Ильфир Якупов, театр им. Камала: «Перейти на русский язык – это легко. Но зачем?»

Ильфир Якупов: «Уже в августе-сентябре нам начинают писать зрители и просят поставить определенный спектакль на конкретный день, поскольку приезжают в Казань на короткое время и хотят увидеть какую-то постановку» Фото: Андрей Титов

«ПРИЧИНЫ НЕДОВОЛЬСТВА ЗРИТЕЛЕЙ СТАНОВЯТСЯ ПРЕДМЕТОМ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА В ТЕАТРЕ»

— Ильфир Ильшатович, новогодний репертуар в вашем театре формируется каким-то особым образом?

— Репертуар на новогодние праздничные дни у нас складывается из премьерных спектаклей. Уже в августе-сентябре нам начинают писать зрители и просят поставить определенный спектакль на конкретный день, поскольку приезжают в Казань на короткое время и хотят увидеть какую-то постановку. У нас много спектаклей для семейного просмотра, практически все 12+.

В праздники мы даем по два-три спектакля в день, задействовав свой малый зал. Билетов на январь все меньше остается, партер практически весь заполнен. Мы с удовольствием выполняем просьбы зрителей.

— А вообще, зрители активно с театром общаются?

— Очень активно! Мы есть во всех соцсетях, и по электронной почте пишут. Особенно после премьер много отзывов: кто-то хвалит, кто-то ругает. Некоторые жалуются на обслуживание в театре, и я всем отвечаю, а причины недовольства зрителей становятся предметом разбирательства в театре. Главное — не игнорировать замечания зрителей. 

— А общение директора и главного режиссера насколько бывает интенсивным? Наш читатель интересуется, как вы с Фаридом Бикчантаевым делите «поле битвы»? В какие вопросы жизни театра вы как директор, грубо говоря, нос не суете? А в какие директорские дела не вмешивается главный режиссер? (Юрий Миронов.)

— Театр — это искусство, и мы изначально определили, что главное в театре — сцена. Понимаете, в искусстве невозможно работать приказом, административно-авторитарный стиль здесь не подходит.

«Театр — это искусство, и мы изначально определили, что главное в театре — сцена. Понимаете, в искусстве невозможно работать приказом, административно-авторитарный стиль здесь не подходит» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Потому что искусством занимаются особо ранимые люди?

— Не только. Искусство создается людьми, их надо слышать и понимать. Когда я пришел в театр на должность директора, начал с вахты: если на входе артисту сказали что-то неприятное, он такое настроение выносит на сцену. И я это понимаю.

С Фаридом Рафкатовичем Бикчантаевым мы не делим «поле битвы», а работаем совместно, понимая, что театр — это цепь и если одно ее звено сломается, цепь разорвется. О творческих моментах Фарид Рафкатович рассказывает, советуется, делится своим впечатлением после репетиций. Конечно, я его поддерживаю во всем.

— Хорошо, что у вас актерское образование! А спрашивал бы он юриста или финансиста?

— Согласен. Я являюсь как бы передаточным звеном между творческой и административной стороной дела: каждому описываю проблему или вопрос на понятном им языке. Все финансовые вопросы я объясняю Фариду Рафкатовичу, чтобы он был в курсе, потому что мы оба несем ответственность. Если вдруг окажется, что Бикчантаев, выступая перед труппой, чего-то не знает из моей «кухни», то мне будет неудобно. И, наоборот, если я не знаю что-то из творческой сферы, то ему станет неловко.

— А вам будет обидно, если Бикчантаев до вас не донес какую-то информацию, касающуюся творческого процесса?

— Бывает, что какая-то информация проходит мимо меня, но я не обижаюсь, а захожу к Фариду Рафкатовичу и спрашиваю, правильная ли информация до меня дошла от сотрудников театра. И он объясняет: «Ой, извини, забыл сказать…» У нас с ним полное взаимопонимание. Во-первых, я учился в институте культуры, Бикчантаев у нас преподавал. Во-вторых, пять лет я участвовал в массовке в спектаклях, и он рядом стоял. Прекрасно его знаю и понимаю.

— Как произошло ваше вхождение в должность директора? Вы все-таки заступали на место легендарного руководителя Шамиля Закирова… Может быть, Бикчантаев как-то напутствовал тогда?

— Я уже работал в театре имени Камала заместителем директора по маркетингу, и когда Шамиля Зиннуровича Закирова не стало, Бикчантаев позвонил мне и сказал: «Я хочу, чтобы директором был ты». Но еще в должности зама я работал с Фаридом Рафкатовичем напрямую.

— То есть смена произошла эволюционным путем?

— Фактически да. Так исторически складывается в нашем театре: Рашида Зиганшина, будучи директором, пригласила Марселя Салимжанова, который уже позвал Шамиля Закирова. При Салимжанове и Закирове вырос Фарид Бикчантаев.

