«В Татарстане над всем довлеет одна тема: придут или не придут федералы»

УЧАСТНИКИ:

Шамиль Рахимович АГЕЕВ — председатель ТПП РТ.

Руслан Валерьевич АЙСИН — политолог.

Марат Габдулгазизович БИКМУЛЛИН — председатель совета директоров ООО «Информационные системы».

Марат Гадыевич ГАЛЕЕВ — депутат Государственного Совета Республики Татарстан.

Эмиль Амирович ГАТАУЛЛИН — юрист, адвокат, комментатор «БИЗНЕС Online».

Виктор Васильевич ДЬЯЧКОВ — председатель совета директоров АО «АйСиЭл—КПО ВС».

Олег Владимирович КОРОБЧЕНКО — генеральный директор группы компаний «Кориб», татарстанский лидер Партии Роста, депутат Госсовета РТ от этой партии.

Рустам Султанович КУРЧАКОВ — экономист, обозреватель.

Айрат Рафкатович НУРУТДИНОВ — генеральный директор ПАО «Таттелеком».

Вадим Васильевич ХОМЕНКО — вице-президент академии наук Татарстана, доктор экономических наук, профессор.

Модератор — Рашид Замирович ГАЛЯМОВ, издатель «БИЗНЕС Online».

Шамиль Агеев: «Татарстану надо не потерять уже завоеванные позиции, хотя бы сохранить их»

ЕСЛИ ЗАВТРА УТРОМ МЫ УСЛЫШИМ «ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО», ЭТО БУДЕТ ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Модератор: Второй блок вопросов нашего круглого стола — прогноз на этот год для России и Татарстана. 2020-й, он очень интересный, особенно для нашей республики. Какие ожидания от 2020 года в области политики и экономики, Шамиль Рахимович?

Шамиль Агеев: В 2020-м мы будем отмечать 100-летие нашей республики. И надо это сделать так, чтобы Татарстан обратил внимание татарской диаспоры, и не только ее, на те достижения в науке, культуре и спорте, которые были в ТАССР, начиная от самолетов, вертолетов. Вот один момент. Следующий, конечно — это то, чтобы никакого трансфера власти у нас в республике не было. И третий момент — все-таки нужно повернуться именно к работе с молодежью.

Модератор: Министерство молодежи РТ создали, пожалуйста, пусть работает.

Ш.А.: Министерство создали. Но фактически получается, что мы сейчас даже не понимаем, чем молодежь живет. Везде разрыв в семьях между поколениями, везде принижение роли семьи.

Модератор: Даже уничтожение семьи происходит…

Ш.А.: Это серьезный вопрос. Что касается России, думаю, цена на нефть будет потихонечку падать, рубль начнет понемногу слабеть. Но Россия продолжит оставаться островком стабильности, и друзей у нас станет все больше и больше.

Модератор: В кавычках друзей?

Ш.А.: Друзей, с которыми можно будет работать. Татарстану надо не потерять уже завоеванные позиции, хотя бы сохранить их. Если мы сбережем их и если у нас трансфера власти не будет, то думаю, что до 2021-го, возможно, станем присматриваться уже к третьей модели республики. Поэтому взгляд на будущее у меня такой — средне-оптимистический. Но многое зависит от того, как мы сами сможем свою работу построить. Стратегия Торгово-промышленной палаты — более активно работать со всеми слоями бизнеса. Мы считаем, что тут пока недорабатываем, надо больше использовать нашу площадку.

Модератор: У меня уточняющий вопрос. 2020 год пройдет в Татарстане во многом под знаком 100-летия республики. Вам не кажется, что чуть-чуть преувеличенное внимание к этой дате? Как будто у татар только 100 лет, как появилась какая-то государственность?

Ш.А.: Никакой странности. Отмечать юбилей будут выходцы с данной территории, каждый какой-то вклад принес. И это ни в коем случае не национальный вопрос.

Марат Бикмуллин: «Если финансово-экономический кризис произойдет, то это явно 100-процентно отразится на России. И на нефти тоже, которая, естественно, очень чувствительна к кризисам»

Модератор: Марат Габдулгазизович, ваш прогноз?

Марат Бикмуллин: Будет ли финансово-экономический кризис? Все находятся в ожидании, весь мир. Давно не падали, не корректировали. Естественно, надо смотреть S& P, Nasdaq… Здесь будет коррекция, да. Надо дно проверить. Перед дальнейшим ростом всегда проверяют дно. Пока идет рост. Если финансово-экономический кризис произойдет, то это явно 100-процентно отразится на России. И на нефти тоже, которая, естественно, очень чувствительна к кризисам. Угроза падения рубля целиком зависит от нашего Центробанка, захотят уронить — уронят и маленечко с нас отожмут деньги, с народа, чтобы пополнить бюджет. Но пока, судя по профициту бюджета, такой потребности нет, касса переполнена деньгами.

Насколько на жизнь страны повлияет возможный трансфер власти… В сегодняшней парадигме власти никак не будет воздействовать. Если все это станет управляемо происходить, никак не повлияет. А если завтра утром мы услышим «Лебединое озеро», в данной ситуации это будет означать дворцовый переворот. Такое вполне может быть ежедневно, каждую минуту — и тогда повлияет на нашу жизнь, естественно. Будет сильное падение рынков. То есть вот это составляет основной риск, из-за чего предприниматели, и я в том числе, опасаются вкладывать инвестиции, вдолгую играть. Любая серьезная технология требует 10–15 лет окупаемости. Вот такой длинный срок придется не спать спокойно из-за политической непредсказуемости. Поэтому стоимость денег в России выше на 8 процентов годовых, чем в демократиях из-за странового, от слова «страна», риска. То есть человек инвестирует, завтра проснется — и может потерять вложения или бизнес. Бывает, достаточно того, что кто-то на него что-то сказал, — и все, закрыли на приличный срок. Это вполне возможно в нашей ситуации, отсюда есть неверие в суды, в справедливость разрешения споров.

Модератор: Экс-президента ассоциации МСБ осудили на 7 лет… Будет апелляция.

М.Б.: Бизнес сегодня развивается не благодаря, а вопреки — высоким налогам, удушающему НДС. Все контролируется, все зажато. И на выборах президента РТ все будет так, как скажут.

Марат Галеев: «Татарстан показал способность встраиваться в любую политику, адаптироваться»

Модератор: Марат Гадыевич, ваши прогнозы и ожидания от 2020 года?

