Ильнур Гизатуллин, «Нефтяник»: «Жены ведь играют важную роль в жизни любого спортсмена…»

Ильнур Гизатуллин: «Конечно, хочется попробовать свои силы в КХЛ, но и в этой лиге [ВХЛ] мне есть что доказывать» Фото: Айдар Гарайшин

«НАША НЕУДАЧА ЧЕМ-ТО ПОХОЖА НА ТУ, ЧТО СЛУЧИЛАСЬ У ХК «ТАМПА-БЭЙ»

— Ильнур Альфридович, вы второй год трудитесь в ВХЛ. Лично вас не утомила работа в этой лиге, особенно после опыта в КХЛ, где и хоккей совершенно другого уровня, и бытовые условия гораздо лучше?

— Нет, конечно. Конечно, хочется попробовать свои силы в КХЛ, но и в этой лиге мне есть что доказывать.

— В регулярке ваша команда проиграла только 8 матчей и показала агрессивный хоккей. Возможно, игроки просто перегорели и не смогли подготовиться к плей-офф.

— Да, мы забили рекордное количество шайб за всю историю команды и стали первыми по большинству в лиге. Безусловно, сравнение может показаться странным, но наша неудача чем-то похожа на ту, что случилась у ХК «Тампа-Бэй» в Кубке Стэнли. Лучшая команда чемпионата вылетела в первом раунде. В этом и вся прелесть хоккея: неважно, кем ты был в начале и середине чемпионата, значимо, кто ты и где ты в последнем матче плей-офф.

— Может, в регулярном чемпионате стоило сыграть спокойнее и не гнаться за первыми местами?

— Мы боролись за первое место, ставили ребятам такую задачу. Возможно, нужно было отпустить немного ситуацию, опуститься на третье-четвертое место, больше думать о плей-офф. В конце регулярки у нас не хватило скамейки. Мы рассчитывали во время последнего выезда дать отдохнуть лидерам команды, но у нас просто не было игроков им на замену. Нас подвели травмы.

«Возможно, кто-то из ребят «Барса» нам мог бы помочь. Мы привлекали к играм молодых игроков из альметьевского «Спутника», но они пока не дотягивают до уровня команды мастеров» Фото: «БИЗНЕС Online»

— У «Ак Барса» полно молодежи, которая играет в «Барсе», лишенном задач и, как нам кажется, цели. Не было желания взять оттуда игроков?

— Возможно, кто-то из ребят «Барса» нам мог бы помочь. Мы привлекали к играм молодых игроков из альметьевского «Спутника», но они пока не дотягивают до уровня команды мастеров.

— То есть можно говорить, что отчасти «Барс» снизил ваши ресурсы?

— Так говорить нельзя. У «Барса» своя задача — попадание в плей-офф. Он работает над ней.

— У него нет никакой задачи. Даже если есть, зачем она? Данной команде нужно готовить игроков для «Ак Барса», а не турнирные задачи решать. Возьмем нападающего Владислава Кару: он весь сезон был в «Ак Барсе», но потом его спустили обратно в «Барс». Разве вам в Альметьевске он помешал бы?

— Думаю, что он мог бы нам помочь. Но как есть, так есть.

— Мы понимаем, что с «Ак Барсом» вы в одной системе и с вашей стороны говорить, что там как-то не так распоряжаются молодежью, не совсем корректно. На наш взгляд, нападающие Максим Марушева и Дмитрий Воронков, а также защитники Марк Марин, Михаил Сидоров и Тимур Фаткуллин смотрелись бы в составе «Нефтяникае» ничуть не хуже тех игроков, которые были в вашем распоряжении. Нет сомнений в том, что игрок молодежной сборной России Артем Галимов, которому не дают шанса в «Ак Барсе», тоже подошел бы вам. 

— Вы правы, с моей стороны отвечать на этот вопрос не совсем корректно.

«По опыту работы с тренерами я знаю, что иногда после грубой ошибки игрока лучше промолчать. Не всегда, конечно, получается, но стараюсь себя контролировать» Фото: Айдар Гарайшин

«ЗА ОДИН МАТЧ 19 ОШИБОК В ПРОСТЕЙШИХ СИТУАЦИЯХ»

— Как вы готовите команду к матчам? Например, Курбан Бердыев в «Рубине» заставляет игроков смотреть видео с игр и искать свои ошибки, а потом сравнивает с тем, что нашел он сам.