«Если вдруг окажется, что Бикчантаев, выступая перед труппой, чего-то не знает из моей «кухни», то мне будет неудобно. И, наоборот, если я не знаю что-то из творческой сферы, то ему станет неловко» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ТАКИХ ЛЮДЕЙ, КАК Я И БИКЧАНТАЕВ, МАЛО…»

— Почему все так складно у вас в руководстве? Другие театры могут только позавидовать…  

— Понимаете, такой татарский менталитет — уважение к старшему. Если взрослый человек тебе говорит, что ты должен и сможешь это сделать, то молодой человек понимает, что это сказано не просто так. Изначально мы договорились с Фаридом Рафкатовичем, что все станем обсуждать вместе, чтобы не было каких-то интриг. А их в театрах много бывает…

— Когда театром управляют два человека, это все-таки потенциально конфликтогенная ситуация, масса есть тому примеров и в Татарстане тоже. На ваш взгляд, какая модель театра в российских условиях наиболее эффективна — двуначалие, режиссерский театр или директорский театр?

— Я тоже думал над этим. Таких людей, как я и Бикчантаев, мало… (Смеется.)

— В каких еще театрах из числа лучших в стране успешно работает двуначалие?

— В Вахтанговском, БДТ… Мало. Я считаю, что наиболее эффективная модель, когда во главе театра стоит художественный руководитель. Потому что театр выпускает творческий продукт. Художник нанимает директора и нотариально передает ему часть полномочий. Например, мы сделали новогоднюю сувенирку к Новому году, и я согласовывал с Бикчантаевым каждую мелочь. Мог бы и не согласовывать, но почему нет?! Зачем делить власть, если все мирно можно вести? Зачем в этой скоротечной жизни что-то делить, нервотрепку устраивать друг другу? Здесь роль играют и менталитет, и воспитание, и жизненные приоритеты. У меня приоритет — жить в гармонии…

— Какой план по заполняемости зала и доходу театра спускает вам минкульт? Удается ли его выполнять? (Даниил.) Кто отвечает за выполнение плана — главреж или директор?

— Административно это прописано у меня в должностных обязанностях. Но перед назначением я поставил одно условие: чтобы договор минкульт РТ подписывал и со мной, и с главным режиссером. А раньше договор был только с директором и он нанимал главного режиссера. Я же сказал: «Если чиновники будут звонить мне по творческим вопросам, я могу быть не совсем компетентным, а главный режиссер не сможет передать мне все нюансы творческого процесса». И я же не могу прийти к режиссеру и сказать: «Это убери, там сократи…» Искусство должен делать творческий человек, а не административный состав. И на мои условия пошли. Тем не менее я захожу к Фариду Рафкатовичу и говорю: «Минкульт поставил нам вот такой план, на сегодняшний день мы выполнили столько-то. Как мы можем выполнить план?» Он высказывает свой вариант, я — свой, и в разговоре находим третий вариант. 

— И какой план был в 2019 году, как вы его выполняете?

— Итоги пока подсчитываются, но все идет с ростом. Например, план 2018 года был 280 спектаклей, а мы сыграли 321. По количеству зрителей по плану на 2018-й — около 120,7 тысячи, выполнение по факту — более 135,7 тысячи. План на 2019 год — 280 спектаклей и 120,7 тысячи зрителей. За 11 месяцев в плане спектаклей мы его почти выполнили (сыграли 271), с точки зрения зрителей уже перевыполнили — обслужили 125 тысяч человек.

«ПОТИХОНЬКУ ТАТАРСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ ТОЖЕ МЕНЯЕТСЯ»

— Если спектакль плохо посещается, анализируете причины?

— Невозможно к каждому спектаклю относиться одинаково. У нас в репертуаре 25 постановок, и функции у них разные, поэтому надо подходить индивидуально. Есть для молодежи, есть для старшего поколения. Есть переводные вещи, потому что мы не можем не ставить мировую и русскую классику. А вот русские театры национальную классику не ставят, но это другой вопрос… В каждом сезоне у нас есть переводные спектакли, естественно, их меньше посещают. Но для артистов важно работать над классикой, они тоже мечтают сыграть, например, в «Дон Жуане». Актеры хотят играть не только в татарских пьесах на деревенскую тему.

«Сегодня у нас есть, например, конкурс «Новая татарская пьеса». Мы 1 сентября объявили очередной конкурс и к декабрю получили 53 работы»Фото предоставлено пресс-службой ТГАТ им.Г.Камала

— А что, разве татарские пьесы только на деревенскую тему?

— Нет, я так не сказал бы. Сегодня у нас есть, например, конкурс «Новая татарская пьеса». Мы 1 сентября объявили очередной конкурс и к декабрю получили 53 работы. Конкурс был анонимным, мы не знаем, какие авторы написали эти тексты. Несколько работ отсеяли как непригодные для сцены. И Фарид Рафкатович сказал, что есть одна интереснейшая пьеса! Совсем другая тема! Мистическая. Так, потихоньку, татарская драматургия тоже меняется. 

— Надо отдать должное театру имени Камала: вы, в отличие от многих коллег, не скрываете, что аншлаги бывают не на всех спектаклях… Почему для вашего театрального учреждения слово «аншлаг» не такое магическое, как для других наших театров, которые аншлагами могут оправдать все что угодно?

— Посмотрите на руку: все пять пальцев разные. Ну как все может быть идеальным?!

