«Мы предаем Тукая. Свинцовый мрак предательства сгустился над нашими головами…»

26 апреля татарский мир традиционно отмечает день рождения великого поэта Габдуллы Тукая

ПОЭТ В РОССИИ — БОЛЬШЕ, ЧЕМ ПОЭТ

26 апреля татарский мир традиционно отмечает день рождения великого поэта Габдуллы Тукая. Он обозначен как праздник поэзии и родного языка. Татарский писатель Мажит Гафури назвал Тукая не только «солнцем литературы, но и солнцем татар». Его сравнивали с Пушкиным и Лермонтовым. Но он был другой, хоть и чтил Александра Сергеевича, признавал в нем мэтра, того, кому можно подражать. Можно подражать стилю изложения, механике, но вот поэтическая душа — она эксклюзивна, скроена уникальным образом, как отпечатки пальцев. Это и отличает большого поэта от посредственного.

Поэт в России — больше, чем поэт.

В ней суждено поэтами рождаться

лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,

кому уюта нет, покоя нет.

Евгений Евтушенко

И правда, поэтическая душа воспаряет по-иному, воспринимает все иначе, она может сочленять неистовую страсть и холодный анализ эпохи. Она может говорить с коллективной душой самого народа и вещать от ее имени.

Таковым был Габдулла Тукай. Биография поэта — это второстепенная вещь, возможно, она где-то и влияет на творчество, но ведет его не изгиб жизненных перипетий, а нечто другое — божественный дар. «Гений чистой красоты». Как измельчало время, потухли слова, испохаблены смыслы! Если во времена Пушкина понятие «гений» означало дух, возвышенную сущность, то в наше время оно несет совсем другой оттенок. Тукай был носителем «гения» как духа, его народность заключена именно в этом, творческий ритм его резонирует с коллективным духом татарского народа.

Язык — это духовная сила. Вильгельм фон Гумбольдт говорил, что язык формирует мир через мысль. Тукай, несмотря на молодость и «незрелость» (очередной блеф эпохи связывать мудрость с опытом), за что его при жизни критиковали консерваторы и завистники, через язык раскрыл откровение духа. Истина языка связана с энергией этого духа, пока она жива, жив и сам язык. Он вулкан, остывающая лава которого долгие годы согревала нацию, давала духовное тепло.

«В творчестве Тукая обнаружило свое пристанище татарское бытие»

ОН БЫЛ ГЛАШАТАЕМ НАРОДНОЙ ВОЛИ

Вот сказал же немецкий философ Мартин Хайдеггер, что язык есть дом бытия. В творчестве Тукая обнаружило свое пристанище татарское бытие. Он выражал глубинные вопросы жизни, по-своему, как мог, через перестройку татарских мифов и сказок, через сказания. Ему удалось выступить концентратом и медиатором многих векторов: политики, литературы, религии; соединить прошлое и будущее. Сам он был и символически находится в настоящем, через которое до сих пор идут эти токи, оказывающие влияние на нашу многофакторную жизнедеятельность.

Можно сетовать на то, что он прожил мало и успел бы много чего написать, выступить лидером татар, которые вошли на рубеже веков в большую эпоху модерна, расправив плечи, но все это ни к чему. У поэта другая хронологическая шкала жизни. Величайший французский поэт Артюр Рембо, предопределивший культуру и искусство всего ХХ века и повлиявший на становление сюрреалистов, экзистенциалистов, структуралистов, за пять лет активного творчества (с 15 и до 21 года) создал такие произведения, которым нет равных до сих пор. Как писал один французский исследователь, лучше бы его вообще не было, столько загадок, в такую глубину он нас всех погрузил, что мы по сей век бьемся и не можем ни на йоту приблизиться к подножью творческого гения Рембо!

Рембо прекратил писать в 21 год, Тукай умер в 26, Лермонтов, написавший: «Нет, я не Байрон, я другой / Еще неведомый избранник», — погиб в одном возрасте с ним. Все трое оставили большую номенклатуру текстов. Тукай был наверное самым плодовитым татарским поэтом своего времени. Даже спустя столетие мы не в состоянии переварить его наследие и продолжаем черпать, словно из бездонного колодца, его мудрость.

Тукай по-настоящему народный поэт, но не в буржуазно-пошлом понимании, а гностического типа. Он был глашатаем народной воли, которая исходила из вулканических глубин коллективного бессознательного. Века забвения татарской мысли, логоса вышли с Тукаем на авансцену, он продекламировал не свои стихи, а выразил татарский моӊ.

Вряд ли Габдулла Тукай хотел, чтобы лава его творчества застывала сегодня в причудливых формах «протокольной любви к его поэзии», когда не только устанавливают памятники в его честь, но и хоронят татарский язык в школах. И не зря он оставил нам гимн татарского народа «Туган тел», чтобы мы помнили его раздирающие душу слова, которые горят огненным завещанием всем нам.

Мы предаем Тукая. Свинцовый мрак предательства сгустился над нашими головами, мы еще делаем вид, что все хорошо. Мы застываем в духовном кризисе вместе с остывающей лавой тукаева слова… Символы не должны каменеть, они должны жить и гореть пронзительным пламенем духовной свободы!

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции