Фаррух Дерахшани: «Понятие «исламская архитектура» в корне неправильное»

Сегодня вечером госсоветник РТ Минтимер Шаймиев в аэропорту Казани встретит 49-го наследного имама мусульманской общины шиитов-исмаилитов Ага Хана IV (на фото) Фото: © Григорий Сысоев, РИА «Новости»

сертификат премии ага хана вручат минтимеру шаймиеву

Сегодня вечером госсоветник РТ Минтимер Шаймиев в аэропорту Казани встретит 49-го наследного имама мусульманской общины шиитов-исмаилитов Ага Хана IV. Исмаилитский имамат в шиитской традиции ислама — наднациональное образование и наследственное представительство, уходящее корнями к первому имаму Хазрату Али. Положение исмаилитского имама — не политическое, не подразумевающее какого-либо правления в смысле власти, это религиозная, духовная роль, однако фундаментальные принципы ислама связывают духовный и материальный мир. Ага Хан IV — учредитель многих благотворительных проектов в разных странах, создатель крупнейшей частной организации по развитию Aga Khan Development Network. Под его патронажем действуют различные организации — институт Центральной Азии, академии, агентства, траст по культуре и т. д., объединяющие массу программ, десятки тысяч сотрудников и волонтеров по всему миру. 

Напомним, что в ходе XI международного экономического саммита «Россия – исламский мир: KazanSummit 2019» было объявлено о том, что программа развития общественных пространств РТ стала одним из финалистов архитектурной премии Ага Хана. Она учреждена в 1977 году, ее цель — поощрение проектов, удовлетворяющих потребности местных сообществ, значительную часть населения которых составляют представители мусульманских общин. Всего с момента основания премии было награждено 116 проектов — они выбираются каждые три года, а получено было около 9 тыс. заявок. В этом году на премию номинировались проекты, реализованные с 1 января 2012-го до 31 декабря 2017-го и находящиеся в общественном пользовании не менее года. Всего было отобрано 380 проектов из 39 стран, в финал вышло 20 проектов из 16 стран — и в числе 6 победителей оказалась и татарстанская программа. 

И вот в пятницу, 13 сентября, Казань примет всех финалистов премии 2019 года в области архитектуры — она является одной из старейших и крупнейших наград в области архитектуры, эдакий архитектурный «Оскар». В театре оперы и балета им. Мусы Джалиля состоится церемония награждения победителей. От имени Татарстана сертификат премии получит госсоветник и первый президент республики. Как татарстанский проект оказался в фокусе внимания жюри, почему Казань примет церемонию награждения, есть ли само понятие исламской архитектуры — в интервью директора премии Ага Хана Фарруха Дерахшани. 

Фаррух Дерахшани: «Победа Татарстана для страны — большое достижение» Фото: Сергей Елагин

«Многие из членов жюри до этого даже не слышали о Татарстане»

— Господин Дерахшани,  программа развития общественных пространств Татарстана стала лауреатом престижной международной архитектурной премии Ага Хана. Это первый российский проект, отмеченный организаторами за 42 года существования премии. Россия никогда не отправляла на конкурс другие проекты?

— Во-первых, страны не отправляют на наш конкурс свои проекты — они рассматриваются всегда независимо. У нас есть сеть специалистов по всему миру, которые номинируют разные проекты на премию Ага Хана. Чтобы никто не мог на них повлиять, их имена держатся в секрете — мы не хотим, чтобы кто-то выставлял своих друзей, родственников и так далее.

— А ваши эксперты выдвигали другие российские проекты в качестве номинантов на премию?

— Да, конечно, в каждом конкурсном цикле, включая последний. Так, за период с 2017 по 2019 годы рассматривалось 500 проектов. Из них только 380 подтвердили свое право участвовать в конкурсе, поскольку у нас есть жесткие требования: проекты должны быть завершены вовремя, не иметь ни малейшей связи с членами жюри и так далее. Среди этих 380 было и несколько разных российских проектов.

— Например какие?

— Я не могу вам этого сказать: процесс номинации строго конфиденциален. Мы публикуем только шорт-лист из 20 финалистов, которых выбрало жюри. Для меня они все уже победители. Но, чтобы принять окончательное решение, кто достоин премии, каждый проект на месте осматривает специальная комиссия. Эксперты пишут отчет, обсуждают его с членами жюри, и те уже выбирают пять или шесть окончательных победителей конкурса.

Что отличает нашу премию от других? В каждой стране существует система поддержки проекта и участников, задействованных в нем. Но обычно в большинстве мест одни и те же люди делают одинаковые проекты. Международное жюри не сравнивает ваш проект с похожими в стране, оно сопоставляет его с другими в мире. Члены жюри понятия не имеют, кто архитектор, заказчик и исполнитель, а значит, на него никто не может повлиять. Если вы сравниваете разные проекты внутри России, заранее знаете, что архитектором был мистер Х или Y, и начинаете вспоминать, что он сделал раньше. У вас появляется предубеждение, не подкрепленное знанием. Когда наше жюри оценивает проект, ему все равно, кто архитектор. Важны только само реализованное здание или общественное пространство.

Если говорить о вашем городе, то должен отметить, что многие из членов жюри до этого даже не слышали ни о Казани, ни о Татарстане. Равно как и о некоторых других местах, в которых проекты победили: вот вы когда-нибудь слышали о сенегальском Бамбее? Вот и члены жюри тоже не знали город — но могли оценить проект. 

«Татарстанская программа парков и скверов — это первый российский проект, который выходит на такой уровень» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Но хоть какие-то проекты из России когда-либо в топ-20 попадали?

— Нет, никогда. Татарстанская программа парков и скверов — это первый российский проект, который выходит на такой уровень. Смотрите — премия вручается с 1977 года, но первые 20 лет существования был Советский Союз…  и исторически приходилось сложно с развитием архитектуры. Так что победа Татарстана для страны — большое достижение.

— А как ваши эксперты узнали о существовании такой программы в Татарстане?

— Кто-то нам сказал! А кроме того, я сам приезжал сюда в ноябре и видел эти проекты. Меня они очень впечатлили, но я не вхожу в число людей, отбирающих потенциальных номинантов на премию. Просто обозреватель и, в частности, участвую в выборе города для церемонии награждения. езжу по разным странам, бываю в различных местах, оцениваю и даю рекомендации нашему комитету, а он уже утверждает.  Казань в этом году была одним из кандидатов. Собственно, как и в 2012-м, когда я увидел, что город очень красивый, но он еще не был тогда готов… Но я сказал, что это очень хорошее место, надо его запомнить. Когда приезжаю в другую страну, обычно смотрю, что хорошего она может дать. Конечно, еду в Татарстан из-за Казани. 

«Победитель распоряжается призом по своему усмотрению, хочет — тратит на развитие проектов, хочет — покупает Porsche»

— На ваш взгляд, почему татарстанский проект победил?

— Давайте попробую объяснить… Ваш проект отличается от других тем, что данная программа постепенно, шаг за шагом превратилась в систему, институт, который продолжит работать, даже если люди в нем будут меняться. Как вы знаете, программа парков и скверов — инициатива президента РТ Рустама Минниханова, который хотел благоустроить общественные пространства. Ему помогала Наталия Фишман-Бекмамбетова, которая стала куратором проекта и объединила усилия всех сторон. Это значимо, потому что архитектура — очень большая сфера. Это не только здания, но и городская среда, ландшафтный дизайн, инженерные решения, инфраструктура. Так что важны не только архитекторы... Строители, заказчики, жители — все вносят свой вклад в проект.

— Вы же говорите, что для жюри не важно, кто исполнитель и заказчик…

— Разница в том, создаете ли вы проект, который рухнет с вашим уходом, или систему, институт, который продолжит работать и после вас. Я надеюсь, что институт, появившийся в Татарстане, продолжит работать еще долгое время, вне зависимости от того, какие люди в него войдут. Это долгосрочный проект. Молодые архитекторы на нем учатся, потом могут взять и создать уже свою компанию. Ремесленники, которые создают уличные конструкции, становятся поставщиками и могут создать свой бизнес. Так что это продуктивная система, которая дает возможность реализовать себя без дополнительной помощи. Такое и есть залог быстрого роста Татарстана — здесь у людей есть условия для реализации.

Знаете, я обратил внимание, что тут очень много молодых людей, даже на ответственных должностях. Их немало — в мэрии, правительстве. И это очень хорошо. Впрочем, возможно, мне так кажется, потому что я стар — мне 67 лет и многие кажутся молодыми…

«Премия предназначена тому человеку, который, как нам кажется, это заслуживает» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Ну я бы не сказала, что вы выглядите на свой возраст! Но давайте вернемся к вопросу призового фонда. 1 миллион долларов разделят все победители — какая часть достанется Татарстану?

— Деньги будут разделены поровну между всеми 6 победителями. Эти средства каждому проекту перечисляются двумя частями. Первая — призовые деньги. Мы даем их победителю, и он распоряжается ими по своему усмотрению. Хочет — тратит на развитие проектов, хочет — покупает Porsche. А вторая половина — это грант. Мы просим архитектора создать книгу, семинар, фильм или что-то еще, что бы рассказало всему миру об этом проекте. Таким образом хотим помочь победившей организации поделиться своим опытом с другими. Будем ждать предложений от победителей, в какой форме это лучше сделать.

В этот раз у нас есть два противоположных проекта. Первый — плавающая школа в Бангладеш. Там частые наводнения, это большая проблема, все затапливает. А такая школа может подниматься вместе с уровнем воды! Примечательно, что она была спроектирована одним архитектором, который вложил собственные деньги в реализацию, и весь проект стоил в итоге 50 тысяч долларов.

Проект Татарстана — совершенно противоположный и включал в себя 328 общественных пространств. Но для нас, несмотря на разный масштаб, они одинаково важны: значим опыт, который может быть транслирован и на других пространствах.

— А кто получит деньги в Татарстане, если конкретно? Куратор?

— Организация. В данном случае «Архитектурный десант», возглавляемый Наталией Фишман-Бекмамбетовой. Премия предназначена тому человеку, который, как нам кажется, это заслуживает. Программа парков — инициатива президента республики, но Наталия — советник президента. Она сыграла огромную роль в реализации этого проекта. Впрочем, точной информации по данному вопросу у меня пока нет, деньги мы еще не перечисляли.

«Я был во многих городах, Казань — один из самых приятных. Насколько вижу, это одно из самых комфортных мест для проживания, хоть и не знаю цену недвижимости и загрузки дорог» Фото: «БИЗНЕС Online»

Казани нужно больше образцов хорошей архитектуры

— Вы много раз бывали в Казани?

— Да. Впервые — в 2012 году, когда я приехал сюда с моим старинным другом, президентом союза архитекторов РТ Фаридой Забировой. Знаю ее очень много лет, она мне как сестра. А здесь познакомился с главным архитектором Татьяной Прокофьевой, профессионалом, специалистом. Я читал лекции для студентов КГАСУ, встречался с мэром города.

В следующий раз вернулся в Казань в в ноябре 2018 года. А затем приезжал в марте, апреле, мае, июне, июле. (Смеется.) Меня приглашали на все мероприятия — от Сабантуя до WorldSkills и KazanSummit. Так что сегодня у меня много друзей-архитекторов из Татарстана.

— А с Забировой как вы познакомились?

— Мы организовывали архитектурные сообщества, когда после краха СССР все республики, входившие в состав вашей огромной страны, начали стремительно терять свой уровень. Собирали тогда конференции в Алма-Ате, в Москве и Душанбе, приглашали президентов союзов архитекторов. Они дружили и приезжали вместе. Теперь собираются регулярно, и с тех пор мы с ними дружим.

— Похоже, вы хорошо изучили Казань! Что думаете о местной архитектуре?

— Я был во многих городах, Казань — один из самых приятных. Насколько вижу, это одно из самых комфортных мест для проживания, хоть и не знаю цену недвижимости и загрузки дорог. Однако общественные пространства — очень высокого качества, и международное жюри это подтвердило. Казань отражает разные эпохи: от Ивана Грозного и царской России до начала правления коммунистов и Брежнева и, наконец, до современности. Все это находит свой отклик в городской архитектуре. В последнее время было построено много зданий: есть очень хорошие и качественные примеры, есть не такие удачные. Но Казани нужно еще больше образцов хорошей архитектуры, которая бы формировала облик города.

— То есть у нас их недостаточно? Чего не хватает?

— Я не говорю «недостаточно», имею в виду, что может быть еще лучше. У вас есть очень красивые здания царской эпохи, симпатичные примеры конструктивизма. Но встречаются и откровенно плохие архитектурные решения.

— Можете привести пример?

— Не в моей компетенции давать оценку. Это ведь только личные впечатления. Есть общественно важные сооружения: высотки, отели, аэропорт, больницы, универмаги и так далее. Иногда они устаревают, их сносят и строят новые. Есть здания, привлекающие туристов. Если вернуться к сути нашего конкурса, то важно не только то, насколько красиво выглядит то или иное архитектурное сооружение. Главное, как оно может решить различные проблемы и задачи с общественной точки зрения. Это существенно, потому что если заказчик ставит неправильную цель, архитектор выдаст неправильное решение. Что точно бывает плохо: когда мы видим пустую трату денег и материалов. Когда все строится очень быстро — например, важное мероприятие уже через полгода и под него срочно нужно построить здание. У вас просто нет времени как следует подумать, как все должно быть.

Но Казань в целом — чрезвычайно приятный город. И это может привлечь сюда разных людей и разнообразный бизнес. Если город хочет стать деловым центром, он должен быть привлекательным и комфортным для народа. Я был на форуме KazanSummit, знаю, какие инвестиции идут в Татарстан. Если нужно привлечь людей, в городе должны быть хорошие рестораны, отели, интересный исторический центр — все это очень важно, иначе иностранные инвесторы просто не придут.

— Чего в Казани еще нет, что стоило бы построить?

— Я думаю, у вас, в принципе, все есть. Ну почти.

«Центр семьи «Казан» — очень большой, я внутри не был, не знаю, насколько функциональный, но этот «Казан» стал настоящим символом города» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Например, у нас есть много противоречивых зданий. Театр кукол и центр семьи «Казан», например, кто-то хвалит, а кто-то называет архитектурным фиаско…

— Театр кукол проектировала моя подруга, архитектор Светлана Мамлеева. Нужно учитывать, что это здание для детей, поэтому вам может оно быть симпатично или нет — я считаю, главное, чтобы нравилось детям! А центр семьи «Казан» — очень большой, я внутри не был, не знаю, насколько функциональный, но этот «Казан» стал настоящим символом города. Такое нечасто встречается. Мне вспоминается Бангладеш, где много лет назад построили новое огромное здание парламента. В стране не было лишних денег, тем не менее они пригласили знаменитого американского архитектора и соорудили очень дорогое гигантское здание. А Бангладеш незадолго до этого получил независимость, и люди мало-помалу начали видеть в этом строении символ свободы и независимости, их самих. И да, в здании парламента! Его изображение начало вытеснять портреты национальных героев и даже бенгальского тигра, именно парламент на свои футболки наносили даже велорикши, которых там очень много. 

— На ваш взгляд, есть в Татарстане другие объекты, которые могут претендовать на премию Ага Хана?

— Думаю, да. В Татарстане много хороших проектов, и я был бы рад в следующий раз видеть их в числе номинантов на премию. Наши правила номинирования нового цикла гласят, что здание должно быть построено к концу 2020 года. Например, программа парков и скверов сейчас включает 328 объектов, но премия учитывает только 185, построенных до конца 2017-го. Таким образом, к примеру, набережная озера Кабан в их число технически не входит, несмотря на то, что мы говорим о программе в целом.

«Исламская архитектура» — термин в корне неправильный. НО…

— Хотелось бы еще поговорить об архитектуре в целом. Есть ли такое явление, как исламская архитектура, в общественно-деловом строительстве? Существуют ли особенности в облике зданий (не мечетей), по которым мы отличаем: да, вот образец исламской архитектуры?  В Малайзии, например, это башни Петронас, а в Казани?

— Во-первых, я не устаю повторять, сам термин «исламская архитектура» — в корне неправильный. В Европе в конце XVIII – начале XIX века, когда начали появляться книги по зодчеству, в них описывались готическая архитектура, архитектура Возрождения и так далее. А все, что было построено на другом берегу Средиземного моря, называлось «исламской архитектурой». Все подряд! И постепенно этот неправильный термин проник в академическую среду, и сегодня его очень сложно скорректировать.

Мы говорим, что существует архитектура мусульманского общества, мусульманского мира. Сегодня мечети в Индонезии и Марокко выглядят одинаково. Так не должно быть — в истории подобного никогда не существовало! Только в XX веке, когда люди с деньгами начали копировать одни и те же модели, везде появились одинаковые мечети. Если вы приедете в Дубай, найдете в нем точные копии религиозных зданий в Каире. Но Каир — не Дубай, там нужно строить что-то свое! И это настоящая проблема современного общества. Принцип архитектуры мусульманского мира —  в особом подходе к строительству: тебе нужно быть смиренным, верить в Аллаха. Это понятия, распространенные среди архитекторов в мусульманском мире, который исторически воздвигал крайне интересные здания.

Вы привели очень интересный пример с башнями Петронас — в 2004 году они выиграли премию Ага Хана. Данный объект прекрасен сразу по нескольким причинам. Это ведь была часть политики премьер-министра, что в здании должны использоваться исламские символы. Но архитектор оказался настолько умным, что выбрал геометрическую фигуру восьмиконечной звезды, символизирующей ислам, но не столько ради символики, сколько функционально! В центр он поместил лифты и туалеты, а по кругу расположил офисы. И получилось, что в каждом помещении этих небоскребов хорошее естественное освещение.

То, что архитектор нашел гениальный путь объединения мусульманской традиции с функционалом современного здания, — одна из причин, почему это очень важный объект, почему он получил премию. Тем более что в нем были использованы самые последние доступные в то время технологии, местные компании и материалы. Все это сделало башни Петронас местом проведения церемонии награждения лауреатов премии.

— Кстати, почему Казань в этом году была выбрана таким местом?

— Мы каждый год выбираем разные места, в основном в исламском мире, где уже построено как минимум одно значительное архитектурное сооружение. В Казани это Кремль — объект всемирного наследия ЮНЕСКО, одна из причин, почему мы здесь. Проводили церемонии во дворце Топкапы в Стамбуле, в Альгамбре в Гранаде, на площади Регистан в Самарканде, в Индонезии, Алеппо, Каире — в разных городах. Каждый раз мы выбираем в качестве площадки для церемонии исторические места, за исключением двух раз: в башнях Петронас и исламском музее в Катаре. При этом стараемся охватить разные части света, а проведение церемонии в Казани позволит показать, что мусульмане живут и на такой северной холодной территории. Большинству людей в мире в это очень трудно поверить, но мусульмане живут везде.