Рашид Нуруллин, которому вменяют превышение должностных полномочий, повлекшее тяжкие последствия на сумму в 216,6 млн рублей, был довольно-таки общителен

БЕРЕГОУКРЕПЛЕНИЕ ШЛО ВОВСЮ, А ЭКСПЕРТИЗА, НЕОБХОДИМАЯ ДЛЯ ФИНАНСИРОВАНИЯ ИЗ МОСКВЫ, ЕЩЕ ГОТОВИЛАСЬ

Сага о «добром ГИСУ» и исполнительном ПСО «Казань», выполнявшем берегоукрепление Кабана и Казанки на 1,3 млрд рублей, продолжается в Вахитовском районном суде Казани. В пятницу в коридорах суда появился долгожданный свидетель — нынешний глава ГИСУ Марат Айзатуллин. Увы и ах, времени, отпущенного на его присутствие в зале суда, оказалось слишком мало, и свидетель был вынужден покинуть суд, так и не дождавшись вопросов судьи Алмаза Мухаметшина.

Но, пожалуй, лучше рассказать по порядку. Корреспондент «БИЗНЕС Online» стала свидетелем некоторого хаоса, возникшего еще в коридоре перед заседанием: все три свидетеля ждали приглашения. Экс-глава ГИСУ РТ Рашид Нуруллин, которому вменяют превышение должностных полномочий, повлекшее тяжкие последствия на сумму в 216,6 млн рублей, был довольно-таки общителен и не преминул сообщить, что судебные тяжбы отнимают много нервов. Это, собственно, и понятно — кто бы не нервничал, зная, что статьи обвинения предусматривают лишение свободы на срок от 3 до 10 лет, а оправдательный приговор суда в России возможен... с достаточно небольшой вероятностью? Тем не менее обвиняемый настаивает на своей невиновности. «Сдаваться я не намерен», — четко заявил Нуруллин своей собеседнице, которая сопровождала нынешнего главу ГИСУ РТ Айзатуллина. Судя по одному из предыдущих слушаний, суду в первую очередь хотелось бы выслушать его версию событий, происходивших после ухода с должности Нуруллина, что произошло 30 сентября 2013 года. Ведь последний транш платежа в пользу ПСО «Казань» по контрактам берегоукрепления проходил уже в отсутствие Нуруллина на посту главы ГИСУ РТ.

Открыв заседание, судья Мухаметшин поинтересовался у участников процесса, принципиален ли им порядок допроса свидетелей. Никто из присутствующих ничего толком не ответил, хотя, зная  загруженность шефа Главинвестстроя РТ, было бы логично опросить его первым. Но никто даже не вспомнил, что время Айзатуллина ограничено! И в зал пригласили главного специалиста сметного отдела казанского филиала ФАУ «Главгосэкспертиза» Татьяну Петрову. Эксперт готовила замечания по смете берегоукрепления Казанки и Кабана в 2012 году, когда ее начальник Марина Покшина находилась в отпуске. Подробности допроса самой Покшиной «БИЗНЕС Online» описывал ранее. 

Марат Айзатуллин и Айдар Муртазин Допрос Айдара Муртазина затянулся, а про Марата Айзатуллина забыли вовсе

«Я помню, что у них был заложен для проведения работ щебень. Песчано-гранитную смесь заменили, я выдала замечание — заменить на песчаный грунт...» — рассказывала о деталях берегоукрепления Казанки Петрова. Говорила свидетельница очень тихо. В зале какой-то мужчина перебирал и прошивал бумаги, судья периодически кашлял, и все это происходило на фоне уличного шума, проникавшего сквозь открытое окно. Хорошо хоть, его потом закрыли — хотя децибелов в речи свидетелей от этого не прибавилось. 

«Вот эти замечания приводили к увеличению стоимости?» — спрашивал прокурор Степан Спиридонов. Свидетельница соглашалась: мол, само собой. Прокурор поинтересовался, шли ли строительные работы на момент подписания экспертизы. Но увы, Петрова ответила, что ей это не было известно, поскольку заказчик такой информации не предоставлял. Замечания по объекту были отработаны частично. Она заметила, что если бы строительство на объекте было бы уже начато и об этом было бы известно в приемке документации в управлении, то документы просто не приняли бы на экспертизу. 

