Роберт Мусин все так же скромно молчал, но сегодня позволил себе пару раз улыбнуться, о чем-то беседуя с защитником

ПРОКУРАТУРА: ЧАСТЬ ЗАЛОГОВ УТЕКЛА НА ОПЛАТУ ДОЛГОВ DOMO

Сегодняшнее заседание по делу экс-бенефициара ПАО «Татфондбанк» (ТФБ) Роберта Мусина прошло в самом просторном зале Вахитовского районного суда Казани, но слушателей было заметно меньше — больше половины зала пустовало, не пришла лидер обманутых вкладчиков Александра Юманова, не видно было и активиста Дмитрия Бердникова. Из постоянных зрителей присутствовала лишь знаменитая Сария-апа. «Никакой совести нет», — не меняла она традиционной риторики при виде подсудимого банкира.

Мусин прибыл вместе с сотрудником ФСИН и адвокатом Алексеем Клюкиным. Они заняли первый ряд — скамейку напротив федерального судьи Наиля Камалетдинова. Роберт Ренатович все так же скромно молчал, но сегодня позволил себе пару раз улыбнуться, о чем-то беседуя с защитником.

Первым делом прокурор Динар Чуркин закончил чтение обвинения. Вчера процесс прервали на объемном «залоговом» эпизоде. Как рассказал гособвинитель, Татфондбанк выдал 6 кредитов ООО «ТДК-Актив» на сумму почти 779 млн рублей. ЦБ оценивал финансовое положение фирмы как плохое и потребовал либо досоздать резервы, либо повысить качество кредита. В октябре 2016 года появилось обеспечение — два простых векселя стоимостью почти в 622 млн рублей от ООО «Интер Стар».

9 декабря 2016-го, как заявил прокурор, Мусин дал указание своему первому заместителю Рамилю Насырову использовать вексель ООО «ИнтерСтар». Правда, пошел он на погашение части кредитов компании DOMO. Впрочем, «ИнтерСтар» заложил еще один вексель — стоимостью 207 млн рублей, но 9 декабря 2016-го банк вывел и его.

— Обвинение понятно вам? — спросил судья, подводя черту под растянувшимся на три заседания зачитыванием фабулы обвинения. 

 — Да, обвинение мне понятно, — ответил Мусин. 

 — Вы признаете свою вину? 

 — Вину признаю частично. Такие события имели место, но квалификацию я вижу по-другому и готов в процессе суда дать необходимые пояснения, — отчитался экс-банкир. 

Из постоянных зрителей пришла лишь знаменитая Сария-апа

ЦЕНТРОБАНК: Мусин скрыл ненадлежащие активы

Гособвинители предложили сначала допросить всех потерпевших, затем свидетелей, которых 152 человека, а после исследовать письменные доказательства, лишь потом перейти к допросу подсудимого и прениям сторон. Все согласились. К трибуне тут же вызвали сидевшего в зале потерпевшего, представителя Центробанка Эльдара Абдуллина. Если точнее, он возглавляет юридический отдел Волго-Вятского управления ЦБ РФ.

ЦБ признан потерпевшим лишь по одному эпизоду уголовного дела (самому первому, если смотреть по хронологии возбуждения). Подробно прокуратура отчиталась о нем накануне. Совет директоров Центрального банка в апреле 2016 года утвердил план финансового выздоровления ТФБ. Согласно нему, Татфондбанку требовался субординированный депозит в размере не менее 4 млрд рублей. Спасителем стал «Казаньоргсинтез» (КОС), который предоставил два депозита — на 1,8 млрд и 2,1 млрд рублей. Как указал в суде Абдуллин, в случае банкротства банка КОС получил бы свои деньги только после расчета с кредиторами первой, второй, третьей очереди, но в реальности они вернулись ТАИФу сразу же — через «Нижнекамскнефтехим», потому что в июне того же года ТФБ предоставил НКНХ два кредита — на 1,8 и 2,2 млрд рублей.

Как рассказал в суде представитель Центробанка, 18 июля 2016 года был заключен еще ряд договоров между ТФБ и НКНХ — о переводе первого кредита на «Новую нефтехимию», второго — на «Сувар Девелопмент». Согласно этим соглашениям, они вступали в силу в двух случаях: во-первых, если кредит не обслуживается в течение двух лет, во-вторых, если норматив достаточности базового капитала ТФБ снижается до 4,5%.

Летом того же года Мусин, как рассказал потерпевший, обратился в ЦБ и попросил кредит в размере 3,1 млрд рублей. В качестве обеспечения Роберт Ренатович показал депозит КОСа и кредиты НКНХ, а вот допсоглашения скрыл, иначе бы желаемого не получил: в ЦБ, по словам Абдуллина, знали, что «Новая нефтехимия» крайне близка к самому Мусину. «Когда документы предоставлялись в Банк России, не был представлен весь пакет документов, исходя из которых первый сделал бы вывод о том, что активы ненадлежащие, — с грустью заметил Абдуллин. — Что сделано, то сделано…»

Когда спалился Мусин? С приездом временной администрации — после 15 декабря 2016 года. «Только потом были увидены данные соглашения о переводе долга. Лишь после этого Банку России стало известно. А вот на вопрос, должно ли было сообщаться Татфондбанком о наличии соглашения о переводе долга... безусловно! В качестве заемщика по активам не может выступать, во-первых, аффилированное лицо — „Новая Нефтехимия“, во-вторых, она по категории качества не подходила, — сообщил Абдуллин. — Я полагаю, что это было сделано умышленно». 

Не соответствовала и категория качества другого заемщика — «Сувар Девелопмент». Гособвинитель Губаев уточнил, было ли что-нибудь возвращено ЦБ от 3,1 млрд рублей на сегодняшний день. «Какие-то платежи проходили минимальные», — ответил Абдуллин. Оказалось, Центробанку вернули порядка 34 млн рублей. Чуть больше 1% от выданного кредита. За оставшиеся 99% ЦБ до сих пор бьется в Арбитражном суде с ТАИФом. И один из ключевых аргументов — Центробанк, принимая залог, не удосужился спросить о наличии подводных камней у НКНХ.

Эльдар Абдуллин: «Когда документы предоставлялись в Банк России, не был представлен весь пакет документов, исходя из которых первый сделал бы вывод о том, что активы ненадлежащие. Что сделано, то сделано…»

«Почему вы считаете, что Татфондбанк должен был поставить ЦБ в известность?»

Собственно, как от ЦБ сбежали 3 миллиарда? По версии Абдуллина, 9 декабря 2016 года Мусин, так скажем, «нажал волшебную кнопку» — запустил один из пунктов допсоглашения. В этот день банкир направил письмо в Центробанк — сообщил о снижении норматива достаточности базового капитала с 5,2% до 4,5%. Соответственно, кредитные обязательства перешли с плеч НКНХ на «Новую нефтехимию» и «Сувар Девелопмент». По словам представителя ЦБ, это был фарс, 9 декабря норматив по факту не снижался. Абдуллин постарался простым языком объяснить, что если бы норматив действительно рухнул, то Центробанк, предупреждая банкротство, моментально ввел бы внешнее управление. Данные о нормативе отслеживались в ЦБ ежедневно. Временная администрация пришла в ТФБ лишь 15 декабря, то есть почти спустя неделю после сообщения Мусина. И даже тогда, по словам потерпевшего, норматив был снижен, но не упал.

Чуркин спросил, для чего, по мнению представителя Центробанка, Мусин отправил это письмо о заниженном нормативе в ЦБ.

«Полагаю, оно было направлено для того, чтобы договоры вступили в силу, соответственно, перевод долга с НКНХ на „Новую нефтехимию“ в итоге состоялся. Думаю, с этой целью. Определенно были какие-то интересы... — ответил Абдуллин одновременно и уверенно, и мнительно. — Причины были корыстные или нет…» В одном он точно не сомневался — оснований для отправления письма еще не было.

Тут в допрос впервые вмешался Клюкин.

— Вы ответили на вопрос обвинения, что 9 декабря норматив не опускался до 4,5 процента и ближайшие дни не снижался до такого значения. Вам известно, когда он все-таки опустился? — первым делом спросил адвокат.

— По отчетности он опустился с 1 января 2017 года, — ответил Абдуллин.

— В таком случае можно говорить о том, что эти сделки, если они не вступили бы в силу 9 декабря, вступили бы в силу 1 января? — продолжил допрос Клюкин.

— У нас мораторий был введен 15 декабря 2016 года. Когда он вводится, все обязательства перед организацией замораживаются. Соответственно, с учетом этого полагаю, что данные сделки (переход кредитных обязательств — прим. ред.) не должны были быть совершены, потому что вступил мораторий.

— С учетом даже этого ответа мы приходим к тому, что сделки о переводе долга в силу не вступили. Коль они не вступили в силу на момент заключения кредитного договора, почему вы считаете, что Татфондбанк должен был поставить Центробанк в известность об их наличии? Если сделки не вступили в силу, они не действуют? 

— У нас в положении закреплено: когда кредитная организация предоставляет активы в Банк России и получает кредит, в качестве заемщика должны выступать надлежащие лица. Банк России вправе не выдавать кредит, если имеются любые иные рискованные обстоятельства, связанные с активами. Естественно, с учетом всех заключенных соглашений Татфондбанк обязан был сообщить Банку России.

Клюкин спросил у Абдуллина, были ли у Татфондбанка признаки банкротства по состоянию на 12 декабря 2016 года, когда не были исполнены требования по выплате 4 млрд рублей. Представитель ЦБ ответить затруднился.

«Нужно проводить серьезные исследования. На эти вопросы ответить невозможно по конкретным датам», — сказал он, но уверенно заявил, что временные меры по предупреждению банкротства применяются, просто когда у финансовой организации выявлено не очень хорошее финансовое положение. Так произошло и в случае с ТФБ. На 15 декабря, как отметил Абдуллин, налицо «однозначных признаков [банкротства] не было».

У самого Мусина вопросов к потерпевшему не имелось. Прокуроры попросили зачитать показания Абдуллина, которые тот дал в ходе допроса в следкоме. Существенных противоречий в его тезисах не нашлось. Следующим на очереди будет допрос другого потерпевшего — представителя АСВ Андрея Соколова. Послушать его можно будет в понедельник, 16 сентября.