— Один московский критик сказал, что заполняемость зала — забота исключительно директора, качество спектакля на количество зрителей в театре никак не влияет. Вы согласны с этим утверждением?

— Отчасти согласен. Тех, кто у нас отвечает за маркетинг и пиар, я заставляю читать пьесы, ходить на репетиции, потому что это совокупный процесс. Директор продает не свой, а общий продукт — спектакль, над которым работают режиссер, балетмейстер, композитор, художник, актеры. 

«По количеству зрителей по плану на 2018 год — около 120,7 тысячи, выполнение по факту — более 135,7 тысячи. План на 2019-й — 280 спектаклей и 120,7 тысячи зрителей» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Пригласить со стороны режиссера, художника, композитора — это стоит денег. За кем последнее слово остается — за главным режиссером или директором театра? За бюджетом-то вы, наверное, следите?

— За бюджетом — я, но здесь еще важно, как провести переговоры с мастером, которого хочет позвать Бикчантаев. Я приглашаю этого человека, и начинаем разговор: продастся ли этот спектакль, на что он ориентирован — на зрителей или на фестиваль? Переговоры и только переговоры. Но последнее слово — за Бикчантаевым.

— Самая дорогая цена приглашенного режиссера какая была?

— Порядка 400–500 тысяч рублей.

— Вы сказали: «На что ориентирован спектакль — на зрителей или на фестиваль?» А чем они отличаются и должны ли отличаться?

— Отличаться они не должны, просто для фестивалей уровень немного посложнее — многослойный, с несколькими подтекстами.

— Последние пару сезонов у вас не было приглашенных режиссеров. Потому что вы разочаровались результатом работы постановщиков со стороны? Спектакли «Меня зовут Красный» Максима Кальсина и «Без ветрил» Георгия Цхвиравы довольно быстро сошли со сцены — через два-три сезона… Вы охладели к идее приглашать режиссеров?

— Нет, не охладели. Я не сказал бы, что «Меня зовут Красный» — неудачный спектакль. Мы разговаривали с Фаридом Рафкатовичем на эту тему. Все-таки спектакль идет более четырех часов… И бюджет там был хороший: экраны, проекторы, сервер. Бикчантаев спросил меня: «Как ты думаешь, мы проиграли?» Я ответил: «По-моему, нет. Потому что, во-первых, вся труппа занята, во-вторых, под этот спектакль купили проекторы, экраны, сшили шикарные костюмы. Это же в будущем будет использоваться. Наши специалисты научились работать с 3D-технологией. Театр все равно обогатился — и материально, и навыками». У медали две стороны: есть хорошее, есть и плохое, но в каждом плохом можно найти хорошее.

— Есть в ближайших планах вновь поработать с каким-то приглашенным режиссером?

— Пока нет. Я попросил Фарида Рафкатовича составить план на следующий сезон — какие премьеры будут, кого станем приглашать, чтобы мы были готовы финансово, вовремя провели аукционы. Без планирования никуда, потому что мы работаем в общей системе. И с экономической точки зрения это правильно.

Наш театр научился так жить: за 2019 год мы сэкономили около 3,4 миллиона рублей, проведя 26 аукционов. Мы даже канцтовары через аукцион покупаем. Иногда говорят, что через аукцион можно купить только черт-те что. А почему вы так техзадание написали, что по нему можно сделать черт-те что? И зачем вы покупаете, если вам принесли черт-те что?

«Наш театр научился так жить: за 2019 год мы сэкономили около 3,4 миллиона рублей, проведя 26 аукционов. Мы даже канцтовары через аукцион покупаем» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ГОВОРЯТ, ЧТО ЧЕРЕЗ АУКЦИОН МОЖНО КУПИТЬ ТОЛЬКО ЧЕРТ-ТЕ ЧТО»

— История с уголовным делом «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова — это частная история или она чему-то учит директоров всех российских театров? Указывает на несовершенство законодательства в театральной сфере? (Айрат.)

— Я не могу дать оценку их работы, потому что не владею всей информацией. А то, что за использование бюджетных денег надо нести ответственность, это очевидно.

— А конкретные примеры нестыковок закона и практики вы можете назвать? Вы же, наверное, обсуждаете это с директорами других театров?

— Нет. Ведь как может быть: то, что удобно для них, не всегда удобно для нас, и наоборот. Например, ФЗ-44: на сумму до 20 миллионов рублей можно делать прямые заказы, без тендера. Но ведь многие небольшие театры не тратят 20 миллионов, у них и голова не болела. А у нас болела, потому что хозяйственная часть у нас намного больше, чем у них. И еще: один и тот же ФЗ-44 и для больших московских театров, и для маленьких провинциальных. В регионах правительство могло внести свои подзаконные акты к федеральному закону. Такие проблемы были.

— То есть особого «ужаса» в федеральных законах нет?

— У нас ужас в том, что мы не информированы о новых законах и поправках к действующим. Логистика движения закона такова, что мы не успеваем узнавать. Хотя «Гарант» мы выписываем. Но по статье «Нецелевое использование бюджетных средств» ответственность нести нужно.

