12 ноября 1993 года, на всенародном референдуме была принята Конституция Российской Федерации. И все чаще раздаются голоса от авторитетных «государевых людей», что она требует своего пересмотра «12 ноября 1993 года на всенародном референдуме была принята Конституция Российской Федерации. И все чаще раздаются голоса авторитетных «государевых людей», что она требует своего пересмотра» Фото: kremlin.ru

«ТАБУ С НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ БАЗОВОГО ДОКУМЕНТА РОССИИ БЫЛО СНЯТО»

Четверть века назад, 12 декабря 1993 года, на всенародном референдуме была принята Конституция Российской Федерации. Как известно, она стала результатом политического кризиса — после расстрела Верховного Совета в октябре того же года. Проект главного документа страны готовился специально с учетом этих обстоятельств и предусматривал наделение сверхполномочиями Бориса Ельцина, тогдашнего президента страны. Традиция авторитарной власти, с перерывом на пару лет, вновь вернулась на лидирующие позиции. В числе тех, кто корпел над проектом, был профессор права Анатолий Собчак — политический отец нынешнего главы РФ Владимира Путина. Круг замкнулся.

Долгое годы Конституцию считали неприкосновенной, священной коровой российской правовой и политической системы. Дескать, что-то должно быть незыблемо, должен быть некий сакральный авторитет, раз нет царя, Ленина и «коммунистической партии — нашего рулевого». Тем более с приходом Путина эти разговоры усилились. Владимир Владимирович сам юрист, поясняли провластные эксперты, и с особым пиететом относится к юридическим нормам. Правда, когда истекал его второй президентский срок в 2007 году, встал вопрос: как сохранить Путина в качестве безусловного лидера им же выстроенной политической конструкции? Призывы — внести изменения в Конституцию и разрешить Владимиру Владимировичу идти на третий подряд срок — нарастали снежным комом. Параллельно Путин запустил кампанию по смотру преемников. За этот почетный статус соревновались два вице-премьера — Дмитрий Медведев и Сергей Иванов. Для большинства явным фаворитом выглядел сослуживец ВВП по КГБ Иванов, но на вираже его обогнал либерал-юрист Медведев. Говорят, что Путин имел с каждым из них конфиденциальный разговор перед началом смотровой гонки, где обещал, что именно он и будет тем самым преемником. Иванов, однако, остался не у дел. Выигрывает всегда один.

В итоге Медведев на один президентский срок стал местоблюстителем Путина, спустя четыре года он передал ему полномочия. Тандем поменялся местами: Путин — президент, Медведев — премьер. Президентство нынешнего главы правительства, как бы к нему ни относились, не любят вспоминать, его попытка немного реформировать систему кончилась политическим крахом всей идеологии реформации. Все то немногое, что за четыре года успел сделать Медведев, было дезавуировано последующим сроком Путина. Даже безобидное решение Медведева о переходе на летнее время было отменено как символическая пощечина всему пакету реформ самого молодого в истории президента РФ. Но главное, что успел сделать Медведев, — это увеличить президентский срок с 4 до 6 лет, а срок полномочий Госдумы — с 4 до 5 лет. Злые языки говорят, что ради этого решения Путин и посадил Медведева на президентское кресло. Как бы там ни было, такие изменения потребовали вмешательства в Конституцию страны. Табу с неприкосновенности базового документа России было снято.

«УКРУПНЕНИЕ РЕГИОНОВ ТОЖЕ ТРЕБУЕТ ВНЕСЕНИЯ ИЗМЕНЕНИЙ В КОНСТИТУЦИЮ СТРАНЫ»

Примерно год идут разговоры о том, что политическая система будет переформатирована, перестроена, а Путин перемещен на особую должность «пожизненного лидера», типа духовного главы Ирана или председателя Мао Цзэдуна. Короче, идея в том, чтобы наделить Путина историко-идеологическим статусом, вынесенным на недосягаемую вершину политической иерархии. Якобы для этого и был призван методолог Сергей Кириенко куратором политического процесса. Предшественник на его посту — Вячеслав Володин — был все-таки политиком, а для таких архиважных задач нужен грамотный политический администратор. Сергею Владиленовичу не привыкать латать дыры, перестраивать системы и брать ответственность за самые невыгодные для своего общественного имиджа решения начиная с дефолта 1998 года. Умеет он собой жертвовать, чем и заслужил доверие первых лиц.

Пару месяцев назад глава Конституционного суда РФ Валерий Зорькин выступил с программной статьей «Буква и дух Конституции» в «Российской газете». Он предложил реформировать политическую и правовую системы, внести изменения в базовый документ.

Почему же нужна такая поспешность? Триггером изменений может быть общая негативная повестка для власти: рейтинг Путина и основных госинститутов стремительно падает, обостряются политические противоречия и межэтнические конфликты, пенсионная реформа и ухудшающаяся экономическая ситуация понижают уровень доверия к правящей элите. Это было наглядно продемонстрировано во время последних выборов в регионах, когда многие путинские ставленники потерпели сокрушительное поражение, это нарастающее напряжение в обществе и в самой системе. Если и дальше так пойдет, то задача по переформатированию высшей власти значительно затруднится, будет расти турбулентность. Без общественного консенсуса, согласия элит, одобрения западного сообщества существует большой риск провала проекта.