Марат Галеев: Прежде всего хотел подчеркнуть, что большинство выступающих согласились с тем, что у нас действительно нет экономической теории. Опасность этого в том, что, когда нет нормальной экономической теории переходного периода, а мы в нем находимся, общество, как правило, раскалывается в умах и радикализируется. Вот этот раскол радикализируется. Поэтому, к сожалению, в головах у людей совершенно диаметральные подходы к дальнейшему развитию. Это не очень хорошо. Замечательно, когда общество все-таки консолидировано по основным параметрам. А у нас этот раскол в умах в общем-то нарастает. Я согласен с тем, что поляризация в доходах — один из катализаторов данного процесса, поэтому необходимо социальную политику каким-то образом усиливать. И попытки делаются, но результирующее пока не очень срабатывает, потому что покупательная способность населения не растет. Люди успели войти в кредитные большие программы по ипотекам, и долговая нагрузка у населения большая. Покупательная способность остановилась. Любая остановка в динамике всегда негативно сказывается. Сейчас в худшем положении даже не пенсионеры, а многодетные семьи, у которых побольше детей и которые нагружены ипотеками и прочими долговыми обязательствами. Здесь нужны какие-то социальные усилия, существенные программы федерального уровня. Хотя для стимулирования бизнеса подобное не очень срабатывает. Это один момент. Второй момент: будет кризис или нет… Российское правительство, несмотря на его непопулярность, делает и правильные шаги: готовит подушку безопасности усиленно в течение целого ряда лет. Эта подушка безопасности сработала в 2008–2009 годах — кризис удалось сгладить. И сейчас тоже готовит. Многие покушаются на данные деньги, но руководство страны их держит. В принципе, это, может, не очень популярно, но правильно, потому что ожидать определенного спада в мировой экономике основания есть в силу разных причин.

Что делать? Я согласен и хотел эту мысль развить: будущее XXI века определит новое поколение, у которого своя система ценностей еще не сформировалась, но они отличается от традиционных, которые сложились в XX веке. Поэтому нужны обязательно молодежные площадки дискуссионные о будущем, и не только внутри страны, непременно они должны быть международные, потому что самоизоляционный путь, к которому многие склонны, — дорога в никуда, путь к отставанию. Нужны площадки обсуждения не молодежи самой с собой, а с участием разных поколений. Для выработки доктринальной концепции развития в дальнейшем сообщества человеческого это необходимая вещь. Ее пока нет. Эта девушка из Швеции, которая эмоционально выступила… Неважно, что ее раскрутили…

Модератор: Привели за ручку.

М.Г.: Привели за ручку или нет, это все равно определенный голосок того поколения, которое задумывается о будущем.

Модератор: Это пиар-кампания…

М.Г: Да, пиар-кампания, совершенно верно, но она имеет объективные основания, вот в чем дело. Совершенно очевидно, что это пиар-кампания. Причем кандидатуру хорошую подобрали.

Модератор: Даже не покритикуешь, обвинят в неполиткорректности.

М.Г.: Эта пиар-кампания имеет объективные основания, потому что система ценностей другая у данного поколения. Мы это все чувствуем. Но ее важно направить в конструктивное русло. И вот для того и данные площадки необходимы. И они должны оказывать достаточное влияние при принятии очень серьезных решений.

Татарская буржуазия могла состояться в начале XX века, теперь этого уже не случится. Стоит вопрос интеграции ее в мировые тренды. Здесь говорили о цифровых платформах, но на самом деле их одна-две всего. Создать Грефу новую платформу, матрицу цифровую… Никто бы не возражал, но для подобного нужны такие ресурсы. Это как «Сколково». Я сильно согласен с Виктором Васильевичем, он пытается встраиваться — правильная дорога, совершенно верная. У нас многое делается по принципу «самтреста». Можно сделать подобие, но оно не будет работать, не завоюет рынок.

Модератор: Почему нет? Вот «Яндекс», блестящая компания. Только не мешайте.

М.Г.: Посмотрим, что будет. Она не является изолированной платформой, она встроенная. Речь ведь не идет о еде и такси, это фрагменты. Фрагментарные локальные успехи могут быть. Речь идет о глобальных платформах — их всего две штуки. А может быть, и одна. Потому что даже Европа не тянет консолидированно в этом смысле. И сейчас, кстати, в Европе наступают серьезные противоречия между этими IT-компаниями, которые являются транснациональными, потому что они делают прибыль в Европе, а зарегистрированы в офшорах. И такая прибыть по месту ее создания никому не достается. В этом существенное противоречие. Кстати, когда здесь международные институты будут возникать, данное противоречие станет обостряться.

Модератор: Марат Гадыевич, по Татарстану прогноз какой?

М.Г.: Татарстан показал способность встраиваться в любую политику, адаптироваться. И к той политике, которая сейчас в России, руководство Татарстана прекрасно приспособилось. Наши интересы, по сути, — сохранить эти отношения на сегодня. И Татарстан в меру своих возможностей пытается быть социальной республикой. Есть 40 президентских программ, они все имеют социальный характер, мониторятся и выполняются пока. Если это будет продолжаться, по крайней мере, социальный характер политики здесь сохраняется. Что касается персонально, то нам повезло, что президент республики — такой трудоголик, который может масштабно мыслить в экономических вопросах, поэтому нет никакой необходимости что-то менять, надо продолжать. Этот марафон еще для него не закончен объективно.

Олег Коробченко: «В СССР тоже был вымышленный коммунизм, но все шли в одну сторону, все! А мы сейчас все в разные стороны тянем»

Модератор: Олег Владимирович, ваш прогноз и ожидания от 2020 года?

Олег Коробченко: Буквально недавно мы собирались у нас, в Челнах, с мэром, присутствовали много людей. И один ветеран Великой Отечественной войны встал и говорит: «Я вам хочу сказать, как мы сейчас живем». Все ожидали, что он скажет, как все плохо, а он говорит: «Вы не представляете, как раньше жили… И как сейчас: мы просто в раю». Поэтому хаять то, что у нас сейчас есть, вообще грех. Да, мы проиграли информационную войну, ту, что нам навязывают, когда говорят, что у нас все плохо. Может быть, мы даже сами это делаем. Наверное, настолько все хорошо у нас, что не знаем, чем заняться, у нас нет общей цели, у всей Федерации. Например, условно, что мы должны прийти к какому-то коммунизму. Пускай он будет вымышленным, но надо к нему идти.

Модератор: К коммунизму? (Улыбается.)

О.К.: Я условно говорю. В СССР тоже был вымышленный коммунизм, но все шли в одну сторону, все! А мы сейчас все в разные стороны тянем.

Модератор: Роботизация — это и есть коммунизм.