— А что значит «нецелевое» относительно театра? В смете было одно, а купили другое, но тоже нужное для театра? Или «нецелевое» — это когда деньги пустили не на спектакль, а на строительство собственной дачи?

— Если закупил, допустим, не музыкальное оборудование, а что-то другое для спектакля — это нецелевое использование.

— О предстоящей реконструкции театра имени Камала пишут уже несколько лет, а ее все нет и нет. (Ильшат.)

— Пока решили сделать только капремонт. Сумму мы озвучили, и Рустам Нургалиевич Минниханов поддержал нас. Но параллельно надо получить софинансирование в министерстве культуры РФ, и сейчас этот процесс идет. В плане капремонта — и сценическое оборудование, и ремонт самой сцены, и зрительного зала. Сценическое оборудование импортное, потому что у нас по свету и звуку мало что производится. Поэтому и конечная сумма постоянно меняется: первую оценку сделали в 2014 году, и с тех пор она несколько раз индексировалась, в зависимости от курса валюты.

«Пока решили сделать только капремонт. Сумму мы озвучили, и Рустам Нургалиевич Минниханов поддержал нас. Но параллельно надо получить софинансирование в министерстве культуры РФ»Фото предоставлено пресс-службой ТГАТ им.Г.Камала

— Если когда-нибудь речь зайдет о реконструкции, внешний облик театра будете менять?

— Реконструкция внешний облик не затронет, потому что зритель уже привык к такому театру.

— А ведь крышу театра раньше обзывали и стиральной доской, и элеватором…

— Если даже внешний облик у людей вызывает эмоции, это очень хорошо: значит, они к театру неравнодушны.

— На время капремонта театр закроется, переедет на другую площадку?

— Если ремонт придется на летний сезон — с апреля по октябрь, то один из залов сделают за это время. А если деньги дадут под конец года, то куда деваться? Дают — бери…

«Реконструкция внешний облик не затронет, потому что зритель уже привык к такому театру Фото: «БИЗНЕС Online»

«11 ОНЛАЙН-ТРАНСЛЯЦИЙ СПЕКТАКЛЕЙ: 24 ТЫСячи ПРОСМОТРОВ ИЗ 15 СТРАН»

— Читал, что вы планируете проводить онлайн-трансляции своих спектаклей через интернет. Зачем?! Чтобы перестали в театр ходить? (Дмитрий Наумов.) Или вы тем самым, наоборот, подогреваете интерес к театру?

— Правильно, подогреваем интерес. Татарскому академическому театру — 113 лет, за это время появились и телевидение, и видеомагнитофоны, а театр не умер. Интернет появился — театр не умирает, люди ходят в зал. Онлайн-трансляция — наш стартовый опыт, мы хотим понять, как это будет. Совместно с «Татар-информ» провели 11 онлайн-трансляций за 2019 год: получили 24 тысячи просмотров из 24 городов и 15 стран. В 2019-м впервые сделали своими силами онлайн-трансляцию открытия сезона: параллельно брали интервью у зрителей, показывали закулисье, телемостами соединялись с Францией, Италией, Германией и другими странами — татары поздравляли нас с открытием сезона.

«С 1 октября мы начали проект «Кино + театр»: в кинотеатре «Мир» показали 8 спектаклей, и зал все время битком. И билеты продаются! Мы не ставим целью зарабатывание денег с данного проекта. И от этого зритель не уйдет из театра»Фото предоставлено пресс-службой ТГАТ им.Г.Камала

В будущем мы еще дальше пойдем. Нас спросили, какие мероприятия мы хотим провести в рамках Года театра, и обещали профинансировать. И мы выбрали онлайн-трансляцию, для чего нам потребуется мини-ПТС (передвижная телевизионная станция — прим. ред.). С помощью этой ПТС мы сможем примерно на третий день премьерного спектакля показывать его в кинотеатре, например в Набережных Челнах и Альметьевске.

Мы закупили несколько видеокамер, и режиссер-постановщик на пульте будет сам выбирать кадры для трансляции. Но наш зритель — очень умный, он понимает, что такое прийти в зал театра и все увидеть живьем и что такое смотреть на экране. С 1 октября мы начали проект «Кино + театр»: в кинотеатре «Мир» показали 8 спектаклей, и зал все время битком. И билеты продаются! Мы не ставим целью зарабатывание денег с данного проекта. И от этого зритель не уйдет из театра.

— Онлайн-трансляция идет на вашем сайте?

— Через наш YouTube-канал. Дублироваться трансляция будет на сайте и в наших соцсетях.     

«СИСТЕМА ТРАДИЦИОННАЯ: ГЛАВНЫЙ РЕЖИССЕР СОБИРАЕТ КУРС И ОБУЧАЕТ»

— За кадры отвечает директор театра? Не будет такого, что взрослые артисты уйдут, а их никто не сможет заменить? (Маршида.)

— У нас система традиционная: главный режиссер собирает курс и обучает. Сейчас они уже третий курс заканчивают. Одна из студенток будет играть главную роль в спектакле «Угасшие звезды». Проблема только в том, что молодежь не интересовалась именно татарским театром, когда мы набирали этот курс три года назад.

