАРАСЕНКО НАВЕРБОВАЛ КОМАНДУ ИЗ ТАКИХ ЖЕ ВАРЯГОВ, А МЕСТНЫМ ОБЪЯСНИЛ: ОН ТУТ ОТ ГОСУДАРЯ ПРИСЛАН»

На месте Путина, проводя разбор полётов по итогам второго тура выборов губернатора в Приморье, я бы в первую очередь задал своим верным елдабаофам вот какой вопрос. Не про мухлёж на участках, не про горе-технологов и косоруких штабных пожарников, не про доблестный уссурийский флот. Я бы спросил другое: как вышло, что в регионе, в который за последние годы ввалили такую прорву федеральных ресурсов, что даже четырехмиллиардный (в долларах) керченский мост на этом фоне выглядит игрой в куличики в детской песочнице, сдетонировало протестное голосование. И дежурная отмазка про падающие рейтинги и пенсионную реформу меня бы категорически не устроила: в наборе претензий к власти, озвученных в ходе кампании и особенно финальной схватки за результат, было что угодно, только не плач по пенсионному возрасту.

Иными словами: почему проекты развития не стали катализатором роста доверия жителей к Центру, несмотря на те очевидные позитивные изменения в качестве их жизни, которые они уже повлекли и могут ещё повлечь за собой. Мосты. Аэропорт. Дороги. Университет. Порт. Новые производства. Оборонзаказ. Дальневосточный гектар. ТОРы-ТОСЭРы. События мирового уровня и класса – саммиты АТЭС, ШОС, ВЭФ. Список можно продолжать ещё долго.

Политически этот вопрос куда важнее, чем все местные разборки по поводу переделанных протоколов и скупленных голосов. Потому что, если эта механика носит универсальный характер, тогда гипотеза о том, что инфраструктурные мегапроекты имеют хоть какой-то позитивный электоральный эффект, должна быть списана в утиль за очевидной неадекватностью реальности. А то и быть заменена противоположной, в которой этот эффект должен быть признан, наоборот, негативным.

Не знаю, что ответят ответственные товарищи, но попробую предложить возможную версию анализа – исходя в первую очередь из того, что успел увидеть своими глазами в ходе двухнедельной работы во Владивостоке на Острове 10-21 в июле и серии «экспертных интервью» с представителями местной элиты в кулуарах ВЭФ-2018 в сентябре.

Есть три институциональных этажа.

Стратегический. Это тот этаж, с которого ситуацию видит президент страны. Это реалии глобальной геоэкономики XXI века – побережья Японского, Жёлтого и Восточно-Китайского морей, на которых проживает более миллиарда человек, где сосредоточен гигантский промышленный, технологический и научный потенциал, основные центры роста и всё в большей степени – центры принятия решений. Это новое сердце всей мировой цивилизации, активно и небезуспешно конкурирующее со старым – атлантическо-средиземноморским. Наша страна – единственная из всего «белого мира», которая имеет свою «точку входа» в это пространство: собственно Приморье. Но для того, чтобы быть в этом пространстве «на равных», нам нужен там мегаполис, способный не затеряться в ряду соседних – Токио, Сеула, Шанхая, Харбина, Пхеньяна. И это не столько даже про количество жителей, сколько про макрофункции – производство, торговля, логистика, оборона, наука, образование, культура, инфраструктура. Пока Владивосток во всех этих измерениях выглядит лилипутом на фоне соседей, даже несмотря на гигантский прогресс последних лет. В него нужно вкладывать и вкладывать – и у этой работы должны быть надежные и управляемые координаторы; в том числе, конечно же, и руководство региона.