О.К.: Ну, наверное. Но надо ее пропагандировать, нужно двигаться в одном направлении. И то, что у нас нет общей цели… Благосостояние людей от чего зависит? Зайдите в любой из наших магазинов, которые у нас сейчас есть: там половина товаров — китайские. У нас ни в одном магазине нет шурупов отечественного производства, молотков! Почему бы нам не сделать программу «100 предприятий  республики»? И эти предприятия дали бы новые рабочие места с высокими зарплатами и улучшили благосостояние людей.

Модератор: Ваш прогноз на 2020 год какой?

О.К.: Думаю, если мы будем развиваться по несырьевой экономике, двигаться в реальном секторе с реальными предприятиями, производствами, то у нас все будет хорошо. То, что у нас правительство приняло решение в республике вложить 50 миллиардов в развитие дворов… Вот у меня есть предложение — половину вложить в развитие промышленности, чтобы создать заводы. Отдать их частным директорам — и они станут их развивать, и в республике у нас, по крайней мере, с экономикой будет гораздо лучше. Ну и то же самое касается страны. То, что здесь говорили про идею татарского народа, нам нужно ее трансформировать в русскую, создать русскую идею. Во всем мире сколько русских! Мы же когда выезжаем за границу: армянин, грузин, татарин — там нас как русских воспринимают. Почему бы это все нам не собрать и не усилиться? Буквально недавно к нам приезжала испанская делегация, тамошние русские говорят: «Давайте мы в Испании построим завод по производству „КАМАЗов“». (Смеются.) Я вам серьезно говорю. Если мы объединимся все вместе…

Модератор: Как в Узбекистане.

О.К.: Ну в Узбекистане… В Латвии тоже есть завод по производству «КАМАЗов» и в Литве. Поэтому, если мы объединимся, у нас все получится. Надо в это верить.

Эмиль Гатауллин: «Что касается Татарстана, мне кажется, у нас, в республике, над всем довлеет одна тема: придут или нет федералы, как, чего, куда придут, чего уведут и все такое прочее»

Модератор: Спасибо! Я хотел сказать про экономическую теорию. Здесь дважды подняли эту тему, что у нас ее нет. Однако, на мой взгляд, уже 25 лет в России есть экономическая идеология и теория. Если говорить научным языком, то это экономический неолиберализм (так называемый Вашингтонский консенсус). Если говорить попроще, то это идеология так называемого Золотого Тельца. Мы 25 лет только ему по большему счету поклоняемся и служим. Это реплика на высказывание Марата Гадыевича о том, что нет теории. Просто вспомнил, не мог не сказать. Слово передаю Эмилю Амировичу Гатауллину.

Эмиль Гатауллин: Как мне кажется, перед Россией стоит нерешенный украинский вопрос. То есть встреча была в верхах, но она же завершилась ничем. Да, нам удалось как бы прогнуть Зеленского под то, что он подписал протокол, который фактически воспроизводит то, что раньше подписал Порошенко, но дальше-то он не пошел. Это усложняет ситуацию с учетом выборов в США, которые грядут в следующем году, где Россия вообще объектом выступает, как и Украина, где многое может решиться, где возможны любые провокации по поводу России. Условно, Хиллари Клинтон убьет кто-нибудь с паспортом российским, и что после подобного начнется. Это грань, на которой висит весь мир, с которой он может сорваться в любой момент. Мне кажется, это будет довлеть над теми нашими кругами, которые на российском уровне управляют.

Что касается Татарстана, мне кажется, у нас, в республике, над всем довлеет одна тема: придут или не придут федералы, как, чего, куда придут, чего уведут и все такое прочее. (Смеются.) Думаю, эта проблема тоже есть.

Модератор: В смысле за активами придут?

Э.Г: Да, активы, переформатирование власти и все такое прочее. Мне кажется, эта проблема тоже будет существовать, она имеется всегда. Тем более у нас есть пример: в Башкортостане, где определенные процессы произошли. Что касается трансфера власти в Татарстане, в Российской Федерации, я вообще не вижу какой-то особой проблемы, с личностью связанной. Чем таким особенно сложным занимается Путин? Короля играет свита. У него есть аппарат свой, помощники, те, которые выполняют работу. Тем более мы видели пример того, что Путина спокойно заменял Медведев…

Модератор: Нет, Путин и рулил, сидя за спиной.

Э.Г: Минниханов пришел на смену Шаймиеву — тоже ведь делали страшные глаза: сейчас всему конец… Нет, вообще ничего не поменялось.

Марат Галеев: Вы знаете, есть в экономике такой нематериальный актив, как капитал доверия. Доверяют конкретным личностям. Например, всемирно известные капитаны мировой экономики садятся разговаривать с Миннихановым — они ему доверяют. Капитал доверия — это нематериальный актив.

Шамиль Агеев: Вот сегодня проводил экспортный совет по особой экономической зоне, я председатель совета. 8 проектов рассматривали примерно на 4 миллиарда, два проекта из них пока не пропустили, перенесли. Все шли в Татарстан именно под, как вы сказали, Минниханова. Конкретные проекты, реальные.

Вадим Хоменко: «Нужна не просто идеологическая, а экономическая концепция, я бы сказал, здоровая концепция»

ИНВЕСТИЦИИ В МОЛОДЕЖЬ ДОЛГОСРОЧНЫЕ, НО ОНИ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ БЕСПРОИГРЫШНЫЕ, ЭТО НАШЕ БУДУЩЕЕ

Модератор: Вадим Васильевич, ваши ожидания от 2020 года, ваш прогноз.

Вадим Хоменко: Вы знаете, один из показателей 2019 года не назвали еще. Это действительно изменит ситуацию с истинными доходами населения, с реальной заработной платой. 2019 год ознаменовался тем, что, в принципе, на какой-то период прекратилось снижение реальной заработной платы. И даже было зафиксировано некоторое небольшое ее увеличение, но не истинных располагаемых доходов. Потому что, когда премьер Медведев говорил о том, что у нас на 0,2–0,3 процента зафиксировано увеличение, как он сказал, реальной заработной планы, доходов, то президент Путин через некоторое время вносил пояснение: что касается зарплаты реальной — да, но доходов, куда входят пенсии, стипендии, прочие виды доходов, — нет. То есть сам президент России констатирует, что здесь ситуация не меняется. Так что на фоне 2020 года это центральный показатель — как люди живут. Если мы говорим, что в 2020-м увеличения существенного темпов развития экономики не будет, значит, не появится повышения ощутимого и заработной платы. При этом важно преодолеть чрезвычайно неравномерное распределение доходов. Ведь в России децильный коэффициент фондов около 14-кратной величины. Для сведения: в США этот показатель несколько больше, но он рассматривается уже как большой минус для позиции самого Трампа: в богатой стране — большое количество бедных людей, определяющих неустойчивость социальной платформы.

