«Грустно, что в Казани с ее ресурсами нет современного искусства и культурного диалога»

В галерее современного искусства ГМИИ РТ идет выставка екатеринбургского фотографа Сергея Потеряева «Тартария»

«МЫ БУДЕМ ПРОДОЛЖАТЬ ПИСАТЬ ИСТОРИЮ ТАРТАРИИ»

Два года назад президент РФ Владимир Путин в честь юбилея подарил первому президенту РТ Минтимеру Шаймиеву карту древней Тартарии голландского картографа XVII века Виллема Блау, а затем появился фильм Сергея Брилева о юбиляре «Шаймиев. В поисках Тартарии». В новом десятилетии эти поиски продолжаются — при поддержке президента РТ Рустама Минниханова в галерее современного искусства ГМИИ РТ открылась выставка Сергея Потеряева «Тартария. Новая топография». Для создания фотопроекта он исследовал жизнь татар в четырех регионах: Иркутской, Мурманской, Астраханской и Свердловской областях. Выставка объединяет как фотографии, так и видеоинсталляции, а также сопровождается специальным саундтреком и даже фотозоной для посетителей, связанной с одной из частей экспозиции.

«Я увидел в журнале серию „Где звенят чулпы“ — фотографии девушек, снятых за тюлью. Мне она понравилась, потому что выглядела современно и неожиданно, — рассказал „БИЗНЕС Online“ куратор выставки, замруководителя „Татмедиа“ Эдуард Хайруллин. — Я рассказал о ней Рустаму Нургалиевичу и добавил: „Надо показать и у нас“. Он ответил: „Отлично, давай покажем“». Экс-главе пресс-службы президента РТ показалось, что именно посторонний взгляд Потеряева, который не живет в Казани и не слишком знаком с татарской культурой, может быть интересен.

«Мы решили объединить все эти разбросанные по огромной России осколки и частицы национальной идентичности. Их все равно что-то соединяет — даже когда нет сотовой связи, эти люди идут на край села, чтобы с пригорка позвонить детям, поговорить по-татарски, спросить, как дела. И мы пытались найти данные невидимые связи», — продолжает Хайруллин. По его словам, это только начало большого пути. «Галерея современного искусства — то место, где подобная фотография смотрится органично. Первые четыре шага по четырем регионам России мы сделали, теперь можем двигаться дальше. Это движение, соединение, поиск продолжится, и его станут производить уже наши фотографы и художники. Мы будем продолжать писать историю Тартарии», — подчеркивает куратор выставки.

Эдуард Хайруллин (справа, с фотографом Сергеем Потеряевым): «Галерея современного искусства — то место, где подобная фотография смотрится органично

«мы исследуем, как в разных регионах России проживают сообщества татар»

А перед открытием самой выставки в Казани мы поговорили с самим Потеряевым о его проекте и не только.

— Сергей, расскажите о концепции вашей выставки «Тартария. Новая топография».

— Эта выставка состоит из четырех частей, и с ее помощью мы исследуем новую, неизвестную нам землю. Странно, что мы проживаем в России, но совершенно не видим свою страну. Здесь бо́льший акцент сделан на татарах — мы исследуем, как в разных регионах России проживают сообщества татар. При этом я старался максимально далеко уйти от этнографической истории, потому что все, что раньше видел про татар, было какими-то музейными экспонатами и прочим, то есть велся разговор не про современность. Эта выставка прежде всего про современного человека.

Собранные мною здесь истории — про преодоление ландшафта и через него преодоление себя, про исследование территории. В первой части выставки зрители увидят трехканальное видео с мурманскими татарами, вписанными в местный ландшафт, на первый взгляд не сильно пригодный для жизни. Но советская власть решила, что жить там можно и нужно и реально сделать единственный незамерзающий порт в Арктике. Здесь три видео, они не повторяются, и мы видим, как люди вписаны в этот ландшафт. Портреты сменяются простыми видео и так далее.

Выставка разделена на три части, но при этом в каждой части есть тизер следующей. Вторая часть — про астраханских татар, которые находятся в самой южной точке моего проекта. И здесь я рассказываю про историю борьбы, использую спорт как метафору преодоления себя. На фотографиях представлены борцы национального вида спорта куреш. Человек преодолел ландшафт, а дальше он справляется с самим собой.

