Итоги Великого Октября: плохие исполнители или «спецоперация» Запада?

«7 ноября 1917 года (25 октября по старому стилю) произошло событие, которое долгие годы, вплоть до начала лихих 90-х, называли Великой Октябрьской социалистической революцией. Сегодня это определение потихоньку вытесняет термин «Октябрьский переворот», который впрочем, использовали и многие видные большевики в первое время после него» Кадр из фильма Сергея Эйзенштейна «Октябрь», 1928 год. Фото: © РИА «Новости»

ЭЙНШТЕЙН О СОЦИАЛИЗМЕ: «ВЫ ПРОВОДИТЕ ЭКСПЕРИМЕНТ В ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ»

7 ноября 1917 года (25 октября по старому стилю) произошло событие, которое долгие годы, вплоть до начала лихих 90-х, называли Великой Октябрьской социалистической революцией. Сегодня это определение потихоньку вытесняет термин «Октябрьский переворот», который впрочем, использовали и многие видные большевики в первое время после него. Он явился началом самого грандиозного политического эксперимента XX века, существенно изменившего социальный облик планеты, — попыткой построения социализма, а затем и коммунизма, как было объявлено вначале Владимиром Лениным и Львом Троцким, во всем мире, а потом по предложению Иосифа Сталина, мыслившего менее масштабно, но более реально, ограничились одной отдельно взятой страной. Этот эксперимент продолжался до 1991-го, были достигнуты немалые успехи в ряде отраслей, особенно индустриальных и социальных, но закончилось все катастрофической неудачей, последствия которой мы ощущаем до сих пор.

Но вернемся в начало 20-х годов прошлого века.

По словам Анатолия Луначарского (российский революционер, советский государственный деятель, писатель, переводчик, публицист, критик, искусствовед, академик АН СССР, с октября 1917 по сентябрь 1929 года — первый нарком просвещения РСФСР), когда они с Альбертом Эйнштейном обсуждали проблемы развития науки и разговор перешел к общему состоянию страны, великий физик сказал: «Я экспериментатор и с этой точки зрения отношусь к гигантскому эксперименту построения социализма, поставленному в вашей стране. Вы проводите эксперимент в отвратительной лаборатории при чрезвычайно тяжелых условиях. Если он не удастся, это не означает невозможности социализма вообще, но если получится, то доказательство абсолютное».

Так великий ученый оценивал обстановку в СССР того периода. Похоже, что он был о ней неплохо осведомлен. Например, именно Эйнштейн впоследствии порекомендовал одному из самых талантливых своих учеников Мирону Матисону переехать из Польши в СССР, и тот создал в Казанском университете кафедру теоретической физики (подробнее на «БИЗНЕС Online»).

События 1990-х, которые привели к распаду СССР и ликвидации КПСС, показали, что или классики ошибались, или экспериментаторы не имели достаточной квалификации. Высказываются и суждения, что все это, возможно, было результатом хорошо спланированной «спецоперации» Запада. Оценки данного события, нередко называемого самой большой геополитической катастрофой конца века, до сих пор кардинально расходятся и вызывают бурные дискуссии. На мой взгляд, Эйнштейн был прав в главном: распад СССР не означал ошибочности марксистской теории в целом. Об этом свидетельствует и рост популярности таких идей в несколько трансформированном виде в современном мире, даже в самых «благополучных» странах. Капитализм в его классическом варианте терпит крах (что признают и ряд западных лидеров, в частности президент Франции Эмманюэль Макрон), и начались поиски реального и эффективного выхода из мирового кризиса. Отсюда и массовые протесты против глобализации, за увеличение социального компонента во внутренней политике многих государств, в частности в Латинской Америке, и весьма успешные в Скандинавии и даже США. Но сейчас происходит и многое другое, серьезно дестабилизирующее политическую обстановку даже в развитых государствах. Словом, началась довольно успешная «реанимация» ряда идей Маркса и Ленина.