Если говорить о возможном мировом кризисе, все-таки есть основания считать, что в минус Россия не уйдет. Как не упадет экономика ни США, ни мира. Пока ситуация стабилизирована в рамках США, Китая, на автомобильном и других рынках. Что остается? Фактор нарушения баланса, торговые войны, долговая ситуация в США. Но мы видим, что в конце года США с Китаем начинают договариваться. Что касается долга Соединенных Штатов, он сейчас 78 процентов от ВВП, а норматив — 60 процентов. Другое дело, что этот долг уже выходил в 2017 году за 100 процентов и есть вероятность, что он может вернуться к данной величине вновь. Ситуация с госдолгом в ряде государств еще хуже. В Японии он превышает 200 процентов от ВВП. Поэтому сказать, что ситуация совсем кризисная… Наверное, нет, но факторы дестабилизации имеются весьма серьезные. Тем не менее стабилизация ситуации в США в конце года говорит и о том, что процесс в определенной степени может контролироваться, в том числе на межгосударственном уровне. В конце концов, речь идет не о кризисе перепроизводства, а прежде всего о финансовом кризисе, который может быть подвергнут коррекции. Неясно только, откуда придет кризис, если он наступит.

Модератор: Из Китая.

В.Х.: Есть же еще и развивающиеся страны, откуда под увеличение ставки ФРС активы стали перекачиваться в экономику США. Откуда кризис придет, если он наступит? Я надеюсь все-таки, что его в том объеме, какой приведет к разрушительным последствиям, не будет. Хотя некоторое снижение в США появится, безусловно. Но в минус экономика не уйдет. Поэтому зависимые от США экономики, да и вообще мировая экономика в минус тоже не упадут. Тут вопрос: что даст небольшое снижение? Коррективу цен на нефть, так сказать. Прогнозы показывают: 55–65 долларов — вот в этом интервале возможно колебание цены на нефть, учитывая, что ОПЕК может подкорректировать ситуацию, лавируя выбросами на рынок от полмиллиона до миллиона баррелей. Тогда, в принципе, ситуацию могут и стабилизировать. Что касается России, да, конечно, подушка безопасности есть в форме огромных запасов золота и общих золотовалютных резервов: на 1 декабря 2019 года объем золотовалютных резервов достиг 542 миллиардов долларов, на долю золота приходится 19 процентов стоимости всех российских золотовалютных резервов. Напомню, что на начало кризисного 2008 года объем золотовалютных резервов России составлял около 478 миллиардов долларов. То есть подушка безопасности есть, плохо, что она не работает на производство. А именно в динамике развития производства, в целом экономики, росте их конкурентоспособности и заключается основной резерв желаемой устойчивости.

Модератор: Чтобы Коробченко и его друзья не брали по 25 миллиардов... (Улыбается.)

В.Х.: Для Татарстана задачи на 2020 год — сохранение опережающих темпов, выход на опережающие позиции. Но должен быть решен ряд федеральных проблем. У нас банковская сфера не направлена на производство, банковские инвестиции в экономику — менее 10 процентов. Мы так и не решили эту проблему, то есть предприниматели живут на собственные средства. Вторая сложность — я бы назвал, наверное, все-таки вопрос межбюджета. Мы видим перекошенную ситуацию, когда надежда возлагается на федеральные нацпроекты и их финансирование из федерального бюджета. Возможная же инициатива самих регионов изначально принижена самой пропорцией распределяемых налоговых отчислений и, соответственно, возможностями региональных бюджетов. Для Татарстана это 70 процентов перечислений в федеральный центр и 30 процентов зачисляемых налоговых сумм в региональный бюджет. Мы не можем развивать экономику региона за счет тех средств, которые накапливаются в бюджетах регионов и муниципалитетов. Должно быть наоборот: финансовую пирамиду необходимо перевернуть, вернув ее в устойчивое состояние в соответствии с экономическими принципами федеративного государства. Поэтому ситуация, конечно, сложная. Нужна не просто идеологическая, а экономическая концепция, я бы сказал, здоровая концепция. Знаете, тут как в машине: масла недолили, гайку недокрутили, и она просто с места не сдвинется. Поэтому наша экономика, где экономические параметры не соблюдаются, и буксует.

В Татарстане нужна реализация ряда крупных проектов. Международные транспортные коридоры — глобальный проект. Татарстан на международном транспортном перекрестке. А мы уходим от крупных проектов, имеющих российское и даже международное содержание. Надо вернуться к этой практике. Татарстан должен серьезно заявиться в системе крупных консолидирующих проектов. Нам необходимо отработать, это уже вместе с Россией, новую модель вхождения в мировые тренды. Старая модель интеграции стран в мировое пространство умерла. А интегрироваться нужно. Какие основы должны быть? России надо об этом задуматься. Можно привести пример, конечно, Северной Кореи, она даже имеет неплохие темпы, около 4 процентов роста, даже свой интернет… Но при изоляции от мирового технологического рынка она обречена. Поэтому России нужна модель встраивания в мировой рынок на инициируемой ею вместе с заинтересованными партнерами новой интеграционной модели. Старая модель, выстроенная на диктате отдельных крупных западных государств, постепенно умирает. И роль локомотивных регионов России в этом глобальном перспективном проектировании должна быть особой. Разумеется, я говорю в этом случае и о Татарстане…

Виктор Дьячков: «Финансового экономического кризиса в 2020-м, на мой взгляд, не будет»

— Виктор Васильевич, ваши прогнозы и ожидания на 2020 год?

Виктор Дьячков: Финансового экономического кризиса в 2020-м, на мой взгляд, не будет. Цены на нефть, скорее всего, где-то на нынешнем уровне станут держаться, может, даже подороже. Угрозы падения рубля нет — из-за того, что набрали много денег, реально профицит федерального бюджета. Рубль уже и в этом году укрепился, волатильность уменьшилась, то есть броски стали не такими масштабными, как были. Есть ли надежды на рост? Он, наверное, будет. Но есть еще надежда на то, что государство бросит больше денег в экономику, в национальные проекты, вот они точно дадут рост, полпроцента или даже целый процент — где-то так. Потому что денег в экономике реально не хватает. Средства придут — экономика вырастет больше. По поводу трансфера власти… Думаю, у нас в Татарстане его не будет, все сохранится, как есть. А трансфер власти с Путиным… По-моему, сейчас откровенно готовится модель Беларуси, белорусов подтягивают.

Модератор: Союзное государство вы имеете в виду?