Распределительный, или корпоративный. Это тот этаж, с которого смотрят конторы, выставившие стенды на недавнем ВЭФе. Ротенберги, Сечины, Миллеры, Грефы. Руководители дальневосточных субъектов – Хабаровск, Якутия, Сахалин, Приамурье. Полпредство, Минвостока, Минэк, Минпром, РЖД, Ростелеком. Адмиралы, генералы, безопасники, ФМС. У каждой из этих и других корпораций (думаю, не надо объяснять, что все перечисленные, включая и регионы, суть разновидности корпораций, просто по-разному оформленных и структурированных) есть свой набор тем и задач, своя именная кнопка на пульте у Верховного, свой набор потоков (денежных, товарных, ресурсных, людских, информационных, даже водных и рыбных) и своя иерархия приоритетов. Все они находятся в ситуации цейтнота, управленческой чехарды, невыполненных планов и невыполнимых задач, разного рода лимитов, конфликтов и зависимостей, непрерывно конкурируя друг с другом за всяческие дефициты (один из которых – опять-таки внимание Путина) и выстраивая тактические альянсы. У всех у них есть какие-то проекты или задачи в самом Приморье и/или в Китае/Корее/Японии; всем им нужен ответственный и вменяемый контрагент в региональной власти; гигантскую фору перед остальными получает та из структур, которой удаётся поставить на это место «своего». Ставка очень высока.

Обменный, или рыночный. Именно на этом этаже находится весь местный бизнес – стройка, приграничная торговля и контрабанда, лес, рыба, перевозки, «племена погонщиков тойот» и т.д. На нем же – и это в данном случае важно – значительное большинство местного населения, за вычетом крепостных сословий (бюджетников, военных, рабочих, пенсионеров и прочего подневольного люда). Специфика хозяйственного уклада в регионе такова, что трудоспособное местное население на вопрос «чем занимаешься?» отвечает не «работаю» (там-то и там-то), а «кручусь». И это «кручусь» означает тысячу разных занятий, но любое из них – чем дальше от бандитов в погонах и без, тем выгодней. В каком-то смысле весь край – это одни сплошные «приморские партизаны». В этих условиях бандиты, даже без погон, оказываются единственной организованной структурой, на которую центральная власть может хоть как-то опираться в коммуникациях с этой тотальной партизанщиной – и потому рано или поздно они целыми бригадами вербуются в органы управления, как это сделал когда-то, в частности, приснопамятный Винни-Пух. Это, между прочим, объясняет столь узкую локализацию недавних «выборных чудес». Что им всем нужно? В первую очередь – сохранить свои крохотные, но неплохо обжитые «экологические ниши» от нарастающей экспансии больших внешних игроков, тех самых корпоратов со «второго этажа». И именно поэтому главный запрос на выборах – долой варягов, дайте местного.

Что произошло на выборах-2018? «Миклуха» (предыдущий губернатор Миклушевский) был хоть и «варягом», но осторожным, ленивым и не очень-то зубастым: его легко было объехать на кривой козе, что все местные с удовольствием и делали. «Карасик» (пока еще действующий ИО Тарасенко), которого прислали ему на замену, с самого начала показал себя гораздо более жестким проводником интересов тех «больших», которые его ставили. Он навербовал команду из таких же варягов, выстроил по-офицерски четкие отношения с полпредством и заходящими в регион корпоратами, сделал всё для того, чтобы доказать Верховному своё служебное соответствие. А местным объяснил: он тут от государя прислан рулить кораблём великих задач, а если в процессе их реализации кого-то этим кораблём случайно задавит – сами виноваты, пусть пишут в спортлото.

