Замораживание экономической активности в планетарном масштабе, обусловленное иррациональным страхом, коснулось и нефтяной отрасли, пишет обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов. Он напоминает, что нефтепродукты остаются основным топливом, который потребляет транспорт по всему миру. Сегодня потребление сильно сократилось, внезапно выведя на первый план «рынок покупателя». И это очень не нравится продавцам, вынужденным жить в новых реалиях. А выдаваемые ОПЕК прогнозы не вдохновляют…
Ну к чему все это, лучше бы водки выпили.
Из письма Белинского к Гоголю
«Что любопытно, даже в текущих экстраординарных условиях среди участников соглашения ОПЕК+ нашлись диссиденты»
АРАБЫ НАТУРАЛЬНО ОБИДЕЛИСЬ И НАЧАЛИ ЦЕНОВУЮ ВОЙНУ
Кратко напомним историю вопроса.
Продавцы (исключая США), конечно же, принимали меры, призванные его сбалансировать. Все эти регулярно продлявшиеся еще с конца 2016 года соглашения ОПЕК были подчинены именно этой цели. О «рынке продавца» речи уже не шло, разговор велся о балансе. Страны ОПЕК (в первую очередь КСА) сокращали добычу, мировое потребление нефти при этом неспешно росло, а выпадающие объемы поставок вкупе с новым приростом использовали страны, не входящие в ОПЕК. Здесь флагманом были США, свою долю забирала и Россия. Разумеется, арабам подобное никак не могло понравиться. Возможно, это унылое противостояние так бы и шло своим чередом, но вмешался злой коронавирус. Торможение экономики КНР и падение китайского спроса на нефть потребовало более резких мер. В начале марта было подготовлено соглашение о сокращении добычи, но РФ отказалась его подписывать, не желая терять в деньгах. При этом в отечественной прессе пошел набор публикаций и откликов о готовности к ценовой войне, наличии огромных резервов и прочих ресурсов для проведения политики нефтяного милитаризма. Арабы натурально обиделись и ценовую войну все же начали. Итогом ее месяц спустя стало «принуждение к миру» уже для РФ. Достаточно сказать, что в марте был отказ сокращать добычу на 0,5 млн баррелей в день (мбд), но в апреле пришлось соглашаться на впятеро большее сокращение.
Затем имела место чудесная история про «отрицательные цены на нефть», являющая собой превосходный в своей красоте эксцесс фьючерсной торговли, собравший в себе экспирацию майского контракта на сорт WTI на бирже NYMEX, его поставочности (то есть невозможности рассчитаться деньгами) и падения мирового спроса — с итоговой игрой в «горячую картошку». Эксцесс, впрочем, остался эксцессом; отметим, что были некоторые покупатели со свободными мощностями по хранению нефти, которые на нем неплохо заработали, получив «за так» и физическую нефть, и премию от продавца.
Через несколько дней на пик вышел другой «нефтяной ужас». Пресса наполнилась слухами, комментариями и предсказаниями о том, что уже в начале – середине мая окажутся исчерпаны все планетарные мощности по хранению черного золота, что залиты под самую крышку будут не только наземные хранилища, но и весь мировой танкерный флот. Эта информация подкреплялась резко (в разы) выросшей стоимостью фрахта; судовладельцы радостно считали барыши. Но затем паника, достигнув пика, как-то сама по себе сошла на нет; уже в первую неделю мая было зафиксировано падение ставок фрахта. Еще через неделю стало понятно, что рынок нефти выходит на некоторую «новую нормальность», на что вроде как повлияла и вступившая с 1 мая в действие сделка ОПЕК+ по сокращению добычи. Но какая она, эта «нормальность», и есть ли какой-нибудь результат от данной сделки?
УЧАСТНИКИ НЕФТЯНОЙ СДЕЛКИ ПОДОШЛИ К ЕЕ ВЫПОЛНЕНИЮ ТВОРЧЕСКИ
Для начала стоит отметить, что участники сделки подошли к ее выполнению творчески. Они совершенно логично решили, что раз уж договорились с мая сокращать добычу, то об апреле речи нет, и ринулись во все тяжкие. Как оказалось, на пике кризиса в апреле страны ОПЕК нарастили добычу на 1,8 мбд, при этом основной вклад в добычу внесли КСА (плюс 1,5 мбд), ОАЭ (плюс 0,33 мбд), Кувейт (плюс 0,26 мбд). В минус ушла добыча в Иране, Ираке, Анголе, Нигерии и Венесуэле. Именно этот резкий рывок в добыче и породил повышенные требования к хранилищам.
Что любопытно, даже в текущих экстраординарных условиях среди участников соглашения ОПЕК+ нашлись диссиденты. Три страны, входящие в ОПЕК, — Ирак, Ангола и Нигерия — де-факто отказались сокращать добычу нефти. Ирак ссылается на политические сложности: дескать, он прямо инструктировал национальную нефтяную компанию Basra Oil Company сократить добычу в рамках квоты, которая требует от страны убрать с рынка 1 мбд, но договориться с иностранными нефтяниками, включая американскую Exxon, британскую BP и российский «Лукойл», иракцам не удалось. Багдад настаивает, что переговоры продолжаются, но план отгрузки из ключевого порта Басра не изменился по сравнению с апрелем — это 3,3 мбд что тогда, что сейчас. Еще более свободно поступила Нигерия, которая должна сократить добычу до 1,41 мбд, но ее экспортный график на май включает поставки на 1,56 мбд. В оправдание она может разве что сказать о пересмотре государственного бюджета: новая его версия стала резко дефицитной в силу расчета по среднегодовой стоимости барреля в $25. Аналогичным образом повела себя и Ангола (второй по величине производитель в Африке), заложив в майские планы повышенные относительно апреля объемы поставок.