В.Д.: Да. Кто-то уже работает, на мой взгляд, достаточно явно. Лукашенко затягивают. Реально экономика Беларуси не такая большая, чтобы она нам что-то давала, просто надо, чтобы Путин никуда не ушел и чтобы все это было легитимно. Откровенно готовят это дело. По Татарстану, я уже сказал, трансфера власти не жду. Хочу, в свою очередь, подчеркнуть важность позиции президента Минниханова. Как раз, немножечко оппонируя с коллегами, скажу о роли личности… Вот здесь говорили о том, что суды не работают, законы тоже. Но есть личность, которая говорит: надо делать так. И общество начинает делать так. Очень важна позиция личности. Если ее заменит какая-то другая, может, даже более продвинутая в чем-то, но если у нее нет авторитета и она не может взаимодействовать с другими системами…

Продолжая про идею Грефа — развитие мира через создание экосистем. Был в Копенгагене у специалиста, с которым мне важно было посоветоваться, куда наши технологии идут. Есть же пример экосистемы Microsoft — понастроили облако, и это работает. Хочу привести в пример громадную компанию, которая входит в тройку крупнейших по контейнерной перевозке. Она наняла другую организацию в режиме аутсорсинга — индусов. Они компании делают практически цифровую трансформацию. У нее, по сути, сейчас нет ни своих серверов, ни программного обеспечения. Более того, нет своих айтишников. Их функцию как раз и выполняют индусы, которые в режиме аутсорсинга внедряют им такую программу, как SAP, которая практически реализует все функции управления громадным хозяйством. И на 20 процентов понизились затраты у этой транспортной компании. Она сейчас задумывается о том, а нужны ли ей вообще корабли, склады, которые по всему миру у нее присутствуют? Она и без них может управлять этим процессом. Рентабельность компании, которая сейчас обеспечивает цифровую трансформацию, — 25 процентов! Это делают индусы. Я знаю, каков уровень рентабельности у гигантов… Hewlett-Packard сейчас ищет, куда бы прислониться, IBM давно уже поставил крест на оборудовании… Как это к нам придет и как у нас скажется? Сейчас в ряде областей, например в Удмуртии, одна из российских компаний взяла на аутсорсинг ведение полностью управленческого учета для минздрава. Завтра, когда Греф создаст свою экосистему и его платформа реально начнет работать, он ее вначале проверит на своих дочерних предприятиях, а дальше скажет: «Отдайте мне управление министерством соцобеспечения». В принципе, половина чиновников там уже точно будут не нужны. Качество управления повысится в разы, прозрачность управления — тоже. Поэтому эти экосистемы могут реальную цифровизацию сделать у нас, цифровую трансформацию.

Модератор: Это прогноз из той серии, когда корпорация захватывает власть и государство отмирает…

В.Д.: С несколькими функциями понятно, а что там потом будет, неизвестно… Наша компания станет развиваться и дальше. Мы сейчас смотрим на Восток. Во Владивостоке провели большое мероприятие, связанное с вхождением в свободную экономическую зону, свободный порт Владивосток. Мы там более активно начнем работать на японский рынок и заниматься вопросами цифровизации края. Уже сейчас там 15 человек работают, в основном по нашим восточным проектам. Есть Дата-центр в Сингапуре, с которым из Казани у нас люди 24 часа работают. Теперь 12 часов нам будет закрывать Владивосток, а работать из Казани станем в дневное время. Надеемся, что в ближайшие полтора-два года там численность примерно 200 человек будет. Рассчитываем, что местный университет нам даст специалистов, говорящих по-японски, потому что японский рынок очень привлекательный, он на 30 процентов выше, чем европейский. Но там не знают английский язык, нужен японский. Я обучаю сейчас своих инженеров второй год уже в университете японскому языку. Во Владивостоке у меня уже есть три отлично говорящих по-японски инженера. В университете провели анкетирование на знание японского языка и, возможно, будем набирать человек 50 уже в следующем году.

Модератор: Это в рамках прогноза, что в Тихоокеанский регион переходит центр нового роста мирового?

В.Д.: Там интересные процессы, в самой Японии, происходят. Японская молодежь не хочет работать.

Модератор: Общество потребления?

В.Д.: Возможно, все сидят, играют в сетевые игры. Кто кормит? Родители.

Айрат Нурутдинов «В России огромно значение элит, это однозначно. Поэтому от решения каждой персоналии, личности очень многое зависит»

Модератор: А женщины там не хотят замуж выходить, детей рожать… Спасибо. Айрат Рафкатович, теперь ваш прогноз и ожидания.

Айрат Нурутдинов: В отношении реплики Эмиля Амировича хотел возразить по поводу роли личности. Напомню, что, согласно первому закону кибернетики — Law of Requisite Variety, с увеличением сложности бизнеса сложность системы управления также должна повышаться, управляющая система по своей сложности должна превосходить управляемую. О том, что близко вам, — сейчас в России около 8 миллионов нормативных правовых актов, такое огромное количество требуется, чтобы управлять 140 миллионами людей. Конечно, при принятии решений такой сложности на руководстве, правительстве лежит огромная ответственность. Поэтому я бы подчеркнул значение личности. И будущее республики очень сильно связано с судьбой ее руководителей, естественно.

Руслан Айсин: Авторитаризм в России — судьба, тут от этого никуда не денешься.

А.Н.: В России огромно значение элит, это однозначно. Поэтому от решения каждой персоналии, личности очень многое зависит. В отношении прогноза — по бизнесу мы ощущаем, что в условиях, когда рынки небыстро или почти не растут, очень сильно обостряется конкуренция. В нашей сфере огромная конкуренция. Естественно, у нас, как у регионалов, пошла конкуренция с федеральными игроками, что очень сложно. На самом деле здесь несколько аспектов. Во-первых, конечно, когда такая конкуренция, мы учимся работать по-другому, потому что это требует совершенно иных подходов. Если раньше росли и основные затраты — надо успеть что-то построить, то сейчас мы полностью поворачиваемся к клиенту. Клиент — потребитель, он и выбирает, к кому обратиться. Это уже не просто рынок, а условия нашего будущего существования. Если мы сможем удовлетворить потребителя больше, чем другие, значит, наша судьба будет положительной. Если нет, то мы уходим с рынка. Это конкурентная борьба, и надо понимать, что конечный потребитель тут выигрывает. Еще нужно осознавать, что это ведь инвариантная ситуация. Надо же признать, что мир был долгое время после развала Советского Союза однополярным. Сейчас мир, конечно, как минимум двухполярный. Хотят это признавать или нет, Китай является, конечно, другой диаметральной осью, противоположной. И подобное не может не вызывать общую конкуренцию в системах и во всех областях. То же самое — в бизнесе, конкуренция между субъектами обострилась. Если республика раньше легко могла быть первой и лидировала, то сейчас понятно, что какая-то часть субъектов пытается догнать нас. Это дает дополнительный драйвер. Естественно, есть конкуренция между странами. Здесь еще накладывается то, что в условиях жесткой конкуренции огромную роль начинают играть не столько инвестиции, сколько качество человеческого капитала. То есть конкуренция за умы. Про молодежь очень много было сказано, потому что понятно, за кого мы боремся — за тех людей, которые завтра начнут делать будущее. И от того, насколько они станут конкурентоспособны в нашей стране, зависит и судьба России. Да, это долгосрочные инвестиции, но они в любом случае беспроигрышны, это наше будущее, а не пафосные слова. И что важно для нас, для конкуренции? Конечно, вопрос стабильности правил. Я снова Эмилю Амировичу апеллирую в том отношении, что прекрасно понимаю, насколько болезненна смена законодательства в юридической практике. Там что-то без конца меняется…

