Почему сослуживцы считали его учителем героев, а казанский БДТ — своим старым другом? О Михаиле Водопьянове — легендарном военном и полярном летчике, совместившем перо и штурвал, — корреспонденту «БИЗНЕС Online» рассказывают книги, пресса и специалисты.
В Казань Водопьянов приехал уже довольно матерым литературным волком. Потому как этой деятельностью Михаил Васильевич начал заниматься еще до войны, хотя многое подобному и препятствовало
НАРОДА СКОПЛЕНЬЕ, ТОПТАНЬЕ, АНШЛАГ
16 апреля 1942 года в Казани, в самой середине ее главной улицы Баумана, возле центрального входа и касс Казанского большого драматического театра (имя Василия Качалова будет присвоено ему через 6 лет, в 1948-м) народа скопленье, топтанье, аншлаг. Виной всему — афиша, на которой указаны дата и (главное!) фамилия одного из авторов пьесы, премьера которой состоится сегодня. Да, герой Советского Союза, легендарный летчик-полярник, испытатель, бомбардировщик дальней авиации Михаил Водопьянов не менее своего геройства гордился членством в союзе писателей СССР. В этом «параллельном ранге» писателя, публициста, драматурга приехал в Казань с фронта боевой, а ныне летчик-испытатель Казанского авиазавода №22 им. Горбунова. Соавтором пьесы стал его боевой товарищ, тоже летчик Юрий Лаптев.
В беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» Роман Копылов, заведующий музеем Казанского государственного академического русского Большого драматического театра им. Качалова сообщил: «В начале войны в театре в основном шла классика. Нужны были пьесы, которые отражали бы главную тему, помогали бы всему народу поверить в Победу. Но все произведения, судя по отзывам и рецензиям, недостаточно отражали остроту момента».
Действительно, в книге Игоря Ингвара и Ильтани Иляловой о Качаловском театре «Русский театр в Казани» (Казань, 1991) читаем: «Ни „Батальон идет на запад“ Георгия Мдивани, ни „Партизаны в степях Украины“ Александра Корнейчука, в которых военные действия на фронте изображались облегченно, без глубокого проникновения в суть и масштаб фашистского нашествия, без раскрытия всей сложности и трудности происходящего, не могли удовлетворить театр. Хотя и тот и другой спектакли привлекали зрителей, шли с успехом и волновали. Один — остротой сюжета, героическими, хоть и прямолинейными, характерами, уверенностью в неизбежности разгрома противника. Другой — сочными, жизнерадостными, сдобренными доброй долей народного юмора, характерами колхозных воителей, их высокими чувствами любви к родной земле. Но, когда почти в самом начале войны началась регулярная бомбежка глубоких тылов Германии, фашисты были обескуражены дерзостью советских летчиков. И торжественный голос Юрия Левитана зазвучал на весь мир: „Большая группа наших самолетов бомбардировала военно-промышленные объекты Берлина, Кенигсберга, Данцига, Штетина“».
«В начале войны в театре в основном шла классика. Нужны были пьесы, которые отражали бы главную тему, помогали бы всему народу поверить в Победу»
«ПОЛК ДД» В ДЕЙСТВИИ
«В это время в Казани как раз живет и работает легендарный летчик Водопьянов, участник тех бомбардировок, — продолжает Копылов. — Он очень дружил с театром, его художественным руководителем Гаккелем (Евгений Густавович — советский актер и режиссер, в 1941–1944 годах — художественный руководитель и главный режиссер Казанского большого драматического театра, сегодня — Казанский государственный академический русский Большой драматический театр им. Качалова — прим. ред.). И театр просит авторов — Водопьянова и Лаптева — написать пьесу специально для нашего театра о сегодняшнем дне, современном положении на фронте. Так появляется „Полк ДД“ („Полк дальнего действия“)».
Действительно, кто же, как не Водопьянов, старый друг театра (мы еще вернемся к этому определению), мог ответить на поиски нужной пьесы!
В донельзя напряженные дни, когда у суток не было ни начала, ни конца, Водопьянов, выполняя просьбу театра, находит время, обдумывает сюжет и пишет совместно с товарищем по оружию пьесу «Полк ДД».