— Как вы считаете, нет ли необходимости возродить целевое обучение актеров для татарского театра в Москве или Питере, как это было раньше? Щепка, Щука, ЛГИТМИК? Может ли нынешнее образование в институте культуры и театральном училище РТ конкурировать в плане актерского мастерства? (Эдуард.)

 — Нельзя сравнивать советское и нынешнее время. В то время уезжали учиться и возвращались, потому что другая идеология была. А сейчас вряд ли вернутся. Приведу один пример: два года назад мы отправили заочно учиться молодого администратора, проработавшего в нашем театре около четырех лет. Он месяц там был, приезжает — «ломка». Что такое? Говорит, что хочется в Москве остаться. Мегаполисы затягивают… А заочно учить актера — это глупо, и нет заочных курсов.

— Хорошо, актеров вы учите сами, а почему бы режиссеров не учить в Москве или Питере, ведь даже сам Бикчантаев не скрывает, что в Казани этому ремеслу не научиться?

— Много режиссеров не надо, большой потребности в них нет. И не стоит думать, что только теорией можно обучить актера или режиссера — нужна практика. Бикчантаев заставляет своих студентов ходить на репетиции, смотреть фильмы и спектакли других театров и в других городах.

— А нет желания отправить взращенного здесь артиста в Москву, чтобы там его увидели? Того же Искандера Хайруллина.

— А зачем его отправлять? Пусть сюда приезжают смотреть! Многие москвичи знают Искандера Хайруллина. Мы же и на гастроли ездим.

«Я не согласен, что будет крах национального театра в будущем. Он жил 113 лет и будет жить, какие перемены ни происходили бы. В Российской Федерации станет скучно с одними русскими театрами» Фото: Андрей Титов

«В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ БУДЕТ СКУЧНО С ОДНИМИ РУССКИМИ ТЕАТРАМИ»

— Зачитаю вам несколько комментариев наших читателей на тему национального татарского театра: «Зацикленность на национальной тематике, на постановках только на татарском языке — неизбежный крах театра в будущем», «Единственное, что может помочь развиваться и не дать загнуться национальным театрам, — это понимание, что нельзя бесконечно и только эксплуатировать национальную тематику и ставить спектакли только на татарском. Вы так никогда не выйдете из разряда местечкового. Никогда…», «Нужны перемены, нужно перестроение татарского театра. Нужны новые сценарии, новые молодые креативные татарские писатели, драматурги. Татарский народ задыхается и не развивается в таком театре». С чем вы согласны, а с чем нет?

— Я не согласен, что будет крах национального театра в будущем. Он жил 113 лет и будет жить, какие перемены ни происходили бы. В Российской Федерации станет скучно с одними русскими театрами. Национальные театры украшают Россию. И мы видим потребность в национальных театрах. На фестивали в Европе параллельно с русскими театрами из России стали приглашать и национальные. К примеру, с Национальным театром Венгрии мы дружим с 2014 года. На свой фестиваль они не только нас, но и якутский театр пригласили. Наравне с Вахтанговским! Красоту и палитру национальных театров России другие страны пока еще не знают, и это надо показывать. Наш театр, единственный из России, в феврале этого года принял участие в фестивале в Индии, играли в Дели и Варанаси. Интерес есть не только к русскому театру, но и к национальным театрам из России. Национальное — это всегда колоритно. 

Один профессор из ГИТИСа нам предлагал: «У вас такие классные артисты, сыграйте на русском языке!» Бикчантаев ответил, что мы так не можем. Если татарский театр перейдет на русский язык, это значит, что мы потеряем нацию. Хотя сегодня в погоне за планом и прибылью некоторые национальные театры переходят на русский язык. Это очень легко сделать! Но зачем? Есть же наушники — слушай перевод. Если мы поведемся на анонимные комментарии и перейдем на русский язык, то потеряем изюминку произведений татарских писателей, ведь многие татарские слова, дающие эмоциональный посыл, на русском по-другому звучат.

— Но вы же сами сказали, что на одних татарских произведениях далеко не уедешь — классика нужна. А почему бы Чехова на русском не играть?  

— Хорошо, тогда Шекспира — на английском, Мольера — на французском надо играть…

— В башкирских театрах, да и в других регионах жалуются, что не могут собрать аудиторию на детские спектакли, поэтому вынуждены переходить на русский язык…

— Сегодня не собрал, а завтра соберешь! Не надо жить только сегодняшним днем, будущее ты закладываешь сегодня. Иногда руководители театров не понимают, что их сегодняшние действия стократно аукнутся в будущем. Я не знаю, для чего национальному театру играть на русском языке. Как наши артисты будут играть на русском, если у них есть акцент в речи, в движениях, в манере игры? И зачем мучить зрителя — заставлять смотреть это с акцентом?

— То, что в татарском театре надо играть на татарском языке, я с вами согласна на все 100 процентов. Другое дело — спектакли. Среди советской классики тоже есть немало хороших пьес.