— Видеоразборы — неотъемлемая часть подготовки. Смотрим, как соперник раскатывается, как играет в большинстве и меньшинстве. Чаще стараемся анализировать собственную игру, разбирая наши ошибки. Несколько раз мы говорили ребятам: «Завтра будет как в школе». Ставим видео нашей игры — и ребята сами находят, комментируют свои ошибки: что они делают неправильно и как должны были сыграть в данной ситуации. И самое интересное, что теоретически они все понимают, но на практике все равно ошибаются. На собраниях мы стараемся убрать отрицание и избегать фраз «вы не можете», наоборот, говорим: «Вы можете, играйте своими сильными сторонами». И это работает.

— Какие еще приемы использовали в команде?

— Например, по отношению к себе применял некоторые вещи. По опыту работы с тренерами я знаю, что иногда после грубой ошибки игрока лучше промолчать. Не всегда, конечно, получается, но стараюсь себя контролировать, особенно когда концентрация этих ошибок очень большая. Например, игрок за полторы минуты до конца матча, выходя из своей зоны, начинает искать диагональную передачу, хотя задание на игру — выход через ближний борт. В итоге его передачу перехватывают в центре и забивают в наши ворота. Тогда внутри начинаю «подпрыгивать». Говорю себе: «Спокойно!» 10 раз вдох-выдох, помогает успокоиться и не потерять концентрацию.

Иногда ребята, если у них что-то не получается в игре, начинают «кусаться». Мы говорим: «Все вы разные, и тот, кто высказывает претензии, сам через смену может выйти и сделать точно такую же ошибку, поэтому сели на лавку, успокоились, а моменты будем разбирать позже. Сейчас готовьтесь к следующей смене». Ругани и паники не должно быть ни в коем случае.

— Еще один футбольный тренер рассказывал, что начинает выговаривать игроку только с третьей ошибки, когда видит, что это уже тенденция, а не случайность.

— Иногда игроки видят взгляд тренера и всё понимают. Но ошибка ошибке рознь. Когда соперник сыграл классно, так, что у тебя не было шанса, — это одно, а когда это явный ляп со стороны игрока — совсем другое. Игрок точно знает, что так ошибаться не должен. 

Например, нам пришлось убрать один из вариантов выхода из-под давления, потому что у игроков не хватало мастерства, хотя ничего сверхъестественного делать не нужно. Нас соперники наказывали, перехватывая шайбу, либо мы сами банально не могли точно отдать передачу. Особенность многих игроков ВХЛ такова, что мы до сих пор иногда делаем детские упражнения на технику.

«Мы стараемся, чтобы у нас было больше передач на тренировках: длинных, коротких, в касание, с приема отдавать» Фото: Айдар Гарайшин

— У тренера ВХЛ гибридная работа — нужно быть еще и детским тренером.

— Это и в КХЛ встречается, в Тольятти мы так же занимались с некоторыми ребятами.

— Но у вас тогда «Лада» была команда выше уровня ВХЛ.

— Я понимаю, но что делать? Приходится тренировать культуру передачи. Пас — это язык хоккея. Сколько мы даем упражнений ребятам по данному элементу, но все равно ошибок очень много. В Тольятти мы делали так: три командные ошибки в простом упражнении — свисток тренера, ребята бегут круг на скорость. В Альметьевске тоже это практиковали — и, знаете, срабатывало.

— За два года прогресс есть?

— Есть, но все равно слишком много ошибок в простых ситуациях. В этом году, когда играли в плей-офф, за один матч мы насчитали 19 ошибок в простейших ситуациях, когда никого нет рядом, а игрок не может отдать точную передачу или принять ее. Я считаю, что за игру, например, защитник, когда его никто не атакует, может один раз ошибиться в поперечной передаче своему партнеру, но никак не четыре-пять.

— Это недостаток концентрации или мастерства?

— И то и то. Есть разные упражнения. Мы стараемся, чтобы у нас было больше передач на тренировках: длинных, коротких, в касание, с приема отдавать.

— А как тренировать концентрацию?

— Это они должны сами развивать в себе. Самое интересное: когда ты даешь какое-то наказание, например тот же бег за три ошибки, видишь, что игроки напрягаются в каждой попытке и стараются не ошибаться. А в большинстве своем все по-другому: не получилось — и ладно.