Э.Г.: Зато клиенты новые проявляются…

А.Н.: Да, я как раз об этом. Что касается президентских выборов… Конечно, мы надеемся, что Рустам Нургалиевич останется. Это даст стабильность и то развитие, конкурентоспособность, которую мы имеем. По поводу экономики в целом — удержимся, с учетом подушки безопасности, того, что рынки сложились, что вряд ли будет серьезное колебание цен на нефть. Единственное, что может нарушить стабильность, — это какие-то очень существенные открытия в науке, которые дали бы какому-либо государству превосходство.

Модератор: Квантовый компьютер?

А.Н.: Что-то в этом роде. Такое может изменить положение дел, но пока мы видим, что и в данной сфере нет ничего особого. То есть за последние три-четыре года открытий не было. Да, звучат заявления о том, что искусственный интеллект победит все и всех, но пока прорывных результатов нет. И они маловероятны в 2020 году. Думаю, все будет оставаться так же стабильно, как и сейчас.

Рустам Курчаков: «Ситуация такова: два человека сейчас стоят у кнопки перезагрузки. Что значит перезагрузка? Когда компьютер завис, дисплей погас, радикальный способ — сбросить все до заводских настроек»

Модератор: Рустам Султанович, вам слово.

Рустам Курчаков: Для краткости я уж так грубо, утрированно буду говорить. Материально-техническая база коммунизма давно построена, и не только в нашей стране, но и во всем мире. Критерий тут какой? Сейчас производится достаточно материальных благ, чтобы удовлетворять постоянно растущие потребности всех абсолютно. База-то есть, вопрос в том, готовы ли люди творчески работать и развивать способности. Теперь-то стало ясно, что база была построена еще в СССР, просто в самый неподходящий момент, когда чуть-чуть не достроили, СССР развалился. Если приведете мне в пример голодающую Африку, скажу: достаточно благ и для того, чтобы прокормить африканское население, если бы идущую в огромных масштабах гуманитарную помощь не разворовывали сотрудники ООН и все, кто к этому причастен. Теперь насчет кризиса. Нагрянет чисто финансовый кризис, потому что хозяйство и экономика давно по большому счету финансистами похоронены. То есть весь мир болеет болезнью «финансиализация» — на Западе так правильно и называют.

Модератор: Каковы ее симптомы?

Р.К.: Хозяйство исчезает, изнашивается везде, не только у нас, в Америке инфраструктура тоже, они говорят, под угрозой. Правда, нам бы их износ, мы бы еще лет 30 протянули. Хозяйства нет, и нет стимула его развивать — затратно и неприбыльно. А экономика — что такое? Марат Гадыевич подтвердит: экономика — это система отношений между людьми по поводу ведения хозяйства. А сейчас данная система отношений к чему свелась? Что, люди относятся друг к другу по поводу производства, распределения, обмена, потребления? Нет, извините, по поводу откатов. Вот это ядро системы отношений. Значит, экономики нет, остались только финансы.

Прогноз по поводу кризиса. Причины его уже давно не экономические и финансовые. Просто ситуация такова: два человека сейчас стоят у кнопки перезагрузки. Что значит перезагрузка? Когда компьютер завис, дисплей погас, радикальный способ — сбросить все до заводских настроек. Как-то так. Так вот, два человека стоят у этой кнопки, называется торговая война, Трамп и Си. Никто из них не хочет кнопку нажимать, ну понятно. Все подталкивают Путина, чтобы он нажал эту кнопку, чтобы на него потом списать. Поэтому нужна перезагрузка, списание, «прощение» всех долгов, потому что долгов сейчас совокупных в мире накопилось… Что тут гадать, как они договорятся. Но если кнопку никто не нажмет, она сама в конце концов нажмется, потому что система в зависшем состоянии долго держаться не может. Нет, она бы и держалась, потому что с голоду никто не помрет. Машина по производству потребительских благ работает, хотя распределяет неравномерно, но не выдержит население и человеческая психика. Почему у всех крыша съезжает? Вот по этим причинам.

Модератор: Не съезжает, я надеюсь. И у нас золотой запас рекордный…

Р.К.: Почему именно золотой запас? Бумажки сгорают, это неизбежно, а нулики исчезают с экрана. А золото остается. Единственная проблема России с золотым запасом — мы всегда были выдающейся в этом смысле страной. Помните пиковые моменты нашей истории? Главная проблема — чтобы золотой запас в самый неподходящий момент не украли. Насчет нашей республики, опять же, грубо, по признакам. Если назначат варяга, это верный признак того, что Татарстан упакуют в коробочку, перевяжут ленточкой и отдадут кому-то. Кому — не знаю, не хочу гадать. Но упакуют, может, еще и по другим коробочкам разложат…

Модератор: Каковы ваши ожидания от 2020 года?

Р.К.: Не ожидания, а надежда, что руководство республики сумеет собрать адекватную управленческую команду и выработать новую модель Татарстана. Старая Корпорация Татарстан кончилась — нужна новая.

Модератор: Tatarstan Corporation.

Р.К.: Да. Сижу рядом с вами, автором термина, который первым запустил его в оборот. Так вот, необходима другая модель. Руслан сказал, что нужна Третья республика, — может, у нас с ним сходятся мысли с политической и экономической сторон. Необходима такая модель, которая была бы не просто для Татарстана, а открывала бы, извините за такой оборот, для всей России какую-то подсказку для обновления. Это было однажды — на рубеже далеких 1980–1990-х, когда еще был Советский Союз. Вот тогда ТАССР вместе с прибалтийскими республиками и Свердловской областью вступила в экономический эксперимент по постановлению кабмина СССР.

Модератор: Хозрасчет.