При этом выдаваемые ОПЕК прогнозы, скажем так, не вдохновляют. Так, в апрельском отчете ОПЕК прогнозировала исторически максимальное мировое падение спроса на нефть в 6,85 мбд в среднем за год с максимумом во втором квартале в 11,5 мбд. Увы, по прошествии месяца прогноз пришлось править: теперь среднегодовое падение спроса ожидается на уровне 9,07 мбд, прогноз потерь в текущем квартале также был резко ухудшен. Отдельно отмечу, что ОПЕК достаточно жестко прошлась по США и Канаде, ожидая сокращения добычи в этих странах; странно, но месяц назад ОПЕК этого почему-то не видела.
С другой стороны, ОПЕК считает, что заметное восстановление спроса (понятное дело, относительно текущих уровней) будет в третьем квартале на фоне снятия ограничений и восстановления экономической активности. В результате на рынке может возникнуть даже некоторый дефицит нефти. Мне такое представляется сомнительным, но эти настроения поддерживают рынок сейчас. Дополнительную поддержку также оказывает решение КСА дополнительно сократить в июне поставки нефти на мировой рынок. Оно имеет смысл, поскольку с учетом нынешних низких цен уменьшение поставок на 10% может дать рост стоимости на 15–20%, что даст в итоге больше денег в бюджет Саудовской Аравии. Нельзя также не упомянуть фактор Китая, чья экономика восстанавливается после провала и куда, по последним данным, сейчас направляется рекордная флотилия в 117 супертанкеров с нефтью. Еще одним толчком цен вверх послужили данные о числе работающих американских буровых, на минувшей неделе число действующих в США буровых установок упало еще на 35 штук. В результате более чем из семи сотен установок, работавших на сланцевых формациях в начале года, в строю осталось лишь 339 единиц, что есть минимальное количество за всю историю статистики, которая ведется с 1940-го. Соответствующим образом поехала вниз и американская добыча, потеряв около 1 мбд и уйдя на уровни годичной давности.
«Есть информация от Reuters о том, что в начале месяца добыча уже составляла порядка 8,75 мбд и, соответственно, до выполнения соглашения осталось совсем немного»
ЗА РОССИЙСКОЙ ДОБЫЧЕЙ БУДУТ ПРИСТАЛЬНО СЛЕДИТЬ И ПАРТНЕРЫ ПО ОПЕК, И СТРАНЫ G20, И США
Наконец, о России. Тут ситуация сложная, непонятная и тревожная одновременно. С одной стороны, РФ обязалась сократить добычу с 11 до 8,5 мбд. Здесь, судя по всему, возможен некоторый маневр, сокращение с уровней без учета газового конденсата, то есть с 10,3 мбд. Есть информация от Reuters о том, что в начале месяца добыча уже составляла порядка 8,75 мбд и, соответственно, до выполнения соглашения осталось совсем немного. Есть также данные от «Интерфакса» о добыче на уровне 9,5 мбд. С другой стороны, в инфополе напрочь отсутствуют свидетельства каких бы то ни было договоров, требований, приказов и т. д. о квотировании — о том, какая из компаний, где именно, каким образом и насколько будет сокращать добычу. Нет ничего, кроме просьб Игоря Сечина о новых льготах для «Роснефти». Конечно же, можно предположить, что такого рода указания были разосланы нефтяным компаниям из правительства на условиях полной секретности, а те взяли под козырек и их целеустремленно выполняют, но данный вариант, на мой взгляд, слишком фантастичен. Думается, стоит подождать официальных данных от ФТС, после чего делать те или иные выводы.
Важно здесь другое: вполне возможно, что на сей раз попытка проигнорировать договоренность может дорого обойтись России. Всем известно, что прочие итерации данной сделки РФ были проигнорированы и это сошло с рук, заодно принеся в страну заметное количество денег, но сейчас ситуация иная. Квота России велика, ожидается, что она будет иметь эффект для рынка. И подобное значит, что за российской добычей будут следить куда более пристально и партнеры по ОПЕК, и страны G20, и, разумеется, США. Нарушение сделки вполне может привести к новому витку санкций, и спектр мер воздействия здесь достаточно широк — от тупого и жесткого эмбарго до более мягкого, но не менее опасного запрета американским нефтесервисным компаниям работать на российском рынке, а это с некоторым лагом способно уронить добычу РФ чуть ли не вдвое. Для страны это будет очень тяжело, миру же, наоборот, пойдет на пользу — рынок, лишившись таких объемов, быстрее найдет новый баланс, видимо, где-то возле уровня $40–45 за баррель.
В целом рынок сейчас неустойчив, он живет ожиданиями и надеждами на восстановление мировой экономики. Но оно не будет быстрым, сломать экономическую активность легко, но вернуть ее на место куда сложнее. Увы, меры по борьбе с коронавирусом оказались страшнее самого COVID-19. Остается надеяться, что этот урок будет хоть как-нибудь усвоен.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Мнение авторов блогов не обязательно отражает точку зрения редакции
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 12
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.