«Раз в неделю берем у игроков кровь и смотрим уровень лактата и другие важные показатели. Важно следить за физическим состоянием игроков» Фото: Айдар Гарайшин

«СПИРТНОЕ ВООБЩЕ НЕ УПОТРЕБЛЯЮ, МОЕ ЛЕКАРСТВО — ТРЕНИРОВКА»

— Вы отслеживаете, на каком пульсе проходят тренировки?

— Да. Все зависит от направленности тренировочного занятия. Если мы тренируем выносливость, даем длинные упражнения, которые заканчиваются примерно на пульсе 150–160 ударов в минуту. Если пульс составляет 170–180 ударов в минуту, то это уже анаэробная работа. Длинной она быть не может. Самое главное — восстановление: если спортсмен закончил упражнение на пульсе 160 ударов в минуту, то за минуту-полторы последний должен упасть до 100–120 ударов в минуту. Это начинает тренироваться с предсезонки. 

Сейчас и кроссы на общую выносливость бегают по пульсу 140–150 ударов в минуту, а раньше мы бегали по времени — круг за определенное время, пульс у тебя никто не смотрел. Сейчас на это смотрят по-другому. Неготового человека так можно загубить.

— Как прочувствовать, что игрок устал или в плохой форме? Он ведь не может сам подойти и пожаловаться.

— Во-первых, будет видно, что в игре он не успевает. Во-вторых, помимо ощущений самого игрока и тренера, есть объективные данные: медицинские показатели. Раз в неделю берем у игроков кровь и смотрим уровень лактата и другие важные показатели. Важно следить за физическим состоянием игроков.

— Нельзя ведь подойти к тренеру и сказать, что устал?

— Нет, конечно. Что значит «я устал»? Я услышу игрока, но сделаю выводы. 

— Как происходит взаимодействие между игроками и тренером? Считается, что нельзя напрямую общаться с тренером.

— Почему же нельзя? Но есть тип игроков, которые начинают залезать под кожу: «Да, тренер, спасибо, тренер». Этакий хороший мальчик, такое никому не нравится.

— Игрок может подойти и сказать: «Тренер, извини, но я не могу играть, у меня дома проблемы»?

— Может, конечно. В жизни все бывает, но ко мне не подходили ни разу. Вот у одного игрока родился ребенок — и он тут же выпал из хоккейной жизни. Я, например, второй год подряд жен собирал перед плей-офф, разговаривал с ними. Очень помогает, узнаешь много интересного. Мне любая информация интересна о моих ребятах — это пища для размышления. Жены рассказывают, не боятся. 

Они ведь играют важную роль в жизни любого спортсмена. Знаю несколько случаев, когда жены спортсменов ругаются между собой и хоккеисты тоже в контре. Представляете, как это влияет на отношения внутри коллектива?!

«В этом сезоне я после игр ходил в спортзал, приседал со штангой. Если есть груша, то можно на ней выплеснуть все свои негативные эмоции» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Лично вы как справляетесь со стрессом, когда команда проигрывает?

— В этом сезоне я после игр ходил в спортзал, приседал со штангой. Если есть груша, то можно на ней выплеснуть все свои негативные эмоции.

— А вообще хоккеисты до сих пор приседают? Кажется, что это устаревшее упражнение, которое обостряет травмы.

— Приседают. Откуда силу взять? Резинки тут не помогут. Есть множество упражнений, но присед мы тоже используем. Мне вот скоро 50 лет — я и становую делаю, и присед. Главное — выдерживать технику и брать адекватные веса. У нас и тренер вратарей Дмитрий Ячанов в зале занимается, и другие помощники. В этом нет ничего особенного. А если после поражений сидеть и копаться в себе, то это большой удар по психике. Мне надо устать, чтобы успокоиться. А лучшая пилюля от всего такого — победа.

— Многих алкоголь успокаивает…

— Это не для меня. Я вообще спиртное не употребляю, потому мое лекарство — тренировка.

— А игрокам можно употреблять алкоголь? Как вы относитесь к подобному?

— Уверен, что это не помогает ни в жизни, ни в спорте. Я им всегда говорю: время, место, количество. Уже неоднократно рассказывал в интервью, что в выходной день никогда не подойду к игроку, который сидит в ресторане с бокалом вина. Но все в рамках разумного: если хоккеист, который считается медийной личностью, лежит лицом в салате, — это неправильно, мягко говоря.