«Эта выставка состоит из четырех частей, и с ее помощью мы исследуем новую, неизвестную нам землю»

Третья часть — про иркутских татар. Я нашел две деревни, где живут люди, чьи предки переехали туда при столыпинской реформе. Они не являются сибирскими татарами, а просто переселенцами. Когда мы преодолеваем ландшафт и самого себя, то способны создать семейную историю. Я специально сделал жесткие, скучные фотографии. Думаю, местным знакомы бабушкины истории, когда быт в деревне очень национальный и яркий. Как звуковое сопровождение выставки звучит стихотворение Тукая про родное село, которое читает женщина из иркутского села. Эти фотографии этнографические, но в них много маленьких деталей, и фон, наверное, более важен, чем сами герои.

И вот люди нашли свое место в мире, обосновались, и теперь деревня сменяется городом. Здесь представлен проект «Где звенят чулпы», который я сделал еще в 2015 году. Он много где выставлялся, и после того как материал о нем вышел на Republic, мне написал Эдуард Хайруллин и предложил показать его в Казани. Я в ответ предложил ему сделать новые истории, потому что имеющихся фотографий мало. Так они стали отправной точкой для всего процесса, запустившего нынешнюю выставку.

«Собранные мною здесь истории — про преодоление ландшафта и через него преодоление себя, про исследование территории»

«МЫ СПЕЦИАЛЬНО УБИРАЕМ КРАСОТУ «ИНСТАГРАМА», ДЕЛАЕМ ФОТОГРАФИИ НАРОЧИТО СКУЧНЫЕ»

— Как вы отбирали героинь данного проекта?

— Это татарские девушки, которые обитают в Екатеринбурге и его окрестностях. Я пытаюсь понять, как им живется в современном мире и деревенской среде, сохраняются ли язык, традиции, одежда. Если человек преодолел ландшафт, себя и нашел свое место на земле, то можно сохранить традиции и в современном мире. Естественно, они размываются, но все равно сохраняются. Лица девушек закрыты тюлью — то есть прибавляется символ христианской невесты, отражающий смешение разных миров и религий.

Завершающая точка отсылает нас к названию выставки, полумифической стране Тартарии. Мы приходим в белое пространство, где карта уже нарисована, представляем эту землю нашей жизни. Выставка под названием «Новая топография» была в США, но она больше разговаривала про ландшафт, а у нас человек меняет ландшафт, человек — это главное, что происходит в мире. Мы специально убираем красоту «Инстаграма», делаем фотографии нарочито скучные — хотя я считаю, что данное слово не имеет негативного оттенка, мы убираем фальшь. Мы должны помнить, что это не прямая документальная фотография, а люди, которых я встретил, подобрал, поставил в определенные позы. Это не документальный проект, который расскажет все про татар, раскроет их душу, а просто взгляд уральского мальчика-художника на происходящее вокруг.

— Как и когда у вас возникла идея проанализировать идентичность человека в современном мире?

— Я очень давно работаю с темами разных народов. Ранее у меня был большой проект про ассимиляцию северных народов, о том, как нефть меняет представления о жизни, другой проект был связан с марийцами. В современном мире часто идут разговоры о том, насколько важно разнообразие народов, их язык и прочее. И всегда, когда я делаю проект про народы, пытаюсь разобраться прежде всего в себе, понять больше про свой народ и свое отношение к жизни.

«Лица девушек закрыты тюлью — то есть прибавляется символ христианской невесты, отражающий смешение разных миров и религий»

— Этот интерес связан с вашими корнями? Течет ли в ваших жилах кровь какого-то малого народа?

— Это мой личный интерес. У меня «заводские», уральские корни, насколько я знаю. Там ничего нет другого. Но очень важно, что на Урале разные народы всегда были рядом, что определило самосознание региона. Заводы принимали всех, вне зависимости от религии, вероисповедания и национальности. Мы всегда могли договориться друг с другом. У меня были соседи татары, которые приносили на праздники какие-то сладости, но я не воспринимал это как важный элемент взаимоотношений. Очень интересно разобраться в сути различных народов. Есть проблема в том, что мы живем в России и не знаем своих соседей — немногие уральцы были в Казани, а ведь ночь на поезде или пару часов на самолете, и можно оказаться среди другого народа. Главная задача художника — объяснять человека человеку. Они приходят и видят себя, свои мысли, чувства среди этих произведений, и неважно, где, кем и как это сделано. Я пытаюсь рассказать людям про людей.

— Вы приблизились к ответу на вопрос, возможно ли сохранить идентичность в условиях современной глобализации?