— Мы поставили пьесу «Пять вечеров» Александра Володина, хотя некоторые спрашивают, зачем мы это сделали… Дали молодому режиссеру Айдару Заббарову поставить: ошибется — не ошибется. Он убрал всю войну из пьесы, оставил только любовь, подобрал музыку. А тема любви — она вечная. Мне нравится разнообразие. И я не понимаю тех, кто спрашивает: «А зачем?» Этот вопрос можно ко всему поставить, например: зачем читатели не ставят свое имя под комментариями, зачем газета пропускает такие комментарии? Зачем нам анонимное? А искусство всегда субъективное.

— Консерваторы критикуют театр имени Камала за то, что вы ставите не только татарских авторов, на другом фланге винят в том, что играете «деревенские» пьесы. Что вы отвечаете оппонентам?

— У нас в репертуаре 25 спектаклей — можно найти на любой вкус. В 2026 году «Голубой шали» исполнится 100 лет. В 1926-м пьеса была написана и поставлена первый раз. Почему до сих пор аншлаг?! Я вот не могу объяснить этого.

«Иногда руководители театров не понимают, что их сегодняшние действия стократно аукнутся в будущем. Я не знаю, для чего национальному театру играть на русском языке. Как наши артисты будут играть на русском, если у них есть акцент в речи» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЧТО КАСАЕТСЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО: НАПИШУТ — СЫГРАЕМ»

— А нет у вас желания поставить нечто суперэкспериментальное, хотя бы на малой сцене?

— У нас же есть молодежный проект — один раз в месяц по вторникам малую сцену мы отдаем молодым режиссерам, драматургам, композиторам, художникам. Но, понимаете, нельзя резко похудеть или поправиться. Нельзя через пять ступенек шагать — растяжение получишь…

— Этот «Молодежный вторник» будет развиваться?

— Конечно, будет. Что касается экспериментального: напишут — сыграем. Наша драматургия пока отстает, она нас догоняет, а не впереди идет. Как появилась эта идея молодежного проекта? Мы решили научить молодежь, интересующуюся театром, писать пьесы, причем на татарском языке. И 15 молодых людей изъявили желание научиться. Они писали и переводили на русский, чтобы отослать своим педагогам в Москву и Анапу. Педагоги отобрали 10 одноактных пьес, и наши актеры их по ролям читали. После этого из 10 мы оставили пьесы трех авторов и по вторникам раз в месяц их играем. Если не показывать на сцене пьесы молодых драматургов, они перестанут писать. Это нематериальная мотивация. Кстати, никакой премии не было. А прогресс есть!

— Что делаете для того, чтобы юное поколение стало вашим преданным зрителем? (Раиса.)

— Сегодня детские спектакли мы ставим на малой сцене. Я считаю, для них так удобнее.

— Как вы считаете, что правильнее: чтобы классами-школами приходили или с родителями?

— Раньше было такое — школами приходили. Но, считаю, в большом зале ребенку из 18-го ряда ничего не видно и не слышно. А тогда зачем играть спектакль? В малом же зале их ничто не отвлекает и спектакль в них «войдет». Мы не стремимся к массовости детской аудитории.

— Министр культуры РТ в одном из интервью сказала, что у вашего театра еще есть потенциал для детских спектаклей. Вы так не считаете?

— Потенциал у нас есть, но мы не можем зацикливаться только на этом. Невозможно вводить премьеру за премьерой. У нас же есть детские театры: два ТЮЗа — русский и татарский — с собственными зданиями, театр кукол «Экият».

«ХОТИМ УЗНАТЬ, КУДА ХОДЯТ ТЕ, КТО НЕ ПРИХОДИТ В ТЕАТР»

— Как меняется публика в вашем театре с годами? (Раиса.)

— Знаете, раньше больше наушников брали, сейчас меньше: на 800 мест — 100 наушников.

— Это плохо или хорошо?

— Очень хорошо!

— Может быть, это значит, что русские стали меньше ходить?

— На «Дон Жуана» 50 процентов зрителей берут наушники. Мы анализируем такие моменты, изучаем своего зрителя, даже планируем провести анкетирование. Многие театры проводят анкетирование, но внутри театра: опрашивают тех, кто пришел. Мы же хотим узнать, куда ходят те, кто не приходит в театр. Пригласили к сотрудничеству кафедру маркетинга КФУ и уже в ближайшее время запустим социологический опрос. Считается, что в театры ходят только 4 процента населения, поэтому перед социологами мы такую задачу ставим: узнать, где остальные бродят и как можно заинтересовать их театром, чтобы хотя бы 1–2 процента переманить. Конечно, 4 процента — это средняя «температура по больнице», в Татарстане театры лучше посещают. Но все равно нельзя стоять на месте, надо искать новые пути к зрителю.  

— Говорят, что у вас пять или шесть замов и они часто уезжают учиться в Москву. Не слишком ли большой административный состав, имеют ли смысл такие поездки? (Айрат.)