Р.К.: Прибалтика ушла в сторону, а Свердловская область играла в суверенитет еще покруче нашего. Пугали «татарским сепаратизмом» и так далее, а у свердловчан модель-то была еще круче. Свой уральский франк задумали, в Германию могли уплыть. (Смеется.) Итак, нужна такая модель, которая была бы и для нас, и для всех. У нас многие вещи, например, несправедливость, будут неистребимы, пока не решится задача по строительству новой модели. Почему система «зависла»? Почему в Японии не хотят работать? А что, думаете, у нас желают работать? У нас то же самое происходит.

Модератор: Неслучайно у нас казанцы не рвутся водить автобусы, кто там водители и кондукторы…

Р.К.: Поэтому вот такую «зависшую» систему, конечно, надо сдвигать. И это у Татарстана всегда получалось, хотя можно долго говорить о наших проблемах и недостатках, в том числе наших элит. Но всегда получалось так, что в критические моменты у республики находился потенциал, чтобы выйти в плюс.

Руслан Айсин: «Я считаю, что коммунизм — это роботизация: все роботы, все счастливы, есть не хотят, работают»

РОССИЙСКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КЛАСС НЕ НАСТРОЕН НА КАРДИНАЛЬНУЮ СМЕНУ ВЛАСТИ, ИБО НАДО БУДЕТ РУБИТЬ СЕБЕ ХВОСТ

Модератор: Руслан Айсин, пожалуйста.

Руслан Айсин: Мне кажется, социально-экономический кризис — вещь производная. Есть кризис смысла, сегодня об этом сказали: действительно, системы себя исчерпали. Я все-таки сторонник того, что переход в информационное общество — на одной линии человеческого капитала. Человек становится уже просто терминалом, он лишается своего смыслового, сакрального значения, и через его сердце проходят биты, байты и прочее. Человек как система, как функция просто из этого всего вычленяется. В данном смысле я считаю, что коммунизм — это роботизация: все роботы, все счастливы, есть не хотят, работают. Но коммунизм такого не подразумевает. Переход в информационное общество означает, что человек становится как бы моделью в чистом виде. Собственно говоря, кризис в США — в общем-то, тоже кризис «большой» модели. Я считаю, что все это закончится большой бойней — если не в 2020 году, то в 2022-м или 2023-м. Как бы там ни было, конец Средневековья в Европе был ознаменован Столетней войной, то есть накоплением большого количества кризисов — смысловых, финансовых, экономических. Средние века закончились тем, что все начали между собой драться, — не потому, что они друг друга ненавидят, а просто другого варианта выпуска пара нет. Система таким образом, собственно говоря, саморегулируется — то же самое мы говорили и про экосистему. Стало быть, совершенствовать модель, которая себя изжила, уже нет никакого смысла. Война нанайских мальчиков Соединенных Штатов и Китая — просто, на мой взгляд, своего рода подготовка к серьезной битве: еще на самом деле не факт, что они будут по разные стороны баррикад. Я считаю, что Трамп — это новый Цезарь: одна из его задач — сломать мировой порядок, чем он, как мы видим, и занимается. И ВТО, и прежние договоренности он усердно и целенаправленно ломает. Сразу вспоминается у Суворова книга «Ледокол» — автор там, правда, называет ледоколом Сталина, но тем не менее. Трамп выполняет такую же задачу. К сожалению, у нас нет ресурсов, чтобы в смысловом, политическом и геополитическом планах ему как-то оппонировать. Трамп еще неуязвим и в том плане, что…

Модератор: Новый консерватизм…

Р.А.: Новый консерватизм, а это традиционный клуб старой элиты, в свое время объявил о новой духовности — это была попытка вкачать инъекцию, потому что система нью-эйдж подмывает и консервативные ценности. Нью-эйдж на самом деле — такое собрание разномастных вещей, которые ни к какой духовности в действительности отношения не имеют.

Теперь что касается смыслов. Мир окончательно скатывается в полное бессмыслие, потому что бесконечный рост — путь в никуда. То есть что такое прогресс? Вера в то, что ты будешь толстеть, жиреть, жить дольше и сытнее. Это не смысл жизни, извините, а свинский образ жизни, как бы по-свински подобное ни звучало, но свинья может есть все, что захочет и сколько сможет. Сколько ты ей ни дай — она все сожрет. Для свиньи это прогресс, для человека же нет. Дело в том, что все смысловые вещи — и европейские, и эпохи Возрождения, и с проникновением арабов в Европу — были связаны с очень стесненными условиями на самом деле. Все интеллектуальные элиты, которые творили, в действительности состояли из людей, крайне ограниченных, прежде всего в материальном плане, например Платон.

Модератор: И чего они достигли?

Р.А.: Я хочу сказать, что никто им не создавал тепличных условий. Если система начинает жировать, логос как смысл уходит, он вытаптывается. Напомню: «логос» с древнегреческого — «росток». Элита — это «отборный росток». Таким образом, элита, логос и мысль связаны. Если удабриваемой почвы не будет, если она не будет общей, то ни смысла, ни элит не станет. Останутся лишь управленцы, которые нажимают на кнопочки.

Что же касается Российской Федерации, то, я думаю, мы будем дрейфовать в том же направлении, никто особо ничего не хочет делать. Попытка транзита возможна, но российский политический класс не настроен на кардинальную смену, потому что такой поворот означает одно — надо будет рубить себе хвост. Понятное дело, никто этим заниматься не будет. Вывод капитала, родственники и семьи элит потихонечку проникают в западную систему ценностей, на ПМЖ… Татарстан в этом смысле не может быть уникальным, хотя и старается таковым быть, потому что он просто вшит в данную систему. Любая попытка открепиться от архетипа, коим является Россия для республики, будет означать сильный удар указкой по рукам. Татарстану, по моему мнению, нужно сохранить существующие позиции и Минниханова, являющегося объединяющей фигурой. Приход другого человека будет означать просто демонтаж всего существующего.

Модератор: Последних активов.

Р.А.: Да. Думаю, на третий срок президент изберется, хотя интрига будет, и ее создадут определенным образом, да уже фактически создали, на противопоставлении двух групп влияния. Москва станет играть на нервах, чтобы поддерживать на ниточках других. Но, думаю, Минниханов все же изберется, здесь проблем быть не должно. Другой вопрос — как Минниханов и мы встроимся в проект транзита власти внутри России. Татарстан сможет откромсать свое место, как сейчас пытается сделать Кадыров — его тоже бьют, видно, что главу Чечни сегодня оттесняют: эта модель больше задействована не будет. Татарстан же должен доказать, что наша модель, если не универсальна, то, по крайней мере, эффективна. После Кадырова мы единственные, кто является своего рода островком постоянства. Думаю, что в России, конечно, все будет связано с выборами в Соединенных Штатах, потому что наша страна, кто бы что ни говорил, зависит от мировых геополитических реалий.

Модератор: Как и весь мир.