Думаю, много положительного революция 1917 года принесла не только нам, но и Европе и остальному миру. Глядя на то, что происходит в России, капиталисты начали понимать, что надо «делиться», иначе можно все потерять. С другой стороны, была и трагическая судьба многих наших крупных талантливых предпринимателей. Из казанских назову Алафузовых, Петра Щетинкина, братьев Крестовниковых и др. А ведь на фоне того, что у нас творилось в лихих 90-х, эти Стахеевы, Алафузовы, Яков Шамов и прочие кажутся просто аскетами. Иван Алафузов народу театр построил, Крестовниковы — дешевое жилье для своих служащих и рабочих, Шамов — лучшую в Поволжье больницу с современным оборудованием и даже первым в Казани лифтом и так далее.

И второе. До начала Великой Отечественной войны мы, говоря об экономическом росте страны, всегда сравнивали ряд показателей, особенно по зарплате многих категорий служащих и рабочих, с 1913-м. То есть этот уровень являлся для нас своего рода эталоном, которого мы стремились достичь. В 1913 году зарплата квалифицированного рабочего в России была почти самой высокой в Европе, уступая только чуть-чуть двум самым развитым странам.

Мне недавно дали книгу, читателям многое скажет фамилия автора — Чубайс. Но это Игорь Борисович — его старший брат и антипод почти во всем, профессор, доктор философских наук. Он недавно написал очень интересный труд «Русская история, беседы о смыслах. Новая концепция — без мифов и „белых пятен“». Там можно найти много довольно-таки эпатажного, общий смысл которого сводится к полному отрицанию необходимости революции (в аннотации к книге говорится, что, скорее всего, за откровенность «автора заклеймят русофобом и иностранным агентом, но именно тотальное историческое невежество, которое господствует в современной России, является почвой, из которой вырастает самая отвратительная власть, только ясная память защищает от повторения ошибок»).

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА КАК МНОГОХОДОВАЯ ОПЕРАЦИЯ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

Предтечей обеих революций 1917 года стала Первая мировая война, которая началась 1 августа 1914-го, когда Германия официально ее объявила России. До сих пор идет дискуссия, насколько нужно было участие в ней для России. Часть историков склоняются к мнению, что это хорошо спланированная многоходовая операция Великобритании по разгрому своего главного конкурента — Германии, а также динамично развивающейся России, начинавшей угрожать ее интересам на востоке и в первую очередь в Индии. Значительную роль в том сыграло английское лобби, имевшее влияние на императора Николая II и его окружение. Заметим, что англичане потом предали царя. Александр Керенский готов был передать Николая с семьей Великобритании, король которой был родственником императора, в случае, если за последним пришлют корабль в Мурманск. Но тот уже стал для нее мавром, который свою роль выполнил и может, а точнее должен, теперь уйти. Его и ушли не без косвенного содействия Великобритании. Большевики в случае решительного требования англичан удерживать царя и семью не стали бы.

Судя по материалам секретного архива, Ленин и Яков Свердлов после обсуждения на заседании ЦК РКП (б) 19 мая 1918 года судьбы царя (в документе семья не упоминается) в течение почти двух месяцев затягивали решение этого вопроса. Одним из главных аргументов являлось то, что в ЦК нет пока единого мнения по поводу требования эсеров об открытом и гласном суде над императором. Но англичане интереса к его судьбе не проявили, дальнейшее известно. Тогда и появились мифы о секретной поездке осенью 1918 года, в разгар Гражданской войны, Феликса Дзержинского и секретаря ВЦИК Варлаама Аванесова (Сурен Карпович Мартиросов/Мартиросян — советский государственный деятель армянского происхождения) в Швейцарию с «отчетом о выполненном задании» и требованием оплаты за него. Поездка эта действительно была, но никакого отношения к судьбе царя не имела. Однако данный миф, как и другие, связанные с судьбой царской семьи, до сих пор муссируется в некоторых «исследованиях», особенно тех, что имеют желтоватый оттенок. В наше время при чтении некоторых интерпретаций убийства царя и семьи, вплоть до «ритуального», поневоле вспоминаешь слова Владимира Высоцкого: «Я ненавижу сплетни в виде версий».

КАК ЛЕНИНУ ПРИШЛОСЬ ОПРАВДЫВАТЬСЯ ЗА «ПОРАЖЕНЧЕСТВО»

Наиболее интересным современным исследованием по этой теме многие считают книгу Геннадия Кудия «Первая мировая война и Россия. Мое понимание». Его точку зрения, что война противоречила интересам России, в конечном счете погубила империю и ввергла страну в хаос и смуту революций и Гражданской войны, разделяет и автор.

В этой связи напомню, что многие годы безоговорочно одобрялась позиция большевиков с их лозунгом «поражение собственного правительства». В советской историографии и популярной литературе их одобрительно именовали «пораженцы», а меньшевиков и эсеров, считавших, что революционную борьбу надо приостановить до окончания войны и участвовать в защите Отечества, осуждали как «оборонцев», которые пошли на сделку с царизмом. Слово «оборонец» стало у большевиков политическим ругательством. В свою очередь власти «пораженчество» пытались сделать синонимом предательства и принимали соответствующие, но весьма мягкие меры, одной из которых стал арест и ссылка большевиков – депутатов IV Государственной Думы в Сибирь с выплатой пособия на прожитие. Полагаю, что, если в любой воюющей стране партия или ее деятель призывали бы к поражению собственного правительства (читай государства), это сочли бы госизменой, не вдаваясь в мотивы такого призыва, с весьма суровым наказанием, без всяких пособий на прожитие.

Ленин, понимая двусмысленность этого лозунга, но находясь вне опасности в эмиграции, в 1914–1915 годах опубликовал целый ряд работ с объяснением и оправданием понятия «пораженчество». Так, например, в статье «О поражении своего правительства в империалистической войне» он высказывал точку зрения, что революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения собственному правительству. И это аксиома. Заодно попало и Троцкому с Карлом Каутским, по мнению Ленина, недостаточно активно поддержавшим данную аксиому. Сейчас, когда знаем о случившихся вскоре трагических событиях 1917–1920 годов, лозунг выглядит как минимум сомнительным, если не аморальным. Это понимал и Ленин, которому несколько раз пришлось оправдываться, говоря, что «пораженчество» не равносильно поддержке германского империализма, а его призыв адресован социал-демократическим партиям всех воюющих стран и в первую очередь немецких. Не осуждал он и личного участия большевиков в боевых действиях на фронте и даже с гордостью называл впоследствии имена товарищей по партии, имевших боевые награды.

Замечу, что ряд большевистских руководителей Татарии 1920-х годов — Микдат Брундуков, Махмуд Будайли, Рауф Сабиров — и некоторые другие были фронтовиками, имели ранения и боевые награды. Кстати, в годы войны из мусульманских подданных России в массовом порядке в армию мобилизовывали только татар и башкир. Общее количество их, по различным оценкам, составляло от 800 тыс. до миллиона человек. Остальные мусульманские народы по закону были невоеннообязанными, привлекались только к тыловым работам вдали от линии фронта, но могли воевать добровольцами, в частности, такой являлась так называемая дикая дивизия из уроженцев Северного Кавказа и знаменитые храбрые кавалеристы, туркмены – текинцы генерала Лавра Корнилова.