Позднее он расскажет, что в основе ее сюжета лежит подлинный случай из его боевой жизни летчика. Однажды, когда он с товарищами после бомбардировки возвращался из дальнего тыла фашистской Германии, зенитным огнем противника были пробиты бензиновые баки. Остановились сразу все четыре мотора (см. предыдущую публикацию). Посадив машину в густой лес, забрав продукты, оружие, уничтожив самолет, летчики отправились на поиски своих. Через 10 часов, пробираясь по ручному компасу, добрались до частей Красной армии.
«Не раз, вспоминая этот эпизод, — пишет Водопьянов, — я представлял себе различные обстоятельства, которые могли возникнуть при нашей посадке на территории, занятой врагом. Так родился замысел, а затем пьеса, в которой этот эпизод получил дальнейшее развитие».
Совершив посадку, летчики попадают к партизанам. Поначалу их принимают за вражеский десант, а затем вместе с партизанами они участвуют в проведении большой операции против гитлеровцев.
«ПЬЕСА НЕ ОЧЕНЬ ГЛУБОКА, НО ОНА ТАК ПРАВДИВА!»
Первое знакомство и обсуждение чернового варианта пьесы, в котором принимали участие подполковник Александр Дмитриев, военный летчик Иосиф Мищенко, театроведы Весеньев и Сосновский, произошли 9 февраля 1942 года. А ровно через два месяца состоялась генеральная репетиция нового спектакля. Критик-театровед Абрам Гурвич, делясь с коллективом своими ощущениями от просмотренного, говорил: «То, что у вас появилась эта пьеса и что вы первый театр, который работал над ней, — большая его удача, и ни в коем случае нельзя относиться к спектаклю как к промежуточной удаче. Пьеса Водопьянова и Лаптева не очень глубока, но она так правдива, там так много настоящих человеческих чувств, что над ней необходимо и стоит работать».
16 апреля 1942 года в Казани состоялась премьера спектакля «Полк ДД». В зале сидели, узнавая в героях пьесы себя и своих друзей, взволнованные почетные гости — летчики 81-й дивизии, рабочие авиационного завода № 22.
Существенная особенность этого спектакля была и в том, что он держался не столько на главных героях — командире полка Бесфамильном, роль которого исполнил народный артист Татарской АССР, заслуженный артист РСФСР актер Григорий Ардаров (настоящая фамилия Богдано̜́вич), и партизанском вожаке Кратове (его роль исполнил Ян Мацкевич, актер Казанского театра с 1935 по 1968 год), сколько и на остальных эпизодических участниках, каждый из которых, убедительно действуя, раскрывая неповторимые черты своего характера, вплетал свою яркую ниточку в общий узор.
Режиссер спектакля Гаккель опубликовал в те дни небольшую рецензию в местной газете. В частности, он в ней пишет, что «Полк ДД» — пьеса о священной ненависти к врагу и непоколебимой уверенности в победе над ним. Показывая то, что происходит повседневно на фронтах огромного протяжения, она говорит о богатырской силе нашего советского воинства, кровном единстве армии и всего советского народа. Герои пьесы — летчики, партизаны, колхозники…
Авторам хорошо удались характеристики героев: каждый из многочисленных персонажей наделен своей собственной, неповторимой индивидуальностью. Выразительный язык, теплый юмор позволяют актерам даже в немногословных ролях почувствовать сущность изображаемого ими героя. В этом смысле очень интересна роль партизана Сени, порученная заслуженному артисту РСФСР Федору Григорьеву, партизана Тимофея Ивановича, которого играет заслуженный артист РСФСР Николай Якушенко.
Во время Великой Отечественной войны в казанском театре шли три пьесы Водопьянова: «В ледяном плену» (премьера — 15 декабря 1940 года), «Полк ДД» (16 апреля 1942-го) и «Вынужденная посадка» (18 марта 1944-го), которую написал в соавторстве с Лаптевым
«МИНУТЫ СОПРИКОСНОВЕНИЯ С ВЫДАЮЩЕЙСЯ ЛИЧНОСТЬЮ»
«Полк ДД», — писал казанский театральный режиссер Валерий Бебутов, заслуженный артист РСФСР (1934), заслуженный деятель искусств Татарской АССР (1945), — прежде всего пьеса подлинного советского мироощущения, пульсация большого сердца и действенная поэзия несокрушимой воли к борьбе и победе. Отсюда обаяние всего спектакля. Подлинный герой спектакля — Ардаров, вот на кого надо всем остальным равняться. Актер высокого строя души, артист романтического театра, несущий правду жизни через высокое искусство подлинного лицедейства. Я приветствую своего единомышленника Ардарова за высокую поэтизацию образа».