Р.А.: Да. Кроме того, я не согласен с тем, что бедное население более манипулируемо. Возьмем, к примеру, ОАЭ: миллионер на миллионере, но это абсолютно автократическое общество, где авторитет правящего шейха просто беспрекословен. Здесь вопрос не в том, материальный достаток или нематериальный, а в гражданском самосознании: готов человек брать на себя ответственность или нет? В этом смысле европейское общество, в котором подняли до определенного уровня потребление в обмен на соучастие в принятии решения, — тоже в определенном роде подмена. Что есть человек? Это неограниченный ресурс его собственной жизненной энергии, который конвертируется в деньги. Что такое деньги? Это просто ваше социализированное внутреннее время, экзистенция. Чем больше ты берешь внутренне у человека, тем больше тебе он дает материально. Здесь Европа далеко пошла. Россия в этом смысле архаична, что ее даже спасает, так как в ином случае мы бы давно исчерпались, как Китай. У меня друг работал в Поднебесной, рассказывал просто страшные вещи. С ним работал немец, он познакомился с блондинкой-китаянкой, директором какой-то крупной компании. Та пригласила его на ужин и, чтобы сразу расставить акценты, спрашивает: «Сколько получаете в год?» Он почесал затылок: «Не знаю, ну 30 тысяч долларов». Она говорит: «Все понятно» — встала и ушла.

Модератор: «Ты не мой герой», так сказать.

Р.А.: Китайское население, кто бы что ни говорил, тоже активно скатывается в потребительство.

Модератор: Это абсолютно западная страна. У них «Манчестер Юнайтед» — главные идолы, ну и общество потребления абсолютное.

Р.А.: В этом смысле есть надежда на Индию. (Смеется.)

КОГО-ТО РАЗВЕСТИ НА ВОЙНУ ОЧЕНЬ СЛОЖНО — НИ КИТАЙ, НИ ЕВРОПУ, НИ РОССИЮ, НИ ТЕМ БОЛЕЕ ШТАТЫ

Модератор: Хотел бы выразить всем благодарность за участие в круглом столе. Мы попытались собрать людей, которые могут говорить об экономике и политике, — на этом очень сложно сфокусироваться, потому что это сложнейшие темы. Но, мне кажется, штрихи, своего рода абрис этого года, даже эпохи, 10 или даже 20 лет, мы обрисовали. Скорее получилась фотография, а не просто штрихи. Надеюсь, сказанное будет полезно и принявшим участие в круглом столе, и нашим читателям.

Хотел бы сказать от себя два слова. Я не верю в войну — ни в какую. Воевать люди не будут, потому что не за что воевать. Все религии, по сути дела, умерли. Ни один народ в мире не готов воевать — ни японцы, ни другие. Есть очень малое количество мусульман, тот самый «огненный» ислам, и чуть-чуть евреев (в Израиле, который тоже в последние 10–15 лет не желает воевать по-крупному ни с кем, это видно), ну и чуть-чуть иранцев (основная масса по косвенным признакам тоже стремится жить, как на Западе). И всё. Да и то — поджигают-поджигают, а в итоге ничего. Так же и Россию в свое время поджигали и ничего не добились. Уровень манипуляции в мировом масштабе все-таки снизился, и всем все понятно, поэтому кого-то развести на войну очень сложно — ни Китай, ни Европу, ни Россию, ни тем более Штаты. Гибридные войны еще есть, это да. Но это войны за смыслы. А физически на войне умирать не готов никто, и это большая ценность. И умирать-то сейчас не за что — все теории (измы) и религии (подчеркну — не Вера, это разные понятия) исчерпали себя…

В мире происходит сложнейший переход от индустриального мира к постиндустриальному, скажем так. Здесь терминология может быть условной. В круглом столе приняли участие люди, которых можно назвать успешными. ICL, например, родившийся из советского завода. Представьте, работали там 12 тысяч человек, это был флагман советской промышленности, и вдруг он в одночасье умер. Но тут появляется Виктор Васильевич с маленьким кабинетиком (который я у него впоследствии арендовал — спасибо!), где садятся 7 человек, создают СП и возрождают компанию.

Виктор Дьячков: Я туда пришел сразу после института и больше оттуда никуда не уходил. Оказался реально плодом этого завода.

Модератор: Но старый завод умер, а вы стали мостиком к новому. Вы символ перехода к новому. То же самое и Марат Бикмуллин — у него первая татарстанская радиостанция, которая до сих пор сохранилась. «БИМ-радио» — станция уникальная, она сейчас и в интернете, и где угодно. Все остальные поумирали. Плюс у Бикмуллина еще бизнесы, он неожиданно для нас в Латинскую Америку продает, видно, через своих друзей. Шучу. (Смеется.) Олег Владимирович Коробченко, который создал аккумуляторный завод, а их всего, оказывается, в стране два или три. С Айратом Рафкатовичем Нурутдиновым у нас было несколько интервью, «Таттелеком» для меня — это тоже символ перехода из старого в новое.

В чем сила национального капитала? Под словом «национальный» я имею в виду не собственно нацию, а в том смысле, что капитал привязан к этой почве. Все-таки здесь живут люди, которые привязаны к данной земле: таифовцы, акционеры «Татнефти», представители других нефтяных компаний, бизнеса… Они не покупают лондонских клубов и прочего. Они, может, и имеют тайные квартиры в Абу-Даби, куда летают на праздники, но это не поместья в Лондоне. Ну один имеет замок во Франции (бизнесмен Алексей Семин — прим. ред.), там и живет, но остальные, они здесь. Национальный капитал есть. В чем опасность прихода федералов? Они могут разгромить этот капитал, являющийся залогом перехода к новому. В данном смысле мы все равно являемся моделью для страны. Потому что здесь есть слой людей, которые заботятся о своей земле, они переживают за нее, никуда не уезжают.

И вот в это смутное время, которое Россия переживает в третий раз за свою историю (первый раз — после Ивана Грозного, второй — в 1917-м, сейчас третий период, который уже продолжается 30 лет), по моему мнению, если говорить о масштабах РФ, Татарстан мог бы сыграть свою роль как точка роста, перехода. В этом, возможно, историческая миссия и республиканской элиты, и присутствующих здесь. При этом никто ничего не гарантирует, но, в принципе, шанс есть. Если бы в следующем году наша элита как-то смогла об этом поговорить, кулуарно или нет, осмыслить, как можно использовать данный потенциал. Кстати, язык «бьют» неслучайно — целясь в него, можно уничтожить точку роста в российском масштабе, раскалывая общество. Но это немного друга тема, не буду углубляться. 

А так, всем спасибо — удачи в новом году, новых стратегий и смыслов.