— Перед тем как я направляю кого-то учиться или в командировку, я говорю: «Деньги, которые вы потратите, должны вернуть — проектами, воплощенными идеями, конкретными предложениями». Вот тогда бюджетные деньги будут потрачены не зря. Замдиректора по зрителю окончил MBA и стал совсем по-иному мыслить и оценивать ситуацию, цифры по-другому считать. Начальник отдела информационных технологий в этом году поступил на IT-MBA, зам по финансам в следующем году оканчивает MBA. И каждый привносит что-то новое. 

— В минкульте говорят, что в творческой среде есть дефицит грамотных административных кадров. Вы готовы стать кузницей кадров для отрасли? Своих-то вы обучаете в MBA…

— А наш театр всегда был кузницей кадров! Например, Искандер Валиев ушел от нас замдиректора татарского ТЮЗа. Если руководитель в такой ситуации пожалеет своего сотрудника и оставит, он и дальше будет деградировать. У нас так устроено: после трех лет работы человек идет на президентскую программу. Если после этого человек меняется и что-то начинает предлагать, то еще через три года он идет дальше учиться — в МВА и так далее. Если в процессе обучения и работы человек не хочет меняться, то я прошу его на выход. Я не жалею, если от нас уходят в другие учреждения, но и дополнительное образование им даю. 

«В институте культуры мне предложили вести свой курс для студентов четвертого курса. Считаю, в этом плане у нас образовательная система несовершенна. Я спросил у студентов, как им преподают, они ответили: «По книжке читают» Фото: mincult.tatarstan.ru

— А вообще, в Татарстане хватает молодых администраторов для учреждений культуры?

— В институте культуры мне предложили вести свой курс для студентов четвертого курса. Считаю, в этом плане у нас образовательная система несовершенна. Я спросил у студентов, как им преподают, они ответили: «По книжке читают». То есть люди, которые не занимались практикой. И только на четвертом курсе студенты попадут к практикам. Можно же все по-другому организовать, например, чтобы студент каждый день ходил в театр и смотрел, как работает директор или его заместители. К сожалению, такого тесного сотрудничества нет.  

— «Именной» камаловский поезд в метро — это пиар-ход, чтобы зрители приходили? Или зачем? (Элина.)

— Для имиджа. Моя мечта была сделать такой вагон к 110-летию театра, но вопрос решался целых три года. Мы стараемся везде быть первыми…

— Сколько процентов билетов вы сейчас продаете онлайн и офлайн? Наступит ли такой период, когда все билеты театры будут продавать через сайт? (Айрат.)

— Онлайн через наш сайт продается 40 процентов билетов, 40 процентов — через кассу, 15 процентов — через билетных операторов, 5 процентов — через уполномоченных.

— Какие спектакли — самые кассовые на сегодняшний день?

— «Очарованный танцем», «Мэхэббэт FM», «Голубая шаль».

— Почему вы не ставите эти спектакли чаще, если билеты на них раскупаются моментально?

— Это специфика репертуарных театров: если какой-то спектакль не играть хотя бы раз в месяц, то теряется структура спектакля и надо заново репетировать. Напомню, у нас 25 спектаклей в репертуаре, а дней в месяце — не больше 31…

«ВЕДЕМ ПЕРЕГОВОРЫ С ТЕАТРОМ ЛЬВА ДОДИНА — НА КОНЕЦ МАЯ»

— Ваш театр часто гастролирует, в том числе за рубежом?

— В этом году мы как никогда часто гастролировали: декабрь 2018 года — Китай, январь текущего года — Москва, февраль — Индия, Уфа, апрель — Будапешт, май — Уфа, июнь — Оренбург, сентябрь — Чечня, октябрь — Бухарест, Санкт-Петербург.

— А по городам республики минкульт обязывает вас гастролировать?

— Да, просили приехать, когда открывали дома культуры в районах. И нам надо ездить, особенно в сельскую местность.

— В сельскую местность — за народной подпиткой или план выполнять?

— И за подпиткой, и надо понимать, что не всякий наш зритель может доехать до Казани, чтобы сходить в театр. На наши спектакли залы всегда полные.

«Переговоры ведем с театром Льва Додина — на конец мая. Также идут переговоры с «Золотой маской» о гастролях театров со спектаклями – номинантами премии»Фото предоставлено пресс-службой ТГАТ им.Г.Камала

— А на сцене театра имени Камала ожидаются какие-то серьезные гастроли?

— Переговоры ведем с театром Льва Додина — на конец мая. Также идут переговоры с  «Золотой маской» о гастролях театров со спектаклями – номинантами премии. Министр культуры РТ Ирада Аюпова предложила провести фестиваль «Театральная весна», старт которому дать в День театра, 27 марта, и по июнь много мероприятий пройдет. На будущий год в Набережных Челнах состоится фестиваль театров малых городов.

«Надо понимать, что не всякий наш зритель может доехать до Казани, чтобы сходить в театр. На наши спектакли залы всегда полные» Фото: «БИЗНЕС Online»

«КОНКУРЕНЦИИ В ИСКУССТВЕ НЕТ!»

— Как вы оцениваете развитие театральной жизни в Татарстане?

— Я очень благодарен руководству нашей республики, и это не дежурные слова. В соседних регионах можно наблюдать даже цензуру в отношении театров. А в Татарстане можно свободно мыслить и действовать, свободно предлагать свои услуги. И это правильно, потому что когда тебе дают свободу, ты все равно чувствуешь ответственность.