Одно время популярна была версия подготовки революции большевиками на «деньги кайзера». Очевидно, какие-то тактические соображения у немцев действительно имелись, равно как и влияние на некоторых большевистских лидеров. Но по большому счету все являлось использованием революционных партий и движений втемную в интересах воюющих государств обоих лагерей. Документально это не фиксировалось, или бумаги были уничтожены. Что касается итогов Первой мировой войны, принципиально важно, что сейчас на самом высоком государственном уровне признано наконец-то то, о чем давно уже говорили в обществе: «Эта победа была украдена у страны. Украдена теми, кто призывал к поражению своего Отечества, своей армии, сеял распри внутри России, рвался к власти, предавая национальные интересы». Понятно, что подобное — в первую очередь оценка позиции большевиков и их временных союзников в 1917 году, левых эсеров, впоследствии жестоко поплатившихся за политическую наивность от рук своих «союзников». Их последний лидер, знаменитая Мария Спиридонова была расстреляна 11 сентября 1941 года по приказу Лаврентия Берии, инициированному Сталиным.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ В «МЕЛКИЕ РЕСПУБЛИКИ»

Удалось мне поработать и в архивах политбюро ЦК КПСС и КГБ СССР, в которых сегодня снова кое-что закрыли. Гумер Усманов, который тогда занимал пост секретаря ЦК КПСС и заместителя Михаила Горбачева в российском бюро ЦК, то есть был одним из ведущих руководителей страны, оказал мне большую поддержку при работе в этих архивах. Он сказал тогда: «Записывай все, в особенности то, что касается республики и обстоятельств ее образования, а не только про Султан-Галиева». «Дело Султан-Галиева» являлось основной целью моей московской командировки по поручению первого секретаря обкома КПСС Минтимера Шаймиева. Там много было интересного и неожиданного из того, что касается образования ТАССР. Ее 100-летие будет отмечаться в следующем году.

В архивах, учитывая усмановский совет, много чего нашел, зафиксировал и думаю написать к этому юбилею статью или даже небольшую книжку с условным названием «Образование республики: сцена и закулисье». Вот только один пример, выписал слова: «Ни то ни се, а черт знает что!». Кому хлесткая фраза могла принадлежать и по поводу чего сказана? Я бы тоже затруднился ответить, если бы меня о таком спросили до знакомства с источником. А это — слова Ленина, которые он произнес, когда ознакомился с тем, как идет процесс образования Татарской республики, добавив к ним нелестную характеристику двум крупным деятелям, занимавшимся данной работой. Фраза даже просится в какой-нибудь заголовок материала о некоторых современных делах в области нацполитики и языка. Владимир Ильич был иногда крут и в выражениях не стеснялся. В иных сборниках даже некоторые его слова отредактированы. Так, в одной книжке рукой Ленина на полях написано: «Это типичное меньшевистское ***».

Продолжая тему образования ТАССР, нужно вспомнить выступление представителя Марийской автономной области Ивана Петрова на знаменитом IV совещании ЦК РКП (б) по нацвопросу в 1923 году. Он сообщил, что инструктор ЦК РКП Николай Кубяк (советский государственный и партийный деятель, председатель Всесоюзного совета по коммунальному хозяйству при ЦИК СССР с 1933 по 1937 год) заявил: «Национальная политика нашей партийной жизни никакого значения по существу не имеет, а мы просто работали с декларацией, цель которой — завоевать симпатии широких масс». Никто из присутствующих членов политбюро, включая Сталина, не «дезавуировал» подобную оценку национальной политики. Лишь Троцкий поинтересовался тем, где это было сказано, и, узнав, что на многолюдном торжественном собрании, покачал головой — то ли как укор за произнесенное, то ли за несдержанность и откровенность в столь большой аудитории. Учитывая, что Кубяк входил тогда в число ближайших соратников вождя, есть все основания полагать, что это «сенсационное» заявление — мнение самого Сталина. Ряд документов, опубликованных в 1990-е годы, подтверждает такую версию.

Наиболее откровенное признание декларативного характера национальной политики того времени содержится в письме Сталина, направленном в ответ на записку Ленина 22 сентября 1922 года. В нем он подробно излагает свой взгляд на данные проблемы. Вот один их фрагментов этого «момента истины»: «За четыре года Гражданской войны, когда ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели вырастить среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах и расценивающих вмешательство ЦК РКП как обман и лицемерие со стороны Москвы». Далее следует еще более откровенный пассаж: «Молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, упорно признавая слова о независимости за чистую монету, и так же упорно требуют от нас проведения в жизнь буквы конституции независимых республик».