«Молодой человек должен уметь выполнять задание тренеров» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ИНОГДА ВЫНУЖДЕНЫ ЗАСТАВЛЯТЬ ХОРОШО РАБОТАТЬ ЗА СВОЮ ЗАРПЛАТУ. НОНСЕНС!»

— На какой хоккей вы больше стараетесь ориентироваться?

— Я хочу видеть интенсивный хоккей, но не хаус, а системный. За ориентир мы стараемся брать клубы НХЛ, матчи сборных на чемпионате мира. Я не говорю, что посмотрел, взял и все работает. Понятно, что уровень игроков и конкуренции отличается, но глобально хоккей в НХЛ, КХЛ и ВХЛ — это одна и та же игра с понятной целью: ты должен забить шайбу в ворота. Безусловно, все идеи, находки и приемы нужно адаптировать к нашему хоккею.

— Кого вы переиграли по-тренерски? Знали, что они будут играть именно так, и были готовы к этому. 

— Такое случалось неоднократно. Даже в плей-офф мы перестроились по ходу игр с «Сарыаркой». Первые два матча выиграли, но изменили построение обороны. Это сработало. Но ключевую роль в итоговом результате сыграла игра в неравных составах, в которых соперник нас превзошел.

— Насколько у вас сейчас управляемая команда?

— Процентов на 80. Проблема в том, что ребята заигрываются. Это опять же к вопросам о дисциплине. Например, для нас проблема — это наложение смены, когда идет дальняя скамейка у соперника. Та же «Сарыарка» лучше нас менялась во время игр.

— А в КХЛ какая команда в части организации игры вам больше всего нравится?

— ЦСКА. По организации и системе это вершина. Например, во время позиционной обороны у нас шайба после бросков часто доходит до ворот, а у ЦСКА почти все броски блокируются. Игроки обучены и четко чувствуют линию броска: они моментально бегут на противника с шайбой, а если он начинает бросать, то сразу же блокируют бросок. У нас вроде бы хоккеист не проигрывает позицию, но шайба все равно доходит до ворот, то есть линию броска он не перекрыл. 

— Хоккей в ВХЛ стал умнее?

— И гораздо быстрее. Он движется вперед. Выросла конкуренция, лига омолаживается, вводится ценз на 25-летних — ты можешь держать только 10 игроков этого возраста. К тому же обновляются тренерские кадры, много молодых специалистов.

— Говорят, что тренировки постоянно нужно менять, потому что нельзя проводить одни и те же задания каждый год.

— Упражнения могут и должны меняться, но система построения тренировочного процесса практически неизменна. У нас нет такого, что весь год мы делаем одни и те же упражнения, хотя, например, мне рассказывали, что у очень известного канадского специалиста, работавшего и в КХЛ, было всего пять упражнений. Он во всех командах работал по такому принципу, даже последовательность была всегда одинаковой. Правильно говорят, что нет плохих упражнений, есть плохое исполнение.

Станислав Альшевский Фото: Айдар Гарайшин

— У этого состава «Нефтяника» вы видите потенциал на следующей сезон?

— По моему мнению, однозначно нужно омолаживать команду. Молодые игроки — это свежая кровь, они голодные до результата. У нас в Альметьевске отличные условия, но некоторые ребята быстро привыкает к хорошему. Это не только мое мнение, нам многие о подобном говорят. Мы иногда вынуждены просто заставлять человека хорошо работать за свою зарплату. Это нонсенс!

— А за счет кого омолаживать? «Барс»?

— Да, есть «Барс», потом ведутся переговоры с несколькими молодыми игроками. К тому же нужно понимать, что любой молодой хоккеист привязан к своей команде, его просто так не отдадут. Например, в клубах КХЛ много хороших игроков, которые переросли молодежку, но не дотягивают до уровня основной команды. Им бы в клубах ВХЛ играть, все-таки это выше уровень, чем МХЛ, а их «маринуют» в молодежке или они сидят.

— Опытных игроков вы уже научили своим схемам, а молодым придется заново все объяснять. Это проблема?

— Нет. Например, братья Альшевские пришли и быстро все поняли. Мы ничего сложного не даем, хоккей с ног на голову не переворачиваем. Просто молодой человек должен уметь выполнять задание тренеров.