— А в целом в России с национальными театрами какая ситуация?

— Я очень рад за якутский национальный театр — он активно развивается, по маркетингу и пиару идет впереди многих. Мы общаемся, обмениваемся опытом. В Башкирском академическом театре имени Гафури идет ремонт, они пока работают в малом зале оперного театра. Таким новостям мы все радуемся, потому что театральный цех — единое целое.

— У вас есть образец того, как должен в принципе работать театр?

— Нельзя сделать под копирку, каждый театр индивидуален. Но административная и творческая части театра должны работать сообща, на одну цель, тогда и продукт будет интересный.

— Стали появляться частные театры. Они маленькие, но зрители туда ходят с удовольствием. Они вам конкуренты? Как вы вообще относитесь к таким театрам? Ходили на их постановки? (Зуфар Д.)

— Чем больше театров, чем больше внимания населения привлекает театральное искусство, тем лучше для всех театров. Конкуренции в искусстве нет! Каждое произведение — картина или спектакль — вызывает свои эмоции.

— Вы ходили на спектакли наших камерных театров?

— Конечно! Был в театре «На Булаке», периодически посещаю «Угол». Они приглашают наших артистов, а мы с удовольствием делимся. 

«Я хожу на репетиции, а Бикчантаев роли мне не дает… (смеется). Это, конечно, шутка. Я со второго курса института параллельно работал журналистом, а с четвертого курса — в министерстве культуры РТ специалистом по театрам Фото: president.tatar.ru

«ЧТОБЫ ПРОЕКТ ЖИЛ И РАЗВИВАЛСЯ, ЕГО НАДО ОТДАТЬ МОЛОДЫМ»

— Почему вы не работали и не работаете актером, имея актерское образование, причем учились у Салимжанова? Зачем вам чиновничья и административная работа? (Андрей Федоров.)

— Я хожу на репетиции, а Бикчантаев роли мне не дает… (смеется). Это, конечно, шутка. Я со второго курса института параллельно работал журналистом, а с четвертого курса — в министерстве культуры РТ специалистом по театрам. Инъекцию чиновника в меня ввели еще в студенческое время… Я не жалею об этом. 

— Вы являетесь лауреатом республиканской премии имени Джалиля — за организацию всероссийского фестиваля молодой режиссуры «Ремесло». Как вы сами оцениваете свой вклад в организацию этого фестиваля? И что самое трудное в организации подобных мероприятий? (Ильгизар.)

— Самое главное для руководителя — собрать команду и донести до населения и участников фестиваля идею и цели этого мероприятия. Кстати, организацию фестиваля «Ремесло» мы передали татарскому ТЮЗу.

— Зачем?

— Зачем продают бизнес через некоторое время? Для того, чтобы было развитие в другом виде бизнеса.

— Вам достаточно хлопот с фестивалем «Науруз» или планируете что-то новое организовать?

— Форум «Науруз» будет в 2020 году, а мы параллельно готовим уже и на 2021-й: заключаем договоры с зарубежными театрами. Это очень трудоемко. Может, и что-то новое придумаем. К тому же все идеи, которые у нас были в проекте «Ремесло», мы воплотили, а у нового организатора что-то новое может появиться.  

— Они с благодарностью приняли от вас такой подарок?

— С очень большой благодарностью! Организация и проведение фестивалей дают многое не только в плане коммуникации с театрами, но и для развития административной части. Такой опыт всесторонне обогащает театр. Между театрами должен быть диалог. И мы им передали такой проект. Если мы хотим, чтобы проект жил и развивался, его надо отдать молодым.

«Главное в театре — творчество, а не стремление любыми способами заполнить зал. Во-первых, насильно мил не будешь, во-вторых, искусство — это не хлеб, чтобы каждый день его кушать Фото: mincult.tatarstan.ru

— Что для вас главное в театре? (Юля.)

— Главное в театре — творчество, а не стремление любыми способами заполнить зал. Во-первых, насильно мил не будешь, во-вторых, искусство — это не хлеб, чтобы каждый день его кушать. Зрителя просто надо заинтересовать, чтобы он сам пришел. Не нужно целыми классами насильно приводить.

— Свое личное развитие вы как видите? Например, кем будете лет через 20?

— До 2021 года я учусь на DBA — доктора бизнес-администрирования, сейчас пишу работу. А через три года, может, еще где-то буду учиться, повышать квалификацию.

— Газету «БИЗНЕС Online» читаете? Какие-то предложения нам есть?

— «БИЗНЕС Online» мне нравится оперативностью. Вашу газету я не как литературу для развлечения читаю, а как необходимое для работы. Мне очень интересны мнения экспертов о том или ином событии. А вот анонимность комментариев я не приемлю. Понимаете, творческие люди — очень ранимые, у них буквально опускаются руки из-за какой-то анонимной записи. И остается осадок в душе, а это очень влияет на работу творческого человека.

— Ильфир Ильшатович, спасибо за интересный разговор. Успехов вам и творческих свершений театру!