«ОШАЛЕВШИЙ ОТ НЕОЖИДАННОСТИ ТРИУМФАТОР НЕ БЫЛ ГОТОВ К ПОБЕДЕ ОТ СЛОВА «СОВСЕМ»

Местные, в общем-то, не то чтобы смирились, но в открытый бой поначалу не пошли. «Коммунист» Ищенко, эдакий «трамп» местного разлива – многократный банкрот из стройбизнеса, так и не накопивший на премиальный мандат от ЕР и потому вынужденный довольствоваться секондхэндовской франшизой «системной оппозиции» (в данном случае КПРФ), поначалу воспринимался как «техник» (безопасный и управляемый технический кандидат) и вёл себя соответственно, на рожон особо не лез, честно собирал в оговоренных рамках традиционно обильный в регионе «протестник». Набрал почти 25%. А вот «карасик», несмотря на довольно грамотно простроенную схему мобилизации при сушке явки, до победы в первом туре внезапно не дотянул – казалось бы, всего чуть-чуть, три с чем-то процента. Но именно «схема» в итоге его и подвела: в штабах разгорелся финансовый скандал («полевые» деньги кто-то, как водится, частично украл, кому-то, в т.ч. в избирательных комиссиях, что-то не заплатили, причем кидок был чуть ли не «плановый», в расчёте на то, что первый тур конечно же всё решит). Понаехавшие «на усиление» москвичи из разных башен и конюшен начали тут же ожесточенно грызться друг с другом за бюджеты и рычаги, вызывая презрение подневольных местных, которых припрягали за «админвалюту». Собственно, для меня первый звоночек был, когда один из сотрудников этого самого штаба, из числа работников администрации, признался в разговоре, что сам он лично идет голосовать за Ищенко. Цитирую дословно: «Миклуха был ни о чём, но которого щас навялили – ваще фу».

И вдруг: второй тур.

Всё бы ничего, но тут ещё и ВЭФ. Пять глав государств, включая нашего; весь бомонд госолигархата; парализованный перекрытиями улиц город, блюющие в курилках ночных клубов понаехи с бейджами форума, бессонные ночи всего наличного состава областной, городской и местных администраций; целое стихийное бедствие. ИО мечется от одного вип-борта к другому, выборные штабы стоят пустые, поскольку все волонтёрят на Русском, СМИ полностью перекрыты форумной повесткой в ущерб собственно выборной, бюджеты кончились.

А местные тем временем почуяли жареное. Ко вчерашнему «технику» Ищенко толпой потекли обиженные, предлагая помощь; пацаны (такие же ищенки) принялись скидываться на ударный финал, а бригадиры «полей», работавшие в первом туре на ИО, массово «крутанулись» по принципу «не тут, так там». Рейтинги рванули. Уловив тенденцию, крайизбирком назначил голосование на неделю раньше, чтобы успеть «подсечь» волну, но это было считано местными как манипуляция и ещё больше подстегнуло протестник.

Финал все видели. Получив днём реальные экзитполы, штаб ИО судорожным усилием зарядил «схему» (уже не мобилизации, а «рисования») в наиболее управляемых, как казалось, местах, но разница во времени затянула согласование её запуска с Москвой, а ни на месте, ни в Хабаровске никто на себя ответственности так и не взял. В итоге – безумие с цифрами на финише, повторный ввод в ГАС, «пожарные учения», скандал и позор. Ошалевший от неожиданности триумфатор, то заявляющий про верность курсу президента, то объявляющий голодовку, то отменяющий её – видно, что человек к победе не был готов от слова «совсем». Не менее ошалевший федеральный агитпроп, то бросающийся защищать ИО, то заряжающий сливы про комиссию, которая-де приедет и разберётся – тоже видно, что к кампании по защите результата никто не готовился и сочинять приходится с колёс. Ну и вишенкой на торте – Памфилова с «уссурийским флотом» (объясняя некоторые особенности приморского голосования, глава ЦИКа заявила, что в сухопутном Уссурийске голосовали «коллективы морских судов», — прим. ред.).

«МИЛЛИАРДЫ И ТРИЛЛИОНЫ НА ВСЕ ЭТО ВЕЛИКОЛЕПИЕ ИЗ БЕТОНА И СТАЛИ НА ФОНЕ СОБСТВЕННОЙ ЗАРПЛАТЫ В 20–30 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ»

Какие делаю выводы?