Так что Кубяк просто озвучил точку зрения Сталина. В цитируемом письме практически содержится изложение основ национальной политики партии и государства, в которой ведущее место занимала, как ее назвал Сталин, «игра в независимость». Жертвами своих иллюзий, что официальная национальная политика отражает реальные взгляды руководства партии, а не является игрой, стали Мирсаид Султан-Галиев и десятки других лидеров республик. Впрочем, некоторые из них еще в 1920-е годы, осознав реальность национальной политики как популистской декларации, уже начали высказывать сомнения в необходимости сохранения главного компонента этой игры — республик.

Так, бывший предсовнаркома АТССР Сахибгарей Саид-Галиев, снятый коммунистами республики со своего поста за перегибы с продразверсткой в голодающей республике, но затем «спасенный» Сталиным путем перевода на ту же должность в Крым, в записке Ленину 18 июля 1921 года спрашивал, «необходимо ли существование мелких автономных республик Российской Советской Федерации вообще и в частности существование Татарии». Но, получив на этот провокационный вопрос короткое и сухое «да», не успокоился и продолжал «активно сомневаться» в необходимости «мелких республик» и в одном выступлении на весьма авторитетном совещании с участием нескольких членов политбюро незадолго до образования СССР предлагал им «самоупразднение» республик и превращение в административные области, начав список кандидатов с Крымской и Татарской республик. Характеризуя его записку, Троцкий на печально знаменитом IV совещании в 1923 году говорил, что он своими вопросами буквально «доводил» Ленина до признания своей правоты, но тот устоял и не согласился с его фактическим предложением упразднить «мелкие республики».

Ряд документов содержит факты, о которых мы не догадывались или их даже невозможно было представить. В частности, новые сведения о загадочном самоубийстве Бориса Савинкова, как было официально заявлено, в состоянии крайнего аффекта и гнева.

«В ИСТОРИИ НЕТ ЛИШНИХ СТРАНИЦ И СОСЛАГАТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЯ»

Когда работаю с подобными документами, нередко вспоминаются строки Николая Глазкова (советский поэт и переводчик, основоположник «самиздата»):

Я на мир взираю из-под столика:
Век двадцатый, век необычайный.
Чем он интересней для историка,
Тем для современника печальней.

В отличие от поэта, который честно сознался в своей не всегда «спортивной» форме, я работал не под, а за письменным столом. Компьютер, подключенный к интернету, существенно облегчает доступ к необходимой информации. Кроме того, в моем распоряжении имеется масса выписок из самых секретных архивных фондов, куда я имел доступ в 1990-е годы, о чем рассказал выше. Но при взгляде на историю XX и начала XXI веков все почти как у Глазкова: очень интересно, но нередко и весьма печально. Добавлю, что сейчас мы получили возможность во многом по-новому осмыслить, казалось бы, намертво вписанные в историю факты, события и оценки людей. Этому помогают не только рассекреченные документы, но и общая атмосфера свободы высказывать свои мысли о прошлом, да и о настоящем тоже.

Ряд документов и другие источники, в том числе и воспоминания, являются поистине сенсационными и проливают дополнительный свет на важнейшие события в истории советского государства. К сожалению, многие из них не вселяют оптимизма, а скорее созвучны со строками Глазкова. Но такова наша история, в которой, как говорил патриарх Московский и всея Руси Алексий II, «нет лишних страниц», отсутствует в ней и сослагательное наклонение. Завершая тему, скажу, что, хотя время сняло с Ленина нимб непогрешимости и гениальности во всем и вся, впрочем, как и со многих других кумиров недавнего прошлого во всем мире, ряд его идей и практических дел не потерял актуальность и в XXI веке. В частности, необходимость и возможность придания человеческого облика капитализму (что, как уже сказано, осуществлено в Скандинавии), особенно важность принципов федерализма как основы процветания многонациональной и многоконфессиональной державы, каковой является и современная Россия.