«Дружба с Водопьяновым, человеком неординарным и цельным, сыграла значительную роль в жизни театрального коллектива, — читаем „Русский театр в Казани“. — Редкие свободные минуты летчик отдавал театру. Это были минуты радости от соприкосновения с выдающейся личностью. Он принимал самое заинтересованное участие в постановке своих пьес, помогал актерам в работе над образами героев-летчиков, заражал окружающих неуемным темпераментом. Принес в театр будни войны, что помогло и при создании последующих спектаклей — „Русские люди“ Константина Симонова, „Нашествие“ Леонида Леонова, „Встреча в темноте“ Федора Кнорре. В них зрители как бы погружались в суровую обстановку, царившую на временно оккупированной территории, где война вошла в жизнь и быт советских людей как ее неотъемлемая, кровоточащая часть, стала повседневным, трудным, требующим напряжения всех духовных и физических сил делом жизни. Об этих спектаклях, прошедших, вероятно, по всем сценам страны, ставших классикой советской драматургии, написано так много, так подробно проанализированы, на их почве созданы такие шедевры, что сказать, что они проходили на сцене БДТ с успехом, — значит ничего не сказать».
СТАРИННЫЙ ДРУГ ЛУЧШЕ НОВЫХ ДВУХ
Теперь вернемся к определению Водопьянова как старинного друга Казанского русского драматического театра и обратимся за разъяснением к его верному биографу Владимиру Артамонову, автору книги «Земля и небо Водопьянова». Итак, секрет прост: «Полк ДД» — не первая и не последняя пьеса драматурга, которая шла на сцене в столице Татарии. «Особенно плодотворной оказалась его творческая дружба с качаловцами, — пишет Артамонов о Водопьянове и его театральных контактах. — С ними он познакомился еще до войны, во время строительства Казанского авиазавода, где бывал по делам службы. В 1940 году принес туда пьесу „В ледяном плену“, имевшую успех у зрителей. В ней рассказывалось о спасении американского дирижабля, потерпевшего аварию в ледяных просторах Арктики во время трансарктического перелета. Казанцы ставили этот спектакль во время летних своих гастролей в Сочи. Он и там имел успех. Одна из сочинских газет писала в то время: „Водопьянов создал пьесу о гуманизме и мужестве советских полярников. Он сам известен всему миру как один из бесстрашных победителей Арктики. Водопьянов бывал на Северном полюсе. Спасал от гибели экспедиции, не раз заглядывал смерти в глаза. Он ощущает суровую стихию ледяных просторов, знает людей Арктики, их привычки и быт. Это хорошее профессиональное знание жизненного материала придает пьесе и спектаклю документальную, как бы зафиксированную фотоаппаратом подлинность“».
Во время Великой Отечественной войны в казанском театре шли три пьесы публициста: «В ледяном плену» (премьера — 15 декабря 1940 года), «Полк ДД» (16 апреля 1942-го) и «Вынужденная посадка» (18 марта 1944-го), которую он снова написал в соавторстве с Лаптевым.
АКУЛА ПЕРА
Вообще, в Казань Водопьянов приехал уже довольно матерым литературным волком. Потому как этой деятельностью Михаил Васильевич начал заниматься еще до войны, хотя многое подобному и препятствовало. Первое — не хватало общей грамотности, культуры. «Водопьянов более года упорно занимался с учителями русского языка и литературы, — выдает секреты земляка липецкий литературный критик, автор литературного журнала „Петровский мост“ Анатолий Березнев. — При этом проявил недюжинные способности. Второе — пилот никогда не писал даже статей в газету. Пришлось изучать тонкости создания очерка, рассказа, документальной повести. Третье — он сомневался, что из-под его пера выйдет что-то стоящее. Поэтому, даже начав писать, обращался за консультациями, рецензиями к опытным литераторам и тщательно дорабатывал свои рукописи».
Одной из первых работ Водопьянова стал очерк «Москва — лагерь Шмидта — Москва», в котором он рассказал о подробностях спасения челюскинцев. Здесь автор предельно точен, документален.
А вот в книге «На землю Франца-Иосифа», вышедшей в 1936 году, Водопьянов не только описывает сложнейший полет, но и фантазирует, мечтает, убеждает читателя в том, что именно с самого северного острова архипелага можно будет начать штурм Северного полюса. При этом Михаил Васильевич рассказывает о своих планах настолько вдохновенно и последовательно, что его союзником становится известный чешский писатель Юлиус Фучик, который с искренним сочувствием пишет о полярном летчике Водопьянове: «Эта мысль стала неотвязной, она не оставляла его ни на минуту, преследовала, когда он шел вечерними московскими улицами, когда летел над тайгой, в тихую погоду на короткие мгновения выпуская из рук штурвал самолета, когда отдыхал в приземистом домике арктической станции на Чукотке, а за окнами бесновалась пурга».
Ильдар Валеев рассказал, что в последний период пребывания на Казанском авиазаводе №22 им. Горбунова Водопьянов выполнил ряд уникальных полетов и экспериментов
Писатель действительно отметил главное, что было смыслом жизни Михаила Васильевича, о чем последний много говорил с аудиторией, когда идея покорения Северного полюса воспринималась неоднозначно: одни восхищались, другие скептически улыбались, третьи отмахивались. Особенно бурной была встреча в редакции «Комсомольской правды». Позже Водопьянов писал, что спустя какое-то время снова зашел в редакцию и предложил повесть о полете на Северный полюс. Ее охотно приняли, и она, получив название «Мечта пилота», печаталась с продолжением».
Газетный вариант повести и новая волна отзывов читателей заставили автора уже не просто мечтать о покорении полюса, а засесть за книги, изучить работы Фритьофа Нансена, причины неудач экспедиций Георгия Седова, Роберта Скотта, Руаля Амундсена, добиться перевода в Заполярье. Это были первые шаги к осуществлению цели — достичь Северного полюса и, как Водопьянов писал, «провести на нем хотя бы неделю-другую, поизучать его как следует, подрейфовать со льдами»». Вот так порой теория литературы прокладывает путь летной практике. Так что вернемся к ней.
«ПОСЛЕ НЕГО САМОЛЕТЫ СТАЛИ ЛЕТАТЬ ЛЕГКО И БЫСТРО, КАК ПТИЦЫ»
Краевед, исследователь истории казанской авиации Ильдар Валеев рассказал «БИЗНЕС Online», что в последний период пребывания на Казанском авиазаводе № 22 им. Горбунова летчик-испытатель выполнил ряд уникальных полетов и экспериментов: в октябре 1942 года на бомбардировщике Пе-8 (бывшем ТБ-7) совершил беспосадочный перелет с двигателями М-82 по маршруту Казань — Ташкент — Казань. Весной 1943-го в Камском Устье сбросил с Пе-8 макет пятитонной бомбы.
В Казани Водопьянову пришлось также решать вопросы по выпуску бомбардировщиков с улучшенными данными. Они причинили фашистскому тылу еще множество неприятностей. На Пе-8 сначала стояли двигатели, имевшие недостаточную мощность, — запланированной высоты полета 10–12 тыс. м они не обеспечивали, самолет мог подниматься не более чем на 8 тыс. метров. По настоянию Водопьянова на Казанском заводе на Пе-8 стали устанавливаться новые двигатели. Они не «задыхались» теперь в полете, как это происходило с предыдущими, были более экономичными. Делали их поначалу мало. Михаил Васильевич способствовал ускорению выпуска в большем количестве.
Генерал-лейтенант авиации Марк Шевелев, начальник полярной авиации главного управления Северного морского пути, участник Великой Отечественной войны, герой Советского Союза, отмечая заслуги Водопьянова в своевременном выпуске самолетов с улучшенными качествами, сказал, что после этого наши самолеты стали летать легко и быстро, как птицы. Теперь уже бомбардировщики без промежуточной посадки сразу направлялись на Берлин, Данциг, Кенигсберг…
Участие Водопьянова в боевых полетах в годы войны стали заметным вкладом в общее дело победы над врагом
МИССИЯ ВЫПОЛНИМА!