— Думаю, насильно это невозможно. Язык, как бы мы его ни старались сохранить в пушкинских или тукаевских традициях, не остается прежним. Это очень подвижная структура, как вода, которая проникает во все щели, и прорывает построенную плотину. Возможно сохранить идентичность, если есть спрос на нее. Если его нет, ничего не останется, несмотря на все усилия. Как показывает опыт разных народов, есть граница, за которой они не могут восстановить какие-то связи. Например, в советское время колхозы очень сильно повредили национальной идентичности, потому что система ценностей стала совершенно другой. На коренных жителей Севера это оказало большое влияние, например, уничтожило их структуру. Грустно, что мы мало о подобном разговариваем, хотя это очень важно. Данная выставка — не попытка рассказать всю правду, а приглашение к диалогу. Если он возникнет после этой выставки — классно, если нет — тоже. Ведь у нас свобода (по крайней мере, я надеюсь). Буду ждать, что скажут зрители. Главное, чтобы они говорили, а что конкретно — менее важно.

«Я специально сделал жесткие, скучные фотографии. Думаю, местным знакомы бабушкины истории, когда быт в деревне очень национальный и яркий»

«ЕСЛИ ЛЮДИ НЕ ВЫСТУПАЮТ АКТИВНО ЗА МЕЧЕТЬ, ЗНАЧИТ, ОНА ИМ НЕ СИЛЬНО НУЖНА»

— В Екатеринбурге до сих пор нет соборной мечети. Как вам кажется, чувствуют ли себя мусульмане ущемленными в правах?

— Я думаю, что чувствуют, но, насколько знаю, за строительство мечети в центре выступают приезжие ребята. Мы с товарищем как-то делали проект про ислам на Урале. Нам показалось, что это самая северная точка традиционного ислама в мире — Урал находится на башкирских землях. И мы начали все раскапывать. Это очень интересная история, потому что в центре города уже были вбиты сваи под мечеть, имелись планы по созданию «религиозного треугольника» — рядом есть синагога, православная церковь и должна была появиться мечеть. Но у нас есть еще и промышленники, которые порой думают, что они главные в городе. То, что у нашего региона нет нормальной мечети даже в предцентре, — это проблема. Урал хорош тем, что мы можем открыто выразить свое недовольство. Если гражданское общество и возможно в России, то оно находится у нас. И если люди не выступают активно за мечеть, значит, она им не сильно нужна. Я не считаю, что наш город религиозен — он светский, современный, культурный. Но это тоже важная часть нашей жизни и истории — в связи с тем, что в Екатеринбурге убили царя, там стоит Храм на Крови, проходят крестные ходы и прочие религиозные события. Но ментально уральцы светские или просто я нахожусь в такой среде. Мы не противники каких-то религий, мы за диалог, а не навязывание своих ценностей путем заборов и забирания общих земель. Проблема в том, что между светскими и религиозными людьми нет диалога.

— С вашей выставкой резонируют предложенные президентом России поправки к Конституции об упоминании Бога и о том, что русский народ — государствообразующий…

— Там все хитро. Мы не знаем, что будет в итоге, власти всегда все скрывали и решали за нас. Это сложная тема. У меня, например, есть цель — посетить все регионы России, пока их 31, то есть позади уже треть. И я понимаю, насколько наша страна разнообразна. Есть буддисты, мусульмане, православные, католики и многие другие. Я за то, чтобы было построено светское общество, потому что мир меняется. А РПЦ сейчас больше похожа на бизнес, чем на веру. И молодежь чувствует это, когда по ТВ говорят про скрепы, связь с предками и морализаторство, а батюшка приезжает на «мерсе», случаются позорные сексуальные скандалы. Какие скрепы, о чем разговор! Я выступаю за свободу, поддерживаю феминизм и равноправие всех, «Россия будет свободной» и так далее. Но при этом понимаю, что все равно время все сметет. Вижу, что молодежь 20-летняя мыслит совершенно иначе. Я мыслю не так, как прошлое поколение. Все быстро меняется. Казань тоже хороший пример — раньше здесь были парки, несоизмеримые с человеком, а сейчас Урал испытывает небольшую зависть к вашим общественным пространствам. Человек чувствует себя там уютно.

Есть версия, что этими поправками чиновники прикрываются. Вышла новость о том, что в Екатеринбурге состоялся салют в честь смерти Сталина. Было приятно. И я думаю, что Сталин вернулся в нашу жизнь, потому что вот такая реальность стала. Чиновники постоянно себя оправдывают, они не могут просто хорошо работать, им надо искать оправдание всем своим косякам. Всем это надоело, и все уже не обращают внимания на это. Я думаю, что все изменится, но когда и будет ли это при нашей жизни — непонятно.

— Как художник вы чувствуете, что есть тенденция к задвиганию малых народов на второй план?

— Я бы хотел верить, что все дело — в плохих профессионалах, которые не умеют работать с этой темой. Но, возможно, они все понимают и делают это специально. Когда вокруг все враги, народом очень легко управлять. Когда мы читаем, что ислам — плохая религия, хотя есть совершенно разный ислам, когда обвиняют геев, феминисток — кого угодно. Все враги, все отдельные группы между собой враждуют. Но мне бы хотелось верить, что наши чиновники просто глупенькие и не могут справиться с этим. Ведь если это преднамеренное, то становится грустно. Самое главное — общение. Когда ты общаешься с другими народами, понимаешь, что на самом деле мы одинаковы и в то же время у всех есть свои особенности.

«С людьми надо разговаривать на современном языке, потому что все устали от пыльных выставок, которые они на самом деле не понимают»

«Я САМ СНИМАЛ ДЛЯ ОДНОГО КАЗАНСКОГО СМИ, МЕНЯ ВОЗИЛИ СЮДА — ЭТО ЖЕ ПОЗОР ДЛЯ ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА»

— Вы обрадовались или удивились, что вас позвали в Казань, Татарстан?

— У меня с Казанью много связей, так что я часто тут бываю. Но так сложилось, что это не мой город, я не чувствую себя здесь уютно. Здесь хорошие люди, мои друзья, коллеги. Но мне грустно, что современная культура здесь не так сильно выражена, хотя все возможности для этого есть. У вас больше частные галереи этим занимаются, а у нас все государственные музеи работают на современное искусство. С людьми надо разговаривать на современном языке, потому что все устали от пыльных выставок, которые они на самом деле не понимают. Они приходят в музей, видят живопись, написанную три, четыре, пять веков назад, думают, что им понравилось, но на самом деле ничего не поняли. Это не их проблема, а время изменилось. Поэтому мне всегда удивительно, когда молодые люди выступают против современного искусства, хотя оно говорит на их языке. Это можно даже почувствовать. Мне всегда было грустно, что в Казани, обладающей такими ресурсами, имеющей зрителя — здесь стильные люди, классные рестораны и прочее, — нет современного искусства и культурного диалога в достаточном количестве.

— Возможно, дело в том, что классические галереи и музеи должны измениться в соответствии с запросами современности?

— Художники уже сами устали от себя и ждут, когда молодое поколение сместит их с пьедестала. Мы любим искусство и друг друга, но хочется новой крови. А следующее за нами поколение живет совершенно в другой среде. Например, они производят какие-то произведения в «Инстаграме». Я думаю, что институции изменятся, когда время этого потребует. Поэтому и Урал устал от стандартных выставок — хочется чего-то нового, острых ощущений. Например, посмотрел спектакли Коляды, восхитился, а в следующий раз уже более сдержанное впечатление. У нас еще есть частный театр «Место», который делает сумасшедшие странные штуки — читки художника, который пишет странные произведения. И в этом участвуют известные люди города, всем классно, и все смеются.

Искусство, как и наука, не стоит на месте. Поэтому очень важно, чтобы и старшее поколение хотя бы попыталось понять, что говорит молодежь. А молодежь, в свою очередь, знала, что делало прошлое поколение. Потому что преемственность пропала. Вот в Казани, например, была «Тасма» — важная точка на карте, а сейчас здесь мало фотографов. Я сам снимал для одного казанского СМИ, меня возили сюда — это же позор для фотографической культуры города. Наполнение города художниками, фотографами зависит от работы институций. У нас много художников, потому что работают институции, это очень важно. Должны быть программы, направленные на воспитание зрителя, куратора и художника. Их у вас тоже очень мало, и вам должно быть стыдно, как нам за наши общественные пространства. (Смеется.) Маленькому городу простительно, а большому — нет. Запрос на современную культуру должен быть сверху, иначе чем вы будете гордиться через 20 лет? Сейчас все говорят про авангард, который существовал 100 лет назад. Все мы любим авангард, и музеи тоже. Но прошло 100 лет! Давайте придумывать новое.