Основные идеи статьи Зорькина сводятся к нескольким базовым тезисам. Нужны «точечные изменения» Конституции для исправления ее недостатков. В числе таковых он назвал отсутствие баланса в системе сдержек и противовесов, крен в пользу исполнительной ветви власти, недостаточная четкость в распределении полномочий между президентом и правительством, в определении статуса администрации президента и полномочий прокуратуры, а также в разграничении предметов ведения и полномочий между федерацией и ее субъектами. Этот пункт для нас очень важен, так как он открывает ворота для изменения административно-территориального устройства страны, ликвидацию ряда национальных республик через создание крупных административно-экономических агломераций. Такие голоса все громче и громче раздаются в последнее время. Могут сослаться на то, что существующее положение дел в нацрегионах провоцирует конфликты, подобные тем, что произошли в Ингушетии или Кабардино-Балкарии, ущемляет определенную группу населения, экономически нецелесообразно иметь столько субъектов и т. д. Языковый кризис начинался именно с таких посылов. Укрупнение регионов тоже требует внесения изменений в Конституцию страны.

«ПЕРЕСТРОЙКА ВЫСШЕЙ ВЛАСТНОЙ СФЕРЫ БУДЕТ ОЗНАЧАТЬ НЕИЗБЕЖНУЮ ПЕРЕКРОЙКУ И ДВОРА»

И не менее важный момент, который почему-то обходят стороной: если Путин все же решится вернуть в том или ином виде Курильские острова Японии, то это также нельзя будет сделать без вмешательства в Конституцию, а значит — через народное волеизъявление. Пакетом провести эти конституционные реформы проще, так как наиболее неудобные его элементы можно спрятать за другими, не самыми токсичными идеями (укрупнение регионов, опять-таки). Бесперебойная пропагандистская машина объяснит все как надо. В конечном итоге никто не обратил внимания на то, что 90% населения выступало против пенсионной реформы. Хотя два года назад Путин публично выступал категорически против такого решения. Правильно говорит политолог Белковский: Путин тактик, а не стратег. Он вынужденно решает текущие задачи, без дальнего планирования.

Зондаж общественного мнения уже неспешно идет. А динамику ей придаст Путин, который в феврале следующего года, как сообщают инсайдеры, на торжественном мероприятии по случаю круглой даты принятия Конституции страны может объявить, что некоторые ее положения нуждаются в обновлении и есть на то общественный запрос. И начнется бурная кампания с мест с требованием внять предложениям Путина. Вспомним весеннюю законодательную инициативу парламента Чечни, внесшего в Госдуму проект закона о поправке к Конституции «О сроках замещения должности президента Российской Федерации», предполагающую увеличение количества максимально допустимых сроков замещения должности президента страны с двух до трех подряд. Тогда глава Чечни Рамзан Кадыров заявлял следующее: «Если в интересах народа нужно, почему мы не можем внести изменения? Я вообще от себя скажу: мы не должны даже спрашивать у самого Путина! Народ, Совет Федерации, Госдума, другие государственные институты должны инициировать и принять такое решение, собрать подписи и вынести на всенародный референдум. Я уверен, в итоге все поддержат это».

Но тут есть существенный риск. Внутри самой системы идет борьба за право иметь привилегированное положение в новой политической системе. Разные группы влияния, элитные союзы будут сталкиваться лбами, подставлять друг друга, выстраивать собственные стратегии, идущие вразрез общекорпоративным интересам. В качестве иллюстрации две истории последних двух дней: министр внутренних дел Колокольцев заявил, что его ведомство не давало никаких указаний по отмене концертов рэп-исполнителей, а врио главы Санкт-Петербурга Беглов считает обыски в фонде режиссера Александра Сокурова (как говорят, уважаемого президентом) провокацией и просит разобраться правоохранительные органы… На этих примерах видно, как система уже сейчас испытывает рассинхрон.

Все это  поднимет и без того высокой градус внутриэлитного напряжения, которое снаружи еще к тому же испытывает давление гражданской активности (количество митингов и акций стихийного народного недовольства растет). Непонятно, как будет тогда трансформироваться путинский двор (Сечин, Чемезов, Ротенберги, Ковальчук и др.), занявший место ближнего круга третьего путинского срока, от которого отпали многие крупные вельможи типа Владимира Якунина или Иванова. Перестройка высшей властной сферы будет означать неизбежную перекройку и двора, ключевого неформального института, не считая ВВП, эти подвижки автоматически создают окно новой конфликтности, расширяя люфт возможностей для политической нестабильности. Слишком много проблемных узлов накопилось, чтобы одним ударом «топора» конституционной реформы их можно было бы решить.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции