«Владимир Путин – один из политических потерпевших в этой ситуации»

Евгений Минченко президент «Минченко консалтинг»

— Я думаю, что данные события в значительной степени являются последствиями происходящего внутри силовых элит, но при этом сама по себе содержательная фабула так называемого московского дела вызывала и продолжает вызывать много вопросов. Я думаю, что суть произошедшего в том, что одни силовики подставились, а другие этим эффективно воспользовались. Нельзя также сбрасывать со счетов и фактор общественного давления.

А насчет того, чему все это должно научить… Мягче надо к гражданам относиться! Сама по себе концепция, которая принята во время протестов (жестко к нарушителям и в позитиве к участникам разрешенных акций), правильная, но в процессе ее реализации были, мягко говоря, допущены перегибы. Если апеллировать к историям диссидентского движения в Советском Союзе, то там был такой тезис: «Соблюдайте свои законы». И я думаю, что он правильный для всех. Призыв к соблюдению законов и протестующими, и теми, кто занимается правоохранительной деятельностью, представителями власти. Это самое важное. Если мы научимся соблюдать букву закона, то подобное всем пойдет на пользу.

Константин Калачев политтехнолог, руководитель «Политической экспертной группы»

— Заметьте, что сегодня вышел еще один, политтехнолог Петр Милосердов. И то, что его отпустили, тоже показатель. Я думаю, что побеждает общественное мнение. Да, конечно, есть люди, утверждающие, что оно есть результат внутриэлитных разборок. Разговаривающих на тему того, чьи акции пошли вверх, а чьи — вниз, хватает и без меня. Я в рассуждениях о фамилиях конкретных людей, акции которых растут, и тех, чьи акции падают, принимать участие не хочу.

Главное, что существует здравый смысл, хотя я все-таки остаюсь пессимистом и скептиком и полагаю, что дидактического (образовательно-обучающего) значения данного процесса никто не отменял, ведь любое такое дело интересно с точки зрения создания прецедента. Это попытка донести до потенциальных участников протестных акций простую мысль о том, что присутствие на таких акциях чревато... Оно не только не поощряемо, но и может обернуться реальными тюремными сроками. Но в той части, когда доказательства вины представляются более чем сомнительными, это значение утрачивается, потому что каждый из нас может представить себя на месте обвиняемых, получается, что никто не застрахован. Для авторитета власти это минус, а не плюс. Я думаю, что, когда конкретного человека захотят реально наказать, там будут реальные приговоры. Если же речь идет об историях, которые благодаря огласке, видеосъемке, общественному мнению явным образом бросают тень не только на правоохранительные, представительные органы, не только на судебную систему, но и на власть в целом, здесь будут идти навстречу общественному мнению. В общем, неотвратимость наказания за нарушение закона никто не отменял, привлечь активистов оппозиционного движения несложно, но перегибы явным образом не приветствуются, потому что они дают обратный эффект.

Аббас Галлямов политолог

— Дело сейчас действительно идет не так гладко, как хотелось бы его организаторам, но это не значит, что завтра оно не может быть возобновлено. Если на то будет политическая воля, власти хоть завтра смогут пересажать не только всех фигурантов дела, но и еще сотню-другую невинных людей. Режим не делает этого потому, что видит: явная несправедливость и неадекватность происходящего не столько пугает, сколько злит людей и не дает угаснуть негативным эмоциям, вспыхнувшим благодаря московским выборам.

В целом по итогам этой истории оппозиция, безусловно, выиграла, а Кремль проиграл. Последний из «предводителя народа», каким он выглядел после Крыма, предстал «врагом», против которого население восстало. Как показали итоги опросов «Левада-Центра», эхо московских протестов разошлось по стране достаточно широко и ускорило те процессы эрозии социальной базы режима, которые и без того шли в последние полтора-два года.

Владимир Гельман политолог

— Дело изначально, в общем-то, шито белыми нитками. И то очень активное сопротивление, которое наблюдалось в последние недели, видимо, дает результаты. То есть властям, скажем так, проще и дешевле отпустить людей, которых преследовали, чем сталкиваться с нарастающей волной недовольства. Ну а проигравшие, на мой взгляд, здесь те, кто это дело раскручивал. Прежде всего прокуратура и следственный комитет. Победители — разные представители общественности, которые, собственно, выступали против произвола властей.

Чем должно научить «московское дело»? Общественность должна учиться солидарности. В данном конкретном случае была проявлена профессиональная солидарность разных групп. Все началась с обращения российских политологов: одним из подписантов был я, а автором и собравшим первые подписи — известный аналитик Кирилл Рогов. И в этом обращении различным группам общественности было предложено включиться в процесс борьбы за освобождение политзаключенных. Ну она и включилась: были разные обращения со стороны школьных учителей, медиков, деятелей церкви и так далее. И все они оказали свое воздействие. Что касается властей, то для них это урок того, что произвол и беззаконие, в общем, тоже сталкиваются с сопротивлением со стороны народа.

Кирилл Рогов политолог, журналист

— Отчасти разваливается, потому что существует значительное давление и, опасаясь дальнейшей консолидации сочувствия протестующих к обвиняемым, власти постепенно отступают. Но еще остается ряд людей, у которых есть и приговоры, и обвинения, потому что дело еще не до конца развалилось. Собственно, поэтому пока нельзя назвать победителей и проигравших. Вот когда мы увидим фактические результаты дела, тогда и скажем. Ну и надо помнить: если существует реальная поддержка и реальная солидарность, то цена для власти повышается, она вынуждена отступать.

Сергей Марков директор Института политических исследований

— Нет, не согласен. По данному делу, насколько я понимаю, задержаны несколько сотен людей, продемонстрировано, что насилия в отношении полицейских быть не должно. А те люди, которые его проявили, получили реальные сроки. Ну а часть граждан, в отношении которых доказательств применения насилия нет, отпускаются.

Кто здесь победители, а кто проигравшие? Вообще, Навальный — один из выигравших. Он значительно вырос, создал структуру и так далее. Ну и конечно, спецслужбы Великобритании, США, поскольку Навальный — это их проект. Один из явных проигравших — Собянин, в отношении которого прошло большое шельмование. Без сомнения, в проигрыше Владимир Путин, поскольку рейтинги протестов значительно выросли. Письма политологов, развернувшаяся кампания с разговорами о том, что Москва перешла в репрессивный формат и тому подобное, — это не просто так. Потом данные посты и статьи будут использованы в качестве аргументации в парламентах разных стран для новых санкций против России, потому, повторю, Владимир Путин — один из политических потерпевших в этой ситуации. Она против него и направлена.

Также проиграло управление внутренней политики АП РФ, так как это его сфера ответственности. Там допустили значительное укрепление протестного потенциала, в результате этого отдали информационные ресурсы в руки политического центра, контролируемого западными врагами. Посмотрите, какое количество лайков и перепостов у тех заметок, которые за Путина и которые против него. Управление внутренней политики, по сути, сдало интернет и одновременно почти — ключевые газеты: «Ведомости», РБК и «Коммерсант», где постоянно выходят материалы с антипутинскими заголовками. По сути дела, они раскручивают повестку против власти. Кроме того, считается, что именно по предложению УВП кандидаты в Мосгордуму пошли самовыдвиженцами, а не от «Единой России». Это считается одной из причин поражения.

Марсель Шамсутдинов предприниматель, общественный деятель

— Естественно, дело разваливается, потому что оно изначально было высосано из пальца для того, чтобы напугать гражданское общество. Да, существовало время, когда это не мешало организовывать дела, скажем, дело врачей, каких-то предателей командиров и так далее. Просто сейчас гражданское общество набирает силу. Этим летом мы увидели, как оно, оказывается, может организовываться, выполнять трудные дела. Демократическая оппозиция научилась работать, что видно даже по тому, как собирались подписи. Виден качественный сдвиг! Количество переходит в качество. И болтовня на кухнях о том, что власть плохая, перешла в реальные дела. Подобное здорово и опасно для власти. То есть оппозиция показала, что готова к действиям. И это не просто посты и лайки в соцсетях. У нас в столице РТ, кстати, тоже проходил пикет, пусть и немногочисленный. Казанское общество более примитивное и феодальное, потому здесь показывает свой голос только молодежь... ну и некоторые демократические партии — «Яблоко» и «Парнас» в моем лице. Остальные встроены в иерархию и молчат в тряпочку.

Вениамин Чубаренко адвокат

— Начнем с того, что мы, граждане, имеем право на выражение своего мнения. И вот эти искусственные препоны… Ну понятно, что данные процессы государство контролирует в части того, чтобы не было безобразий, поэтому делаются, согласно федеральному законодательству и нормативам местных муниципальных органов, заявки о месте проведения и так далее. Но заметьте, как возникает провокационная грань: если тебе не разрешено, то обязательно запрещено. Она всех без ограничения людей, всех, кто находится на данной площади, территории, делает виновными в той или иной части. И Устинов здесь является ярким выражением этого процесса. Причем хочу отметить следующий момент — как-то подобное мимо общественного сознания проходит: граждане оказываются виновными в нарушении административного законодательства. То есть появление на несанкционированном митинге, какое-то там шествие — это административные правонарушения, но людей же потом обвиняют в неповиновении, применении силы, провокациях, сопротивлении и так далее. Но представьте: вот идет молодой человек, вдруг к нему подбегают люди с дубинками. Причем он понимает, что не является участником, а просто проходит мимо. Когда ему начинают крутить руки, то он, как и любой человек на его месте, просто инстинктивно применяет меры самозащиты, то есть, как говорит наш полицейский закон (а он именно полицейский), оказывает сопротивление. А в чем оно? В том, что человек приседает, уворачиваясь от ударов, или хочет вырвать руки, которые ему заламывают за спину специально натренированные люди? Понятно же, что здесь у нас явные перегибы, которые приводят к тому, что уголовные процессы, которые возбуждают по статьям о неповиновении, сопротивлении и так далее, где административное дело переходит в уголовное, начинают рассыпаться.

Считаю, что необходимо пересмотреть законодательство в области применения силы сотрудниками правоохранительных органов. И я бы хотел все-таки предусмотреть в законодательстве и нормотворчестве бóльшую возможность людям высказывать свое мнение в любой форме, за исключением, конечно, экстремистских, чтобы подобное было заложено в законе, а не какой-то муниципальный чиновник это решал. Выражаю свою поддержку возмущению граждан. Но государство, к счастью, все-таки начинает видеть, что оно неправо.

Алексей Макаркин вице-президент центра политических технологий

— Дело начало разваливаться раньше. Уже в августе было видно, что дело о массовых беспорядках, а «московское» прежде всего о них, разваливается. Посмотрите, как массовые беспорядки проходят в той же Франции. Вот там действительно речь идет о столкновениях, но здесь ничего подобного не было.

Когда стало ясно, что признаков беспорядков нет, тогда дело начали делить для того, чтобы хоть кого-то осудить, чтобы поставить галочку, что правоохранители правы, что они все-таки своего добились, что если не по одной статье осудили, так по другой и так далее. В итоге в ускоренном порядке начали осуждать тех, кого обвиняли в любых насильственных действиях, то есть, по сути, в любом физическом контакте. И какое-то время это работало. Затем мнение общественности, смотревшей на то, как начало раскручиваться это дело, стало раскалываться. Одни говорили, что недопустимо осуждать протестующих, другие считали иначе.

История с Устиновым усилила внимание к тем людям, которых успели осудить. Сейчас эти дела тоже попадут в апелляционную инстанцию, там будет идти борьба за изучение приговоров, потом, возможно, за амнистии, если эти приговоры все-таки оставят в силе. Поэтому дело о массовых беспорядках, повторю, развалилось.