Продолжая тему, известный казанский исследователь, профессор истории Булат Султанбеков напомнил корреспонденту «БИЗНЕС Online», что как раз на Пе-8 казанского выпуска состоялся легендарный, секретнейший полет наркома иностранных дел Вячеслава Молотова и правительственной делегации СССР в мае 1942 года в страны-союзницы — Англию и США — на переговоры о продлении сроков союза и втором фронте. Грозную тяжелую четырехмоторную машину с серийным номером 42066, еще недавно бомбившую Берлин, Данциг и Кенигсберг, вел майор Эндель Пусэп, ранее бывший вторым пилотом у Водопьянова. Она летела так же, как и в 1941-м на Берлин — недосягаемо высоко для любых самолетов противника, но зато без прикрытия истребителей. Самолет направлялся один через линию фронта и всю оккупированную Европу, через Атлантический океан. Предельно рискованная миссия оказалась выполнима. Это стало возможным благодаря исключительным летным характеристикам машины казанского производства.
Участие Водопьянова в боевых полетах в годы войны, особенно в нападении на Берлин в первые месяцы, его усилия по повышению качества авиационной материальной части стали заметным вкладом в общее дело победы над врагом.
Есть и еще одна заслуга Михаила Васильевича. Находившиеся рядом с ним равнялись на него, проявляли лучшие свои качества и умения. Много героев-летчиков появились в годы Великой Отечественной войны, и среди них были те, кто воевал рядом с Водопьяновым, учился у мастера. Членам его экипажа Пусэпу и штурману Александру Штепенко в 1942 году было присвоено звание Героя Советского Союза как раз за визит к Уинстону Черчиллю и Франклину Рузвельту. Начатый Водопьяновым и его товарищами в 1934-м список героев пополнялся. С ним рядом воевали и его сыновья, авиамеханики Василий и Владимир, и племянники — воздушные стрелки Анатолий и Виктор…
«ДЕЛИКАТНОСТЬ НЕ ПОЗВОЛЯЛА ЕМУ ПРИ ЛЮДЯХ ОСТАВАТЬСЯ СУМРАЧНЫМ»
«Как-то удалось найти старичка, — продолжил краевед Валеев, — который еще мальчишкой в годы войны ходил „смотреть на Водопьянова“: в те времена он был невероятно популярен. И вот что рассказал ветеран про своего кумира: „Жил Водопьянов на улице Островского, где-то возле Дома чая, и мы, будучи совсем еще пацанами, нередко караулили его по утрам у подъезда и ждали, когда выйдет легендарный дядя Миша. Его знала и любила вся страна, портреты Михаила Васильевича не сходили с первых полос газет. Он шествовал в до блеска начищенных сапогах, кожаном меховом пальто и огромном лисьем малахае на голове. Здоровался с нами, садился в поджидавшую его машину и уезжал на завод, и мы стояли и с восторгом смотрели вслед…“».
«Мое общение с Михаилом Васильевичем приходится на последние 5 лет его жизни, — завершает свой рассказ о легенде отечественной полярной авиации Артамонов. — Мальчишеское воображение рисовало мне Водопьянова стальным, суровым, а увидел я мягкого, добродушного, очень непосредственного и искреннего человека. Наблюдал я его не только веселым, но и грустным, погруженным в свои думы. Однажды он был удручен. Казалось, что такое состояние у Михаила Васильевича появлялось периодически от того, что не мог больше быть участником каких-то новых больших событий, активно действовать. Его вид словно говорил о том, что все уже позади. Угадывалось, что от этой безысходности он страдает, хотя и понимает, что жизнь необратима. Но деликатность не позволяла Михаилу Васильевичу при людях оставаться сумрачным. Потому почти всегда его можно было видеть приветливым, с доброй улыбкой. В 78 лет Водопьянов сказал как бы невзначай: „Годика два еще поживу“. Так и случилось: он умер через два года — 11 августа 1980-го…»
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 2
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.