Главная причина приморской политической катастрофы – не в ошибках кадровой политики, не в косорукости технологов (местных и легионеров), не в пенсионной реформе и даже не в извечном (особенно на административных кампаниях) воровстве и раздолбайстве. Все эти факторы имели место быть, но роль их всего лишь в том, что они не позволили в ходе кампании исправить ситуацию, которая уже на старте была изначально плохой.

А вот в том, почему она была плохой, есть более фундаментальные причины.

Главная из них – растущие разрывы между тремя этими уровнями: стратегическим, корпоративным и рыночным. На первом Верховный решает глобальные геополитические задачи; на втором корпорации бьются за подряды, бюджеты и потоки; на третьем бизнес и население «крутится» и выживает-как-умеет. И все эти три процесса находятся в жёсткой рассинхронизации друг с другом.

Разрыв между первым и вторым – в том, что корпорации постоянно оказываются в зазоре растущих геополитических рисков. Самый яркий пример – тот же Сбер, который не работает в Крыму и не может избавиться от токсичных украинских активов. Применительно к Приморью – проекты развития ложатся обременениями на их бюджеты, в качестве компенсации они в порядке расторговки отгрызают себе те или иные привилегии на территории, а это, в свою очередь, оставляет за бортом местных.

Разрыв между вторым и третьим – в том, что наиболее экономически и политически активные группы населения на территориях, где реализуются проекты развития, не только не оказываются их бенефициарами, но наоборот – в числе пострадавших. А потому – становятся их естественной оппозицией. Это не только про бизнес: представляю, какими глазами профессура, скажем, Морского университета имени Невельского смотрит на новёхонькие кампусы ДВФУ.

Тот же ВЭФ при всей своей представительности не очень-то функционален как бизнес-форум. ФСО-шники с овчарками на каждом углу, перекрытия входов/въездов/лифтов, невозможность нормально поесть даже за деньги (бронирования делегаций), на полсуток закрытая экспозиция ради прохода первых лиц. Владельцы и топ-менеджеры многомиллионных бизнесов из Японии, Кореи, Китая, получающие уникальный шанс выяснить на себе, как наши чиновники и охранники общаются с так называемыми «коммерсами». Так себе атмосфера для переговоров, презентаций и обсуждения сделок.

Ну а теперь – глазами обычных жителей Владивостока, Находки, Уссурийска. Миллиарды и триллионы, уходящие на все это великолепие из бетона и стали – на фоне собственной зарплаты в двадцать-тридцать тысяч рублей и вечных дошираков вместо еды. Авиашоу над бухтой Аякс – на фоне обшарпанных казарм и общаг. Сверкающие лимузины кортежей – на фоне собственной видавшей виды «японки», обреченной стоять в бесконечных пробках. Мегапроекты корпораций – на фоне еле сводящего концы с концами магазинчика запчастей, с которого поочерёдно собирают дань пожарники, налоговая, бандиты и таможня. Поживешь в этом – пожалуй, и сам проголосуешь хоть за чёрта лысого, лишь бы назло.

Именно в этих разрывах – главный риск и главная уязвимость системы, куда более неприятные, чем любой гипотетический «майдан». Сшивка геополитики, корпоративных проектов развития и текущих интересов людей и бизнеса на территориях – основной запрос времени. Решать эту проблему пропагандой и политтехнологиями – то же самое, что замазывать косметикой экзему, выдавая это за лечение.

А отсюда – вывод вот какой. Хватит уже технократов и эффективных управленцев. Нужны кадры совсем другого типа: те, кто способен сочетать в себе компетенции политика, коммуникатора, стратега и социального инженера. Те, кто может удерживать в поле зрения все контуры одновременно – от «геополитики» и корпоративных интересов до проблем бабы Мани, у которой отключили воду из-за коммунальных долгов.

Но для начала – уметь продержаться хотя бы десять минут на встрече с избирателями во дворе типовой провинциальной пятиэтажки.

Алексей Чадаев, chadayev.ru