В допрос вступил Нуруллин. Его интересовало, было ли положительное заключение на момент его выдачи в 2013 году законным, если доподлинно известно то, что работы были уже начаты. «Незаконно...» — сказала Петрова. Казалось, Нуруллин наконец услышал то, что хотел услышать. «Весной 2012 года вышло две отрицательные экспертизы — по проекту и по сметной стоимости. Мог ли заказчик — и я как руководитель заказчика — пользоваться этими заключениями в работе?» — задал вопрос Нуруллин. В ответ эксперт заявила: нет, заказчик этого сделать по закону не мог. А обвиняемый спросил, всегда ли смета, подтвержденная экспертизой, соответствует актам выполненных работ по факту и что происходит, если при производстве работ исполнитель в смету не укладывается. В этом случае пересматривается решение по проекту, ответила Петрова, либо назначается повторная экспертиза. 

— Предельная сумма, которую может потратить заказчик, как раз регламентируется вот этой экспертизой, — констатировал Нуруллин.

— Вы под эту сумму находите подрядчика, — согласилась Петрова.

— Совершенно верно. В нашем случае что произошло? Объект находился в режиме строительства. И уже практически под завершение этого объекта вышло заключение экспертизы. Оно вышло 1 ноября 2013 года. И сумма заключения получилась меньше, чем контракт. Потому что сумма, указанная в заключении, снизилась! — описал события Нуруллин. 

Однако Петрова пожала плечами. Если работы начались и заказчик нигде это не отразил, то эксперт-то откуда может это знать? В конце концов, в его обязанности входит лишь изучение документации, а не выезд на место... 

Татьяна Петрова Татьяна Петрова готовила замечания по смете берегоукрепления Казанки и Кабана в 2012 году

КАК РАШИД НУРУЛЛИН СТЕЛИЛ СОЛОМКУ: АКТЫ ВЫПОЛНЕННЫХ РАБОТ БЫЛИ ПОДПИСАНЫ КАК НА ПОЛНУЮ СУММУ КОНТРАКТА, ТАК И С «МИНУСОМ» — НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ

Вторым на допрос за трибуну пригласили бывшего начальника производственного отдела ГИСУ РТ Айдара Муртазина (сейчас он работает директором ООО «СТУ»). Его отдел курировал объекты по берегоукреплению озера Средний Кабан и реки Казанки. С Нуруллиным Муртазин был знаком с 2001 года, они работали вместе, пока тот не ушел из ГИСУ. В начале допроса Спиридонов пытался прощупать, знает ли свидетель о существовании отрицательных заключений. Оказалось, что он об этом никогда не слышал. А вот положительные заключения были, по его мнению, готовы еще к моменту начала работ. Правда, ранее в ходе суда как раз эти обстоятельства были оспорены Нуруллиным. 

Прокурор спросил Муртазина о том, известно ли ему, какие претензии предъявила Счетная палата РТ по этим объектам. В ответ он заявил, что самих документов он не видел и прочитал об этом только в прессе.

В допрос вступил Нуруллин. Он спросил Муртазина: может ли федеральное финансирование поступить из бюджета без наличия положительного заключения экспертизы на строительство? «Вот вы замешкались, было ли заключение работы, когда начинали работать и проводили конкурс. Если финансирование пришло из Москвы, было заключение или нет? 100 процентов? Просто было заключение экспертизы РТ, а не РФ. А мы потом пытались получить РФ», — заметил Нуруллин. Свидетель, однако, заметил, что работы по берегоукреплению проводились в два этапа: до и после замечаний Счетной палаты РФ. Работы вторых этапов, по словам Муртазина, не оплачивались и, по сути, были сделаны ПСО «Казань» бесплатно. Итоговая приемка завершенного объекта строительства проводилась в 2015 году, были приняты основания заключения, после чего выдавался паспорт на основании данных БТИ.

«Вам известна фактическая протяженность работ на озере Кабан? Она соответствовала тому, что требовалось по договору?» — спрашивал Нуруллин. По мнению Муртазина, если претензий и замечаний не было, то наверняка контракт исполнился в полном объеме. Нуруллин акцентировал внимание свидетеля на датах оплаты. Первые транши по контракту прошли в 2012 году на сумму 621,6 млн рублей, а через 2,5 месяца после увольнения Нуруллина ГИСУ оплатило еще 267,8 млн рублей. Это было в декабре 2013 года. Свидетелю оставалось лишь подтверждать факты, изложенные в уголовном деле. 

Затем Нуруллин перешел к контракту по берегам Казанки. Пока он руководил ГИСУ, на счета ПСО «Казань» было переведено 298 млн рублей из контрактных 530 миллионов. «По заключению экспертизы, которая вышла уже после моего увольнения, 1 ноября 2013 года, стоимость этого объекта составляла 410 миллионов рублей. То есть я по этому объекту заплатил на 110 миллионов рублей меньше, чем утверждалось по заключению экспертизы. Объясните мне, пожалуйста, на каком основании ГИСУ, имея данное заключение экспертизы по этому объекту, в конце 2013 года заплатило оставшиеся 232 миллиона подрядчику?» — спросил Нуруллин. Муртазин, похоже, даже растерялся: получалось так, что этого просто не должно было быть! 

А обвиняемый продолжал «жечь напалмом» и спросил, известно ли свидетелю о сокращении протяженности работ на берегу Кабана с 4776 до 4061 метров до сентября 2013 года. 

— Принимали ли вообще какие-то изменения об уменьшении протяженности на озере Кабан? Имея на руках заключение экспертизы на 4776 метров, с которых все начиналось, можно было сдать объект в эксплуатацию протяженностью 4061 метр? — спросил Нуруллин. 

— Разрешения бы никто не дал, — усомнился свидетель. 

— Значит, для того чтобы ввести объект в эксплуатацию в 2015 и 2016 году, заказчику потребовалось заключение на 4061 метр?

— Так, — скупо обронил Муртазин. 

Выслушав свидетеля, Нуруллин описал ситуацию. Как оказалось, он, что называется, подложил соломки. Подписав КС-2 с плюсом в пользу ПСО «Казань», одновременно была подписана и КС-2 с «минусом», когда фирма Равиля Зиганшина оставалась должна ГИСУ: «То есть это давало возможность в любой момент остановить выполнение работ, и подрядчик оставался должен. С деньгами на счету, но должен! „Минусовку“ подписывали те же, что и „плюс“. Вот конкретно „минусовку“ подписывал Зиганшин с синей печатью Это значит, в соответствии с вашими показаниями, Айдар Гумерович, формы 2012 года должны быть подписаны вами, да? А сегодня все формы подписаны Хайруллиным Маратом (действующий главный специалист ГИСУ РТ — прим. ред.). И он это здесь у нас подтвердил. Скажите пожалуйста, что это означает?» По всей видимости, означает это лишь то, что Нуруллин, оставаясь на посту руководителя ГИСУ и не будучи уверен в окончательной стоимости работ, мог бы всегда вернуть переплаченные средства в казначейство.

Тут слово взял адвокат обвиняемого и пояснил, что Муртазин подписывал эти документы в самом начале работ. Но в итоге часть документов была подписана и Хайруллиным. 

А Нуруллин продолжал пояснять. Глубокой осенью 2012 года он дал команду подписать акты, дающие основание для оплаты, и объяснил: все дело в том, что летом 2013 года должна была состояться Универсиада, и эти берега, попадающие в объектив телекамер, должны были выглядеть ухоженными. «Для этого я взял гарантийное письмо с Зиганшина, что он выполнит эти работы не к концу 2013 года, как это полагается по контракту, а к маю 2013-го. Как раз к Универсиаде — то есть на полгода раньше. До этого я взял на себя ответственность профинансировать эти работы заранее, чуть-чуть заранее. Но я подготовил акты выполненных работ с „плюсом“ и сразу с „минусом“. Более того, мы сейчас знаем, что по „Миллениуму“ не было сметы, потому что она еще экспертизу не прошла. И когда я в сентябре 2013 года уходил с работы, я не мог оставить акт выполненных работ за собой, потому что это как бы ставило ситуацию под угрозу. Я уже не мог дальше контролировать ситуацию. Я пустил в ход „минусовые“ КС, оставив ПСО „Казань“ Равиля Зиганшина в долгу. Значит, тех актов выполненных работ „с минусом“, которые подписывал Айдар Муртазин, в деле нет. А есть там какие-то другие акты выполненных работ, которые подписывал другой человек в 2014 году. Значит, получается, что те акты действительно сняли и подписали заново».

Допрос Муртазина затянулся минут на 40. Под конец было видно, что свидетель начинает нервничать из-за острых вопросов. Судья объявил перерыв до октября. Нуруллин заметил, что пока суд да дело все забыли про Айзатуллина, который сидит в коридоре, а ведь именно он контролировал ситуацию, когда фирма Зиганшина получала последние миллионы. Впрочем, крепко занятый глава ГИСУ уже успел уйти, так и не дождавшись, когда его пригласят-таки наконец в зал суда. Следующее заседание ожидается уже в октябре.